Если бы я только остановил тебя тогда...

Тэен спрашивает, как ни в чем не бывало: — Как ты себя чувствуешь? Болит что-то после вчерашнего? Доен отворачивается и упорно глядит в окно, чувствуя, как с каждой секундой пальцы Тэена сжимают его руку все сильнее. Тэен больно дергает его на себя заставляя обратить внимание, и Доен нехотя поворачивает голову, натыкаясь на его злой взгляд. — Отвечай. — А ты как думаешь? Что я должен ответить? Ты ведь… ты вчера взял меня силой, и теперь спрашиваешь, болит ли у меня что-то? Тэен улыбается и, встав, целует в лоб. Его голос ласковый и убаюкивающий. — Тише, тише, Доен… Милый… успокойся… Да, я виноват, прости. Этого больше не повторится, клянусь. Но только в том случае, если ты будешь вести себя хорошо. — Что? — Этого не случилось бы, будь ты более податливым. Ты не позволял прикасаться к себе почти три года, Доен. А я ведь не железный. Сначала ладно, ты носил ребенка, а затем восстанавливался после родов, но что потом? Что потом изменилось, скажи? Я что, больше не привлекаю тебя, как мужчина? Или же после того, как тебя трахал этот отброс, ты нос воротишь от моей милости? Он становится все злее, Доен видит стоящие в его глазах слезы и ощущает, с какой силой Тэен стискивает волосы на его затылке. Джонни был прав. Абсолютно прав во всем. Тэен был противоречивым и умел искусно лгать, надавливая на все нужные точки, чтобы Доен подчинился. И в этот раз Доен вопреки своей мягкой и совестливой натуре поступил совершенно по-другому. Доен мягко выпутывает руку Тэена из своих волос и, привстав на колени перед ним, чтобы сравняться, заглядывает прямо в глаза, ласково произнося: — Нет, что ты. Ты у меня такой красивый и великолепный, Тэен, как я могу не хотеть тебя, скажи? Он обхватывает ладонями его лицо, и Тэен, ведомый его нежностью и тихим ласковым голосом, поддается. Доен продолжает: — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, правда? Тот телохранитель… он ничто по сравнению с тобой. Никто в этом мире не будет любить меня так, как ты, никто не позаботится обо мне, не обласкает… Только ты способен на это. То мое предательство… я знаю, что сделал тебе больно, что ранил тебя, но это было лишь потому, что я думал, будто у тебя кто-то есть, кроме меня, понимаешь? Ты так часто стал пропадать на работе. Я чувствовал себя ужасно одиноко. И еще та твоя жестокость ко мне. Разве на моем месте ты бы не подумал, что у меня кто-то появился, кроме тебя? — Я очень люблю тебя. Я готов тебе все простить, все, слышишь? Лишь бы ты был со мной всегда и говорил, что любишь. — Я люблю. Люблю, люблю… Он накрывает его губы в поцелуе, и Тэен с готовностью отвечает, тут же притягивая его к себе. Доен теперь внутри чувствует только холод и безразличие к нему. Доен отрывается от его губ, и Тэен тянется следом, не желая разрывать поцелуй, однако омега заставляет его открыть глаза, коротко поцеловав в шею. Альфа шепчет с придыханием и выглядит так, будто получил то, чего желал многие годы: — Ты не представляешь, как долго я этого ждал. — Я знаю. Знаю. Ты ведь простишь меня, да? — Я простил. Тэен тянется за еще одним поцелуем, как в палату входит Чону, отвлекая его. Он неловко мнется: — Простите, что так ворвался. Просто пришел на плановый обход. Тэен вынужден отступить, садясь в кресло. Доен видит, как сильно нервничает Чону, пока осматривает его голову и спрашивает о состоянии здоровья, чувствуя на себе тяжелый взгляд Тэена сзади. Доен усмехается: — Тэен, прекрати. Ты пугаешь моего врача. Тэен улыбается: — Ничего не могу с собой поделать. — Он омега. Успокойся. И это всего-лишь осмотр раны. — Пообещай мне за это что-нибудь, и тогда я подумаю. Доен стискивает собственные пальцы правой рукой: — Что ты хочешь? Тэен, немного подумав, произносит: — Вернись домой