Падение чёрной королевы

      На столе лежали пожелтевшие от времени, распечатанные папки. Страшно представить, через какие муки преисподней ему пришлось бы пройти, не будь в архивах своего человечка. А хотя какие муки не проходи - из правоохранительных архивов постороннему человеку не вынести ни булавки, ни гвоздя - не то чтобы документы по делу, пусть и с истёкшим сроком давности, пусть и закрытому почти сразу же за отсутствием подозреваемых ("за тупостью следователя" - как говорил его отец). А после революции как-то и вовсе такие дела подзабылись, папки эти забросили за дальний стеллаж пылиться, и, не прояви он настойчивость, так бы и затерялись среди прочих списанных "за древностию лет" бумажонок о магазинных кражах.       И это было ещё не худшим вариантом. Бумаги могли быть утрачены вследствие нерадивости сотрудников, утеряны при пересылке, утилизированы за ненадобностью, отправлены в другой архив, частично или полностью испорчены: на них могли вылить кофе, их могли сгрызть крысы, они могли размякнуть и разбухнуть до полной нечитаемости от влаги... В конце концов, архив чудом пережил революцию - его едва не сожгли, и, помнится, пьяный отряд каких-то молодчиков влез в здание и порядком набедокурил, хорошо хоть до хранилища не добрались. В конце концов, бумаги могли затеряться в самом архиве, не попасть в ведомость при переучёте документов. Или курьер, на плечи которого была возложена ответственность за их сохранность мог попасть под рейдер, и папки, будучи в лёгкой промокаемой сумке, могли попортиться.       Но тем не менее, вот они. Пусть и слегка потрёпанные временем, но всё же в отличном, с учётом обстоятельств, качестве. Даже полную опись по протоколу приложили. Непонятно, правда, то ли чтобы проще было по списку сверяться, то ли чтобы по этому же списку всё собрать и вернуть. Как будто ему интересно воровать бумажки из дел более чем десятилетней давности. Ему просто нужны копии нескольких страничек и всё. - Так, что у нас тут? Осмотр места, свидетельские, ещё свидетельские,- он быстро и немного нервно перелистывал страницы.- Не то, не то, не то... Да где же? Зря я что ли эту дуру из архивов... А, вот! Судмедэкспертиза!       Этот документ выглядел ещё лучше, чем остальные - должно быть его реже брали в руки. Жаль только, что помимо внешней составляющей особенной ценности бумажки не представляли. Ничего интересного: тела лежат, на шеях странгуляционные борозды разной глубины и углов, следы борьбы... Так, стоп. Даже сотрудников органов удивила подобная несостыковка: вещи порваны, но при этом все травмы на теле носят типичный "защитный" характер - не более, в то время как повреждения одежда-то порвана явно сильнее, чем во время банальной самообороны. И то, в основном защитные травмы были только у первой пострадавшей - у неё же и борозда по внешнему виду отличалась: руками душили, а остальных-то уже явно каким-то предметом.       Разный угол... Вообще первый эпизод стоял как бы особняком: жертву душили, навалившись на неё сверху, с остальными всё было более-менее одинаково: захлёст удавкой со спины, сдавливание петли. Но ох уж этот разный угол... Этот выродок что, примерялся, как сподручнее? Хотя вряд ли - раз в год-то это мало для тренировок, так что явно не оттачивание навыков. Вроде ж не дебил, вон как следствие развёл: если не нашли больше никого с подобными следами, так значит, что эти школьницы - единственные жертвы. Тренировался, наверное, чтобы с первого раза получалось, но тогда откуда такая разница между вторым и третьим, например? Там ведь тоже градусов так тридцать, не меньше. И нажим сильнее, крепче.       Потянувшись за чашкой кофе, он уронил со стола ещё один вкладыш. Почти в последнее мгновение поймал - с такой реакцией ему бы в спортсмены. На край - в гонщики. Только вот он почему-то вместо водительского сидения болида протирает задницей офисное кресло. - Ах да, это же мы так решили, не так ли, мама?- язвительно спросил мужчина, отпивая крепкий кофе с сахаром.- Ладно уж, раз поймал, так хоть гляну, что за бумажонка.       Психологический портрет преступника... Да они смеются. Подросток шестнадцати лет! Да он бы уже выпустился из школы на момент последнего эпизода. Да и на кой ляд "подростку шестнадцати лет" просто рвать школьную форму на жертвах? Не в смысле, что смысла нет - он-то есть, но тогда почему до конца не довёл? Ведь следов контакта-то не нашли ни на одном теле.       Скорее всего, какой-то обиженный зачмырённый додик. В классе неуважаемый, больной, хилый, трусливый, зато склонный к жестокости. Такой хоть один да найдётся. Только вот не все эти додики по итогу душат несчастных школьниц. Кстати, а что у него за типаж в качестве образцового? Так, пятнадцать-семнадцать лет, рост выше среднего, худоба, болезненно-светлая кожа первого типа, длинные волосы. Ну, так-то симпатичные. Обида на то, что ему такая не достанется? Нереализованные плотские извращения? Хотя нет, вряд ли - тела-то не тронутые, даже синяков и ссадин как можно меньше. Если, конечно, это не какой-нибудь эстет недоделанный.       Настольная лампа несколько раз на прощание мигнула и выключилась, погрузив кабинет в темноту. Мужчина негромко выругался - опять эта старая развалина сбоит. Надо основание пошевелить: кабель, наверное, отошёл. Он перегнулся через стол, чтобы дотянуться до основания лампы, и, видимо, задел что-то на столе. Раздался звон стекла.       Когда лампа вновь мерно загудела, оказалось, что фоторамка, неудачно подвернувшаяся под руку, свалилась со стола и, что вполне закономерно, частично разбилась, да так, что даже лазером обратно не сплавить. Проклиная темноту, косорукую уборщицу, передвинувшую рамку так близко к краю, и, до кучи, не только сборщиков, но и инженеров, создавших конкретно эту дефектную модель, равно как и целую серию ей подобных, мужчина полез под стол - вытащить фотографию. Как-никак память. А уборка последствий наутро ляжет на плечи квалифицированного персонала - зря им, что ли, платят?       Пару раз порезавшись об осколки, он вытащил пожелтевшую фотографию. С годами снимок слегка пожелтел и поистрепался по краям, но само изображение практически не пострадало.       Улыбка коснулась бледных аккуратных губ. Украденный у прошлого кусочек детства. Далёкого, беззаботного. Простая семейная фотография: отец в клетчатой рубашке и с выровненной бородой, мать в строгом тёмном платье с бриллиантовым колье на шее, трое разновозрастных мальчишек в белых рубашечках с накрахмаленными до хруста воротниками и коротких чёрных штанишках. И он среди них - средний, пухлый круглолицый мальчик в новых очках - такой правильный, серьёзно-собранный. А вот и его старшая сестра - худая, выцветшая девушка в инвалидной коляске. Да, невзрачная, с блёклыми волосами, собранными на затылке, зато взгляд какой проникновенный, полный внутренних сил! И как обладательницу таких прекрасных глаз не называть красавицей!       Стоп. Рост выше среднего, худоба, болезненно-светлая кожа первого типа, длинные волосы, правильные черты лица...       По бледному холёному лицу скатилась холодная капля пота.