Санкт-Петербург от А до Я

Вот был такой вызов, с незамысловатым названием «Недрочабрь», который одним словом разъяснял, что нельзя делать человеку, который решился встать на этот непростой, полный лишений и мучений, путь: ему было запрещено дрочить целый месяц. Но если кто-то добровольно принимал эти условия и, в принципе, в любой момент мог сойти с дистанции, то у Алекса такой возможности не было. То есть, чисто теоретически, он мог бы подрочить, только это не приносило никакого морального удовлетворения и лишь заставляло хотеть ещё сильнее. Дрочка подходит только тогда, когда просто хочется скинуть напряжение, а вот если у тебя уже две недели нет полноценного секса, от неё становится только гаже. Алекс всё перепробовал, совсем дрочить — не выходит, как на иголках, на всех огрызаешься; наяривать на какое-нибудь порно тоже так себе вариант, когда знаешь, как всё происходит на самом деле, уже не очень-то и вставляет. Короче, полная лажа. Хотя, несколько дней назад, совсем осатанев от желания, Алекс попытался подрочить под голос Матвея, но, в конце концов, бросил это дело, потому что фантазию за три года работы в автосервисе он подрастерял, как-то не выходило её тренировать, учитывая, что весь ремонт всегда шёл по определённому алгоритму. Да и вообще, слышать голос Матвея, но не чувствовать рядом его рук, его тепла, впивающихся в предплечья пальцев; не видеть его покрасневших щёк, влажных приоткрытых губ, изломанных бровей — всё это было настоящей пыткой. А представлять это Алекс не хотел, это было всё равно, что голодающему человеку во всех красках фантазировать о горах еды. — Когда ты уже вернёшься? — не выдержал Алекс в следующий созвон с Матвеем, как всегда, по расписанию, в девять вечера. Это уже превратилось в ежедневный ритуал. — Они тебя там в рабстве держат? Месяц прошёл! — И вовсе не месяц, — Матвей на том конце трубки ответил через зевок. Видно, совсем замучился. — Ладно, немного преувеличил, четырнадцать дней, — поправился Алекс, глядя на настенный календарь. Он сидел на кухне, всегда уходил сюда, потому что не мог разговаривать в их спальне. — Велика разница. — Мы почти закончили, — заверил его Матвей. — Там всего-то осталось на крыльце плитку достелить — и я свободен. — Чёрт тебя дёрнул в эту Самару. Поближе ничего не было? — Лёш, я тебя умоляю, — снова зевнул Матвей. — Тут мне столько заплатит, что можно будет месяца полтора жить спокойно. — Я скучаю по тебе. — Я тоже. Но, правда, в следующий раз подберу что-нибудь поближе. А пока потерпи немного, что ты как маленький? Алекс рассмеялся. — Это ты у меня маленький. Ладно, я же слышу, что ты хочешь спать. Давай, спокойной ночи. — Погоди, — процедил Матвей. Видно, не хотел больше зевать в трубку, поэтому сцепил зубы, давя очередной приступ зевоты. — А у тебя как дела? Как на работе? — Без перемен, — рассеянно отозвался Алекс. — Правда, пару дней назад приехала какая-то склочная баба, требовала, чтобы мы починили её старую жестянку, хотя у нас чётко написано, что такое старьё мы не чиним. А она стала качать права, обвинять нас в том, что мы криворукие, раз не можем починить её развалюху. Читать бы сначала научилась, зараза. — Да бывают такие чокнутые, — поддержал Матвей. — к нам тоже один раз заявилась мадам, хотела, чтобы мы занялись отделкой ларька. Мы её отправляем на сайт, где чёрным по белому написано, что мы работаем только с жилыми зданиями. Она тоже окатила нас помоями с ног до головы, мол, никакие мы не мастера. Ну, ладно, чёрт с ними. Подумай о чём-нибудь хорошем. Например, о том, что мы встретимся совсем скоро. Алекс улыбнулся, прикрыв