Тетрадь Жизни

      Крепко сжав ручку, Ягами до крови закусил губу. Он чувствовал напряжение в руке, но не ослаблял хватку. Медленно он поднес ручку к листку и резко отодвинулся, откинувшись на спинку стула.       — Эл… — тихо прошептал Лайт, подняв голову к потолку, — насколько сильно ты меня любишь? — прикрыв глаза, он представил Рьюзаки, который совсем недавно лежал под ним, прикрыв глаза, с абсолютно умиротворенным и безмятежным выражением лица. На губах выступила лёгкая улыбка и юноша почувствовал влагу на своих щеках.       — Он умрет во сне, — тихо прошептал Лайт, красивыми буквами выводя любимое имя, и с тяжестью поднялся из-за стола. Ноги перестали держать его и Ягами рухнул на колени, опустив голову. На пол продолжали падать слёзы и его плечи стали подрагивать. Хотелось укрыться в объятиях тощего тела и вдохнуть сладкий аромат, исходящий из тонкой шеи. Хотелось выть и метать вещи вокруг, но сил оставалось лишь на то, чтобы оставаться на коленях, обняв себя за плечи, и следить за тем, как на полу образовывается маленькая лужица, в которой Лайт увидел свое отражение.       До крови закусив губу, чтобы подавить крик, полный боли, юноша закрыл глаза.

***

      — Что ты делаешь, Лоулайт? — тихо произнес Ватари, ставя любимые сладости детектива перед ним.       Парень сидел и смотрел в одну точку, отсчитывая время до своей смерти.       — Я молюсь, — тихо выдал L. — Чтобы сейчас меня отравили, убили из-за мести или ещё чего-то. Молюсь, чтобы причиной моей смерти был не он.       Детектив отвёл взгляд и глянул на Ватари, который понимающе смотрел на него:       — Твоя любовь тебя погубит.       — У меня есть тетрадь жизни, — бросил L, — только вот она не восстанавливает разбитое сердце.       — Какой у тебя план? Зачем ты вообще дал ему такое мощное оружие против себя?       — Надеялся… — тяжело вздохнул L, — наглядно продемонстрировать, чего он лишился бы, не будь у меня тетради жизни.       — И чего же он лишился? — с недоумением глядя на парня, Ватари покачал головой, — Он ужасно жесток, если готов убить тебя.       — Нет же, — парень обнял себя за плечи и перевел взгляд на сладости, — я видел его взгляд. Это не взгляд убийцы. Я рассказал, что его ждёт, если он уберет меня. Но он, несмотря на мои предостережения, не отойдет от своих целей. Я буду считаться мертвым и следить за тем, как он будет строить свой Новый мир. Если он действительно перейдет черту и не будет показывать никакого сожаления, то я предоставлю доказательства, что он Кира и… Отправлю его на эшафот. Но если же он оступится и продемонстрирует ту человечную сторону, что я в нём увидел, то я просто буду ждать, пока он осознает неправильность и жестокость своих идей и проявиит какое-то сожаление о своих действиях. И тогда я предстану перед ним. Если он все же убьет меня и во второй раз, то можно понять, что в нем и не осталось той человечности, и я подам сигнал об его задержании, — парень помотал головой, отбрасывая ужасающие мысли. — Суть в том, что я даю ему время на искупление. Я высказал ему речь о том, что я считаю, что большинство преступников не имеют шанса на исправление. Я этот шанс дам Лайту и только он решит, пользоваться им, или нет…       — Давай будем честными — ты бы ни за что не дал возможность продолжать действовать какому-то серийному убийце, смиренно ожидая его исправления. Тогда почему даёшь эту возможность ему? Лоулайт… — в голосе Ватари послышались стальные нотки, — влюбляться в серийного убийцу — чрезвычайно глупо.       — Догадался? — усмехнулся детектив. — Да, глупо… Но я бы ни за что не давал эту возможность, если бы не чувствовал надежду на то, что все получится так, как я планирую. Если бы эти чувства испытывал только я, — парень задумчиво оглядел печенье, взятое из тарелки, — я бы не шел на такой риск.       — То есть, ты хочешь сказать, что любовь победит?       — Правосудие всегда побеждает… — задумчиво сказал Эл, — так я привык думать. Но сейчас понимаю, что побеждают чувства, — бросив печенье обратно, L подвинул тетрадь жизни к себе. — Даже Боги жизни так считают.       Ватари кивнул, понимая, что переубеждать этого упрямца нет смысла. Он всё равно сделает так, как хочет.       — Я поеду в приют и проведу время с детьми, они давно меня не видели, — с лёгкой улыбкой проговорил L. — Буду там до тех пор, пока не станет понятен исход. Приведи сюда Мисору Наоми, пожалуйста.       Девушка подошла спустя несколько минут и Ватари вышел из комнаты, оставляя их наедине.       — Наоми, — позвал детектив и повернулся к японке, — ты уверена, что хочешь сделать это?       — Абсолютно, ты спас мне жизнь, — кивнула девушка.       — Хорошо, — согласился детектив и протянул девушке небольшой кусочек тетради жизни. — Эл Лоулайт — запиши это имя сюда через 5 часов.       Девушка кивнула и посмотрела в отрешенные глаза детектива.       — Я ценю твое доверие. Надеюсь, ты помнишь, что через 7 часов мы вылетаем в Англию?       — Да, — тихо ответил детектив. — Не могла бы ты оставить меня пока что? Мне нужно побыть одному.       Мисора понимающе кивнула и мягко обняла детектива:       — Я обещаю, что стану хорошим учителем для этих детей.       — Я не сомневаюсь, — слабо улыбнулся L и проследил за удаляющейся фигурой девушки. Как только закрылась дверь, он опустил голову.       Парень долго думал над этой ситуацией и в конце концов смирился с мыслью, что первый человек, к которому он испытывает чувства убьет его. Боль в груди продолжала существовать, но он упрямо не замечал ее.       Сейчас надо оставаться хладнокровным, тем более, уже скоро он встретится с детьми. Надо вновь закопать свои чувства заживо, вновь стать прежним рациональным L.       Плакать не хотелось, вся боль скопилась в сердце, которое пропускало свои последние удары.       Последнее, о чем подумал L, перед тем, как закрыть глаза и погрузиться в безмятежный сон — это то, что если Лайт вновь убьет его, то никакая Тетрадь Жизни не поможет. Его сердце просто не выдержит этого.