Шанхайская история (Shanghai Undercover)

Следующий месяц Сяо Чжань прожил как в тумане. Связи с Ибо не было. Лишь от шефа 27-го управления Лю Юнфэна знал, что с ним все в порядке. Работает Чэнь Юй в поте лица. По каналам «террористов» уже передал такую информацию, при разборе и расшифровке которой под задницами аналитиков 27-го горели стулья. Госпожа Чжоу тоже не давала о себе знать, хотя бесспорно была в курсе того, как обстоят дела в клинике и как Сяо Чжань справляется с обязанностями диспетчера. Он даже знал, кто из персонала поставляет ей сведения. Вычислил быстро, зря, что ли, он так гордился своей интуицией, да еще небольшую проверку устроил и убедился окончательно. С тех пор старательно водил соглядатая за нос, время от времени подбрасывая «вкусняшки». Чтобы не заскучал и не полез совать нос куда не надо. А Ван Ибо тем временем отрабатывал авансы, выданные ему госпожой Чжоу при знакомстве с верхушкой Цинбана. Когда она, жизнерадостно цокая 10-сантиметровыми шпильками по мраморному полу, вплыла в холл роскошного особняка в стиле тулоу в Тайнане, мордовороты-охранники главы «зеленых» Ду Юэшэня вежливо поклонились ей, без слов, лишь померившись вызывающими взглядами, пропустили следом Цингана и двух его подручных, а Ван Ибо загородили дорогу. - Кто это у нас тут такой смазливенький нарисовался? Сладенький свеженький малыш с материка? Лапища размером со сковородку-вок потянулась потрепать Ван Ибо по щеке, тот хладнокровно уклонился. На лице не дрогнул ни один мускул. - Ты посмотри, какой недотрога! Я тебе не нравлюсь, сладкий? - А ну быстро убрали свои грабли, пока без них не остались, - послышался полный сдерживаемой ярости и брезгливости голос Чжоу Сюнь. – Это МОЙ мальчик. Рассказать мастеру Ду, как вы встречаете гостей? Громилы окаменели на месте и лишь проводили злобными взглядами госпожу Чжоу и ее свиту. Ван Ибо физически ощущал, как эти взгляды буравили его спину. В гостиной их встречал сам Ду Юэшень, невысокий, коренастый, если не сказать – квадратный – мужчина средних лет, явный хакка, и его ближайшие подручные Чжан Сяолинь и Цао Сы. Чжоу Сюнь, жестом остановив Цингана, Ван Ибо и двух других охранников, плавно, по-кошачьи скользнула прямо в объятия Большеухого Ду. - Здравствуй, моя богиня. Кого это ты притащила с собой в мое логово? Что за экзотический цветочек? «Волчий аконит», - окрысился про себя Ван Ибо. - Это очень полезный мальчик. Он мой личный помощник. А еще… Когда тебя нет, он удовлетворяет мои маленькие… м-м-м… прихоти. - И что, хорош в постели? Его ты тоже зовешь тигром? - в голосе Ду Юэшеня явно проскользнули нотки ревности, замаскированной весельем. - Ну что ты, дорогой! – госпожа Чжоу обвилась вокруг Большеухого Ду как лиана. – Какой из него тигр? Сам посмотри. Максимум – котенок. Но он много чего умеет и помимо постели. Я же говорю – очень полезный мальчик. Маркетинг, менеджмент, логистика. Она принялась картинно загибать тонкие пальчики с шикарным маникюром. Во взгляде Ду Юэшеня проснулся интерес. - И что – ему можно доверять? - Ну я же доверяю. Или ты сомневаешься в моих деловых качествах, дорогой? - Хм, - Большеухий окинул Ван Ибо задумчивым взглядом. - Этот твой… ассистент в курсе, зачем ты здесь? - Конечно. Держать в неведении такие мозги, как у него, - значит быть расточительной. Я не скряга, ты знаешь, но расточительность в деловой сфере – это не про меня. - Мне нужны новые каналы сбыта, новые рынки. Ты, - он вздернул подбородок в сторону Ван Ибо, - можешь помочь? - Чтобы вам помочь, - он интонацией выделил последнее слово, - мне нужно знать ваши ресурсы, положение на интересующих вас рынках, старые связи и каналы. - Не много ли ты хочешь, полезный мальчик? - Это не я пришел к вам с предложением, это вы попросили у меня помощи, - голос Ван Ибо был вызывающе холоден, он старался показать главе Цинбана, что не он его босс. Чжоу Сюнь, раскусившая его намерение, одобрительно кивала из-за плеча своего