Тонкая грань

      - ...В один момент боги спустились с небес и одарили смертных своими благословениями, дав тем возможность побеждать страшных и жутких чудовищ. Самые смелые из них, что раз за разом спускались в лабиринт, полный опасностей, смогли превзойти других и стали гордо называться героями и спасителями человечества от монстров. С тех пор все больше и больше людей собирались в Орарио, городе, что стоит у Подземелья, в надежде стать такими же героями и обрести славу. - женщина нежно гладила голову ребенка, пока рассказывала увлекательную детскую сказку, едва прикрыв глаза.       Её растрёпанные черные локоны ниспадали на плечи, а чёлка едва скрывала сетки морщин в уголках глаз. Уставшая после многочасового тяжелого труда в поле, но осознающая свой долг, как матери, женщина старалась всеми силами окружить своё дитя добротой и заботой. Ведь именно этого ему так не хватало вне стен этой комнаты.       - А я... Я смогу стать таким же героем и защищать тебя и папу от монстров? - наивно поинтересовался худощавый мальчишка с короткими торчащими во все стороны угольно-черными волосами, которые несмотря на тонкий слой пыли и грязи отдавали слабым ультрамариновым оттенком. Он мило хлопал глазами с гетерохромными радужками. Левый янтарный глаз чуть сиял в слабом отражении масляной лампы, пока правый - оттенка черного нефрита, казалось, способен поглощать и свет и тьму. Подобная разница невольно притягивала внимание и одновременно отпугивала.       Красивая женщина невольно улыбнулась, услышав вопрос своего единственного сына, и с веселыми нотками кивнула.       - Конечно, милый. Ты станешь сильным авантюристом, если этого сильно будешь желать и упорно тренироваться. И первой тренировкой будет крепкий сон. Ты должен восстановить силы, чтобы на утро быть готовым защищаться от чудовищ. - женщину явно веселила такая интерпретация того, что уже было пора ложиться спать неугомонному ребенку.       Но сразу же улыбка сошла на нет, брови чуть нахмурились, сойдясь в районе переносицы, с трудом сдерживая душевные переживания и злость, а губы превратились в тонкую линию.       Ребенок был изгоем в деревне. Его неординарная внешность и прирожденная доброта стала причиной нападок других детей в деревне, в толпе которых он оказался подобно белой вороне. Сначала легкая отстранённость, позже полное игнорирование, а теперь явные издевки и насмешки, сопровождаемые постоянными побоями и избиениями.       Жестокость детей иногда поражает даже взрослых. Найдя такую легкую мишень для издевок и выпуска накопившегося гнева, причиной которого даже не является беспомощный мальчишка, деревенские дети уже не могли остановиться и оглянуться. Им нравилось быть выше хоть кого-то, а те, кто все же был против подобного поведения, уже имея более взрослое и осознанное восприятие мира, не смели вмешиваться, боясь стать такими же как жертва издевательств.       - Ладно... - моментально скис сорванец, явно не желавший сдаваться перед первым же заданием. Поёрзав в небольшой кроватке и накинув старое одеяло поверх всего тела, на открытых участках которого были заметны синяки и только проступающие гематомы; он дал понять матери, что готов ко сну. На что та лишь усмехнулась, поцеловала дитя в лоб и тихонько прикрыла тихо скрипнувшую деревянную дверь.       Только тогда она смогла выпустить с трудом сдерживаемые горячие слезы горечи и отчаяния, прикрыв рот бледной и худой ладошкой, грубой и полной мозолей, чтобы ее сын не услышал всхлипы и кашель. Мать понимала, что должна была держаться. Ради нее самой, ради ее ребенка...        С дрожащими плечами и опустив голову, чтобы муж вдруг не заметил ее покрасневших глаз, она с большим трудом отстранилась от двери и последовала вглубь темного коридора, стены которого так и умоляли о ремонте. Но их семья не могла себе позволить денег даже на него. Жизнь в деревне сложна и полна трудностей, а разрастающийся голод в последние два года только усугубляет положение, накрывая округу атмосферой безнадежности, уныния и скорой смерти.       