завтра. Это было настолько неожиданно, что Чону на секунду мешкается, а Доен испуганно выдыхает. — Но… еще ведь даже двух недель не прошло. — Звучит так, словно ты хочешь остаться тут подольше. — Нет, вовсе нет. Просто врач ведь сказал, что я должен пробыть здесь две недели, а прошло только шесть дней. — Наш дом совершенно опустел без тебя, знаешь ли. Я могу обеспечить тебя всем необходимым, поэтому ты подпишешь все нужные бумаги и завтра вернешься домой. Чону выпрямляется, делая вид, что делает какие-то пометки в планшете, а Доен поворачивается к Тэену, который уже встал, намереваясь уйти. — Постой, Тэен. Он смотрит на него с каким-то превосходством, будто смог, наконец, заполучить трофей, которого добивался всеми способами много лет, и Доен сейчас чувствует себя вещью еще сильнее, чем обычно. Омега смотрит в ответ с нескрываемой надеждой и мольбой: — Неужели… ты действительно запрешь меня там? Тэен медлит с ответом, вглядываясь в его расстроенное лицо, и подходит вплотную, чтобы привычно поцеловать в лоб. Даже Чону чувствует, насколько этот поцелуй был подавляющим. — Все в твоих руках, милый. Нас связывают долгие годы безграничной и великой любви, однако ты все же потерял мое доверие. Я хоть и простил тебя, но все же теперь не могу доверять тебе, как прежде. Ты ведь мой муж, моя омега, Доен, ты должен меня понять, верно? Именно поэтому я решил немного наказать тебя. Ты завтра же вернешься в дом, а Джемин пока что еще побудет у моих родителей. У Доена перехватывает дыхание от его слов, а Тэен уже разворачивается, направляясь к выходу. Доен вскакивает на ноги и громко произносит на грани слез, останавливая Тэена у самой двери: — Но я обещал ему, что мы скоро встретимся. Он так страдает без меня, Тэен. Прошу, хотя бы сына не трогай. Он ведь просто невинный ребенок. Тэен, не поворачиваясь, отвечает: — Он был бы таковым, роди ты его от меня. Но это отродье… не мое. Он — плод твоего предательства, так пусть же страдает в разы сильнее, чем тот, кто заделал его тебе тогда в ванной, пока я был в спальне в другом конце этажа. На последних словах он срывается на крик, и Чону вздрагивает, прижимая планшет сильнее к груди. Доен подходит к нему и встает перед Тэеном, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Тэен, я итак тебе всего себя отдал. И впредь готов отдать еще больше, только попроси. Но Джемин тут ни при чем. Отпусти его, прошу. Тэен видит срывающиеся слезы с чужого лица и берет его в ладони, ласково улыбаясь: — Не плачь, милый. Мой драгоценный… Завтра вернись домой и попроси меня, как следует. И тогда я подумаю над твоей просьбой. Разговор окончен. И с этими словами он уходит. Доен плачет, стоя у дверей, от мысли, что он еще неизвестно, сколько времени проведет в разлуке с сыном, с которым был каждый день с самого рождения. Чону обнимает его со спины, и Доен, развернувшись, плачет в его плечо. У Чону по-странному сжимается сердце от развернувшейся картины: Тэен пугал, и предчувствие не обмануло, когда Чону каждый раз при виде него ежился от боязни и холода, и то, как Доен каждый раз реагировал на одно его имя, беспокоило ужасно. И сейчас он, наконец, понял, почему все так. Тэен был самым настоящим тираном под личиной любящего и заботливого мужа. Он отнял ребенка, заставляет Доена подчиняться и унижаться ради сына. И то, что Доен так боится за жизнь Джехена, который был его истинным, тоже было объяснимо. И даже это неподвижное тяжелое состояние Джехена было вполне возможно понять и объяснить поступком Тэена. Вскоре Доен успокаивается, долгие минуты моет лицо и руки под прохладной водой в попытке смыть с себя истерику, а затем замечает обеспокоенного Чону, все это время стоящего у кровати и наблюдающего за ним. — Как Вы? Доен хрипло отвечает: — Устал. Ужасно устал. Чону