любовника. - Да ты знаешь, с кем говоришь?! Да я тебе язык вырву и в задницу затолкаю! Госпожа Чжоу незаметно кивнула Цингану, и ее телохранители мгновенно загородили Ибо своими тушами. А Чжоу Сюнь заворковала, вцепившись в руку Большеухого своими острыми, как стилеты, ноготками. - Милый, ты забыл? Это полезный мальчик, но это МОЙ мальчик. И если тебе действительно нужно все то, что ты перечислил, а оно нужно, ведь ты намерен вернуться на материк, то ты сейчас успокоишься, возьмешь себя в руки, прикинешь выгоду и дашь мальчику возможность помочь тебе. «Страшная женщина», - подумал Ибо, наблюдая, как Ду Юэшень, побагровев шеей, вынужден был кивнуть. А потом, морщась, тер пострадавшую от когтей госпожи Чжоу руку. Следующие несколько дней госпожа Чжоу добросовестно ублажала ненасытного Большеухого Ду в постели. Ублажала ко взаимному удовольствию, ибо по тулоу разносились кошачьи вопли и довольный рев ничего не стеснявшейся парочки. Ван Ибо под охраной одного из подручных Цингана (сам попросил, памятуя о жаркой встрече) вникал в подробности бизнеса Ду Юэшэня, многое запоминая, благо памятью обладал фотографической, многое умудрялся копировать на микрофлэшку. Ему самому стало интересно, сможет ли он интегрировать бизнес Цинбана в деловые схемы материкового Китая, и одновременно подставить его так, чтобы подозрения пало на кого угодно, кроме него самого. В какой-то момент, когда его охранник отлучился по естественной надобности, решил проветрить голову и вышел на галерею, опоясывавшую резиденцию главы Ду. Курил, не затягиваясь, «панду». Эти пижонские сигареты, к которым он сам не понял, как пристрастился, напоминали ему о Сяо Чжане, связи с которым не было. В задумчивости ушел на самый дальний балкон, увлекся мысленным анализом очередной, полученной от «белого веера» Цинбана финансовой информации, и тяжелые шаги за спиной услышал в последний момент. Но повернуться не успел. Со спины на него навалилась остро воняющая потом туша, рядом сопел и второй охранник Большеухого – Ибо опознал их, бросив взгляд краем глаза. Его скрутили, заламывая назад руки. - Ну что, красавчик, поиграем? Посмотрим, такой ли ты недотрога, каким хочешь казаться. В задницу неприятно упирался возбужденный член, и оба громилы мешали друг другу, стараясь облапать Ибо и спереди, и сзади. Ибо зашипел от боли в руках и брезгливой ненависти. Вовремя вспомнив уроки мастера Чэня, заставил себя успокоиться. Способность соображать вернулась, поддерживаемая холодной яростью. Он нарочито расслабился, заставив насильников довольно закряхтеть, предвкушая скорое удовольствие, а потом резко вывернулся ужом и одному врезал по голени, а второму ребром ладони по кадыку. Первый бугай согнулся, держась за ногу, второй хватал ртом воздух, держась за шею. Ибо помедлил секунду, выбирая, с кого начать. Начал со второго. Когда локтевая кость, с хрустом переломившись, проткнула кожу и вылезла наружу, громила взревел, как раненый слон. Когда Ибо со всей силы заехал ему коленом в пах, рев превратился в противный визг. Второй при виде такой картины ринулся на Ибо, словно одурев от вида крови. Этого он сначала достал ногой в колено, затем в пах, а когда мордоворота сложило пополам, вывернул ему руку так, что она вылетела из плечевого сустава и повисла плетью. Ладонь разжалась, на землю упал тяжелый шипастый кастет. Ван Ибо склонился к его уху и доверительно прошептал: - Знаешь, в чем ваша ошибка? Вас учили драться. Ну, наверное учили. А меня учили голыми руками убивать. Мне для этого не нужно ни оружие, ни кастеты. На рев, переходящий в визг, примчались другие охранники Ду Юэшеня. Ван Ибо выпрямился и, предугадывая их действия, холодно произнес: - Не советую. Хотя те, у кого уже есть дети, могут попробовать. - Что здесь происходит? – к месту происшествия широким решительным шагом, что при его телосложении и невысоком росте смотрелось довольно комично, приближался сам Большеухий вместе с