Семьянин

В какой-то момент все происходящее слилось в мутное пятно. Чувство потерянности рассеялось, растворилось в накатывавших на сознание волнах, и остались только физические ощущения, которые Дэвид даже не мог толком распознать, они то слипались в единое целое, то снова распускались. Мир вокруг медленно поворачивался по часовой стрелке. Звук рокочущей на кухне щепкодробилки становился то неистерпимо громким, то настолько тихим, что тонул в звуках сердцебиения. Тени дышали, то свиваясь, то распрямляясь снова, в такт с волнами, бушевавшими у него внутри. Запахи уже ушедших чужих людей, пластиковых цветов и жареной козлятины постепенно не то рассеивались, не то впитывались в обычные запахи дома, все попытки сосредоточиться на любом из них делали головокружение еще сильнее. На тело волнами накатывала то жара, то обжигающий холод, а по мышцам пробегали легкие спазмы. В какой-то момент Дэвид почувствовал даже почти забытое ощущение зуда в ноге, там, куда попала пуля, и шрамы на руках ответили своим эхом. Лили включила телевизор и его яркий свет на секунду показался Дэвиду обжигающим. Даже снова задергавшиеся тени отступили перед потоком цветных лучей, складывавшихся в идеалистический пригородный пейзаж. Дэвид мысленно приказал теням оставаться на месте и те подчинились. Постепенно к миру возвращались привычные очертания, Дэвид это чувствовал, но не сомневался, что путь наружу будет долгим. Все, что ему оставалось — терпеливо ждать, пока дурман схлынет и мир снова станет действительно настоящим, а не похожим на какую-то сюрреалистичную пародию. Но ожидание — это не так уж плохо. Теперь опьянение по крайней мере больше не вызывало ни паники, ощущение потерянности стало почти привычным. Нужно было просто переждать его. Если знаешь безопасное укрытие, то буря не опаснее, чем проливной дождь. Дождь, идущий внутри тела. Лили опустилась на диван с Дэвидом рядом и, пару секунд спустя, плавно придвинулась ближе. На экране телевизора торопливо двигались фигуры; плоские подобия людей заходили в плоские подобия домов, тени и отражения теней, существующие по ту сторону реальности, в которой оказался Дэвид. Их фальшивая жизнь теперь казалась такой же недостижимой, как его прежняя. Чикаго из его воспоминаний слился с ядовито-ярким пригородом из холлмарковских сериалов. Настоящая жизнь — здесь и сейчас, в доме Торнтонов, к которому ведет полузаброшенная дорога, протянувшаяся между двумя едва обозначенными на карте городами. И Дэвиду оставалось только смириться со всем этим. Голос Лили доносился издалека, слова отдавались в голове бесконечным эхом, как будто она находилась сейчас где-то в той черной дыре, рядом с мамочкой, а он блуждал снаружи, пытаясь найти путь туда, внутрь. В центр, в глаз бури, где нет ни ветра, ни дождя. Но Дэвид не сомневался, что найдет путь туда. — Хизер сегодня слишком устала, чтобы следить за тобой. Поэтому после того, как ты закончишь, мне придется отвести тебя в подвал. — Лили провела рукой по его волосам и Дэвид почувствовал, как мурашки скатываются по его спине вниз. — Но на днях, надеюсь, ты сможешь заночевать в моей спальне. Придвинувшись ближе, она прижалась губами к его щеке. Лили ощущалась настолько теплой и настоящей, что это ощущение на пару секунд полностью захватило Дэвида. Он почувствовал, как это ощущение медленно поднимает его из мертвого мира живых теней. Это было похоже на медленное пробуждение от кошмарного сна. — Мы ведь муж и жена, — напомнила Лили. Она стерла карандаш носовым платком, оставив разводы, но так все равно было гораздо лучше. По крайней мере, она меньше походила на героиню фильма