Чужие грезы

      …Вэй Ин вернулся к сыновьям разбитый и потерянный. Нервная улыбка приклеилась к его губам и никак не желала сходить с лица, как бы он не пытался себя успокоить. В голове все еще звучали роковые слова Цзинь Лина, которые он выдавил из себя в пылу отчаяния. Шальная фраза о несчастном браке крутилась в голове, как мантра, впивалась в мозг раскаленным штырем и сводила с ума. Он рассеянно влил в себя целый кувшин вина, совершенно не чувствуя вкуса. Перед ним мелькали обеспокоенные лица сыновей, но все их вопросы и осторожные прикосновения воспринимались сквозь пелену. Он отшучивался, как мог, и старался лишний раз не коситься в сторону подавленного племянника. Тот оглядывал собравшихся с неизменным высокомерием и раздражением во взгляде, фыркал на все подарки, но Вэй Ин четко мог различить нервную судорогу, схватившую чужие пальцы. Цзинь Лин держался достойно, однако обмануть опытный взгляд Вэй Ина все равно не мог. Да и не пытался.       Единственный подарок, кроме пиона Вэй Ина, который привел шебутного альфу в восторг, был искусный лук. Удобный и легкий, украшенный строгой орлиной лапой, он лежал в ладони Цзинь Лина, как влитой. Невинный детский восторг обуял Цзинь Лина слишком очевидно и, если счастливую улыбку еще можно было спрятать за нервным покашливанием, то блестящие глаза — никоем образом. Цзинь Лин жадно вглядывался сначала в оружие, а затем в человека, который, собственно, и преподнес ему такой подарок. Цзян Фэнмянь ласково улыбался ему, Ян Ли заинтересованно оккупировала небольшую делегацию Гусу Лань в стороне, а мадам Юй и Цзян Чэн синхронно закатили глаза, совершенно этого не скрывая.       Башня Кои казалась почти безмятежной, даже несмотря на то, что все гудели, как пчелы в улье. Официальная часть уверенно приближалась к концу: где-то на задворках уже звучал тихий отголосок музыки, часть слуг торопливо уносила подарки молодого господина в жилое крыло, а другая — расставляла низенькие столы по периметру зала. В воздухе витали сочные ароматы свежеприготовленных блюд, цветочный хмель разнообразных вин и сладость фруктов. Вэй Ин покосился на нахохлившегося Вэнь Чао, который с жадностью водил носом, но активно делал вид, что просто ищет кого-то в толпе. Это выглядело так забавно и по-детски, что он невольно улыбнулся. В душе возник минутный порыв растрепать излишне идеальный пучок Вэнь Чао, и Вэй Ин решил поддаться этому желанию. Запустил руку в мягкие каштановые волосы и под возмущенное шипение Вэнь Чао (и приглушенные смешки Вэнь Сюя) взъерошил. Пара прядей тут же выпала из прически на лоб, пучок немного съехал в сторону вместе с заколкой.       — Что ты делаешь, пап? — засуетился Вэнь Чао, но к ладони, вопреки всему, стал ластиться, как домашний кот. Брови строго сошлись на переносице, тонкие губы задрожали в намеке то ли на раздражение, то ли на легкую улыбку, которую он силился удержать. Лишь счастливый блеск в глазах выдавал настоящие эмоции Вэнь Чао.       — Мы же в обществе! — продолжал сокрушаться он едва слышно, чтобы не привлекать к ним лишнего внимания. Одной рукой он придерживал сползающий пучок, а второй крепко вцепился в изящное запястье, то ли прося прекратить дурацкую пытку, то ли, наоборот, продолжить легкие массирующие движения.       — Ну и что? — игриво улыбнулся Вэй Ин, а затем и вовсе притянул растерявшегося Вэнь Чао к себе за плечи. — Неужели ты думаешь, что уважаемыми господами становятся с колыбелей? Представляешь, какой был бы ужас. Только родился, а тебе уже несут подписывать деловые свитки, составлять отчеты и требуют соблюдать этикет за столом. Разве не скука смертная?       — Именно с этих слов начинаются все наши неприятности. И именно с этими словами ты скинул отца с пристани в воду на предыдущем совете кланов в Юньмэн Цзян, — негромко заметил Вэнь Сюй, который подкрался к ним со спины. В отличие от Вэнь Чао, он самостоятельно поднырнул под отцовскую руку, улыбнулся брату провокационно и хитро.       — Зато каким эффектным было его появление в зале! — не согласился Вэй Ин и неспешно двинулся к небольшому стенду с распределением мест. Сыновья в его охапке послушно перебирали ногами, но беззлобно ворчать не переставали. Если Вэнь Чао страдал из-за прически, стараясь зачесать строптивые, вьющиеся волосы в нечто приличное, то Вэнь Сюй старался подстроиться под размашистый отцовский шаг и счастливо улыбался.       Порой Вэй Ину искренне казалось, что Вэнь Сюй вырос в побочной ветви клана. Он воспитал в себе спокойный и вдумчивый нрав, который не испортили со временем дворцовые интриги и давление Жоханя. В детстве он был колючим и вредным ребенком, под стать воспитанию собственной матери, ужасно ревновал к Вэй Ину, — на ту пору нового омегу отца — строил неприятные козни и активно зубоскалил. Пожалуй, тогда Вэнь Сюй держал планку изобретательности наравне с Вэй Ином. Весь Безночный город целых полгода потрясался от диких выходок этих двоих, а также постоянных поединков с Вэнь Жоханем. Они тогда отстраивали Знойный дворец едва ли не каждую неделю, лекари не желали видеть незадачливую троицу в своих покоях и постоянно сетовали на буйные характеры. При всем этом Вэй Ин успевал каким-то невообразимым образом укачивать надрывающегося Вэнь Чао, наматывал круги на плацу с восторженными адептами, отбиваясь от их нападок, и со временем втянулся во внутренние дела Цишань Вэнь.       Поначалу он активно противился браку с Жоханем. Вырывался, как сумасшедший из его рук, вопил белугой, умудрился уничтожить западное крыло и покалечить нескольких матерых заклинателей, когда слуги пытались обрядить его в красное. Лихорадка от свежей метки лишь подстегивала клокочущие в груди обиду и гнев; тьма металась между пролетами кровожадным хищником, ломая людям кости и дробя ребра. Вэй Ин бы мог убить их всех, если бы по-настоящему пожелал, однако что-то в тот момент остановило его. Должно быть, это была проснувшаяся совесть, которая упрямо молчала до этого момента, хотя Вэй Ин давно числился в рядах города И, как один из самых опасных наемных убийц.       Позже его скрутили сетью божественного плетения, когда он скользнул в один из пустынных коридоров, чтобы немного отдохнуть от выматывающей беготни. Отторжение ясно давало о себе знать, так что стоило Вэй Ину на секунду расслабиться, как его тут же связали и конвоировали к алтарю. Вэнь Жохань алчно блестел глазами и выглядел довольным. В темной карей радужке блуждали вишневые блики, похожие на языки пламени. В алых одеждах и с собранными в непривычный высокий хвост волосами, Жохань походил на величественного демона. Вэй Ин рычал, брыкался даже в сети, пытался скинуть ее всполохами тьмы и сам походил на нечисть, нежели на простого заклинателя. Жохань оглядел его тогда удовлетворенно, а затем вцепился клыками в шею повторно, чтобы закрепить результат. Вэй Ин слабо скулил из-за пульсирующей боли и адского пламени, которое полыхало в груди. Нетвердыми руками он цеплялся за плечи Жоханя, когда тот нес его после чертовых поклонов в покои новобрачных. На ту пору жар захватил сознание Вэй Ина и царствовал в нем безраздельно. К его немому удивлению, Жохань дал ему испить вина, а затем всю ночь обтирал холодными настоями, сбивающими жар, поил различными снадобьями и под гневное шипение гладил смолянные волосы. Первая брачная ночь случилась у них значительно позже, после изматывающего поединка, и, вопреки всему, была полна безудержной озлобленной страсти. Они познали тела друг друга еще до официального брака, пока Вэнь Жохань только отлавливал верткого омегу по всей Поднебесной, однако Вэй Ин никогда не мог предположить, что однажды окажется в Безночном городе на правах второго господина. Едва ли Жохань соблазнился одной лишь близостью с ним, верно? Конечно, совершенствование на пути заклинателя тоже сыграло немаловажную роль, однако настоящих мотивов Вэй Ин не смог разгадать и по сей день.       