госпожой Чжоу. - Попытка изнасилования, - хладнокровно ответил Ибо, оправляя рукава рубашки. – Неудачная. - Ты-ы… Как ты справился с моими лучшими телохранителями? - Милый, - госпожа Чжоу решительно подхватила Ду Юэшеня под локоть, - ты не обратил внимания, какая у моего, - она снова интонацией выделила это слово, - мальчика фамилия? - Какое это имеет значение?! - Его зовут Чэнь Юй. - И что? Я должен впасть в священный трепет только при звуках этого имени? - Он внучатый племянник Чэнь Чжэнлэя. Надеюсь, тебе не надо объяснять, кто это? Большеухий замер. - Предупреждать надо. - То есть, - прищурилась госпожа Чжоу, - этот экзерсис твои мальчики, - это было произнесено с нескрываемой брезгливостью, - исполнили с твоего согласия? Когда ее длинные острые ногти впились Большеухому в локоть, тот не заорал только запредельным усилием воли. Но в его голосе проскользнули визгливые нотки. - Я этого не говорил! - А мне не надо ничего говорить. У меня есть глаза. Пойдем-ка, милый мой, побеседуем с глазу на глаз. Юй-гэ, ты в порядке? - Да, госпожа. Только вот любимую рубашку испортил. - Я тебе десять таких подарю. Уходя, бросила через плечо, кивнув на все еще корчившихся на полу здоровяков: - Уберите… это. И не дай боги кому-то еще попробовать повторить этот трюк. Запомнили? Отдыхай, малыш (это уже Ван Ибо), сегодня ты мне вряд ли понадобишься. - Как прикажет госпожа Чжоу. После этого инцидента любить Ван Ибо больше не стали, он то и дело ловил на себе ненавидящие взгляды, но трогать опасались. Потому что Ду Юэшэнь, проникнувшись талантами личного ассистента Чжоу Сюнь и увидев результаты его труда, явно одаривал его благосклонностью. И не только он, его ближайшие подручные, почуявшие запах больших денег и больших возможностей материка, тоже. Собственно, поэтому, когда из Шанхая пришло известие о кончине Лю Юлбина и госпожа Чжоу в спешном порядке рванула на материк, чтобы де-юре оформить факт своего главенства в Шенсыбане и превентивно придушить всех, кто посмеет с этим фактом не согласиться, Ван Ибо остался на Тайване в ранге фактически правой руки Ду Юэшэня. Он тосковал, очень тосковал, было тяжело не слышать даже голоса Сяо Чжаня, не иметь возможности устроить очередную пикировку. Но Ван Ибо приказал себе терпеть. Эти слова – «Терпи, малыш» - звучали у него в голове рефреном. Голосом Сяо Чжаня. А еще от тоски спасал рисунок. Ван Ибо старался доставать его пореже, потому что салфетка и так уже истрепалась. Расправлял на ладони, гладил, почти не касаясь пальцами, и мысленно рассказывал Сяо Чжаню о том, чем он тут занят и как у него дела. Мелькнула было мысль закатать салфетку в ламинат, но он от нее отказался. Ему казалось, что пластик убьет жизнь в этом наброске. Убьет любовь, с которой он был нарисован. Сяо Чжань же тем временем аккуратно, не спеша налаживал связи со всеми аптеками и клиниками, куда уходили поддельные препараты, прощупывал в них почву, определяя, кто из персонала в курсе аферы. Единственное, что ему пока не удавалось, - это найти источники поставок запрещенных лекарств и места расположения лабораторий, превращавших их в плацебо. Он был занят, очень занят. По горло. Едва выкраивая несколько часов на сон. И делал это совершенно сознательно, потому что только так можно было отвлечься от тревоги за Ван Ибо. Его клиника стала приносить доход, недостатка в клиентах не было. Сяо Чжань подозревал, что их ему подгоняет не только госпожа Чжоу по своим каналам, но и его родное управление по своим. Он старался работать максимально честно и эффективно, и у него это получалось, потому что медицину он любил и знал по-настоящему. Сяо Чжань вел очередной прием пациентов, когда раздался звонок от шефа. - Чжоу Сюнь вернулась на материк. Сердце в груди подпрыгнуло и сделало радостный кульбит. - Закончила свои дела на Тайване? – он изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал максимально индифферентно. - Да нет. Лю Юлбин откинулся, - слышать