В сиянии славы Его

      И была война на Небесах.       Улицы Города звенели криками и лязгом оружия. Друг дрался с другом, солдаты повернулись против своих офицеров, ломали им крылья и сбрасывали их с высоты. Алебастровые мостовые стали скользкими от серебристой ангельской крови.       Темноволосый ангел, спрятавшийся в дверном проеме, смотрел на кровавую бойню расширившимися от шока глазами. Он никогда не представлял такого, не думал, что такое возможно. На другой стороне улицы сражались его друзья, их мечи разрубали на части вражеского вестового. Ангел не смотрел на то, что они оставили после себя. «Могут ли ангелы умереть?» — ошеломленно думал он. Тот ангел не умер, правда?       — Да что с тобой, Канафиэль? Давай! — проорал один из его друзей. — Соберись!       Они схватили депешу и улетели. Очень тщательно не глядя на курьера, лежащего на дороге, он полетел за ними.       * * *       — Стройся! Стройся! — кричал Малкиэль.       Мятежные ангелы перестраивались, их крылья поникли от изнеможения. Это был долгий день битвы, и было трудно представить, как они смогут выдержать еще один налет. Враги приближались сверху к их открытой позиции для следующей атаки. Им бы найти сил где-нибудь.       Канафиэль стоял со своими друзьями. Он так устал и боялся. Он не представлял, как хоть кто-нибудь мог ожидать благоприятного исхода. Каспиэль, его самый близкий друг, обвил рукой его талию, привлекая его ближе.       — Все будет в порядке, — сказал он. — Мы все исправим.       «Все и было в порядке, — подумал Канафиэль. — Я думал, это все были только разговоры».       Он оперся на руку Каспиэля, мечтая, чтобы они могли просто бросить это все. Он хотел уйти, он не хотел быть здесь — перед нетерпеливым херувимом, который внезапно приземлился перед ним и спросил, где его оружие.       — У меня его не было, — сказал он.       — С чем ты умеешь обращаться? — раздраженно поинтересовался херувим.       — С мечом. С копьем, — ответил он.       Дагиэль, вот как звали херувима. Дагиэль. Он резко свистнул, и пара ангелов поспешили к нему и зависли наверху.       — Дайте парню копье, — сказал Дагиэль.       В следующий момент копье бросили вниз. Дагиэль поймал его и протянул Канафиэлю.       — Ты должен драться, — сказал он довольно доброжелательно. — Думаешь, они проявят милосердие, если найдут тебя безоружным?       — Мы можем победить, сэр? — спросил ангел.       Дагиэль невесело улыбнулся.       — Правда на нашей стороне, забыл? Просто дерись. Предоставь нам думать.       Он взмыл в воздух и улетел прочь. Враги были теперь очень близко, их оружие было ясно видно.       — Вверх! — крикнул Малкиэль, и его голос разнесся надо всей армией.       Ангелы бросились в воздух, и бой начался снова.         * * *       В его волосах была кровь. Он чувствовал ее, хотя и не мог видеть. Он сражался — ужасно и жалко, но он сражался. Он не мог отчетливо вспомнить, как вонзил копье во вражеского ангела; все, что он помнил — отчаянный рывок, который пришлось сделать, чтобы освободить оружие. Кровь забрызгала его лицо и волосы, а тот ангел смотрел так удивленно. Затем его глаза закрылись, крылья обвисли, и он упал в гущу битвы, беспорядочно кувыркаясь. Увидев падающего ангела, Канафиэль перестал думать. Единственным, что осталось в его разуме, была необходимость вымыть кровь из волос.       Противник превосходил их числом, но его стороне удалось выиграть свободное пространство, и теперь они отдыхали. К нему вернулась способность думать. Его сторона. Канафиэль задавался вопросом, когда она стала такой в его голове. Он все еще считал, что все это ошибка, что он должен сбежать и сдаться на милость врага, но ещё он обнаруживал в себе толику гордости и восхищения своими товарищами. Они были храбрыми, хорошими бойцами; никто не мог бы этого отрицать. Они сражались за что-то, во что верили, но он не понимал, что именно это было. Товарищи знали; пока что этого было достаточно. Он крепко обхватил себя крыльями и попытался отдохнуть.       