Боги, храните Королев

Он посмотрел на запись в ежедневнике, и ему захотелось немедленно протереть глаза. Перевёл взгляд на настольный календарь, хотя разум, конечно, подсказывал, что цифры в нём вряд ли будут отличаться от увиденных на бумаге. 30 апреля. И его, Майкрофта Холмса, Стража, выпала именно на этот день. Если быть точным, то на эту ночь. И ни одна сила в мире не могла выписать ему индульгенцию от сегодняшнего мероприятия. Бельтейн. День смены правящего Двора. Песни, танцы, шутки, смех, весёлый хоровод, праздник весны и плодородия, непредсказуемый в самой своей сути. Всё то, с чем Майкрофт не совмещал себя в одном контексте даже в мыслях. Однако Стражу положено присутствовать на этом, с позволения сказать, официальном мероприятии. Не засвидетельствовать своё почтение обоим правителям, и уходящему, и заступающему на трон, означало бы не просто невежливость, а тяжелейшее оскорбление. Учитывая нравы фэйри, чреватое весьма серьёзными неприятностями и даже катаклизмами. Майкрофт задумчиво осмотрел своё отражение в зеркале. Очень вовремя, потому что любимый бордовый галстук напомнил о необходимости соблюсти дресс-код хотя бы минимально. Конечно, Владыки обоих Дворов относились к нему с изрядной долей понимания, хоть его костюм всякий раз становился объектом разного калибра шуток, но приличия соблюдать следовало. Майкрофт задумчиво ослабил узел галстука, стянув шёлковую ленту с шеи. Так же неспешно вытащил из нагрудного кармана пёстрый платок, любовно подобранный в тон. С сожалением посмотрел на благородную цветовую гамму тканей на своей ладони, и отошёл от зеркала к шкафу. Привычка хранить на рабочем месте (на обоих рабочих местах) дубликаты гардероба не раз его выручала. Вот и сейчас он оглядел вешалку с галстуками и поморщился, как будто у него резко заболел зуб. Он не слишком любил зелёный цвет, особенно – ярко-изумрудный, как раз такой, в который предписывалось облачаться в день Бельтейна. Майкрофт сравнил свой "парадно-выходной" галстук с другим, тоже зелёным, и убедился, что приглушённый цвет в этот раз не подойдёт. Он вздохнул и почти что с отвращением снял галстук с вешалки, затем открыл ящик, в котором лежали платки, и двумя пальцами подхватил яркий лоскут. Вернувшись к зеркалу, он яростно затянул "полувиндзор", едва не придушив себя. Раздражённо оправил узел и резкими движениями начал складывать платок. Пальцы действовали автоматически, практически не задействуя при этом ресурсы мозга, поэтому успокоительного эффекта процесс не оказал. Заправляя платок в карман пиджака, Майкрофт мимоходом подумал, что стоит заменить и запонки. Этот комплект он тоже надевал достаточно редко, хотя старинные редкие зелёные гранаты ему даже нравились. Он продел серебряную застёжку в петли левой манжеты, повернул замочек, закрепляя запонку. Проделал то же с правой манжетой, одёрнул рукава. Оглядел результат с недовольством, мельком заглянул в зеркало, ещё раз поправил галстук. Амальгама послушно отразила лицо человека, готовящегося к исполнению тяжкой повинности. Майкрофт раздвинул уголки губ. Улыбка получилась натянутой даже для официальной. Ему остро захотелось выпить, но этого не позволил бы ни этикет, ни субординация, ни профессионализм, ни воспитание, наконец. Майкрофт обменялся понимающим сочувственным взглядом со своим зеркальным двойником, и поднял к уху мобильный телефон, вызывая автомобиль. *** Человек, по стечению обстоятельств оказавшийся этой ночью в лесу, увидел бы обычную поляну. Достаточно большую, чтобы вместить целую деревенскую свадьбу или даже ирландские поминки, несколько подозрительно ровную – но просто поляну. Тот же, кто обладал музыкальным острым слухом, мог бы расслышать отдаленные отзвуки флейт, арф и волынок. Но и этот человек скорее всего решил бы, что ему показалось, или нашёл бы ещё какое-нибудь столь же правдоподобное объяснение. Перед глазами Майкрофта Холмса открывалась совсем другая картина. Посреди поляны