бандитский слэнг из уст суперинтенданта Лю Юэцзиня было немного странно. – Примчалась отстаивать свое право на «трон». - Были… хм… назовем это волнениями? - Не особо. Хотя пару трупов с характерными татуировками мы в гавани выловили. Но я звоню тебе не поэтому. Сегодня были похороны Юлбина. По дороге из Сада Фу Шоу кортеж расстреляли. Прямо посреди Пудуна. Там просто бойня, Чжань-Чжань. Мясорубка. Кровь с мостовой смывали пожарными стволами. Сяо Чжань почувствовал, как у него отнимаются ноги. Он хотел задать вопрос, но помертвевшие губы отказывались произносить имя Ван Ибо. Но по напряженному молчанию в трубке Лю Юэцзинь сам все понял. - Твоего там не было. Он все еще на Тайване. Правая рука папы Ду. Сяо Чжань от облегчения чуть не выронил телефон. - Кто? - Охрана Чжоу Сюнь отстреливалась, нашли несколько трупов, судя по наколкам, харбинцы. - Решили поквитаться с ней за то, что, убрав сиамца, обрубила им выгодный канал поставок «льда»? - Видимо. Ты это… Как себя ощущаешь? - А как я должен себя ощущать? - Ну… Ты же с ней вроде как того… этого… - Я трахал ее, да. Какое это имеет отношения к чувствам? - Черствый ты человек, супервайзер третьего класса. - Так зачем был вопрос? - Тело бы опознать. Для уверенности, так сказать. - Приеду. - И еще. На Тайване уже знают. Ждем пришествия Цинбана. - Наверняка Юэшень будет мстить. Харбин ждет кровавая баня. Будете вмешиваться? - Нет, - голос шефа прозвучал жестко. – У нас другие цели. Харбинские пускай разбираются сами. Если до известия о гибели Чжоу Сюнь и практически всей верхушки Шенсыбана, а значит, о скором пришествии Ду Юэшеня, а с ним и Ван Ибо, у Сяо Чжаня получалось занять голову работой, но после – никак. Внутри него словно завели какой-то часовой механизм, который, тикая, все время заставлял его куда-то бежать, нестись, торопиться. Куда и зачем? Не было в этом никакого смысла, но Сяо Чжаню казалось, что чем быстрее он переделает максимальное количество дел, тем быстрее будет течь время. И тем скорее вернется Ван Ибо. Сяо Чжань подгонял время, ждал, а Ван Ибо все равно свалился ему на голову неожиданно. По заведенной привычке он сидел на втором этаже «Сердца озера», меланхолично, насколько позволяла скрученная внутри пружина, потягивал «чжан-и-юань» и в пол-уха слушал тихонько игравшую в павильоне музыку. Это место в Саду Умиротворения вносило умиротворение и в его смятенную душу. Позволяло хоть чуть-чуть, на короткое время избавиться от снедавшего его напряжения. Помогало ждать. - Так и знал, что найду тебя здесь. Когда из-за спины раздался этот голос, Сяо Чжань чуть не выронил чашку. - Боги, а говорят, что жасминовый чай успокаивает. Ты чего такой нервный, гэ? Сяо Чжань мысленно сосчитал до десяти, аккуратно поставил на стол чудом уцелевшую чашку, глубоко вдохнул, выдохнул, и только после этого обернулся. - Надо же, не глюк и не слуховая галлюцинация. Он рассматривал Ван Ибо, даже не пытаясь хоть как-то замаскировать жадность во взгляде. Тот стоял очень близко, сунув кулаки в карманы новеньких джинсов, склонив голову чуть набок, и смотрел весело и так же жадно. Ужасно хотелось обнять, но Сяо Чжань сдержался. Только улыбнулся в ответ. - Ну привет, правая рука Большеухого Ду. Ван Ибо поморщился. - Можно я хотя бы сегодня побуду просто собой, а? Надоели эти мафиози. - Можно, - великодушно разрешил Сяо Чжань. – Чай будешь? - А я все жду, когда же высококультурный доктор Гу Вэй вспомнит о хороших манерах, - усаживаясь напротив, лукаво усмехнулся Ибо, налил себе чашку, с блаженным видом втянул сухой, чуть горьковатый аромат, отпил глоток, посмаковал и поверх чашки принялся разглядывать Сяо Чжаня. Тот, нимало не смущаясь, смотрел в ответ. В эти гляделки они играли минут, наверное, пять, пока Ибо не допил свой чай и не обнаружилось, что в чайнике пусто. - Еще? - Еще. Миниатюрная девушка-официантка в ципао принесла свежий чайник и чашки, а они все смотрели друг на друга. - Гэ, скажи, вот