Когда приказ строиться пришел снова, ангелы устало поволоклись в шеренги. Канафиэль едва мог поднять копье и мечтал, чтобы можно было просто оставить его здесь. Офицеры поторапливали их. Во время отдыха все слышали, как командующие смеялись и шутили. «Видимо, — подумал ангел, — скоро это закончится. Они найдут для нас всех способ остановиться».       — Держите сомкнутый строй, — приказал Дагиэль. — Будет приказ упасть вниз. Выполните немедленно. Не останавливайтесь, чтобы подумать.       Они кивнули, и их погнали вперед.       Когда они приблизились к противнику, Канафиэль оглянулся через плечо. Оттуда доносился шум, который он не мог распознать, словно что-то огромное и тяжелое двигалось по земле. Но всем, что он смог разглядеть, были другие ангелы, и некоторые из них тоже украдкой бросали взгляды назад. Прямо над их головами, другие ангелы летели плотно выстроенной толпой. Они остановились напротив вражеского строя, и величественная фигура вылетела вперед, приземляясь точно между армиями.       — Михаэль! — позвал Люцифер. — Неплохо подрались вчера! Скучновато, но это был неплохой пример военного мышления.       Михаэль, ясно видимый среди своих командиров, не ответил.       — Друг мой, мне больно, что ты не выходишь поздороваться со мной! — насмешливо провозгласил Люцифер. — Смотри, как много моих друзей пришло, но ты все меня сторонишься. Честно говоря, я огорчен твоим высокомерием. Мы пришли договориться, Михаэль. Давай откроем сердца друг другу. Давай, Михаэль, я безоружен, ты точно видишь, что я безоружен.       Наступила тишина. Вражеские командиры собрались вокруг Михаэля, очевидно умоляя его заговорить. Рафаэль неистово размахивал руками, Габриэль тряс Михаэля за предплечье. Они тоже не хотят всего этого, подумал Канафиэль. Внезапно ему стало намного лучше. Если офицеры с обеих сторон хотят остановить это, все смогут вернуться домой.       Михаэль отрывисто кивнул, протянул Рафаэлю свой серебряный клинок и портупею и широким шагом вышел вперед. Люцифер ждал, без угрозы раскинув руки в стороны. Войска противника стали «вольно», и Михаэль остановился перед Люцифером.       — Ну? — казал он.       — Сюрприз, — ехидно ответил Люцифер.       Он подпрыгнул высоко в воздух, и все офицеры взревели.       — Вниз! — крикнул Дагиэль срывающимся голосом.       Стоящие ангелы бросились на землю, и воздушные части выстрелили прямо над их головами. Прижатый к земле, Канафиэль слышал звук, такой мощный, что, казалось, он придавливает его, прижимая крылья к спине. Никогда еще, ни в одну из эпох не рождалось такого звука. Когда все прекратилось, Канафиэль потерял способность что-либо слышать. Чьи-то руки грубо подняли его на ноги, и он взглянул в лицо Каспиэлю. Тот кричал, но не издавал ни звука. Канафиэль почуял запах гари и запустил руку в волосы. Посыпались крохотные кусочки горячего металла. Он быстро повел крылом, с болью увидев почерневшие от копоти и обгоревшие перья. Он чувствовал, что кожа на спине и ногах тоже была обожжена там, где крылья его не накрывали. Каспиэль схватил его за плечи и развернул лицом к врагам. Их не было. Их просто — не было. Глаза стали понемногу говорить ему, что он видит сваленные размозженные тела и ужасные, ужасные раны. Постепенно звуки стали возвращаться и его начало трясти. Каспиэль перестал кричать и принялся смеяться.       — Они больше не будут нас недооценивать! — сказал он.       Канафиэль не ответил, ошеломленно обернувшись, чтобы посмотреть на огромные дымящиеся орудия в форме труб, которые раньше прятали их подразделения. Командиры поздравляли друг друга и смеялись от ликования. Он видел, как Люцифер похлопал Малкиэля по спине, и отвернулся. Он должен был убраться отсюда. Должен был быть способ.       * * *       Утром третьего дня он пробежал взглядом по шеренгам армии до того места, где возвышались на гребне скалы командиры, наблюдая за врагом. Ярко сияющие серафимы и херувимы, с чьих рук лился свет силы и уверенности. Сидящий выше них всех Люцифер держал совет, словно князь, которым он величал себя. Канафиэль не думал, что этот титул был так же хорош, как «серафим», но это было дело Люцифера, не его. Малкиэль развалился рядом с ним, лишь немногим ниже, его изящная рука будто ненароком была переброшена через бледные бедра Люцифера. Все они казались все еще воодушевленными событиями вчерашнего дня. В тот момент, когда он посмотрел на них, все командиры встали, а Люцифер коснулся плеча Малкиэля и указал куда-то вдаль. Канафиэль напряженно всмотрелся в том же направлении, куда смотрели командиры, но не смог ничего разглядеть. Затем они взмыли в воздух в сиянии своих крыльев, и он услышал знакомые приближающиеся звуки.       — Стройся! Враг на подходе!       У него упало сердце, когда он увидел надвигающихся противников. Их армия, казалось, росла всякий раз, когда он ее видел, и он мечтал, чтобы командиры не отважились на решающее сражение. Высоко над армией зависли в воздухе Люцифер и Малкиэль.       Повисла тишина, когда армии стали друг против друга. Он видел на той стороне ангелов, с которыми был знаком, и проклинал свое невезение, из-за которого оказался не с той группой друзей, когда начался бой.       — Стой твердо, — сказал стоявший рядом с ним Каспиэль. — Мы преподадим им урок, который они не скоро забудут.       Он ничего не ответил. Они все умрут. Он уже давно принял, что это возможно.       Напротив них одинокая фигура вышла из рядов противника и медленно полетела к ним, остановившись на полпути. Он увидел, что это был Михаэль, совершенно невредимый, несмотря на ужасные события прошедшего дня, по-прежнему сверкающий силой и славой, выглядящий бесконечно уверенным. Не одна пара глаз поднялась на Малкиэля, который всегда горячо любил Михаэля. Его лицо было спокойным и твердым, когда он смотрел, как приближался его бывший друг.       — Люцифер! — воззвал Михаэль. — Твои ангелы измождены и малочисленны. Если ты настаиваешь на сражении, ты получишь только трупы, а не победу.       Люцифер не отозвался, только отдал сигнал приготовиться.       — Давай заключим сделку, — воскликнул Михаэль. — Ты можешь сражаться против Воинства Небесного...       По рядам солдат пробежал негодующий ропот. Кем были они, если не частью Воинства?       — …и ты можешь потерпеть поражение и быть проведенным по улицам Города в адамантовых цепях. Либо, — он улыбнулся, — ты можешь сойтись со мной в бою один на один. Только одному из нас нужно умирать, и ты спасешь ангелов, которых, как ты утверждаешь, ты любишь.       Обе армии нервно переминались на месте. Канафиэль с надеждой смотрел вверх на Люцифера. Сделай это, думал он. Мне не придется ранить моих друзей. Мне не придется умирать. Повсюду вокруг себя он видел те же мысли на лицах других ангелов; Люцифер должен почувствовать их желания, должен знать, что они хотят от него доказательства, что он достоин любви, достоин того, чтобы восставать за него.       — За дурака меня держишь? — рявкнул Люцифер. — Какая битва выигрывается так, когда войска уже развернуты? Это ваша уловка, Михаэль, это не то, на что ты просил разрешение Престола.       Ангелы разочарованно вздохнули. Люцифер в ярости окинул их пылающим взглядом.       — Орудия к бою! — взвыл он.       С трудом, но мечи и копья все же поднялись снова; ангелы наполовину расправили крылья и слегка присели, готовясь взмыть в воздух.       Очень тихо, но так, что его голос был слышен каждому ангелу, Михаэль заговорил.       — Я всегда знал, что ты трус, — сказал он.       Глаза всех ангелов обратились туда, где Люцифер застыл в воздухе, его прекрасное лицо стало пустым от невольного изумления.       — Как ты назвал меня? — проговорил он низким, опасным голосом.       Михаэль покачал головой и довольно фыркнул, а потом демонстративно повернулся спиной.       