Санкт-Петербург от А до Я

— Ой, как плохо! — простонал Матвей, едва попытавшись открыть глаза. Стоило его векам чуть приоткрыться, как тут же тяжёлую голову безжалостно атаковал приступ пронзительной головной боли. Даже непрямые солнечные лучи, которые ни в кого не целились, а просто рассеянно болтались в комнате, проникая сквозь шторы, вызвали неприятную резь в глазах. Казалось, что внутрь черепа, прямо через глазницы, какой-то маньяк забивает острые длинные гвозди. — А вчера ты говорил, что всё «охерительно», — съехидничал Алекс, присаживаясь на край полуторной кровати. — Держи, горе-тусовщик. Лучшие друзья человека, аспирин и минералка. Он сунул в слабые руки Матвея, который всё ещё держал глаза закрытыми, стакан воды и таблетку, поднялся. В отличие от своего неискушённого в алкогольных делах друга, Алекс знал, когда нужно остановиться и всегда закусывал, так что на вчерашней вечеринке оставался в ясном разуме. А Матвей, так воодушевившись тем, что от пары бокалов шампанского он не опьянел, поспорил с Мухой, что перепьёт его. Разумеется, он проиграл, но ничуть не огорчился, наоборот, от ударной дозы алкоголя испытал непознанный до сего времени душевный подъём, ощутил невиданный прилив сил и развёл бурную деятельность. Он предлагал совершенно безумие, подстрекал пойти купаться голышом; пойти запустить фейерверки, несмотря на то, что лето было в самом разгаре; наконец, пытался взобраться на стул, чтобы прочитать стихи, но в результате просто встал посреди кухни и, раскачиваясь в разные стороны, декламировал заплетающимся языком похабные стихотворения Есенина и Маяковского. Алекс тогда еле сумел увести Матвея с кухни, переодеть и кое-как уложить, при этом слушая искреннее возмущение Моти по поводу того, что он не хочет становиться его парнем. — Почему ты не хочешь? — пьяно допытывался Матвей, сжимая крепкими руками шею Алекса, притягивая его и чуть ли не заваливая на себя. — Потому, что я уже твой парень, — смеялся Алекс, выворачиваясь из захвата. — Пьянь ты. Спи. Не удержавшись, Алекс громко фыркнул, вспоминая весёлую ночь, но тут же закашлялся, маскируя свой хохот. Расстраивать Матвея не хотелось, у него и так сейчас было не самое лучшее время. Похмелье — страшная штука, особенно в первый раз. Надо было радоваться хотя бы тому, что Матвей сейчас не блевал, как юнга в своё первое плавание. Хотя, Алекс не удивился бы этому, всё-таки его друг перебрал да и воздух в комнате был спёртым. — Духота у тебя, — проворчал Алекс, подходя к окну и раскрывая створки. Тут же в комнату ворвались летние звуки города: ровный шум листвы, вопли детей, освобождённых от каторги в виде школы, трели велосипедных звонков. Стало намного свежее, в воздухе витали запахи протекающей неподалёку Невы. Если бы кто-то теперь спросил у Алекса, есть ли жизнь за КАДом, он бы просто покрутил пальцем у виска. Нет, в самом деле, такой вопрос мог задать только сумасшедший. За КАДом самая жизнь и была! Алекс расплылся в улыбке, расправил плечи, повернулся к Матвею. Тот сумел сесть на кровати, обернул одеяло вокруг себя, уцепившись за него, как за спасательный круг. Бледный, всклокоченный, в майке-алкашке, бессовестно спизженной у Алекса. — Уже лучше? — заботливо спросил Тарасов. — Немного, — выдохнул Матвей, скользя по Алексу рассеянным взглядом. — Хочешь есть? Матвей думал совсем недолго. — Кстати, да. Прямо какой-то жор напал. — Ты ещё дурь не пробовал, вот после неё реально адский голод, — оскалился Алекс. — Не смотри не меня так, я не нарик, просто по молодости курнул. Ладно. Пойду готовить. Алекс ушёл на маленькую кухню, включил старенький телевизор для фона и занялся приготовлением еды. Он слышал, как Матвей через несколько минут поднялся, прошлёпал в душ, как зашумела вода, разбиваясь об эмалированную поверхность ванны. Спустя десяток минут Матвей появился на кухне, довольно бодро прошагал к Алексу, прижался к нему со спины, уложил мокрую голову на крепкое плечо. — Где ты спал? — спросил он. — На кровати, где ещё. Пришёл уже ночью, когда всех выпроводил. Ты, кстати, так спокойно спишь после алкоголя. Не пытаешься меня спихнуть. Наверное, тебе надо почаще напиваться. Матвей деланно-недовольно запыхтел, сильнее сжал Алекса в своих объятиях. Похмелье быстро отступало.