Вэнь Сюй привык к нему и признал, обнажил свои страхи и позволил себя утешить. А Вэнь Чао… Тот не знал никого, кроме Вэй Ина. Он стал его первым воспоминанием, тем, кто с добродушным ворчанием расчесывал его волосы гребнем и учил плавать. Тем, кто любил его несносную натуру и поддерживал, несмотря ни на что.       — Кажется, нас втроем разместили рядом с хозяевами торжества, — с неким удивлением пробормотал Вэнь Сюй и взглянул на заклинателей в золоте недоуменно. — Не думал, что Цзинь Гуаньшань будет рад нас видеть после того, что произошло во время совета, — резонно заметил он и заметно подобрался. Стоило ждать очередной словесной баталии, прикрытой притворной учтивостью и бумажным веером.       — Да, если вокруг него не будут кружить девицы и юноши-омеги, — едва выплюнул Вэнь Чао и скривился так, будто ему под нос подсунули давно разложившийся труп. Он наконец управился с беспорядком, который натворила рука Вэй Ина, и пренебрежительно фыркнул. — Странно, что Поднебесную еще не заполонили его ублюдки.       — Вэнь Чао! — строго одернул его Вэй Ин. И тон его не предрекал ничего хорошего. — Следи за языком, он не помело. Думай, прежде чем сказать, — с неприсущей ему жесткостью отрезал Вэй Ин и краем глаза заметил, что некоторые гости странно на них косились.       Вэнь Чао пристыженно замолк, только оглядел волком любопытных зевак, чтобы разошлись по своим делам. Нечего пригревать уши! Он посмотрел на Вэй Ина гордо, не отказываясь от своих слов, но и не переча. Какое-то время Вэнь Чао боролся сам с собой, но потом, должно быть, вспомнил о Мэн Яо, и принял свое поражение. Чуть склонил голову в знак того, что понял и принял замечание.       «Уже лучше, — со слабой улыбкой подумал Вэй Ин. — Он все еще учится совладать с собой, но его усилия похвальны».       Через какое-то время, когда все столы были размещены по залу, угощения разнесены, а музыканты заняли свои позиции, Цзинь Гуаньшань наконец появился в толпе. За его правым плечом замерла изысканная госпожа Цзинь. Ее грация и строгая красота привлекали большое внимание. Облаченная в золотое ханьфу с простой, но изысканной вышивкой по краям широких рукавов и полам, она походила на лесную нимфу. Волосы были собраны в сложную прическу и скреплены шпилькой с россыпью кленовых листьев, алые губы улыбались вежливой, но холодной улыбкой, а янтарные глаза светились неприкрытой гордостью за младшего сына. Вэй Ин против воли покосился на мадам Юй, которая застыла в отдалении, и уловил на ее лице легкий оттенок радости. Должно быть, они все еще были хорошими подругами. С небольшим отставанием, чеканя шаг, шли супруги Цзинь Цзысюань и Лань Цзинъи. И, если альфа изошелся самодовольством и презрением ко всему, что его окружало, то бедняга Цзинъи выглядел болезненно. Он постоянно поправлял высокий ворот золотого даопао, что скрывал шею, и бросал уничтожающие взгляды в сторону Цзинь Цзысюаня. Должно быть, лихорадка все еще буйствовала в его теле, и не давала спокойно мыслить.       Вэй Ин понимающе покачал головой, но предпочел не заострять сейчас на этом внимания. Уж если ему было неприятно смотреть на эту пару, то он представлял, каково Цзинь Лину.

