Орфей и Эвридика

Спустя несколько месяцев, полных голода, бед, болезней и несчастий, Орфей всё-таки смог найти царство Аида, но какой ценой... Его красота, решимость и сила, конечно, не увядали благодаря его божественному происхождению, и, возможно, благодаря вмешательству кого-то из олимпийцев, но при этом его дух был уже на исходе... Когда простой люд встречал бедного поэта, многие просто не узнавали его без лиры (нет, конечно, он её не предал, но какой смысл был ему играть?), ибо в сознании дорийцев, фракийцев и других жителей тех областей музыка, слово и сам Орфей были неразлучны. Долго он искал место, через которое попасть в преисподнюю: одни говорили избраннику муз, что на берегах Пелопоннеса есть пещера под названием Тенарон, которая ведёт в тот самый подземный мир; другие ведали про воду из реки на краю Аида — она отправляла тебя на тот свет живым; третьи обвиняли неизвестного проходимца в сумасшествии, забрасывали его камнями да палками, ибо Аид для них был самым страшным из всего, что могло быть на свете. В какое-то время Орфей стал думать, не должен ли был он просить содействия у богов, быть может, они подсобили бы великому поэту..? Однако каждый раз Орфей вспоминал о том, как боги любят губить невинные души, и ненависть, пылавшая в его сердце, сразу же испепеляла любые потаённые мольбы о помощи. Жажда сделать всё самому, жажда мести богам и жажда прикоснуться снова к своей любимой — именно они прожигали для Орфея дорогу вперёд. В один момент, уже за пределами Фракии, он забрёл в бедный дом во время урагана. Там жила лишь одна старуха — по молодости она овдовела после пришествия дорийцев, которые сметали всё на своём пути, они убили её мужа и ограбили дом. Жила она скромно, ведя своё небольшое хозяйство. Орфей прожил у неё несколько дней. Он рассказал ей о том, что ищет свою возлюбленную, и что готов состязаться с богом смерти, ибо покровитель искусств будет на его стороне. Эта уверенность, по сути, возникла у него на пустом месте, ведь Эвтерпа или Аполлон, да даже другие музы ничего ему не обещали. Старуха выходила его и дала на прощание красиво украшенный копис¹ — она понимала, что старые дорогие вещи и драгоценности девать ей некуда, и пропадут они вместе с ней — лучше их подарить доброму человеку. — Эта вещь явно была под покровительством богов... иначе бы, злые пришельцы не смогли разжиться на наших землях. — говорила на прощание Орфею старуха. — По неосторожности один из них выронил его, ну я и подобрала. Возьми, этот ножичек мне выжить помог! Он силу и удачу во всём приносит... а мне помирать скоро. — Добрая женщина, прошу тебя, не надо... — отговаривал её Орфей, — не нужно тебе вмешиваться в это дело, ладно я, безумец... — Бери, бери, от подарков отказываться неприлично. — улыбчиво перебила его старуха. Она обняла на прощание поэта и дала наставление: никогда не бояться ничего на своём пути. Орфей пошёл дальше в более воодушевлённом настроении, несмотря на едва выступающие слёзы. Вообще, он довольно часто плакал после смерти Эвридики — это был единственный способ успокоиться.

***

Однажды поэт нашёл мрачные воды Ахерона² и Леты³, за которыми, как казалось, нет пути назад — за ними начинались темные леса и пещеры, по которым можно было попасть в аидово царство. Глубоко под землей текла река Стикс⁴... Орфей шёл очень осторожно — по этой земле, как правило, не ступают ноги человека. Острые камни, скалы, шипы от ядовитых растений, пожалуй, только бог или герой мог пройти по такой местности... И с этим справился гордый лирик. Пройдя через Ахерон и Лету, он уже бы не смог выйти назад никогда, не будь он сыном и избранником Олимпа. Каким-то чудом ему удалось не попасться на глаза Керберу⁵ и проскользнуть неподалеку от него: трёхглавый монстр просто не заметил Орфея, пожалуй, кто-то из богов явно усыпил бдительность хранителя преисподней или же мог помочь кинжал, данный старухой. Спустившись по мрачным пещерам, видел юноша души смертных, пребывающих в тихой скорби — им больше не суждено было увидеть жизнь во всех её проявлениях. Осознание того, что такое случится с каждым угнетало Орфея. Со слезами на глазах спускался он в преисподнюю, с болью смотря на каждого из них. Лицо одной невинной девушки случайно обернулось на Орфея, их взгляды встретились, полные горя и режущей, ненавистной боли, что дала им злодейка-судьба. Орфей опомнился и пошёл дальше. Тревога нарастала в его сердце. Итак, показались страшные воды реки Стикс. Ядовитая, зловонная река, однако пахло здесь не смрадом прогнивших трупов, а чем-то другим, полным пустоты. И этот пустой запах выгонял из каждого, кто находился там, всё, что могло остаться от человечности. Этот страшный запах надолго запомнился Орфею... Толпа душ находилась возле небольшого, можно сказать, сделанного на коленке, причала. Раз в несколько минут сюда прибывал мрачный Харон на своей ладье. В его обязанностях было перевозить души умерших через реку, в царство Аида. Назад он мог поплыть только пустым — единственное исключение распространялось лишь на царя преисподней. Только он мог переправиться через Стикс на землю. Умершие не могли отправиться в Аид⁶ просто так. В те времена в рот умершего обязательно клали монету — обол. Им нужно было расплатиться с Хароном за переправу через реку, ни при каких других условиях не мог никого перевезти суровый лодочник. Таков был наказ царя мёртвых. Орфей поначалу хотел прикинуться тенью, дабы сильно не выделяться, однако быстро понял глупость своей затеи. К тому же, у него не было обола. Размышления охватили его: как договориться с лодочником? И стоял обречённый поэт у причала, ожидая Харона...