понимает, что это совсем не относится к его физическому состоянию, и тяжело вздыхает. — Вы же сами видели и слышали… Я был прав, когда говорил Джехену еще два года назад, что он никогда и ни за что не отпустит меня. Он, скорее, убьет меня, чем сделает это. Доен медленно подходит к постели, устало садясь на нее, и Чону присаживается рядом, не зная, что сказать. Доен смотрит прямо перед собой как-то безразлично и пусто. — Я столько ошибок совершил… Раз за разом выбирал неправильно, и вот, чем это все обернулось. Мой ребенок… мой мальчик расплачивается за все мои ошибки. — Вы ни в чем не виноваты. Однако все еще впереди. Еще не поздно взять свою жизнь в собственные руки и, наконец, принять правильное решение. Доена эти слова приводят в какое-то озарение, и он удивленно поворачивает голову, чтобы взглянуть на Чону, который смотрел на него с сочувствием. Вспоминаются тихие и твердые слова Джонни о Тэене. — Да… Вы все правы. Мое счастье и счастье моего ребенка зависят только от меня. Он неожиданно берет удивленного Чону за ладони и торопливо произносит: — Послушайте, помогите мне, прошу. — Да, но… чем я могу помочь? Я всего-лишь врач. — Вот именно, Вы врач. Помогите Джехену, как можно скорее встать на ноги и выйти отсюда. К нему периодически будет приходить один человек, Джонни, которого Вы видели тогда с цветами. Он будет также во всем Джехену помогать. Не мешайте им хотя бы видеться, прошу. — Хорошо, я… я помогу. Доен благодарно улыбается и обнимает его за плечи. — Спасибо Вам огромное. Вы мне так помогли за такое короткое время. — Я просто немного пообещал Вам и поговорил. Ничего такого. — Со мной давно никто так вежливо не разговаривал и не говорил ободряющих и добрых слов. Вы первый после Джехена, который так повлиял на меня. Чону на это лишь привычно улыбается. Доен практически до вечера сидит в палате, обдумывая слова Джонни и Чону, пока у него, наконец, не рождается план. Он стремительно выходит из палаты, чтобы прийти к Джехену, который в это время еще не спал, а просто лежал, глядя на потолок. Доен подходит, замечая, что его уже отключили от аппаратов, и он дышит сам. Он улыбается, видя промелькнувшую в его глазах радость, и присаживается на край кровати, тут же обхватывая его ладонь своими. Доен целует его в лоб и уголок губ, а затем произносит: — Скучал без меня? Прости, что так долго не приходил, мне нужно было над кое-чем основательно подумать. Врач, что приходил к тебе… Кун. Сказал, что ты стремительно идешь на поправку и к тебе возвращаются все двигательные функции. Это очень радует. Джехен видит его заплаканные глаза, и Доен отвечает: — Не волнуйся так. Я плакал не из-за… Он осекается видя злость Джехена, а затем все же признается: — Да, из-за него. Я… я должен был пробыть здесь две недели, однако не прошло и одной, как Тэен сказал мне возвращаться. Я сына больше не увижу. Наказывает меня так, представляешь? Уж лучше бы он издевался надо мной, как прежде, чем вот так разлучал меня с моим ребенком. Джехен обхватывает его ладонь своими пальцами, и тот целует его руку, прикладывая к своей щеке. — Я так хотел побыть с тобой еще… Так скучал по тебе, думая, что ты погиб. Не прошло ни дня, чтобы я не думал о тебе. И наш сын… как будто чувствует, что Тэен не его отец, отвергает всячески. Однако… я решился изменить все. Джехен видит, как меняется лицо Доена, становясь решительным и преисполненным тихой ненависти. — Я изменю все. На этот раз сделаю все так, как нужно. Больше ни ты, ни Джемин не будете страдать. А я, наконец, смогу стать счастливее. Он переводит взгляд на Джехена и продолжает: — Джонни будет приходить к тебе и во всем помогать, всем обеспечит. Врач Ким Чону тоже будет помогать. А я же… пока буду там. Не выдавай себя ни перед кем. Иначе Тэен все поймет