***

      — А-Ли, иди сюда, — раздраженно буркнул Цзян Чэн и почти силком притянул к себе активную младшую сестру за локоть. — Прекрати раздражать своими разговорами молодого господина Лань, в этот вечер к нему и так будет повышенное внимание без твоих глупостей.       — Почему я не могу познакомиться с Лань Ванцзи до своего отъезда в Гусу? — непонимающе покачала головой Цзян Ян Ли и беспомощно обернулась на омегу, который застыл посреди сборища потерянной белой тенью. Она на автомате переставляла ноги в заданном темпе и даже не пыталась препятствовать утягивающей ее руке. Цзян Чэн был непреклонен в своих решениях, так что она даже не пыталась его переубедить.       — Потому, что надо лучше учить традиции соседних кланов, — хмуро отрезал Цзян Чэн и уверенно влился в людской поток, легко лавируя между спинами. Ян Ли едва поспевала за ним, и пару раз чуть не врезалась в невнимательных гостей, однако все обходилось в последний момент, когда Цзян Чэн успевал резко дернуть ее в нужную сторону. — Матушка не станет разбираться, что я повторял это миллион раз.       — Я думаю, матушка простит мне мое любопытство, — как всегда мягко и покладисто заметила Ян Ли. Одарила хмурого брата улыбкой. — Молодого господина Лань называют Нефритом не просто так. Я уверена, он чрезвычайно одарен, — убежденно кивнула Ян Ли и снова обернулась на оставленного Лань Ванцзи. К ее немому удивлению, его уже окружало порядка пяти заклинателей, но все, как один разговаривали с главой Лань, который замер за спиной младшего брата.       — Лань Ванцзи не так давно исполнилось семнадцать, — неохотно пояснил Цзян Чэн, проследив за интересом Ян Ли. — Он вошел в пору цветения, а это значит, что совсем скоро главе Лань начнут поступать предложения о помолвке. Не стоит смущать их, если ты не имеешь подобных намерений. На подобном мероприятии тебя могут понять превратно. Вполне вероятно, что с этой целью сюда прибыли многие из юных господ.       — То есть, я могу сама подойти к господину Вэю и прямо сейчас попросить о помолвке с Вэнь Нином? — с пугающим воодушевлением спросила Цзян Ян Ли, предпочитая не замечать, что брат невольно сбился с шага.       — Нет, не можешь, — гневно отрезал Цзян Чэн. Кольцо на его пальце плевалось нервными лиловыми искрами, совсем как у матушки в моменты ее раздражения. — Ты еще не вышла из поры ответственности родителей.       Цзян Чэн досадливо скрипнул зубами, а затем принюхался, абсолютно себя не контролируя. Слабый аромат черемухи доносился с другого конца зала, переплетенный со множеством других, менее привлекательных запахов. Он бросил короткий взгляд в ту сторону и, на удивление, почти сразу нашел высокую фигуру Вэй Усяня. Тот пребывал в обществе названных сыновей, улыбался им так ласково, что у самого Цзян Чэна почему-то дрогнуло предательское сердце. Он выглядел естественно расслабленным и, казалось, получал настоящее удовольствие от празднества. В руках Вэй Усянь держал небольшой кувшин вина и без всякого стеснения пил его прямо с горлышка, как какой-то простолюдин. В перерывах он о чем-то переговаривался с сыновьями, но из-за шума толпы нельзя было разобрать ни слова, а по губам Цзян Чэн, к счастью, читать не умел.       В какой-то момент он не без удивления заметил, что Вэй Усянь растрепал строгий пучок младшего наследника и оставался совершенно доволен проделанной работой. Рука Цзян Чэна сама по себе дернулась к собственным волосам, но на полпути он прервал движение, словно придя в себя. Нахмурился и раздраженно закусил губу. В этот момент он был бесконечно благодарен тактичной Ян Ли, которая не стала акцентировать на его нервной дрожи внимание. Лишь понимающе улыбнулась, когда обнаружила, на кого Цзян Чэн смотрел, застыв, как завороженный.       