Люцифер посмотрел вниз на множество смятенных лиц и закричал в бешенстве, складывая крылья и падая с неба, словно тонкий луч ужасного света. Михаэль метнулся в сторону, оставляя в воздухе лишь кружащиеся переливчатые перья, вырванные Люцифером из его крыльев. Мгновение — и они уже сновали вокруг друг друга и их серебристые мечи вспыхивали в воздухе.       Вопль смятения сотряс армию, когда меч Люцифера был сломан. Он бросился на Михаэля, меняя форму и становясь огромным змеем, оборачиваясь вокруг серафима новыми и новыми кольцами. Ангелы ликовали и приветствовали Люцифера, в то время как над войском противника поднялся пронзительный, горестный плач. Канафиэль завороженно смотрел, как переливался свет на чешуе Люцифера. Как же это прекрасно, думал он, как прекрасно. Все будет хорошо. Когда Люцифер победит, они все смогут пойти домой, и никто больше не должен будет сражаться или умирать. Он пристально смотрел вверх, чтобы увидеть, как Михаэль изо всех сил пытается побороть Люцифера, в то время как тот сжимал свои кольца все сильнее и сильнее. А затем воздух вспыхнул невыносимо ярко — сильнее, чем казалось возможным, и это могло значить только одно. Люцифер был прав. Это была уловка; это не был честный бой. Повсюду вокруг него ангелы опускали взгляды и закрывали глаза крыльями в трепете и ужасе. Никто не мог смотреть на это сияние, они отворачивались и бежали от Него; силы противника наступали на них и оттесняли тех, кто пытался вырваться в сторону. Канафиэль успел заметить великую стену, опоясывающую Небеса, и тут же был приперт к ней вместе со своими друзьями. Стена растаяла перед ними в этом сиянии, словно лед. Снаружи была лишь тьма. Ангелы в ужасе цеплялись друг за друга, но внезапно вновь услышали звуки битвы. Они посмотрели наверх и увидели Люцифера и Михаэля. Люцифер больше не сдавливал противника кольцами, а вместо этого пытался от него сбежать. Михаэль поднял огромного змея и выбросил сквозь проем в стене.       — Будь низвержен, Звезда Светлая и Утренняя, — грозно провозгласил он, — и все твое войско с тобой!       Земля под ногами ангелов всколыхнулась и стала зыбкой, и они рухнули вниз, крича, с обвисшими безжизненно и бесполезно крыльями. Глядя, как Небеса исчезали у него из виду, Канафиэль увидел в Сиянии фигуру, смотревшую на них с огромной печалью и жалостью. Прежде чем он смог дотянуться до нее в мольбе, Тьма приняла его, и его не стало.       * * *       С мучительной болью он пришел в себя, лежа в темном озере, охваченном пламенем. Его друзья — его лживые друзья-смутьяны — стонали повсюду вокруг него от боли и шока. Он вздрогнул, увидев Шамареля, которого последний раз видел разрубленным, теперь тот медленно открывал глаза, как и все прочие.       — Я думал, тебя убили, — сказал он. — Как ты здесь оказался?       — Не знаю, — ответил Шамарель. — Ничего не помню до того, как очнулся здесь с вами всеми. Где мы?       Никто из них не знал. Сбившись в жалкую кучку, они полетели к крутой скале, прорезавшей поверхность жуткого озера. Им пришлось отбиваться от других ангелов, которые тоже хотели приземлиться, но в конце концов они получили достаточно места, чтобы разместиться на скале, словно на жердочке. Темноволосый ангел продолжал украдкой поглядывать на друга, которого он видел зарубленным. Если тот был жив… Он беспокойно прикусил ноготь. Может быть, все остальные каким-то образом были еще живы. Может быть, и он не был убийцей, в конце концов. Он нервно, до заусенцев грыз ногти, едва замечая, что прибыло еще большее количество собратьев и теперь они бранились между собой, чтобы получить место. Черная скала побелела от ангелов прежде, чем кто-нибудь из командиров нашел их.       — За мной! — крикнул херувим, нашедший их первым. — Князь и Верховное командование идут сюда!       