Оставшись наедине с самим собой, мальчик вытянул правую руку над собой и сжал ее в кулачок.       - Я стану авантюристом и буду как те герои, чтобы защищать маму и папу. - произнес он, будто закрепляя клятву в своем сердце и обещая самому себе.       Вскоре детский организм дал о себе знать, и мальчик провалился в глубокий сон со счастливой улыбкой. Ему снился сон, где он мог разговаривать с настоящими богами, сражаться со страшными существами, что лезли нескончаемым потоком из-под земли, и стоять плечом к плечу с такими же героями, как он сам.       ***       Бах!       В узком переулке между потрёпанных на вид лачуг раздался грохот, когда ребенок ударился о кучу коробок, полных дешевых материалов и сломанного инвентаря.       - Ха-ха-ха-ха! Посмотрите на этого ублюдка! Как прекрасно этот кусок отброса дополняет картину, полную ненужного мусора. - громогласно смеялась толпа детей в потертой одежде, схватившись за животы и чуть дрожа от веселья, наполняющего все их естество.       - Что... Что я вам сделал!? - крик отчаяния прервал их уже затихающие смешки, а зрачки разных цветов с грустью и невинностью смотрели на эту жестокую толпу.       - Действительно... Что же ты такого сделал? - с озорным блеском во взгляде спросил лидер этой шайки, пока остальные сосредоточили свое внимание на нем, ожидая окончания его монолога.       - Давай подумаем вместе. Хм... Выходит что ничего. - скрестив руки на груди, коренастый парень с горбинкой на носу кивал своим же словам, пока орава вокруг него не понимала к чему он клонит.       - Тогда почему вы меня ненавидите? Я же хочу подружиться с вами! - со слезами воскликнул ребенок, пытаясь подняться на ноги и придерживаясь за край ящика с поломанными инструментами, уже полностью запутавшийся в себе.       - Да потому что... - злобный оскал появился на лице главаря, что не преминул прекрасной возможностью пнуть в живот парня, что уже почти встал. Тот с громким стоном согнулся, повалился на землю, запнувшись о надломленное древко, больно ударился головой о землю. Искры вылетели из глаз, а ноющая боль в правой лодыжке, свидетельствовала о ее вывихе.       - Твоим главным грехом является само твоё рождение! - очередная волна хохота охватила толпу и те с превеликим удовольствием возобновили избиение, окружив скулящую жертву от многочисленных ран.       Парнишка сжался в позу эмбриона на земле, прикрыв голову руками, поскольку она пострадала сильнее всего. Капли крови обагрили сухую землю, накапливаясь в небольшую лужицу, что оставляла пятна на порванной рубашке. Во многих местах появлялись обширные гематомы, все тело отдавало болью. Казалось, не осталось и единого не повреждённого участка тела. И лишь когда детям, полным презрения и ненависти, надоело избивать уже почти не реагирующего ребенка, они разошлись по своим делам, оставив того лежать в горе хлама на холодной земле.       Слезы уже давно закончились, пыль и песок, что поднялись от топота детей противно попадали в глаза и пылающее пересохшее горло, в котором отдавало привкусом металла, сил хватало лишь на прерывистые вздохи, что с каждой секундой становились всё тяжелее, что-то в груди не давало вздохнуть. И всего спустя миг ребенок погрузился в темноту и потерял сознание от болевого шока.       ***       - Посмотри на себя. Ты слаб. И духом и телом. Глуп до мерзости, уверенный в чистоте, что скрывается в каждом из людей. Очнись. Мир жесток и несправедлив. Я тебе уже говорил, что со временем станет только хуже и ты сдохнешь, как псина в грязном уголке. - грозный и холодный голос, отдающий стальной решимостью и едва сдерживаемым гневом, упрекал поведение парня внутри сознания.       - Да какая разница! Чтобы ты не говорил, ты не достучишься до этого ребенка. Ему всего-то тринадцать лет. Что с него взять? Я даже поражаюсь его этой черте. Как можно быть настолько наивным и доброжелательным человеком в едва ли не Средневековье? - второй голос, полный смирения и раздражения, восклицал, задавая вопросы, на которые никто не удосужится ответить.       - Средневековье? - заинтересованно выгнула бровь первая сущность.       Хотя как парень мог понять, какая мимика на несуществующем в реальности обладателе голоса - было неизвестно ему.       - Да. В моем мире существовал период времени, когда землями правили короли и лорды, а большинство войн решалось в жестоких и кровопролитных битвах на стальных клинках и при помощи стрел... - начал свое повествование вторая сущность, активно жестикулируя и пытаясь полноценно вобрать в свой рассказ все особенности той эпохи.       - Охохо. Как интересно. То есть в вашем мире даже не было никакой энергии? - пораженно протянула первая сущность, не обладая достаточным воображением, чтобы представить мир простых смертных, где не было настоящих чудовищ и невероятных руинов, артефактов и аномалий, что повсеместно сопровождали его в путешествии по всему свету.       - Именно. Твой мир можно назвать магическим фэнтези. По крайней мере мне так кажется из твоих сказаний. - довольно хмыкнула вторая сущность.       - Даже так? У вас есть книги о моем мире? - пораженно спросил первый, подавшись всем телом вперед и пылая любопытством. Конечно, он был лишь проекцией в голове парня, которая не имеет настоящей оболочки, но легче ребенку от этого не становилось.       С самого детства он был один. Никто не желал его принимать. И тогда он попытался придумать хоть какую-нибудь копию друга. Одиночество просто сводило с ума, а частое лежание в кровати, без возможности встать после избиений только усугубило ситуацию. И так, день за днем, маленький и слабый мальчик сходил с ума.       И чем дальше он становился менее похожим на нормального ребенка, тем жестче становились издевательства, ускоряя с тем степень его отторжения общества. Спустя несколько лет подобной жизни, мальчик смог хоть как-то взаимодействовать с другой личиной самого себя. Он понимал, что это не есть нормально.       Но что значит быть нормальным? И так ли это плохо, быть не таким, как все? Он сам себя убедил, что быть нормальным или серой массой - это стать таким же как те дети, что причиняют ему боль чуть ли не ежедневно. Стать монстром, превратиться в настоящую тварь в человеческом обличье.       Нет, нельзя так думать. Они не виноваты. Это он был не похож на других. Потому они не полюбили его. Если бы.. если бы он родился простым, обычным...       Но дитя не мог измениться. Не был в состоянии стать одним из "них".       В какой-то день его "друзья" изменились. Не было той связи, что соединяла его с ними. На их место пришли два новых человека.       Первым из дуэта был Арзал - грубый и неотёсанный мужчина с выпирающими мышцами из-под черного свободного халата, что был перевязан двумя кожаными ремнями на поясе. На ногах он носил крепкие сапоги, что почти доходили до колен. Седые волосы были аккуратно заплетены в тугой конский хвост, а звериные зрачки зорко смотрели в саму душу.       Вторым же оказался Дэрн - элегантный молодой человек в официальном костюме. Его острая ключица проглядывалась сквозь верхние расстегнутые пуговицы белоснежной рубашки. Образ джентельмена дополняли строгие серые брюки и отполированные до блеска туфли цвета обсидиана.       Эти двое уже как несколько месяцев на перебой что-то обсуждают и так далее. По их рассказам, выходило, что эти двое умерли, но произошел какой-то неизвестный инцидент и они в виде духов попали в этот мир, а позже слились с сознанием ребенка, став полноценными личностями нового тела.       Что может быть лучше делить тело с еще двумя совершенно непохожими существами?       Отвратительно. Постоянная мигрень, бессонница, растерянность и иногда слуховые или иные галлюцинации. Мальчик увядал на глазах. Его мозг был не способен обрабатывать сигналы одновременно от трёх источников. Оттого его ментальное состояние ухудшалось в быстром темпе.       