это вот все, - Ван Ибо сделал жест рукой, словно обрисовывал силуэт, - это дань имиджу под прикрытием или твое родное? Хоть сейчас на витрину! Сяо Чжань был в белом костюме от Армани, в черной шелковой сорочке. Из кармашка пиджака выглядывал уголок черного же платка. Сяо Чжань прищурился, усмехнулся. - А какой ответ тебя устроит? - Честный. - Ну… Мне нравится красиво и модно одеваться, и я это делаю, когда позволяют обстоятельства. Сейчас позволяют. - Знаешь, - Ибо перегнулся через стол и произнес почти интимным шепотом, - как ужасно мне хочется вывалять тебя в грязи, порвать твои дизайнерские шмотки и дать в твою красивую рожу, чтобы ее перекосило? - Ты можешь попробовать, - Сяо Чжань нагнулся навстречу и проговорил точно таким же интимным шепотом, - но вряд ли преуспеешь. Мастер Чэнь тебя хвалит, говорит, схватываешь на лету и многому научился, но со мной тебе не тягаться. - И почему же? - Я был его лучшим учеником. - Почему тогда в галерее нет твоего фото? - Потому что я жив. Ван Ибо заткнулся. Минуту молчал, маленькими глотками отпивая чай, а потом буркнул: - Прости. - Ерунда. Мы не договорили. Ты все еще хочешь вывалять меня и дать в морду, чтобы перекосило. Ибо поднял горящий взгляд. - Очень хочу. - Мы можем это устроить. Мастер Чэнь откроет нам зал в любой момент. - Так чего мы сидим, кого ждем? К школе мастера Чэня они рванули бегом. Видимо, это было то еще зрелище – по узким извилистым улочкам Наньши, где сама атмосфера располагает к неспешности, смеясь, толкаясь, ставя друг другу подножки, неслись молодой мужчина в моднючем белом костюме-двойке и парень в узких джинсах и просторной худи. Прохожие провожали их изумленными взглядами, а старики укоризненно качали головой. - Ох уж эта современная молодежь… Мастер Чэнь встретил их на пороге, словно ждал. Хотя скорее всего действительно ждал – в Старом городе у него везде были свои глаза и уши, порядок поддерживался строго и ни одна из триад не могла похвастать тем, что прибрала к рукам Наньши. Они резко затормозили и, тяжело дыша, склонились в почтительном поклоне. - Приветствуем, шифу. Счастливы видеть вас в добром здравии. Вместо ответа мастер Чэнь бросил Сяо Чжаню ключи. - Нижний зал. Ты знаешь. Улыбнулся, покачал головой и скрылся где-то в недрах дома. Ух, какая жаркая вышла драка! Удары руками, ногами, блоки, пируэты, прыжки, перевороты. Казалось, что те минуты, пока шел бой, они оба не дышали. Как вдохнули в начале схватки, так и выдохнули в конце. И не разнимали горячих взглядов. Сяо Чжань не мог не оценить, как классно и грамотно вел бой Ван Ибо. От полицейских замашек не осталось и следа. К его работе не смог бы придраться и сам мастер Чэнь. Сяо Чжань залюбовался и чуть не пропустил удар, который отправил бы его в нокдаун. Выругался про себя, сконцентрировался и таки провел подсечку, роняя Ван Ибо на циновку. Опрокинув его навзничь, уселся сверху, придавил, аккуратно, чтобы не причинить боли. Прикусил губу, глянул вызывающе. Расстегнул и скинул с плеч просторную куртку от ифу. Ибо лежал под ним смирно и только сверкал глазами. - Трахаться будем прямо здесь? - Есть возражения? - Жестко. - Неженка. Раздевшись сам, Сяо Чжань принялся выпутывать из ифу и Ибо, сражаясь с узелками, служившими вместо пуговиц. - Не хочешь помочь? - Инициатива наказуема. Когда он все-таки справился с одеждой Ибо и тот раскинулся перед ним во всей своей обнаженной красе, Сяо Чжань облизал губы и завис. Он вспомнил, как буквально утопал в нежности, когда они впервые… Впервые – что? Себе-то не ври, хорошо? Сяо Чжань вспомнил, как утопал в нежности, когда они впервые занимались любовью, каким открытым и беззащитным был в эти минуты Ибо. Они тогда только целовались, ласки были целомудренные, почти по-детски невинные, только в самом конце Ибо не выдержал и отдрочил им обоим. Быстро и жестко. Это сложно было назвать полноценным сексом. Сяо Чжань это так и не называл. Он вообще только сейчас