Катарсис

Настоящее.

      — Мы разводимся!       Уокер затихла. Она прижала дрожащую руку к губам, сдерживая слёзы. Сожаление острым уколом вонзилось в сердце, глаза расширились от неподдельного испуга.       Она не хотела.       Она не желала.       Этих слов, слетевших с губ криком отчаяния. Проявления затаённой безудержной боли, раздирающей внутренности несколько лет.       Он знал.       Значение этого ненавистного слова, принесённого ею из человеческого мира.       И смотрел.       Безучастно. Безэмоционально. Безразлично.       Как в ту злосчастную роковую ночь, призванную стать спасением, но обратившуюся гибелью.       Вики чувствовала, как ледяной холод ползёт вверх по позвоночнику и завладевает сознанием.       Убежать бы.       Да на другой конец Вселенной.       Губы демона тронула ухмылка. Та самая, знакомая ей — безжалостная и циничная. Геральд медленно повернулся к Уокер и хрипло рассмеялся в ответ на её мысли. Поддавшись неосознанному порыву, она прижала ладони к ушам, дабы не слышать. Стали и отчуждённости, скользящей в каждом звуке, приводящей к одному очевидному умозаключению — он ненавидит её.       Ненавидит всем демоническим сердцем.       — Думаешь, твоё сопротивление остановит меня?       Тихий голос, преисполненный нескрываемого презрения — и птичье сердце дрогнуло. Уокер сделала шаг назад, в спасительную тьму.       Он настиг её одним размашистым шагом, пресекая все пути к отступлению. Геральд властно коснулся её подбородка, приподнимая и принуждая взглянуть прямо в ледяные, колкие глаза. Он упивался каждой эмоцией, что отразилась на побелевшем лице и тенью страха, застывшей в фиалковых глазах, непривычных для взора и необычных для демонического рода.       — Стоило вырвать сердце твоему ангелочку ещё тогда. И скормить его твоей любимой собаке. Ах, да. Как я мог забыть. Она предпочитает печень.       Геральд добился своего. С губ сорвался сдавленный вскрик. Уокер попыталась вырваться, но цепкие пальцы больно сжали подбородок, лишив возможности пошевелиться.       — Но Дино не…!       Он не дал договорить. Геральд провёл согнутыми пальцами по её щеке. Практически ласково, словно противореча всему сказанному. В полумраке его глаза казались абсолютно чёрными, взгляд скользнул к пересохшим губам. Прикосновения не последовало. Вместо него — тяжёлое дыхание, и жёсткие слова, выбивающие кислород гидравлическим прессом.       — Мне плевать. Целуй кого хочешь. Занимайся любовью с кем хочешь. Я ничего не чувствую к тебе, Уокер. Абсолютно ничего.       Её взгляд, полный боли и опустошения, вынудил его разжать пальцы. Геральд повторял эти слова изо дня в день, убеждая себя в их правдивости. Но реальность оказалась беспощаднее. Демон отстранился и отступил, признавая своё поражение. Вики оказалась той единственной, которую он возжелал. Он мог обрести власть над её телом, завладеть сознанием, подчинить своей воле лишь по щелчку пальцев. Но насилие над ней казалось высшей мерой жестокости, принуждая его, кровожадного демона, испытывать чувство отвращения.       Он не мог принудить её полюбить.       Дверь издала противный скрежет и хлопнула. Вики обессиленно опустилась на колени, закрывая лицо руками. Из груди вырвались тихие всхлипы.       — Почему? Почему спустя столько времени… ты всё ещё меня ненавидишь?       Уокер притянула к себе ноги, обняв их руками, и уткнулась лицом в колени. Лиловые перья задрожали, и плечи содрогнулись от беззвучных рыданий.       Он вернётся.       Он обязательно вернётся.       Ночные сумерки поглотили остаток дня. Тьма укрыла своим крылом, обещая спасение. Чувствуя, как сознание незримо ускользает от неё, Вики закрыла глаза, желая только об одном. Тихий-тихий шёпот нарушал тишину, заглушая слабое потрескивание свечей.       — Пожалуйста, вернись… Не оставляй меня одну. Здесь… В темноте. Пожалуйста…