Неожиданно, диалог двух сущностей был прерван шумом извне комнаты, сопровождающийся звоном разбитой посуды и женскими криками.       - Нет, не делай этого! Прошу, одумайся! - по голосу мальчик различил свою мать.       Терпя невыносимую боль и слабость, паренек поднялся с запачканной каплями крови заправленной лежанки и побрел на выход из комнаты.       - Ты куда идешь? В твоем состоянии ты можешь упасть уже через минуту. И еще больше усугубить состояние организма. - недовольно ворчал Арзал, почесывая густую щетину.       - Мама... Я должен защитить её... - полушепотом проговорил мальчишка, вкладывая огромные усилия, чтобы открыть тяжелую дверь, что сейчас ощущалась как гигантская металлическая пластина, отгораживающая его от самого дорогого сердцу человека.       - Ты с ума сошел. А, ну да. Психически здоровый человек не разговаривал бы с нами. Хотя я не о том. Думаешь ты с твоими то силенками сможешь помочь ей? - насмехаясь, спросил Дэрн, всяко лучше понимая шансы на удачный исход паренька.       - И всё же... Я должен! - вложив все силы и вес своего тела, он таки открыл проклятую дверь и последовал к источнику шума, придерживаясь руками о стену.       Пройдя через коридор, он вышел в небольшую кухоньку, что освещалась всего одной единственной лампой. Мужчина средних лет, но с уже проступающей легкой залысиной раз за разом наносил пощечины лежавшей под ним хрупкой матери паренька.       - Пожалуйста... Одумайся. - молила женщина, уже не имея сил на какое-либо сопротивление тяжелым пощечинам. На щеках уже остались заметные следы от мускулистых ладоней, а слезы ручейками стекали на деревянный пол.       - Шлюха! Думаешь я не знаю, что ты мне изменила? Он не мой ребенок! Всего лишь шваль, подкинутая мразь! - яростно ревел мужчина, надрывая глотку и с каждым мгновением усиливая свои атаки. От него так сильно несло перегаром и алкоголем, что мальчик чуть пошатнулся, едва не свалившись на пол. И в этот момент он привлек внимание своих родителей.       На него смотрели две пары глаз: красные от слез и страха, такие знакомые, нежные дрожащие, а также неузнаваемые, страшные, окутанные дымкой опьянения, в ярости которых можно было утонуть.       - Подожди, сученыш! Я и до тебя доберусь! - заорал мужчина, еще больше наполняясь гневом, злобой и отчаянием, видя в этом ребенке гетерохромные глаза... не глаза его сына, а ублюдка изменившей ему суки. Да, так и есть. Это не его дитя. Все знакомые насмехались над ним, за то что растил не собственного ребенка, а дитя изменившей ему супруги. Дрянь, что ходит налево, и мусор, презираемый всеми деревенскими. Но теперь он исправит ошибку. Он избавится от них и очистит свое имя.       Не соображая ясно, мужчина нанес удар кулаком по голове собственной жены. Женщины, что много лет назад он клялся в вечной любви, добивался расположения с огромным усилием и заботился как о единственном лучике света в его трудной жизни. Первой любви, что подарила ему первенца. Может и обладающего неординарной внешностью и характером, но родного сына. Но сейчас он обо всем забыл, погрузившись в пучины ярости и безумия.       Кровь вместе с выпавшими зубами пачкали пол, стекая изо рта тонкими дорожками, стекая на тяжело вздымающуюся ключицу и каплями опадая на деревянные доски, что противно скрипели при каждом вдавливании тела женщины в землю. Удовлетворившись картиной избитой женщины перед ним, что уже потеряла блеск в глазах и никак не реагировала на избиение, мужчина с сумасшедшим оскалом приложил мозолистые ладони к изящной бледной шейке, начав душить.       И вновь мать мальчика подала признаки жизни, находясь на грани смерти. Ее сломанные ногти впивались в руки собственного мужа до крови, оставляя следы как от когтей. Зрачки уже не могли сфокусироваться и метались из стороны в сторону в поисках помощи, пока не уперлись в лицо мальчика.       