Четыре дня до Рождества

Джаред покрутил ручки управления радиостанцией, пытаясь найти какую-нибудь местную кантри волну. Эта, арендованная на прокат, машина была одной из лучших, что удалось ухватить. Казалось, что весь мир перед Рождественскими праздниками попёрся в Техас и несмотря на то, что до Рождества оставалось ещё целых четыре дня, все хорошие тачки в Сан-Антонио уже успели разобрать. Оставалось довольствоваться тем, что осталось. Слава Богу хоть кондиционер работал, а то дальняя дорога точно бы доконала Женевьев. Девушка совершенно точно была не его поля ягода, и Падалеки, до сих пор, не мог поверить, что именно ему удалось её заполучить. Да, он был лучшим выпускником медицинского университета, к тому же, ему посчастливилось попасть на интернатуру в лучшую частную клинику Нью-Йорка, но он всё равно не мог поверить, что его везение на этом не закончилось, и дочь самого владельца «Cortes clinic» обратила на него внимание. Дверь, заскрипев, открылась, и на пассажирское сидение с плохо скрываемым отвращением аккуратно села Женевьев. – Милый, ты не говорил, что Сан-Антонио такая дыра, – поправляя и так идеально уложенные волосы, пожаловалась девушка. Джаред виновато улыбнулся, потому что это была его идея прилететь на Рождественские праздники к отцу, чтобы познакомить семью со своей девушкой. Кроме того, он хотел сделать кое-что ещё. При мысли о задуманном на сердце потеплело, и Джаред неосознанно сжал в кармане маленькую коробочку с обручальным кольцом. Если всё получится, назад в Нью-Йорк они уже будут возвращаться помолвленными. – Ещё немного, любимая, скоро мы будем на месте и несмотря на то, что мой отец проживает в маленьком городке, у него очень приличный дом с двумя ванными комнатами, – попытался поднять настроение девушке Джаред и потянулся за поцелуем. Жен быстро увернулась и подставила щеку, боясь смазать помаду на идеально накрашенных пухлых губах. Падалеки немного кривил душой: до Маккуини, где жила его семья, надо было ехать ещё несколько часов. Но для парня эти мили пролетели незаметно. Он размышлял, что Женевьев точно придётся по вкусу его отцу. Несмотря на то, что девушка была из богатой семьи, её родители были истинными католиками, как и семья Падалеки. Мистер Кортез лично поинтересовался религиозной принадлежностью Джареда, как только тот заинтересовался его дочерью. И, когда был удовлетворён ответом, с радостью отнесся к завязавшимся романтическим отношениям между молодыми людьми. Всё же, хоть Джаред и был из небогатой семьи, но он был очень талантливым и подающим большие надежды специалистом, которому, со временем, можно было бы передать семейный бизнес, а это, для Кортеза, как отца единственной дочери, было очень важно. Как и предполагал Падалеки, до фермы отца они добрались уже после обеда. Джеральд Падалеки очень изменился за те два года, которые Джаред его не видел. Парень почувствовал укол вины, разглядывая осунувшегося отца. Они не прекращали общение всё это время, просто Падалеки никак не мог заставить себя приехать в этот дом после похорон матери. Никак не мог смириться, что она больше не встретит его на крыльце вместе с отцом. Но теперь обстоятельства изменились, и Джаред надеялся, что, наконец-то, в доме его детства состоится весёлое событие. Он опять сжал кольцо в кармане и, открыв пассажирскую дверь, подал руку Женевьев. Джаред, как настоящий джентльмен, проводил девушку до крыльца и представил отцу. Жен почтённо склонила голову и, приветливо улыбаясь, сообщила, как она, наконец-то, рада познакомиться с отцом Джея. Она знала как понравиться людям и умела производить хорошее впечатление, и Джаред, с облегчением, вздохнул, увидев в глазах отца одобрение, счастье за сына и надежду. Вечером приехал Джеффри, старший брат Джареда, со своей женой и приёмной дочерью, и они уютно разместились в старой гостиной. Женевьев быстро нашла общий язык со всеми, и к концу вечера всё семейство Падалеки души в ней не чаяло. Около десяти вечера женщины начали убирать со стола, и Жен, сославшись на усталость и извинившись, поднялась в одну из гостевых комнат. Ещё по дороге в Маккуини она сообщила, что не будет ночевать в одной постели с парнем, так как не хочет произвести впечатление легкомысленной девицы. Джаред пытался переубедить любимую, что это бред, потому что в Нью-Йорке они почти жили вместе, да и Джеральд Падалеки, хоть и был ревностным католиком, спокойно относился к отношениям до свадьбы, но Жен была непреклонна, и парень сдался. София, жена Джеффри, вместе с дочерью Мэри о чём-то весело разговаривали с Джеральдом, и Джефф, кивком, указал Джареду на дверь, предлагая выйти. Оказавшись на улице, младший Падалеки с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. Джеффри щёлкнул зажигалкой и протянул Джею, предлагая, пачку сигарет. – Спасибо, но ты же знаешь, что я не курю, – ответил Джаред, опираясь на перила крыльца. – Именно поэтому ты и любимчик отца, – хохотнул Джефф, затягиваясь дешёвой сигаретой и внимательно посмотрел на брата. – Она хорошая, – продолжил он, – и понравилась отцу. Он очень рад за тебя и надеется, что у него, наконец-то, появятся внуки. – У отца есть внучка. Твоя дочь, забыл? – Это не то. Отец любит Мэри, как и мы, но для него она всё равно останется приёмной, хоть он этого и не