и тогда… я снова потеряю тебя, уже навсегда. Джехен смотрит как-то умоляюще, и Доен печально улыбается: — Я люблю тебя. Только тебя, Джехен. Ты и Джемин — это все, что мне дорого в этой жизни, и я решился на все это лишь ради вас. Чтобы вы счастливы были. Прошу, что бы я ни сделал в итоге, обещай мне сказать потом, что не осуждаешь меня за все мои поступки и решения. Джехен крепче обхватывает его ладонь и пытается улыбнуться, и Доен целует его в губы. Так он сидит у Джехена до самого утра, а затем, попрощавшись, уходит, чтобы подписать отказ от лечения. Примерно через час за ним приезжает Джонни. Доен сидит на заднем сидении, напряженно думая о том, на что решился, и тихо спрашивает у сидящего за рулем Джонни: — Тэен на работе? — Да. Приедет вечером. — Я… хочу тебя поблагодарить за многое, если не за все. Ты и один врач очень помогли мне и Джехену. И то, что ты сказал мне в прошлый раз… Я долго думал и размышлял. И… я согласен. Сделай это, прошу. А потом… проси, чего хочешь. Джонни не отвечает какое-то время, глядя на дорогу, а затем говорит: — Когда это произойдет? — Нужно, чтобы это было тихо и выглядело так, словно его пытались устранить конкуренты. — Не беспокойтесь, у меня большой опыт в таком деле. — План таков: проберешься в нашу спальню через окно, когда мы будем заниматься сексом, и сделаешь это. Я дам тебе знать, когда план нужно будет привести в исполнение. — Почему именно во время секса? — Во время секса человек наиболее слаб. Тэен силен, несмотря на свое телосложение и рост. Так будет высок шанс того, что он не будет сопротивляться, и все пройдет быстро и гладко. Важно, чтобы меня ни в чем не заподозрили. Ты ведь понимаешь это? — Я сделаю для этого все необходимое. Он смотрит в зеркало, глядя на сидящего позади Доена, и не узнает его, поскольку тот теперь выглядел холодно и решительно. В большом доме было пусто и холодно. Доен безразлично включает отопление, долго принимает горячую ванну, смывая с себя все напряжение и больничный запах, а затем готовит ужин к возвращению Тэена. Тот приезжает в привычное вечернее время и стоит ему увидеть Доена, сидящим за накрытым столом, улыбается. Он целует его в лоб и заставляет подняться на ноги. — С возвращением домой, милый. Этот дом, наконец, снова станет полным и уютным с тобой. — Да, я тоже очень рад вернуться. Давай поужинаем, с утра ничего не ел, тебя ждал. Тэен приводит себя в порядок, и они ужинают, периодически переговариваясь. Доен ощущал на себе пристальный взгляд Тэена, разглядывающего его ключицы, проглядывающие из-под рубашки, длинные пальцы и мягкие губы. После ужина Тэен принимает душ и застает Доена, стоящим в гостиной у окна. Он целует его шею, вдыхая запах, и тихо произносит: — Я так скучал по тебе. Наконец, мы снова вдвоем, как и прежде. — Прежде в этом доме была прислуга, но сейчас мы в этом огромном доме действительно только вдвоем. Тэен разворачивает его к себе: — Ты недоволен? Я сделал это для тебя. Чтобы никто больше не смел даже взглядом коснуться тебя. Доен мягко обводит его лицо кончиками пальцев, и когда доходит до губ, Тэен, прикрыв глаза, невесомо расцеловывает их, держа за ладонь. Альфа заглядывает в потемневшие глаза напротив. Омега подталкивает Тэена к дивану и усаживается на его бедра, чувственно целуя. Доен шепчет на ухо между поцелуями: — Скажи, как долго ты представлял это себе? Думал обо мне каждую ночь в этом огромном холодном доме? — Я думаю о тебе каждую секунду своей жизни. — Вся твоя жизнь преисполнена любовью ко мне. Временами я думал, что тебе даже наш общий ребенок не был бы нужен, роди я его. Потому что ты настолько жаден до меня, что тебе никто и не нужен вовсе. Тэен рычит, резко переворачивая его на спину. — Да, так и есть. То, что я столько лет таскал тебя по врачам, было