отважился дать случившемуся хоть какое-то определение. Он смотрел, а Ван Ибо лежал и ждал, кусая губы. - Аллё, ты там чего окаменел-то? Я сам себя не выебу, если что. - Фу, какой грубый ребенок. - Я тебе дам «ребёнок»! Ибо с неожиданной силой скинул Сяо Чжаня с себя и сам уселся сверху, крепко прихватывая и заводя за голову руки. Наклонился близко, секунду смотрел, а потом настойчиво и яростно атаковал рот. Сяо Чжань почти задохнулся, когда этот поцелуй-штурм закончился. - Ну? – глаза Ибо сверкали, как два лазера. – Ты будешь меня трахать? - Буду. Только не трахать. Ван Ибо подозрительно и насмешливо прищурился, но Сяо Чжань не дал ему и слова сказать. Обхватил за шею и плечи, уложил на себя и зашептал на ухо что-то такое, от чего Ибо тихо застонал и залился румянцем. - Понял? – строго посмотрел ему в глаза. - Понял, гэ. - И чтобы никаких больше «выебал»! - Ну а с этим-то мы что-нибудь будем делать? – Ван Ибо выпрямился и шаловливо шлепнул по стояку Сяо Чжаня, от чего тот задергался как живой. - С-с-с-сволоччччь, - просипел Сяо Чжань, стараясь взять под контроль бунтующее тело. Потом рывком выбрался из-под Ибо, закинул того себе на плечо, в два шага пересек зал и без всякого почтения швырнул свою ношу на сваленные у стены в углу маты. - Вау! Сколько страсти! - Сделай одолжение, заткнись. Над стопкой матов на стене висела маленькая аптечка, в которой – Сяо Чжань знал точно, - была баночка вазелина. А вот презервативов там, конечно, быть не могло. Однако к полному изумлению Сяо Чжаня, в аптечке они были! Он почувствовал, как краснеет. «Мастер Чэнь, ну вы вообще-е-е…» Ван Ибо смотрел на него снизу озорными глазами. - Ты алеешь щеками, как девчонка. Причина? Сяо Чжань молча показал ему квадратик презерватива. - Ой, бля… Ибо аж зажмурился. - Вот тебе и бля. Сяо Чжань готовил его быстро, но тщательно, Ван Ибо нисколько процессу не помогал, а наоборот, всячески мешал, то пихая Сяо Чжаня пяткой в грудь, то вертя задницей со стонами «Прекрати меня мучить!». Отобрал у него пакетик с презервативом, надорвал зубами и принялся медленно раскатывать, одновременно лаская стоявший колом член и приговаривая: - Моя месть сладка-а-а-а… Сяо Чжань чуть не кончил. Закинув длинные, стройные, мускулистые и жилистые ноги танцора себе на плечи, входил настойчиво, но медленно, целуя колени и наблюдая, как меняется гримаса на подвижном лице Ибо. Тот лежал, чуть выгнувшись и закинув назад голову, на шее ходуном ходил крупный кадык (который Сяо Чжань пообещал себе непременно как следует прикусить), пальцы впивались в бедра Сяо Чжаня. Он не стонал, только то сжимал, то прикусывал губы, а его лицо постепенно разглаживалось, пока не приобрело выражение совершеннейшего блаженства. - Как хорошо-о-о-о-о, - простонал он и приоткрыл один глаз. – Ты тр… двигаться вообще собираешься или мне самому? И он выразительно качнул тазом, насаживаясь еще глубже. - Нет, ну ты глянь, каков наглец. Он еще и командует. И Сяо Чжань сделал первое движение. Медленное, с оттяжкой. У Ибо расширились глаза, он замер, облизывая губы – Сяо Чжань жадно следил за движением языка, - а потом застонал как-то тоненько и нежно, тут же устыдился и в отместку что есть силы сжал внутренние мышцы. - А-а-а-а!!! Ну держись. Это было какое-то безумие. Они явно вошли в резонанс, потому что все чувства, все ощущения были явно не по силам одному существу. Стоны, вскрики, мычание, ругань, пот градом, припухшие почти до болезненности губы, поцелуи, все так же больше похожие на укусы. И оргазм, как маленькая смерть, до черноты в глазах. Когда Сяо Чжань очнулся, Ван Ибо гладил его по мокрым волосам, затылку, шее, лопаткам, спине, трогал, едва касаясь, шрам возле поясницы и шептал: - Спасибо, гэ. Ты сделал меня счастливым. Сяо Чжаню с трудом удалось отодрать его от себя и отправить в душ. Сам, флегматично рассмотрев следы от пальцев Ибо на бедрах, натянул на голое тело штаны, уселся на матах, поджав под себя