говорит. – Глупости, – возразил Джаред, не желая продолжать бессмысленный разговор. – Совсем нет. Ты же знаешь, что для нашего отца, как для истинного техасца, важно продолжение рода. Бог не дал нам с Софией собственных детей, теперь вся надежда на тебя... Джаред не понял, почему ему показалось, что в словах брата звучит обида и осуждение. Он понимал, что Джефф больше, чем он, заслуживает быть любимцем отца и иметь собственных детей, но судьба распорядилась по-другому. Младший брат почувствовал вину, хотя на самом деле и не был ни в чем виноват. Так уж сложилось, что он смог закончить школу с отличием, получить стипендию в колледже, а дальше поступить в медицинский университет. Отец не зря гордился им, хотя, если вспомнить, то прощал младшему сыну намного больше, чем стоило. Последние мысли резанули по сердцу давно забытыми воспоминаниями, и Джаред поспешно задвинул их обратно в глубины памяти. – Падалеки?! Джей?! Ах, ты, мелкий засранец! Вернулся, черт меня подери! – из раздумий Джареда вырвал знакомый голос. Парень поднял голову и тут же оказался в крепких объятиях старого друга, что ураганом влетел на крыльцо. – Чад, дружище, сколько лет, сколько зим, – искренне обрадовался Падалеки. – Это ты загордился, мистер доктор, да так, что даже не приезжал сюда, – перебил его Мюррей. – Ну, давай рассказывай, как ты там в своём Нью-Йорке? Присутствие Чада сгладило напряжённую обстановку между братьями, и они проболтали за бутылкой пива до поздней ночи. Джаред как будто опять вернулся в то время, когда они с Мюреем учились в старшей школе и были теми ещё сорванцами. Он только снова почувствовал себя уютно, как Чад непроизвольно затронул больную тему. – Да, Джей, всегда знал, что из тебя выйдет большой человек, – развалившись в плетёном кресле и протягивая пиво, сказал Чад. – Ты всегда был примером для всех. Хотя, припоминается мне, и у тебя был период бунтарства, когда ты уже учился в университете. – Не надо, Чад, – попытался прекратить пьяный треп друга Джаред. – Да, – не обращая внимания на недовольство брата, поддержал тему Джефф. – Тогда наш Джей знатно потрепал нервы нашему старику. Это же надо было признаться всей семье после предобеденной молитвы, что он гей. Чад заржал как ненормальный: – Блядь, прости друг, но я бы пол жизни отдал, чтобы увидеть лицо вашего старика в тот момент. Джеффри тоже рассмеялся: – О, да, это было то ещё зрелище. Но ещё больше его лицо исказилось, когда наш Джей сообщил имя своего избранника. Хотя тут и так можно было догадаться, только этот Дженни тогда светил своей ориентацией, не стесняясь на весь Маккуини. Джефф наткнулся на колючий взгляд брата и замолчал, а Чад, словно не замечая заминки, продолжил: – Кстати, а он ведь вернулся! – воскликнул Мюррей. – Кто? – не понял Джаред. – Твой Дженни... Ээ, то есть Дженсен Эклз. Полгода, как вышел из тюрьмы. Мать его до этого времени скончалась, но он, всё равно, остался жить в их старом доме, сейчас опять работает механиком у Бивера. Старик всё ещё жалеет его. Наверное, единственный в этом городе... «Ох, Чад, зачем ты сказал это?» – читалось в глазах Джеффри, но он лишь свернул тему, к большому облегчению Джареда: – Нам нет до него никакого дела. После того как этот ублюдок, чуть не разрушил Джареду жизнь, он вообще не заслуживает жалости. Как по мне, так он отсидел слишком мало... Джеффри перевёл встревоженный взгляд на младшего брата, но на лице Джареда не дрогнул ни один мускул. Они поговорили о разном ещё полчаса, и, только оказавшись в постели, младший Падалеки позволил воспоминаниям захлестнуть себя, вырывая из памяти то, что пытался забыть уже много лет. Вот, он после первого курса приезжает домой на лето, гордый студент одного из лучших университетов страны. Вот, первая вечеринка, где он в первый раз видит Дженсена, который недавно переехал в город с матерью. Вот, парень жмёт ему руку, улыбается, поглаживая обратную сторону ладони большим пальцем, будто бы проверяя границы дозволенного, а в зелённых глазах пляшут чертята. Джареда никогда до этого вечера не интересовали парни, но в тот момент, в нём, как будто, что-то переключилось. Словно щёлкнул тумблер, и он весь вечер не мог отвести глаз от насмешливого взгляда зелёных глаз. А потом ночью на заднем сидении форда Дженсена, хотя Джаред и не понял, как это произошло, сам владелец машины самозабвенно отсасывал ему. А Джаред смотрел вниз и ему казалось, что он мог кончить от одного только вида. Потом были сумасшедшие свидания и первые открытия в сексуальной жизни. А дальше глупый влюблённый Падалеки признался в своей ориентации всей семье во время воскресного обеда. Мать чуть не упала в обморок, а отец побледнел, а потом покраснел от злости, как рак. Дальше следовал неприятный разговор с главой семьи в его кабинете о том, какая Джаред заблудшая овца. И что сам дьявол, в образе мерзкого отродья Эклза, попутал ему мысли, сбил с праведного пути. Что мужеложство большой грех, и он, как истинный католик, должен это знать и не поддаваться искушению. Но Джареду было наплевать на слова отца. Он, в ту же ночь, сбежал к Дженсену, и они уехали на его старой машине за город, где долго целовались, лёжа на капоте, под летним звёздным небом. Тогда Джаред был самым счастливым человеком в мире. А потом случилось то, что случилось...