сплошной ложью. Мне нужен только ты. Ни дети, ни мои родители, ни кто-либо еще мне не нужен. Лишь бы ты был всегда рядом. — Помнишь я как-то сказал, что ты сошел с ума? — А я ответил, что это из любви к тебе. — Это действительно так. Я понял, что никто, кроме тебя, не будет меня так любить. И осознал это лишь на фоне любовника. Тэен больно дергает его за волосы, притягивая к себе, и грубо целует. Доен болезненно стонет, однако отвечает так же неистово. — Продолжаешь думать о своем любовнике, пока я держу тебя в своих руках? Доен усмехается: — Хочешь, правду тебе скажу? Даже когда Джехен брал меня в той ванной, я продолжал думать о тебе. - Я на протяжении стольких лет каждый день твердил тебе, что нас связывает великая любовь, но ты мне не верил. - Я теперь верю. Верю… Тэен кусает его за шею, оставляя след, и руками жадно оглаживает тело, еще сильнее прижимая к себе, хотя казалось, что сильнее уже некуда. Доен стонет, запрокидывая голову и ерзая под ним, и с удивительным хладнокровием продолжает думать о том, как же скоро все-таки осуществится его план по обретению свободы и счастья. Тэен никогда не был нежным и попросту не умел таким быть. Доен даже в самом начале их отношений ощущал, насколько жесткие и требовательные у него прикосновения и поцелуи, однако никогда не придавал этому значения, считая это лишь проявлением любви. И в итоге все обернулось вот так. Тэен вдавливает Доена в кожаный диван и не отрывает темного взгляда от его лица. Доен дышит громко и надрывно, судорожно цепляясь за его жилистые руки, а затем перехватывает их, чтобы немного успокоить Тэена. Он мягко заводит их себе за спину, заставляя обвить талию, и подтягивается наверх, садясь на его бедра. Доен шепчет ему прямо в губы: - Будь хотя бы сегодня милосердным ко мне, прошу. Видишь, я сейчас задохнусь из-за тебя. Доен дышит сбивчиво и тяжело, и Тэен на удивление слушается, мягко расцеловывая его шею. Омега едва слышно постанывает от его прикосновений и поднимает его лицо за подбородок. - Не отводи взгляда. Смотри только на меня, Тэен. Ты же любишь это делать, верно? Тэен кивает, облизывая губы, и тянется за поцелуем, но Доен прикрывает его рот ладонью: - Я тоже хочу тебя наказать. За то, что ты так жестоко обращался ко мне, что я даже думал, будто у тебя кто-то появился. Видишь, к чему это привело? - К тому, что ты мне изменил? - К тому, что я стал вот таким. Я никогда не был жаден до чего-либо, но ты своими словами и поступками довел меня до подобного. Чувствуешь вину? Возьми за это ответственность. В том, что я предал тебя, виноват и ты. - Обвиняешь меня? - Ты ведь тоже меня постоянно в чем-то обвиняешь, так почему я не могу? - Хотя бы потому, что в итоге изменником оказался вовсе не я. - Но ты подтолкнул меня к этому. Ненавижу тебя за это. Тэен шипит, когда Доен больно кусает его в основание шеи, а затем поднимается на ноги под его непонимающий взгляд. Доен усмехается, глядя на взъерошенного Тэена со вставшим членом посреди дивана и даже не застегнув рубашку, собирается уйти, но его останавливает резко подорвавшийся с места Тэен. Он зол и совершенно не понимает поведения Доена. - Что все это значит? Куда ты уходишь? - Я ведь наказываю тебя тоже, забыл? - За что же, интересно? - За то, что ты сделал со мной в палате. Ты принудил меня. Тэен больно хватает его за локоть, шипя в лицо: - Я, кажется, тебе уже объяснял. Так с чего вдруг ты стал себя так вести? - Я тебе муж или кто? Обращайся со мной соответственно. Разве в браке люди не должны учитывать желания своего супруга? Я тогда не хотел, но ты взял меня силой. Тэен замахивается, однако его рука так и зависает в воздухе из-за громких и уверенных слов Доена, глядящего ему прямо в глаза с ужасной злобой: - Что? Ударишь меня снова? Так бей, я уже