ноги, и задумался. От дверей раздалось деликатное покашливание. - Мастер Чэнь! - Сиди. - А-Чжань, - после паузы осторожно заговорил старый мастер, - не могу не спросить. Ты осознаешь опасность того, что вы делаете? - Вполне. Но в нашей работе, чтобы не сорваться, нужен прочный якорь. Он – мой якорь. А я – его. Так вышло. Помолчав, Сяо Чжань продолжил, мастер Чэнь не перебивал. - Я давно решил для себя, что в моей жизни не будет никаких постоянных прочных отношений. Мне хватило того, что моя мама поседела, выхаживая меня после того ранения. Врачи сказали, что я никогда не смогу нормально ходить, она не поверила. Увезла меня в деревню к бабушке, и та, знахарка, таки поставила меня на ноги. Как, я вспоминать не хочу. Я заставляю себя помнить только полное решимости мамино лицо. Она ни разу не заплакала. Ну или я просто не видел ее слез. И еще я никогда не забуду, как она беззвучно плакала, наблюдая, как я истязаю себя, стараясь прийти в форму, чтобы снова отправиться туда, откуда меня привезли полуинвалидом. Старик посмотрел вопросительно. - Нет, - отвечая на молчаливый вопрос, покачал головой Сяо Чжань, - она не знает. Она думает, что я просто врач. Как-то призналась мне, что сходила в храм и зажгла ароматические палочки, когда узнала, что меня отправили в отставку. Незачем ей знать, что я просто сменил один мундир на другой. Старческая рука, сухая, но сильная, легка на плечо. Мягко сжалась, успокаивая. - А с ним, с Ибо… Это, наверное, судьба. Старик Юй-ди так распорядился. С Ибо мы на равных. И он, и я имеем равные шансы и на то, чтобы выжить, и на то, чтобы… Он махнул рукой, не договорив. - Нам ничего не нужно друг другу объяснять. И мы друг другу ничего не обещаем, прекрасно понимая, что, уходя, можем не вернуться. Какой бы зыбкой ни была грань, на которой мы пока удерживаемся, такое молчаливое согласие, как ни странно, дает ощущение надежности. Поэтому я и говорю, что мы с ним друг для друга якорь. - Благослови вас Гуаньинь… Ван Ибо стоял в коридоре и старался не шевелиться и не дышать, чтобы не спугнуть откровения Сяо Чжаня. Вряд ли тот сказал бы что-то подобное ему в лицо, от этого было немножко обидно, совсем чуть-чуть, потому что тепло, разливавшееся внутри после услышанных слов, смывало всю обиду напрочь. - Вы говорили друг с другом об этом? - Нет, мастер. Мне кажется, о таком не надо говорить. Ван Ибо почему-то больше не хотелось все это слушать, поэтому он крадучись отошел в глубь коридора, а потом двинулся к залу так, чтобы наделать как можно больше шума. И даже сшиб по дороге скамью. - Ты топаешь, как стадо слонов, - выглянув из дверей зала, нахмурился Чэнь-шифу. – Почему я трачу свое время на такое неуклюжее существо? Но по его глазам Ван Ибо видел, что старый мастер прекрасно все понял. Он наверняка знал, что Ибо слышал этот разговор. - Простите, мастер. Чжань-гэ меня укатал. Глаза Чэнь-шифу лукаво блеснули, Ван Ибо понял, что краснеет. - Эх, молодо-зелено. Никакой выносливости. - Гэ, - входя в зал, заговорил Ибо и запнулся, потому что снова увидел этот шрам в форме полумесяца на пояснице, - прости, но я все слышал. Я не нарочно, так получилось. Ты не все рассказал мне о своем ранении. - Я не люблю про это вспоминать, баобеи. Но когда-нибудь расскажу. Обязательно. Ван Ибо сглотнул. - Я подожду. Когда будешь готов довериться… - Ван Ибо, - Сяо Чжань стремительно поднялся на ноги, шагнул вплотную, заглянул в глаза, - я тебе доверяю. Не смей сомневаться. - Спасибо, гэ. Из зала они уходили, когда на Шанхай уже опустились прозрачные летние сумерки. Город сиял и переливался огнями, музыка и веселые голоса звучали, кажется, отовсюду. - Я люблю Шанхай, - тихо сказал Ибо, усаживаясь рядом с Сяо Чжанем в его кадиллак. - Я тоже. Сяо Чжань привез его к себе домой, усадил на кухне на высокий удобный стул, а сам принялся готовить ужин на скорую руку. - Боги, гэ, есть что-то, чего ты не умеешь? Ну скажи, что есть, а то я начинаю ощущать