Цветок желаний рисовал ему этот образ с тех самых пор, как он впервые его коснулся. Он был до странного желанным. К Вэй Усяню хотелось прикоснуться до невропатического зуда под кожей, хотя бы мимолетно зацепить кончиками пальцев. Цзян Чэн будто знал, какого это, и безумно хотел ощутить вновь. Проклятая шпилька лишь показывала ему Вэй Усяня, но совершенно не передавала тактильных ощущений. Тело тут же расплывалось призрачной дымкой. Изощренная пытка: смотреть, не имея шанса дотронуться.       Цзян Чэн мечтал этому воспротивиться, отчаянно гнал от себя темные мысли, отказывался понимать неожиданно вспыхнувшее нечто в груди, но оно, тем не менее, было. А еще с каждым разом росло и крепло. Если бы об этом узнала матушка, то не посмотрела бы на возраст и статус Цзян Чэна. Сначала выпорола бы так, что он не смог стоять, а затем давила психологически. Странно, что отец и сестра не стали делиться с ней своими наблюдениями.       Вэй Усянь резко развернулся, утягивая за собой сыновей, и Цзян Чэн со смешанными эмоциями отметил алую ленту с вышивкой на концах. Как нить крови в черной мгле.       — А-Чэн, пойдем, скоро начнутся танцы, — Ян Ли крепче схватилась за ладонь брата и настойчиво потянула его за собой.       Отец и матушка находились в своем собственном мирке. Она хлопотала над разнеженным отцом в своей излюбленной жестковатой манере. Гладила его по плечам мягко и ласково, но при этом как-то умудрялась сохранять независимый отстраненный вид, поддерживала за локоть, когда отец поднимался со скамьи, чтобы прогуляться и поздороваться со знакомыми. Она ходила за ним угрюмой тенью, оскорбленно поджимала губы на каждый неосторожный взгляд на отца и в целом выглядела так, словно могла в любой момент выхватить меч из ножен. Причем даже не свой.       Сам он глядел на супругу влюбленно и тепло. Часто гладил обманчиво хрупкие кисти и прижимался теснее, когда матушка дарила ему тайком быстрые объятия. Разве что не мурлыкал, как кошка. Но, стоило признать, видеть их такими счастливыми было приятно. Они никогда не говорили об этом, но Цзян Чэн откуда-то точно знал, что наедине с отцом матушка умела быть очень нежной и чуткой.       …Согласно распределению, семья Цзян занимала места по левую руку от хозяев и по правую — от Мэйшань Юй. Матушка усадила отца, бросила на Цзян Чэна красноречивый испытующий взгляд — мол, следи за его состоянием! — а сама ненадолго отошла к старшим сестрам. Цзян Чэн нарочно громко фыркнул, а отец улыбнулся в пиалу с чаем. Порой опека супруги доходила до абсурда, и все это понимали. Все альфы клана Юй, так или иначе, были властными. На главу Юй достаточно было просто взглянуть, чтобы понять, какого поля эта ягода. Жесткие и дисциплинированные, они производили впечатление легендарных воительниц. Особенно, когда собирались все втроем.       — Ты бы удачно вписался к ним, А-Чэн, — шутливо заметил отец и рассмеялся, когда заметил негодование сына. — Слишком уж ты похож на мою госпожу.       — Это точно! Валькирии клана Юй и Цзян Ваньинь — гроза мира заклинателей.       Ян Ли подхватила его чистый смех, а сам Цзян Чэн сердито цокнул. Будь он моложе, непременно бы вскинулся из-за простой шутки, но не сейчас.       Матушка вернулась к торжественному слову главы Цзинь, окатила его волной почти материального презрения и заняла свое место рядом с отцом. Цзян Чэн пропустил большую часть из речи Цзинь Гуаньшаня мимо ушей, мысленно отмечая самое важное, по старой привычке. В конце концов, он довольно давно участвует в собраниях клана и привык улавливать общую суть, чтобы не переспрашивать и не позориться. Наконец прозвучал удар гонга, и гости со всем почтением приступили к трапезе. Отец вяло клевал рис и несмело поглядывал в сторону аппетитного куска палтуса, который истекал соком. Должно быть, дурнота снова давала о себе знать. Матушка тихо беседовала с госпожой Цзинь о насущном, изредка сокрушаясь, что ни у кого из них не родилось омег, чтобы скрепить их союз узами брака. Ян Ли на эти речи отвечала безукоризненной улыбкой, а вот Цзинь Жулань взирал на свою мать с искренним недоумением и даже робким ужасом. Затем их голоса сделались еще тише и со временем заглушились музыкой. Единственное, что толком смог разобрать Цзян Чэн, — речь шла об очередном бастарде Цзинь Гуаньшаня, которого он официально признал и даже притащил в Башню Кои.       