привык. Заставляешь меня чувствовать униженным снова и снова. Это твоя любовь? Если действительно меня любишь, докажи это. Тэен задумывается на мгновение, а затем как-то довольно начинает смеяться. - А ты мне нравишься таким. Так дерзко... Напоминает о нашей первой встрече, когда ты отшил меня на глазах у всех. Доен чувствует себя будто другим человеком. Словно тот Доен, который боялся одного взгляда Тэена, больше не существовал. - Так чем докажешь? Тэен притягивает его к себе и ведет кончиком носа по его шее, ключицам и груди, вдыхая обожаемый запах: - Я давно уже все доказал тебе. Разве не я должен сейчас требовать с тебя этого? Мучил меня эти два года, даже руки своей не давал коснуться. А я ждал, ждал... и мучился, ожидая твоей любви, твоего ответа. Хочешь знать, почему я так ревную тебя? Да потому что стоит тебе появиться где-нибудь, мужчины смотрят на тебя, пожирают взглядом, и я вижу, какие похабные мысли у них в головах о тебе. А ты ведь мое сокровище, моя любовь... Однако Доен лишь тихо отвечает: - Я весь твой. Видишь? Чувствуешь? Столько лет при тебе, рядом с тобой, подле тебя, за тобой. Всегда, в любую секунду, когда бы ты меня ни захотел, я был рядом и любил. Только на тебя смотрел и даже думать не смел об измене. Но потом Джехен пришел... сказал, что ты не любишь меня, убедил в этом. И я поддался. А ты продолжал отталкивать своей жестокостью. Разве я такое заслужил, Тэен? На последних словах Доен заглядывает ему прямо в глаза, и Тэен замирает, ощущая его отчаяние. - Я знаю, что очень сильно обижал тебя прежде и сейчас. Знаю, как жесток к тебе. Но тогда зачем ты раз за разом прощал меня, а? Скажи, Доен. Если тебе было настолько больно, если я действительно так жесток к тебе, зачем ты прощал меня? Ты совершил ошибку, когда простил меня в первый раз после того, как я поднял на тебя руку. Ты сам себя загнал в эту ловушку, поэтому не смей меня обвинять в такой жизни, которой ты живешь сейчас. Доен понимает, что Тэен говорит абсолютную правду, глядя на него с абсолютно злым и негодующим выражением лица. - Тогда... если ты не хочешь отпускать меня, то хотя бы позволь Джемину обрести свободу. Я согласен с тобой быть всегда. Я от собственного ребенка отказываюсь ради тебя, видишь? Разве я тоже не доказал свою любовь к тебе? - Я знаю, что это не так. Думаешь, я поверю, что ты так легко от него откажешься? Ты же так все эти дни умолял меня даже о простой встрече, а тут сразу отказываешься. Нет, Доен. Никогда этого не будет. Твое отродье будет при мне, ясно?? И ты будешь послушным, чтобы он жил в благополучии. - Я никогда не пойму эту твою ненависть к нему. Он ведь не виноват ни в чем. Я тебя предал. А Джемин просто родился. И он только из-за этого должен страдать? Тэен видит его наворачивающиеся слезы и поглаживает щеку, успокаивая: - Да, он, может, и не виноват ни в чем. Но каждый раз, стоит мне увидеть его лицо, оно мне напоминает о твоем поступке. Ты вообще видел это существо? Он же на твоего любовника похож. Взгляд, кожа, улыбка, даже волосы... Ни капли тебя в нем нет. Все его. Это надо же, как он постарался тогда, что ты в итоге родил почти его копию. - Ты поэтому его к родителям отослал? - Радуйся, что не запер в какой-нибудь каморке. - Когда я смогу его увидеть? - А ты старайся, как следует, Доен. Люби меня еще сильнее прежнего. Тогда и поговорим о вашей встрече. Доен цедит сквозь зубы: - Куда уж сильнее. Тэен усмехается и, схватив за шею, припечатывает его к стене, сминая губы. Доен отвечает, ощущая, как горят губы от бесконечных укусов и грубых ласк. Тэен все так же держит за шею и наклоняется, целуя ключицы. Доен шумно выдыхает, сжимая его плечи, и все никак не может перестать вспоминать тот момент, как Джехен падал с крыши высотного здания и как пытался спастись.