***
Через два часа Чуя всё-таки успокоился. Дазай не отходил от него ни на шаг всё это время. Они сидели на предпоследнем этаже, на диване, в конце коридора около панорамного окна. Накахара сидел на ногах Осаму, а последний его молча обнимал. — Дазай, — голос рыжего хрипит из-за того, что тот долго и громко кричал. — Что, малыш? — Пообещай, что ты не оставишь меня и не умрёшь. — Обещаю, я всё время буду с тобой. До конца жизни.***
Прошло две недели. После похорон Накахара не общался ни с кем, кроме Дазая. С Осаму он ограничивался простыми ответами, по типу «да», «нет», «наверное». Мафией временно руководил сам шатен, ведь Чуя был неспособен на что-то, кроме сидения около Дазая и смотрением в одну точку пустым взглядом. — Чуя, не убивайся. Я понимаю, это больно и я знаю насколько это больно, но тебе стоит жить дальше, — сказал Дазай, обнимая Чую со спины. — Ради кого? — этот вопрос отдался уколом в сердце Осаму. — Раз уж я живу ради тебя, то ты живи ради меня, хорошо? — Да. Прости, что забыл про тебя, — Чуя встал, обошёл кресло, на котором сидел до этого, и обнял Дазая. — Это слишком больно. Каким бы сильным я не хотел казаться, это оказалось слишком больно для меня, но я должен жить, ради тебя.***
Прошло ещё две недели. Эти две недели мафией управлял Чуя. Теперь он твёрдо и решительно стоял на ногах, не без помощи Дазая, конечно же. Осаму поехал домой, по приказу Чуи. Тот решил, что справиться в офисе сам. Вдруг на телефон Накахары поступает звонок с телефона Дазая. — Я скоро, Дазай. — Не угадал! — послышался голос какого-то иностранца. — Вас беспокоит «Крысиная чума». Если хотите вернуть хозяина этого телефона живым и невредимым, то попрошу Вас подъехать в порт, к заброшенному кораблю, — вызов сброшен неизвестным. Накахара сразу же рванул туда. На входе в корабль висела записка: «Господин Накахара Чуя, теперешний Босс Портовой Мафии, внутри Вас ожидает сюрприз» Чуя быстрым шагом вошёл в корабль. Пройдя маленький коридор, он вошёл в единственную комнату. Там к стулу был привязан сильно избитый Дазай. Накахара подбежал к нему. — Дазай. Дазай! Очнись, прошу, — рыжий потрогал пульс. Сердце очень слабо стучало. — Чёрт. Дазай! — Не переживай, он жив, — послышался голос сзади. Чуя встал и обернулся, телом защищая Дазая. Единственный путь побега перекрыт. — Ты, как сосуд Арахабаки, должен знать, где находится книга. Отвечай, где она? — Я не знаю, про какую книгу ты говоришь, русский в шапке. Сходи в библиотеку, там тебе точно помогут. — Николай, помоги, — второй русский, которого Чуя уже встречал, вытащил из-под плаща тело Дазая. Накахара посмотрел назад, Осаму нет. — Или говори где книга, или твой парень умрёт. — Не знаю я, где нужная тебе макулатура! Отпустите Дазая! — одно прикосновение русского в шапке и Дазай падает замертво на пол. — В таком случае прощай, — русские направились на выход, а Накахара рванул к телу Осаму. — Дазай! — Чуя рыдал. Единственный человек, ради которого ему оставалось жить – мёртв. Из кармана брюк шатена выпал телефон. Чуя взял его и разблокировал. Это их переписка. Есть не отправленное сообщение: «Чуя, меня преследует странная машина на русских номерах. Я сдамся им. Если я не выжил, то знай я люблю тебя больше всего на свете и буду любить вечность. Прошу, не делай с собой ничего, найди что-то, ради чего жить, но живи. Я люблю тебя, навечно твой Дазай. P. S. Не сильно плач там!» — Дазай, идиот! — Чуя перешёл на крик. Он рыдал, громко крича. Через минуту он резко затих. — О, дарители тёмной немилости, не тревожьте меня снова, — прошептав это, по его телу начали распространяться странные полоски. В одну секунду он полностью лишился рассудка.***
Через пару минут от страны остались только руины. ОНО плакал, сам не зная почему. Через секунду ОНО упал, истекая кровью. Ещё через секунду ОНО умер. Никто никогда не узнает, что то существо, уничтожевшее Японию за пару минут, потеряло того, кого любило больше жизни, ради которого пожертвовало бы всем в мире. Все будут ещё долго говорить об инценденте, который почему-то прозвали «Крысиной чумой». О чудовище, которое плакало, уничтожая страну и плакало из-за потери любимого человека, но эти слёзы не видел никто.