ужасов и больше — на живого человека. А с живым человеком, в отличие от существ из кошмаров, можно найти общий язык. Дэвид это отлично знал. Это ведь и была его работа, в той давней, забытой жизни, верно? — Я купила тебе трость в городе. Небольшой подарок Хочешь посмотреть? Дэвид осторожно положил руку Лили на плечо. Привкус мяса у него во рту постепенно начал отдавать сладковатой гнилью, но Дэвид заставил себя об этом не думать. — Может быть, завтра? — слова давались ему с трудом, как будто в рот налили клея, но все же звук собственного голоса звучал успокаивающе. Лили кивнула в ответ. Она придвинулась к нему ближе. Дэвид отчетливо ощущал ее пульс, ее дыхание, то, насколько она настоящая. Стиснув пальцами ее плечо — швы на месте указательного и большого тоже зачесались — Дэвид почувствовал плотность мышц и твердость сустава. Ему недоставало физических контактов. Мысль о том, чтобы прикасаться к Эдди, казалась отвратительной, и, возможно, именно это делало общение с Лили по-настоящему ценным. Она была живой, настоящей, и прикосновение к ней давало Дэвиду возможность почувствовать настоящим и себя. — С Аланом все тоже будет хорошо? Он не мог не спросить. Казалось, пока Вайолет, раскачиваясь, оплетала его тело, погружая Алана в себя, тот, казалось, то приходил в себя, то снова проваливался в бессознательное состояние. К сожалению, Дэвид отлично знал этот пустой пьяный взгляд. Невозможно долго держать человека в таком состоянии, просто надеясь, что он не сойдет с ума. Тем более когда речь о ком-то вроде Алана. — Конечно. Я ведь обещала тебе. Вы должны быть частью нашей семьи. Если я могу положиться на тебя, а ты сможешь позаботиться о нем, все будет просто замечательно. Я прослежу, чтобы Вайолет больше не делала глупостей. Я уже сказала: она просто испугалась. Если бы вы оба попытались сбежать, это бы закончилось очень плохо, но теперь больше бояться нечего. Мы одна семья. Спокойная уверенность в ее тоне передавалась Дэвиду, точно по нитям грибницы, проникавшим им под кожу. Моргнув, он на секунду снова их увидел — тонкие белые жгуты, ввинчивавшиеся под кожу, как трубки капельниц; стоило попытаться сфокусировать взгляд, и они исчезли, но, даже понимая, что это — просто галлюцинация, Дэвид ощущал их реальность. Возможно, именно так чувствуется единство с семьей. Дэвид не знал точно, потому что никогда раньше не чувствовал этого по-настоящему — ни с отцом, даже не верившим, что Дэвид его сын, ни с матерью, вечно пропадавшей на работе, ни уж тем более — с кем-нибудь из партеров. С Аланом он был ближе всего к этому ощущению, пока все опять не посыпалось. Лили и остальные Торнтоны давали им обоим шанс вернуть потерянное ощущение. Это была абсурдная, но странным образом утешающая мысль. Его жизнь снова становилась предсказуемой, а это — самое главное. — Алану я тоже куплю подарок, когда в следующий раз поеду в город, — добавила Лили с улыбкой и Дэвид кивнул, закрывая глаза. Лили медленно перевела руку ему на бедро и от этого сердце снова забилось быстрее, но ритм оставался размеренным. Дэвид понимал, что происходит, даже если не мог это контролировать и понимание его успокаивало. Лили наверняка рассчитывала тоже воспользоваться им, и она определенно имела на это право, а Дэвид не сомневался, что сможет дать ей желаемое. Все было хорошо, здесь и сейчас, настолько, насколько все могло быть хорошо после всего, что он сделал и всего, что сделали с ним. Мир, долгое время раскачивавшийся влево-вправо наконец-то замер. Теперь оставалось только удержать его в этом состоянии, не дать снова раскачаться. Но Дэвид не сомневался, что сможет.