Семьянин

Лили любила заходить в сарай без маски, пусть даже папочка всегда говорил, что это может быть опасно. Мысль о том, что грибница может прорасти сквозь нее буквально, казалась ей по-своему красивой. Но мамочка и папочка смогли соединиться с ней только после смерти. Лили не надеялась, что она сможет зайти дальше, чем они — по крайней мере, не сейчас. К тому же вряд ли грибница действительно могла выжить внутри живого тела, Если бы это было возможно, то мамочка с папочкой уже давно начали бы превращать людей в удобрение пока те еще живы. Но все-таки летающие в воздухе споры и испарение слизи действительно пьянили — не так сильно, как сами грибы, но даже Лили, с ее многолетней привычкой, иногда это чувствовала. — Я вернулась из города, — тихо сказала она, садясь на постель рядом с папочкой. Она впервые была в городе одна, не только без папочки, но даже без сестер. Там все выглядело как обычно, те же магазинчики и улицы — и люди все так же старались не задерживать на ней взгляд, потому что их семью считали странной. Но это не важно. Лили все равно всем старалась улыбаться — вежливость очень важна, без нее они будут просто изгоями. К вечеру в одном платье было прохладно, ветер то и дело забирался ей под юбку, а звук собственных шагов казался непривычно глухим — Лили редко ходила по асфальту. Но это тоже пустяки. Главное — что жизнь продолжается. Даже в самых мелочах все идет так, как должно. Хизер поможет Роуз разобрать покупки, может быть, и с готовкой тоже — замаринует мясо и овощи на ночь, чтобы к обеду они уже стали нежными, пропитавшись запахом специй. Все возвращается на привычные места, но в то же время — движется вперед. Именно в этом весь смысл. — Мы готовимся к новой свадьбе. Роуз сделает мясной пирог, а Хизер обещала заняться цветами. И гости тоже будут, Хорхе обещал приехать, если мы поможем ему с одной проблемой. А Вайолет уже выбрала музыку. Лили погладила папочку по щеке. Кожа еще не сгнила, но стала липкой и мясо под ней разжижилось. Вряд ли папочка высохнет так же, как мамочка. Скорее всего он истлеет до костей. Она легла рядом с папочкой и, прижавшись лицом к его плечу, замерла в ожидании ответа. Время было уже поздним, ее клонило в сон и Лили показалось, что она чувствует, как кто-то подошедший сзади гладит ее по волосам. Сначала это была тонкая, легкая мамочкина рука, потом — тяжелая папочкина, с жесткими подушечками пальцев. А потом — рука Дэвида: пальцы сильные, но тонкие, отросшие ногти впиваются в скальп почти болезненно. Лили провела ладонью по голове и ощущение прикосновения моментально развеялось. — Я загляну к тебе завтра, — Лили поправила воротник папочкиной рубашки и поднялась с постели. Ей еще нужно успеть проверить, убрались ли младшие в комнатах, и, может быть, заглянуть к Дэвиду. Проверить, все ли у него в порядке. Он хорошо справился с секатором, но это не значит, что он не расстроен. Возможно, стоит его приободрить.