Музыка постепенно становилась громче. Многие начали неспешно откладывать палочки и отставлять кувшины, чтобы выйти потанцевать. Заклинатели из мелких кланов оказались в этот раз смелее всех и решили выйти на середину раньше пяти великих орденов. Лениво формировались пары. Они размеренно кружили рука об руку по просторному залу, улыбались, меняя партнеров в танце, знакомились и разговаривали. Мимо вальяжной тенью проплыл Цзинь Жулань и под ошеломленным взглядом собственного брата и его супруга — выходца из клана Лань — пригласил Ян Ли. Она шутку оценила и вышла за ним с огромным удовольствием. Мелодия становилась веселее, танцы подвижнее и интереснее, а голоса все громче.       Цзян Чэн отметил среди танцующих одинаково недовольных главу Цзинь и главу Юй и не удержался от смешка. Должно быть, они сошлись при внезапной смене партнеров и явно были не рады обществу друг друга. Рядом кружились Ян Ли уже с Не Хуайсаном, растерянный глава Лань с собственным дядей (Великие боги! Что за чудовище смогло уговорить Лань Цижэня выйти на танец?!). Последний выглядел так, будто через мгновение у него случится искажение ци. Но как бы упорно не вглядывался в лица пар, так и не смог найти среди них нужного. Цзян Чэн ощутил внезапное прикосновение к бедру. Недоуменно взглянул на отца.       — Пригласи его, — просто сказал он и ободряюще улыбнулся, кивнув головой в сторону. Цзян Чэн проследил направление, на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки и посмотрел на отца уже мрачно. Вэй Усянь сидел напротив и разговаривал с Вэнь Сюем и, казалось бы, совершенно не интересовался такими глупостями.       — Скоро снова будет танец с одним партнером, просто пригласи, — мягко подталкивал отец, но Цзян Чэн лишь грубо отмахнулся от него.       — Позвольте я сам решу, как поступать и с кем танцевать, отец, — почеркнуто вежливо, но холодно обронил он и демонстративно убрал его ладонь со своего бедра.

***

      Вэй Ин заметил взволнованный взгляд А-Сюя далеко не сразу. Какое-то время он с нежной тоской наблюдал за вальсирующими А-Лином и А-Ли и совершенно не обращал внимание на остальной мир. А когда пришел в себя, зацепился за нервное выкручивание пальцев. Старший сын был непривычно рассеян. Щеки украшал подозрительный румянец, губы застыли в молчаливом восхищении. Вэй Ин удивленно вскинул брови, а затем нашел того, кто безраздельно завладел вниманием старшего сына.       Юный Лань Чжань выглядел очаровательно, даже когда скорбно поджимал губы и неодобрительно качал головой. Привычно собранный, с идеально отглаженным ханьфу, белой налобной лентой и ровной осанкой он приковывал взгляды многих альф. Вэй Ин не мог почувствовать в безумном смешении его запаха, но точно мог сказать, что Лань Чжань, даже если он стал омегой, пах горьким сандалом. Вэй Ин улыбнулся грустно, провел кончиками пальцев по обнаженному запястью, а затем мотнул головой.       — Так и будешь просто смотреть? — с детской непосредственностью поинтересовался Вэй Ин и проказливо улыбнулся. Вэнь Сюй тут же вспыхнул, как свечка, и поспешил отвернуться, чем немало позабавил Вэй Ина. Таким очаровательно трогательным в своем смущении он еще ни разу не видел всегда собранного и спокойного Вэнь Сюя. Вон, даже шея пятнами пошла.       — Не понимаю, о чем ты, пап, — сдавленно пробормотал Вэнь Сюй и попытался вернуть себе ускользающее спокойствие. Выходило из рук вон плохо. Аромат горького миндаля стал лишь насыщеннее и гуще. Заинтересованнее.       — Правда? — невинно переспросил Вэй Ин и глупо захлопал ресницами, как робкая девица. Наклонился к нему пониже, чтобы шкодливые провокации слышал лишь Вэнь Сюй. — Я могу поклясться, что только что видел, как один молодой, перспективный и весьма недурной собой альфа любовался свободным омегой. Или я ошибся?       — Допустим, — осторожно ответил Вэнь Сюй и склонил голову на бок, как будто виновато. Взгляд его невольно возвращался к Лань Чжаню, как бы он не пытался выстоять отцовскому натиску.       — Действуй, А-Сюй. Заодно и поближе познакомишься с молодым господином Лань. Слышал, он как раз вступил в пору цветения, — словно между прочим, обронил Вэй Ин и одним большим глотком осушил свою пиалу. — Не знал, что великий воин оробеет перед такой мелочью, как танцы. Выпей пару пиал для уверенности. Отличное вино, между прочим! — Вэй Ин лукаво ему подмигнул и отсалютовал главе Не.       — Не думаю, что это будет приемлемо, — предельно ровно отозвался Вэнь Сюй. В его руках сломалась палочка, которую он неловко крутил в руках. С тяжким вздохом альфа положил ее обратно на стол. — Тебе легко говорить…       — Великие небожители! Смотри внимательно и учись, — фыркнул Вэй Ин смешливо и решительно поднялся. Вэнь Сюю и Вэнь Чао оставалось лишь шокировано глядеть ему в спину.       Вэй Ин уверенно огибал танцующие пары, улыбался уголками губ и уверенно прокладывал себе путь к намеченной цели. Его на лету едва не поймал в свои объятия Цзинь Гуаньшань, но Вэй Ин в последнее мгновение успел увернуться. Глава Цзинь твердо сбил всклокоченного Су Миншаня, — главу мелкого ордена Молин Су — а Вэй Ин лишний раз поблагодарил богов за благосклонность. Не хватало потом еще прятаться по всей Башне Кои от настойчивого внимания. На какой-то краткий миг Вэй Ин даже пожалел, что рядом нет Жоханя. Вот уж кому бы точно было достаточно простого присутствия, чтобы к нему не приближались.       Наконец, обойдя крайние пары, Вэй Ин облегченно выдохнул.       Когда он подошел к мадам Юй, приветливо улыбаясь, казалось, весь зал замер ошеломленно. Вэй Ин не замечал, как странно посмотрел на него Цзян Фэнмянь и опустил руку на плечо сыну, как поперхнулся вином сам Цзян Чэн и взглянул на него со странным, болезненным ожиданием. Мадам Юй единственная не выглядела удивленной. Скорее… Даже польщенной.       — Мадам Юй, глава Цзян, Ваньинь, — поприветствовал Вэй Ин всех по очереди. — Вы не возражаете, если я украду у вас на один танец мадам Юй? — обескураживающе попросил он и протянул ей руку, явно не оставляя иного выбора.       — Разумеется, господин Вэй. Если, конечно, моя госпожа согласна, — растерянно улыбнулся Цзян Фэнмянь и сильнее сдавил сыновье плечо.       — Мадам Юй?       — Не вижу смысла отказывать, — чопорно ответила мадам Юй, взмахнула длинными рукавами, как крыльями, элегантно поднимаясь при помощи чужой руки. Она одарила его строгим взглядом, заправила мешающую прядь за ухо и позволила царственно вывести себя в зал.       Они закружились в ритмичном танце, время от времени перехватывая инициативу, но двигаясь слаженно и точно. Смесь черного и сиреневого летала над полом, порхала, как диковинная бабочка, среди диких цветов. Многие пары неловко застывали, когда рядом кружилась странная, но весьма эффектная пара. От этого дуэта веяло силой. Вместе они были похожи на грозовую бурю. Гостям даже казалось, что их окружал насыщенный запах озона, чистый и яркий.       И только Цзян Фэнмянь умоляюще шептал Цзян Чэну взять свою ауру под контроль и прекратить давить на господина Вэя и мадам Юй.