Она посмотрела на сына таким взглядом, что тот содрогнулся, а ком подступил к горлу. В ее глазах он различил и мольбу, и печаль, и просьбу уйти, спрятаться, сбежать, исчезнуть, но выжить.       В панике оглядев помещение, парнишка обнаружил искомый предмет, что по его мнению мог помочь.       На дрожащих ногах мальчик на четвереньках подполз к столу и прикладывая последние силы, что остались в израненном организме, схватил охотничий нож, которым пользовался его отец на охоте.       Встав за спиной мужчины, что продолжал душить его мать и не обращал внимания на ребенка, он занес кинжал над головой обеими ладонями, но тут же ощутил страшную дрожь в руках. Они будто налились свинцом, не желая совершить единственный точный и верный удар.       - Парень! Не стой столбом! Действуй! - пробасил Арзал, нервно сжав кулаки и поражаясь удивительной решительности мальчугана.       - Но... Но... Он мой отец. - кристально чистые слезинки скатывались с уголком глаз до подбородка и пропитывали новую мешковатую рубашку на теле.       - Этот монстр не твой отец. Взгляни правде в глаза. Он и есть то зло, от которого ты обещал защищать свою мать. Твой отец уже мертв. Он был убит настоящим чудищем внутри него. Прими это. Не убьешь сейчас, он убьет и тебя. - закончил за Арзала Дэрн, подталкивая парня на последний шаг.       Удар!       Раздался звук разрывания плоти, а после крик боли оглушил мальчишку. Кинжал пронзил артерии в шее и его отец, нет, чудовище отстранило руки от шеи женщины, обхватив место ранения, в тщетных попытках остановить фонтан крови. Вот он обернулся и мальчик навсегда запомнил эту смесь непередаваемых эмоций.       Боль, ненависть, желчь, отвращение и... На миг он различил облегчение, а после труп упал спиной рядом с его матерью, что уже не подавала признаки жизни, а взгляд мертвых глаза был направлен на то место, где он был минутой ранее.       Наступила мрачная и липкая тишина, что просто сводила с ума. Ведь на загвоздках его разума он продолжал слышать плач его матери и безумные крики монстра.       - Ты слаб. Я же тебе говорил парень. Только из-за твоей беспомощности умерла твоя мать. Только сильный вершит свою судьбу. А слабым остается лишь подчиниться его воли. Мир - это джунгли. Где выживают лишь те, что прошлись по головам других. - откинув голову, молвил Арзал, пока Дэрн мог лишь пожать плечами, понимая точку зрения своего невольного соседа.       Мальчик глядел в пустоту, сидя на коленях и не зная как быть, что делать, куда идти.       - Ты хочешь, чтобы подобная ситуация повторилась? - примирительно прошептал Дэрн, молча ожидая ответа.       Через минуту он все же смог услышать ответ, проговоренный охрипшим бездушным голосом.       - Да. Если бы я был как "все"... Нет. Если бы я был сильным. Имея силу, я смог бы остановить эту тварь от убийства мамы. Я мог бы... Мог бы..       - Отлично. Тогда собирай все вещи, что могут пригодиться. Мы отправимся в единственное место, где ты сможешь обрести необходимую силу. - добродушно улыбнулся Дэрн.       - О, и куда же? Ты смог узнать этот мир? - поинтересовался Арзал, все еще поражаясь эрудированности собеседника.       - Мир ДанМачи. Хотя вам это не о чем не говорит. Но я очень хорошо знаком с одним из городов этого мира. Орарио. Город авантюристов и Подземелья с псевдобогами, что спустились с небес. - продолжал юноша, словно читая лекцию.       - Хах. Это будет интересно! - завелся Арзал, дрожа от нетерпения увидеть такое чудное место. Впервые за время его пребывания в виде сгустка в сознании.       - Орарио... - волна воспоминаний нахлынула на мальчика. Образ его матери появился вместе с ее успокаивающим и мелодичным голосом, что рассказывал ему очередную сказку об этом известном городе. Но слез больше не было. Он сжал окровавленные кулаки до хруста и побрел собирать свои немногочисленные вещи в сумку, чтобы почти тут же отбыть.       Так началась история Кадэлла Дерфи.