Он поспешно улетел. Им было некуда больше идти, потому они отправились следом. Ангелы прибыли на гораздо более крупный горный пик. Было видно, как на вершине спорит между собой высшее командование, а некоторые из серафимов уже затеяли новую драку. Люцифер и пальцем не пошевелил, чтобы остановить их. Младшие офицеры торопливо собирали ангелов в группы и приказывали разведать эти новые территории. Группа за группой они улетали, освобождая место для вновь прибывающих. Им дадут время, чтобы немного передохнуть, прежде чем также отправить в разведку, пообещал офицер. Канафиэль дрожал, силясь разглядеть что-нибудь сквозь черноту. Это ужасное место, думал он, такое темное, такое жаркое и безмолвное. Он не знал, где находится Престол, понял он вдруг. Раньше это знание всегда было с ним, но теперь оно исчезло, оставив только дыру в его сознании.       — Мне страшно, — невнятно пробормотал он.       Каспиэль услышал и успокаивающе обвил его руками, слегка почесывая пальцами вдоль оснований крыльев. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться только на этом бездумном утешении.       — Это ужасное место, — прошептал он. — Я хочу домой.       — Шшш. Мы выберемся отсюда, — сказал Каспиэль, выдернув маленькое перышко так, что Канафиэль подскочил от неожиданности, — мы должны.       * * *       Гораздо позже, когда они стояли в великолепном дворце Пандемониума, приветствуя речь Люцифера о свободе от тирании и создании их собственных новых Небес, Краули — таким было имя, которое он выбрал, когда сверху спустили приказ отречься от их ангельских имён — знал, что ни один из них никогда уже не будет свободен. Он смеялся и ликовал вместе с остальными, замечая, как ангелы краем глаза поглядывали друг на друга и что-то нашептывали офицерам. Он не имел ни малейшего желания подвергнуться наказанию. Он уже видел, как это произошло с другими, и был до глубины души напуган тем, что выдумки офицеров становились все более извращенными и странными. Он мог чувствовать нечто подобное и в себе, когда смеялся над несчастьями других. Сперва он делал это, чтобы не выделяться из толпы, чтобы сойти за своего. Теперь же он находил самые отвратительные вещи по-настоящему забавными. Он ненавидел это. Он ненавидел это место.       Ему было трудно повернуться против своих же друзей, доносить об их личных разговорах, хотя он и не был настолько наивен, чтобы полагать, будто они так же сентиментальны, поэтому приходилось быть особенно осторожным с тем, что именно он говорит в компании. Он просто не был хорош в политике, так он полагал. Он был немало удивлен, когда его старый друг Каспиэль — ныне Кашкешет, подчиненный Дагона — пришел повидать его, морщась от вида его невзрачных украшений. Все они теперь так наряжались, увешивали себя драгоценностями и яркими одеждами, стараясь выглядеть так ослепительно, насколько это было возможно. Утратившие красоту Небес, они утешались красотой своего убранства.       — У меня есть для тебя задание, — сказал Кашкешет.       Он стал важной фигурой и не разговаривал ни с кем из своих старых друзей уже многие эоны.       — Это твой шанс начать из себя хоть что-то представлять,— сказал он пренебрежительно. — Не посрами меня.       Краули понимал, что это не было визитом в память о старых временах. Кто-то вспомнил о его существовании и о том, что он был определенной помехой для поднимающегося по карьерной лестнице бюрократа. Все это делалось не для его выгоды. Его просто убирали в сторону.       — Что я должен сделать? — спросил он.       — Должно быть до тебя доходили слухи; Творение в самом разгаре. Мы хотим, чтобы ты поднялся и устроил скандальчик.       — Я отправлюсь немедленно, — сказал он. Если он хотел угодить, нужно сделать что-то стоящее, подумал он.       — Приходи в мой кабинет. Тебе понадобится материальное тело — я прослежу, чтобы твое заявление рассмотрели в первую очередь. Следи за ним как следует; это выделенная экипировка, а не подарок.       Он вежливо кивнул, едва ли слыша остальные инструкции сквозь тщательно скрываемое волнение. Он скоро сможет покинуть это место, пусть даже ненадолго. Он смог бы притвориться, что свободен.