возвышалось огромное майское дерево. Разумеется, выращенное за ночь кем-то из местных умельцев. Дерево было единственным недвижимым объектом, на незыблемости которого мог отдохнуть глаз. Всё остальное мельтешило, кувыркалось, танцевало, переливалось всеми цветами радуги и перекликалось на разные голоса. - Страж! – провозгласил кто-то над самым ухом Майкрофта. - Страж! Страж! Страж! – на все лады понеслось по поляне. - Поприветствуем Стража, - мелодичный глубокий голос легко перекрыл шум и гвалт, который, впрочем, тут же стих. Только что пребывавшие в движении фигурки замерли в позах, изображавших лёгкий поклон, расступившись, так, что по центру поляны пролег неширокий проход, начинавшийся у ног Майкрофта и заканчивавшийся у подножия трона, на котором сидела рыжеволосая женщина в зелёном одеянии с ярко-красной отделкой. Майкрофт размеренным шагом, не слишком быстрым, но и не слишком медленным, прошёл по дорожке и склонился в поклоне. - Моё почтение, Владычица Титания. - Вам всегда рады здесь, Страж, - с этими словами женщина протянула Майкрофту правую руку, которую он почтительно принял, прикасаясь губами к бледной коже. Титания махнула левой рукой, и праздник зашумел с прежней силой. - Мне нет прощения, Владычица, я опоздал на основную церемонию? – Майкрофт отпустил руку фэйри. Титания засмеялась низким вибрирующим смехом, который отозвался в голове Майкрофта, прокатившись волнами вдоль позвоночника, вызывая мурашки. - Вы всё такой же, - зелёные глаза Титании сияли. – Нет, вы не опоздали, просто Мэб в этот раз была не в духе, и отказалась присутствовать на празднике. Ничего, нам же лучше без неё, не правда ли? – и она лукаво улыбнулась, указывая Майкрофту на небольшое сиденье рядом с её троном. - Владычица, вы удостаиваете меня столь высокой чести… - начал было Холмс, но Титания приложила к его губам указательный палец. - Я хочу, чтобы сегодня вы были нашим особым гостем. Майкрофт успешно подавил желание сглотнуть и отступил в сторону указанного ему места. Герольд-пэк кувыркнулся перед троном, ткнувшись лбом в туфельку Титании, и вскочил, поднимая к губам рожок. Резкий тон рожка прорезал гомон толпы, и Майкрофт в очередной раз поразился тому, как нечеловечески неподвижно замирают фэйри, ещё секунду назад не замечавшие ничего вокруг. - Танец! - визгливо завопил пэк, и сделал сальто. Музыканты кивнули и над поляной поплыла нездешняя музыка, воспринимавшаяся, казалось, не слухом, а всем телом. Майкрофт даже не сразу заметил, что Титания встала со своего трона и протянула руку ему. Он знал, что честь открытия праздника Бельтейн принадлежит Владычице и её супругу, но ладонь Титании находилась в воздухе без опоры уже неприличествующе долго. И Холмс поспешно подхватил тонкую невесомую кисть. Медленно, медленно ступать под несущую вперёд мелодию, держа на отлёте перед собой руку, на которой покоятся пальцы могущественнейшего существа. Флейты и арфы делали несущественным всё, кроме этих пальцев, жар которых он ощущал всей кожей, мысли путались, оставляя в голове только порядок фигур танца. В момент, когда их руки разомкнулись, Майкрофт почувствовал, что у него забрали что-то важное... Но едва сделав положенный поклон, он понял, что самоконтроль всё же вернулся к нему. Чары, чары, чары. Вот почему он так ненавидел весенние и осенние балы — он был всего лишь человеком, которому было чересчур сложно сопротивляться магическому воздействию фэйри. Титания вновь подхватила его руку, и плавящий кости и рассудок жар вернулся. Ему не хотелось, чтобы этот танец заканчивался, в то время, как какая-то часть его сущности билась внутри, пытаясь вырваться из заволакивающего сознание марева. Мелодия сменилась, и он понял, что оказался около собственного стула. Не он отвёл даму на место, а наоборот. В другое время Майкрофт испытал бы чувство жгучего стыда, но сейчас он желал только одного — сесть и остаться одному. Он был опустошён, как после долгой физической