Разговоры на кухне

Эдвард не умеет рисовать. Круги преобразования получаются у него хорошо, если они требуются, но рисование в список его гениальных навыков, увы, не входит. Он смотрит на полковника со скучающим видом, пока тот разговаривает с подчинёнными. Отчёт Элрика лежит рядом с другими, и Эд очень жалеет, что не нарисовал в левом углу наглую морду этого ублюдка. Когда они с Алом, он рисует круги, вспоминает цепочки преобразований или пишет формулы. И иногда, делая заметки в своём блокноте, рисует забавные лица, потому что на большее его навыков просто не хватает. Чаще всего это он сам и Альфонс. Их приключения можно описать не одной книгой, но он может лишь чиркать на полях и пририсовывать усы неказистому Мустангу. Когда умерла Нина, он рисовал её везде. Это было больше неосознанно, потому что он никак не мог смириться с горечью утраты и осознать это. Нина и Александр заняли большую часть между записей в его блокноте. Он редко теперь туда может заглянуть, но никогда не избавится от этого блокнота. Потому что там есть и Хьюз и сам Альфонс. Эдвард боится, что однажды не вспомнит лицо младшего брата. Ведь не осталось даже фотографий с тем, как выглядел младший. И Эдвард рисует его глаза. Улыбку и эту нелепую чёлку, когда самому Альфонсу показывает лишь кривые рисунки его доспеха. Эдвард знает, что брат дуется на такое ребячество, но просто не может признаться, что воспоминания, которыми он дорожит, могут исчезнуть из его головы, как и душа Альфонса однажды. Из этого мира. Он думает об этом, пока разглядывает нелюбимого начальника. Настолько нелюбимого, что легко скрывает свои истинные намерения за закатыванием глаз и угрюмым молчанием. Он всегда может нарисовать его рожу, чтобы метать в неё дротики, но этот замысел так и остаётся на уровне мыслей, не заходя дальше. Рой кидает на него недовольный взгляд, когда Эдвард закидывает ноги на стол, но ничего не говорит на это, лишь просит остаться, когда отпускает остальных подчиненных. К отчёту Мустанг не притронулся, но ему хватило наглости отчитать Стального за его поведение. Когда Эдвард выходит из его кабинета, то клянётся точно воссоздать деревянную копию этого ублюдка и бить его всякий раз, когда он начнёт его бесить. Но снова не может ничего сделать, ограничиваясь тонкими линиями в очередной книге. Эти угрозы не имеют смысла, и он это понимает, когда в верхнем левом углу от чего-то рисует разбитое сердце. Своё ли, он не знает. Но так чертовски хочется хлопнуть в ладоши и починить. И только потом Эдвард осознаёт, что нарисовал это на листе очередного отчёта, который поспешно сдал. Мустанг наверняка будет подшучивать и отпускать ехидные комментарии. Или чего похуже. Эд ругает себя за эту девчачью наивность, но Мустанг молчит, привычно ухмыляясь и задумчиво смотрит, но ничего не говорит. Эдвард замирает, едва сглатывая. Он готов сорваться и убежать и больше никогда не переступать порог штаба. Но его цель - не его сердце, потому он не может отступить и отказаться. Если бы мог, он бы стёр и свои чувства тоже. Потому что - сначала Альфонс, а потом уже - всё остальное. Но Мустанг молчит. Кивает каким-то своим мыслям и безразлично отдаёт приказ. Эдварду так легче. Он рисует новые круги на карте, пока изучает местность. Отмечает точки или обводит нужные места. Ал сидит рядом и помогает корректировать маршрут, время от времени. Но Эдвард чувствует, что что-то не даёт Алу покоя. И он спрашивает, невзначай поднимая эту тему, пока избегает его взгляда за светлой чёлкой. Что, если они не смогу вернуть утраченное? Вопрос застаёт врасплох. Эдвард думает, что кризис «кто я и куда иду», они благополучно миновали, но Альфонс объясняет свои переживания иначе: Эдварду надо двигаться вперёд, несмотря на неудачи в их поисках. В конце концов, однажды он женится и Алу хочется, чтобы это было осознанное решение. Причём здесь Уинри, Эдвард откровенно не понимает. Поскольку он думает сразу о ней, когда брат говорит о женитьбе. Других кандидатур Эдвард представить просто не может, потому что так близко с кем-то из противоположного пола они не общались никогда. И они оба любят Уинри, но Эд никогда не думал о возможной женитьбе на ней. И эта тема ему не совсем нравится. Он немного ёрзает и водит ручкой по листам, пока Ал его не перебивает и не говорит, что имеет в виду жизнь старшего брата в принципе. Наверное, Эдвард ещё не повзрослел, потому что не понимает. А вот испорченные листы в чернильных спиралях ему приходится выбросить. От чего-то, он думает, в последнее время его часто тянет рисовать всякую ерунду. И когда он узнаёт правду про отца, становится совсем паршиво. Сучком от большой ветки он рисует на песке возле костра дом, дерево с качелей и шлем от доспехов Альфонса. Это краткая история его жизни. Рядом он пририсовывает гаечный ключ Уинри и улыбается, вспоминая тот разговор с братом про женитьбу. А рядом с ключом рисует печать пламени. Так рисовать Мустанга намного проще. Не нужно пририсовывать усы или глаза навыкат. Просто печать пламени, как осознание своих чувств, что вечным эхом будут аукаться: от перчаток полковника, до глубины его глаз. Эдвард морщится и стирает печать, с остервенением ломает сучок и кидает его в костёр. Свои чувства он тоже хочет выбросить туда же. Да только придётся сжечь их вместе с собой. И когда Мустанг теряет зрение и сидит в палате под охраной верных товарищей, Эдвард заходит попрощаться и мысленно просит всех выйти. Благо, что ребята понимают все сами и оставляют их наедине. Он снова рисует печать пламени, но на сей раз на щеке полковника. В конце концов, можно хоть раз воспользоваться чужой слабостью и поддаться своей? У Эдварда больше нет алхимии, он больше не сможет преобразовать свои чувства и помочь починить разбитое. Но у него горячее сердце, тёплые руки и полное отсутствие сомнений, когда Рой касается его правой ладони и тоже что-то рисует. Сначала Эду кажется, что это печать пламени. Но Рой, как может, поясняет, что это разбитое сердце. То самое, которое однажды Эд забыл на его столе среди отчётов. Теперь Рой в состоянии ему помочь. Эдвард переплетает их пальцы и тихо смеётся, потому что таких дураков ещё поискать. И обещает не злиться за эгоистичное желание Мустанга снова видеть. Он снова рисует круги, смешные рожицы и пресловутые усы на физиономии бывшего начальника, маркером. Когда он спит. Потому что большое упущение с его стороны, спать на рабочем месте, когда знаешь, кто должен к тебе прийти для подписания бумаг об отставке. А может и другие, значащие намного больше. Эдвард смеётся и рисует много маленьких, ненавистных ему сердец, около милого ему имени, потому что Мустанга это бесит даже больше, чем нарисованные усы на своём лице. Пусть Эдвард особыми навыками рисования отличиться не может, но точно знает, что любят его далеко не за это.