глаза. Матвей всегда находил нужные слова, чтобы поддержать, даже когда находился за хренову тучу километров. — И правда хорошие мысли, — пробормотал он. — До встречи. Когда Матвей отключился, Алекс ещё долго лежал, прижимая телефон к груди и думая о том, что не выпустит Матвея из кровати, когда он вернётся домой. С такими мыслями он и уснул, и видел во сне Матвея. Причём, сон был какой-то странный. Они пошли в какой-то поход, кругом были горы и случился камнепад, потом они пришли к озеру, в котором плавали странные зелёные рыбы с длинными усами, потом вдруг оказались на каком-то перроне и Матвей выглядел совсем подростком и знакомил Алекса с парнем и двумя девчонками, уверяя, что они его брат и сёстры. Алекс вообще не понял, что произошло, но был рад видеть Матвея во сне, а когда открыл глаза, то обрадовался ещё больше, потому что увидел его уже наяву. И, честно, спросонья не понял, какого хрена случилось. Обрадовался, конечно, но всё никак не мог сообразить, каким образом его благоверный мирно сопел рядом, обнимая его за бок тёплой рукой; которая, при всём этом, находилась в опасной близости от напрягшегося члена. У Алекса никогда не было проблем со стояком, особенно по утрам и рядом с Матвеем, а уж после такой долгой разлуки и вовсе всё подскочило. Но для начала Алекс хотел понять, каким образом они оказались вдвоём сейчас. Но, когда он смотрел на спокойное во сне лицо Матвея, на его мягкую, почти мальчишескую улыбку, на трепещущие ресницы, то совершенно не хотел его будить. Поэтому, призвав на помощь всю свою силу, попытался расслабиться, закрыл глаза и хотел ещё поспать, но это оказалось непросто. Алекс мучился, вздыхал и ёрзал, пока вдруг не услышал смешок. Открыл глаза и встретился с красивым и хитрым Матвеевым взглядом. — Ты ужасно притворяешься, — сквозь смех сообщил он. — И совершенно зря. — Откуда ты тут вообще? — Алекс пропустил подкол мимо ушей. — Тебе из Самары два с половиной часа лететь, а потом ещё из аэропорта добираться… Матвей закатил глаза, быстро поцеловал Алекса в лоб, в нос, потом в губы. — Ты правда хочешь об этом поговорить? — спросил он, скользнув ладонью к напряжённому члену Алекса. — Я тебе потом всё расскажу. А сейчас, Алексей Батькович, если вы не против… — Я этого целый месяц ждал, — низко прорычал Алекс, вжимаясь губами в губы Матвея. Он, кстати, даром времени не терял. После Лёша узнает, что Матвей вернулся ближе к трём часам ночи, успел перекусить, помыться и с чистыми душой и телом лечь спать вместе с ним, видящим уже десятый сон. Алекс, конечно, удивился и хотел расспросить, где это Матвей успел так хорошо подготовиться, но потом эту мысль выдуло из головы, как и все остальные. Для приличия, конечно, он растянул Матвея пальцами, но тот так нетерпеливо ёрзал, царапал бока Алекса и шипел обещания всех кар земных, если Тарасов «сейчас же не вставит ему», что Алекс вломился в податливое тело почти с ходу. И видел всё то, что Алекс не хотел себе представлять, но что так волновало его воображение: страдальчески изогнутые русые брови, открытый рот, из которого рвались почти жалобные, наполненные удовольствием крики, залитое лихорадочным румянцем лицо. Оргазм чувствовался, как удар током, словно оба дотронулись до оголённого электрического провода. — Наверное, соседи нас ненавидят, — еле переведя дух, предположил Матвей. Голос его звучал так хрипло, словно он кричал без перерыва минут двадцать. Впрочем, это было не так уж далеко от истины. — Да пофиг, — так же сипло отмахнулся Алекс, наглаживая его по мокрому животу. — Пусть привыкают. Сегодня у них будет куча поводов для ненависти.