Все ли так радужно?

      — Но ты знал, что можешь пораниться, если не наденешь защиту! — Андрей был уже зол.       — Зачем кричать? Дима тебя и так услышит… — вступился за друга Рома.       — А ты вообще не лезь. Нашелся тут знаток, — пробубнил Андрей и снова подошел к кухонному столу, готовля что-то на ужин.       — Хей, не рано ли готовить? — Дима посмотрел на гения, но в ответ ничего не получил. — Ясно, он обиделся, расходимся.       — Андрей, ты ругаешься ни на что. Джонни ты что-то защищал, а вот на Диму срываешься.       — Если этот человек будет и тебя тыкать, когда ты этого не ожидаешь, ты тоже начнешь на него срываться. Сам виноват.       — А нечего из себя главного строить, — недовольно сказал Ломов — По логике, главный тут Рома. Он купил этот дом и основал группу.       — Я хотя бы не самый младший. И вообще, веду себя самостоятельнее вас, — гений снова отвернулся к плите.       — Это что, курица? — Рома посмотрел, что готовил Коблов. — Я ужинать сегодня не буду.       — Если ты не ешь курятину, это не значит, что ее не должны есть остальные, — Коблов даже не обернулся. — Никто не должен лишаться любимого блюда из-за того, что когда-то давно тебя спасла курица.       — Во-первых, интересно, чье это любимое блюдо, а во-вторых, не курица, а курятина.       — Андрей любит, — Дима сказал это так, как будто бы это знают все.       — А… Прости, — Ромашка вздохнул и пошел в гостиную. На диване лежала Зефирка.       — Приветик, — парень сел рядом и погладил кошку. — Надоели тебе наши ссоры, да?       Зефирка лишь мяукнула и пересела на колени Ромашки. Фильченков вздохнул.       «Почему так сложно сделать выбор?.. Если я отвечу ему взаимностью, то все будет нормально, но нужно будет стараться, чтобы об этом никто не узнал… Но ведь любить свой пол… Это неправильно?.. Или мне просто навязали это родители… Что плохого случится? А если… я не приму? У меня не будет лучшего друга. Он наверняка уйдет… Я не смогу без него…»       Дима и Андрей снова ругались, и создавалось ощущение, что они молодожены, которые что-то не поделили.       «Нормально подумать я в таком шуме не смогу… Надеюсь, Джонни не пойдет снова меня искать, а то будет, как в прошлый раз…» — парень вздохнул и пошел на улицу. Удостоверившись, что Зефирка не побежала за ним, Рома закрыл дверь дома.       Парень пошел по привычной дороге, не оглядываясь по сторонам. Была не такая уж и жаркая погода, некоторые люди уже начали одеваться теплее. Прохожие иногда оглядывались на парня, который шел в футболке и легких штанах. Неужели ему не холодно?       На самом деле, Фильченкову было плевать на температуру; он шел, глядя под ноги и обдумывая разговор с Джонни. Новые дома постепенно сменялись старыми. Чем дальше шел парень, тем мрачнее становились улицы.       «Если я начну издалека и плавно приведу разговор к этому? Или он сам спросит, решил ли я… И что я скажу ему? Ладно, насчет этого у меня будет время подумать… Я могу сказать про тот разговор и про то, что много думал об этом… Хотя, он же и так это знает… Наверное».       С каждым шагом дорога становилась все хуже и хуже. Только благодаря тому, что парень смотрел вниз, он ни обо что не споткнулся.       Местами мелькали уже разрушенные дома, где висящие на одних гвоздях доски, иногда противно трещали из-за перемены температур или просто от старости. Где-то вдалеке лаяли собаки.       «Может, я к нему и привязан… Но это ведь… Думаю, мне пора смириться с этим… С годами не прошло, значит, и никогда не пройдет… Он… Он мне небезразличен…» — парень вспомнил те моменты, когда Джонни упал без сознания. Рома волновался за него, определенно волновался.       «Я довел его до этого состояния, мне и выводить», — Фильченков глубоко вздохнул, наконец, остановившись. Парень огляделся по сторонам.       «Мда-м… Тут я еще не был», — голубоглазый пошел вглубь домов, рассматривая незнакомый район. — «Тут или никто не живет, или просто очень мало людей... Вокруг ни души…»       Где-то вдалеке послышался смех людей. На всякий случай, парень решил не идти на шум и просто передохнуть. Не найдя варианта на земле, Ромашка поднялся на крышу одного из домов. Парня тут же обдал холодный ветер, заставив его поежиться: «Надо было одеться потеплее…»       Рома вздохнул, наслаждаясь видом. Был виден даже их дом. В комнате Джонни горел свет. Как, собственно, и всегда.       Парень решил возвращаться домой и, наконец, ответить Джонни. Он слишком долго молчал. Придя домой и поднявшись на второй этаж, Рома зашел в комнату Колбая.       — Ром? Все нормально? — Джонни недоверчиво оглядел Рому.       — Джонни… Я... — парень подошел и обнял Колбая. — Ты мне н-нравишься.       Джонни был в шоке услышать такое. Он действительно принял его? Колбая ведь надеялся на худшее.       — Т-ты сейчас серьезно?.. — Джонни обнял парня в ответ, не желая больше никогда отпускать.       — Конечно серьезно. В жизни не посмею с этим шутить… — Рома слабо улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? Какая температура?       — Чувствую себя прекрасно. Но только благодаря тебе. Температуру еще не мерил, — Джонни отстранился и посмотрел на Рому. Колбая тонул в этих ярко-голубых глазах.       — Вот зачем ты такой красивый, м-м? — Джонни хихикнул. — Я рад, я правда очень рад.       — Кстати, я нашел твою бандану, — Рома достал из кармана алую повязку и повязал себе. — Но я ее тебе не отдам.       — А потом ты меня чортом называешь, дурак, — Колбая засмеялся. — Тебе идет.       — А тебе не шло, — сказал Ромашка, еле сдерживая смех.       — Ну ты, конечно, — Колбая засмеялся. — Значит, мы теперь... пара?       — Получается, что так… Но желательно, об этом никому не знать… Сам понимаешь, что будет…       — Давай не думать об этом сейчас, ладно? — Джонни провел рукой по мягким волосам парня.       — Слушай, а как давно ты… — Фильченков не успел договорить.       — Два года… — Колбая вздохнул. — Все нормально, не переживай. Теперь все нормально.       Джонни улыбнулся и снова крепко обнял голубоглазого.