себя неполноценным! - Я не умею танцевать, - шинкуя овощи, улыбнулся Сяо Чжань. - Ну слава всем богам, хоть что-то! Ван Ибо сидел на стуле с ногами, таскал из стоявшей посередине стола фарфоровой миски жареный арахис, миндаль, кешью и фисташки и смотрел, как священнодействует его гэ. - Ты протрешь во мне дырку. - Не протру. - Протрешь. У меня полное ощущение, что ты меня облизываешь. Глазами. - Твое ощущение тебя не обманывает. Я бы еще и облапал, и не глазами, но тогда мы останемся без ужина. И вдруг без всякой паузы произнес: - Знаешь, меня там изнасиловать пытались. Сяо Чжань уронил вок, кипящее масло попало ему на лодыжку, но он даже не почувствовал. - Кто? – спросил деревянным голосом. - Кто-кто, - сердито ответил Ибо, - кони в пальто. Больше они никого и никогда. И добавил с мстительным удовольствием: - Я их кастрировал. Спасибо мастеру Чэню. До Сяо Чжаня дошло, что он обварил себе ногу. Он зашипел сквозь зубы, сгибаясь пополам и хватаясь за обожженное место. Ибо заполошно сорвался со стула, бухнулся на колени, заглядывая снизу вверх в глаза. - Что сделать, гэ? Чем помочь? Ну говори же, ебаный герой! - Помоги добраться до ванной. Туда перестраховщик Ибо тащил Сяо Чжаня чуть ли не на руках, хотя тот ворчал – я не одноногая собачка, чтобы таскать меня! Там он сунул обожженную лодыжку под ледяную воду, а Ибо отправил за своим медицинским кейсом. - Вон тот флакон. Да, этот. - Это что? - Мед с алоэ. Первое средство полевого хирурга от ожогов. Давай сюда. - Я сам, - насупился Ибо. А потом, высунув от усердия кончик языка, смазывал ожог едва ощутимыми прикосновениями. Сяо Чжаню было больно, но он смотрел лукаво и весело – удовольствие от этой картины пересиливало боль. Поскольку ужин оказался на полу, Ибо, устроив «раненого товарища» максимально удобно, сгонял в лапшичную по-соседству, а потом, надавав Сяо Чжаню по рукам, сам, лично кормил его, старательно дуя на горячую лапшу. Сяо Чжань потом сам себе удивлялся, как ему удалось не расхохотаться и не подавиться. - Расскажешь? - Нечего рассказывать. Мордовороты Большеухого решили, что я легкая добыча. Ну так я одному сломал руку и отбил яйца, второму руку только вывихнул, но он тоже до конца жизни будет петь тенором. - Почему только вывихнул? - Любимый громила Ду Юэшеня, решил не нарываться лишний раз. - Ты идиот, ты знаешь? Но я тебя люблю. Ибо замер. Повернулся неловко, как-то странно, с опаской посмотрел на Сяо Чжаня. - Что… Что ты сказал? - Бедненький, - Сяо Чжань с нарочитым сочувствием потрепал его по макушке. – Слуховой аппарат пора покупать, да? Ван Ибо пару секунд смотрел на него во все глаза, а потом накинулся и опрокинул на спину. - Ах ты гад! - Ибо, Ибо, пожалей! Нога-а-а-а-а! Ибо аккуратно, чтобы не потревожить ожог, уселся на Сяо Чжаня сверху и потребовал грозно: - А ну повтори! Сяо Чжань с удовольствием повторил. Ибо растекся счастливой лужицей, умостился где-то у Сяо Чжаня подмышкой, а оттуда пробормотал неразборчиво: - Ну… это… типа того… я тебя тоже. И засопел. Сяо Чжань какое-то время лежал, счастливо улыбаясь потолку и тихонько поглаживая Ван Ибо по спине. А потом внезапно заговорил. - Баобеи… Только ты не думай, что в тебе я ищу его, - Сяо Чжань говорил тихо, словно бы через силу, а Ибо настороженно сопел ему в бок и слушал, затаив дыхание. - Он был совсем другой. Старше меня. Сам всегда просчитывал наперед все возможные варианты и учил этому меня. Учил не отбрасывать даже самые, на первый взгляд, фантастические. Говорил, что жизнь такая заковыристая штука, что в ней, по-видимому, нет ничего, что не могло бы случиться. Коллеги считали его сухарем и занудой, а я видел в нем серьезность, профессиональную сдержанность. Оправданную предусмотрительность. И знаешь что? – Сяо Чжань скосил глаза на притихшего Ибо. – Тебя бы он не одобрил. Ибо заворочался и что-то невнятно пробурчал. - ?... - Главное, что одобрил ты. Сяо Чжань улыбнулся и покрепче прижал его к себе.