и умственной работы. Он даже не удивился, обнаружив собственную руку на подлокотнике трона Титании. Поверх его ладони по-хозяйски лежала ладонь Владычицы. Майкрофт осторожно шевельнул пальцами, Титания обернулась к нему с благосклонной улыбкой. - Прошу прощения за мою вопиющую невежливость и рассеянность, Владычица, - его рука словно случайно соскользнула с подлокотника. - Ничто не может быть оправданием моему поведению. Титания никак не отреагировала на его движение, лишь улыбнулась ещё шире и произнесла: - Надеюсь, вы подарите мне ещё один танец, Страж? Майкрофт постарался изобразить максимально вежливую улыбку: - Как вам будет угодно, госпожа. Голова кружилась, хотелось протереть глаза и положить на лоб что-нибудь прохладное. Он машинально протянул было руку за поднесённым ему бокалом, но отдёрнул её — не иначе, сработали инстинкты. Съесть или выпить что-то за столом у фэйри, что с ним сегодня такое? Он понимал, что в этот раз чары Двора действуют на него сильнее, чем в прошлом году, но деваться было некуда. Он представлял здесь мир людей, и от его поведения слишком сильно зависело то, каким будут для них последующие полгода правления Летнего Двора. Следующий танец Титания танцевала с кем-то из своих приближённых, Майкрофт сидел, прислонившись к спинке своего сиденья и боролся с непреодолимым желанием ослабить галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу сорочки. Когда быструю мелодию вновь сменила медленная, Майкрофт не увидел, а скорее почувствовал на себе взгляд зелёных глаз Титании. Он поднялся и с полупоклоном предложил ей руку, о которую она оперлась. Майкрофт вновь ощутил исходящий от Владычицы жар, от которого воздух вокруг него начинал дрожать, искажая контуры и пропорции окружающего мира. Шаг — назад. Шаг — назад. Переплетённые пальцы, дыхание, щекочущее кожу на шее, когда они сходятся, почти соприкасаясь телами. Низкий голос Владычицы, слова, смысл которых ускользает, минуя сознание, и оседает где-то в солнечном сплетении, в животе, ещё ниже, вибрируя, будоража. - Отчего вы не хотите служить мне, Страж? Шаг — назад. Почти-объятие, и вот уже её выдох обжигает ухо: - Вы были бы моим рыцарем, Страж. Шаг — назад. - Останьтесь со мной, Майкрофт. Его имя в её устах звучит почти непристойно, возбуждающе. Он закрывает глаза, и ему кажется, что кожа его проросла лишними сотнями нервных окончаний, каждое из которых слишком сильно реагирует на прикосновения тонких пальцев. К руке. К скуле. К подбородку. Её ладонь лежит у него на груди, отделённая от него только тонкой тканью рубашки, но ему кажется, что для неё не существует мышц и рёбер — она держит его сердце, которое уже давно забыло, что такое ровный ритм. Горячие губы едва касаются его губ: - Будьте моим, Майкрофт. Он вдыхает воздух, обжигающий, проходящий в лёгкие раскалённым песком, и открывает глаза, встречая её взгляд – манящий, обещающий, невозможный. - Я уже присягнул одной королеве. Глаза цвета молодой листвы впиваются в ледяные синие. - Рыцарь не может служить двум королевам, Владычица, - он осторожно высвобождает пальцы правой руки, переплетённые с пальцами фэйри. - Если бы я нарушил своё слово — разве был бы я достоин вас? - левая рука ложится поверх её ладони, всё ещё покоящейся над его сердцем, и медленно ведёт её в сторону и вниз. Её ладонь легко выскальзывает из-под его, осторожно проходит по шёлку галстука, чуть ослабляя узел, пробегается по зелёному платку, поправляя складку. Кажется, что внимание Титании целиком поглотил его костюм. Майкрофт слушает стук собственного сердца. Слишком хрупкая тишина, слишком хрупкое равновесие, слишком многое зависит от её слова. Она вскидывает на него взгляд и отступает назад, с явным сожалением отнимая руку. И улыбается — светло, но чуть разочарованно. - Страж... Вашей королеве очень повезло с вами. Людям всегда везёт. Майкрофт низко кланяется, почти без трепета берёт ладонь Владычицы и прикасается к ней губами.