Первые жертвы

Они бежали. Бежали вперед, не оглядываясь назад, где были слышны лишь выстрелы, крики, стоны, незнакомая речь и мольбы о помощи. Ветви цеплялись за одежду, колючими иглами вспарывали кожу, норовили выколоть глаза. Ноги скользили по утренней росе. Они задыхались, но не могли позволить себе остановиться даже на краткий миг. Она бежала, таща за собой свою дочь, двенадцатилетнюю девочку, страшась не успеть, задержаться, потерять самообладание. Женщину душили слезы, но та понимала, что сейчас есть время только на бег. Она пыталась убежать от самой Смерти, что громкой поступью следовала за ней, обдавая спину своим холодным дыханием. Позади - яростные, обозленные голоса, требующие крови. Их крови. Преследователи приближались. Короткая очередь прошила деревья, что всего пару минут назад старались не пустить беглянок вглубь леса. Враги перекрикивались, был слышен их смех. Это пугало, но оказалось, что есть звуки и ужаснее. Девочка уже не плакала. Наученная горьким опытом, она зажимала рот рукой, стараясь не издавать лишних звуков, ведь из-за ее всхлипываний погиб отец. Он был застрелен прямо на ее глазах, когда пытался спасти свою семью от нападающих. И только благодаря ему, мать и дочь смогли сбежать в лес, только радоваться этой удаче еще было рано. Корни путались под ногами, вылезали в самых неожиданных местах. Матери хватало дыхания лишь на то, чтобы подгонять свою дочь. Вдалеке раздался яростный лай собак… Но женщина с ребенком могли лишь одно – бежать, бежать не оглядываясь, настолько далеко, насколько хватит сил. Сбоку, между деревьев, мелькнула серая форма врага. Женщина вскрикнула и пуганным зайцем метнулась в другую сторону, в кусты, проламываясь через колючие лозы малинника. Она уже не понимала, что делает, и только страх подстегивал ее, заставлял мышцы – сокращаться, ноги - двигаться. Вместо осознания появились инстинкты, которые рвали жилы, желая поскорее убраться из этого ада. Раздались выстрелы. Они, словно огненный кнут, стегнули по нервам, сжигая остатки собранности и погружая в бездну паники. Земля летела под ногами. Стволы деревьев серыми тенями скользили мимо, стараясь то и дело выскочить на дороге. Глаза видели лишь сверкающий свободой и надеждой край леса. Слух же улавливал приближающиеся повизгивания собак. Из-за дерева выскочил солдат и, обхватив женщину поперек груди, повалил на землю. Женщина заорала, но сильная мужская ладонь накрыла ее рот, не позволяя звукам далеко разлететься. Беглянка металась под ним, сучила ногами, пыталась выкрутиться из-под тела нападающего, била руками по чему попадала. Словно сквозь большой ком снега до нее стали долетать слова. Сильно картавя, солдат повторял снова и снова: «Нет! Спасти! Я ты спасти! Нет!». - Отпусти мою маму! – закричала девочка и заколотила крохотными кулачками по спине солдата. По ее щекам катились слезы, но она давила всхлипы внутри себя. Солдат ослабил бдительность. Женщина оттолкнула его и отползла в сторону, притягивая к себе дочь. Настороженно глядя на мужчину, мать толкнула ребенка за свою спину. - Нет, - поднял руки парень. – Я ты спасти. Спасти. Я спасти ты. Голоса приближались, раздумывать было некогда. Мать неуверенно кивнула. Солдат подскочил, схватил женщину за руку и рывком поднял на ноги. - Не трогай маму! – закричала девочка. - Шшш. Мариша, все хорошо, - быстро сказала мама, выдернув руку и успокаивающе положив на голову дочери ладонь. Солдат махнул и, предлагая идти следом за ним, сорвался с места. Женщина с ребенком не отставали. Лай собак раздался ближе. Топот ног преследователей и хруст веток, казалось, окружал со всех сторон. Дыхание пугливой птицей билось в легких. Взгляд уткнулся в серую спину солдата, а женщина сосредоточилась лишь на самом движении. Бежать. Вперед. Переставлять ноги. Одна, потом другая. Истеричные визги ищеек слышались с трудом. В ушах бился пульс и шум крови. Бежать. Бежать, бежать… Впереди появился просвет. Надежда открыла второе дыхание. С новыми силами беглецы рванули вперед. Еще немного. Еще чуть-чуть. Застава почти рядом! Ряд пуль с глухим стуком вгрызся в кору соседнего дерева. Дочь вскрикнула и споткнулась. Женщина потянула ребенка за руку. - Давай, моя девочка. Ты сможешь! Осталось совсем немного! Чужие «охотничьи» взгляды жгли плечи. Собаки надрывались, всхрапывали, соревновались в поимке «зайца». Раздался резкий взвизг, наполненный радостью: самая быстрая ищейка выскочила из кустов и увидела всего в пятнадцати метрах спины убегающих людей. Солдат свернул в сторону и спрятался за деревом, показав рукой, что женщине надо бежать дальше. Она кивнула и понеслась вперед… Они вырвались из зарослей леса. Протяжный вой сирен и непривычно яркий свет раннего утра заложил уши и на время ослепил. Но беглянки не остановились, лишь прикрыли ладонями глаза. - Почти. Почти! – повторяла женщина, стремясь к металлической сетке забора, за которой мельтешили военные люди одетые в знакомую до боли форму. Прозвучали выстрелы. Плечо потянуло назад, мышцы руки напряглись до предела. - Мариш! Давай! - Мать обернулась и опешила: тельце маленькой девочки повисло на ее руке, а на светлом платье расцветали красные пятна. Женщина закричала и упала на колени, подхватывая дочь. Мимо пронеслись наши. Их автоматы не утихали, прошивая молодую зелень сталью. На опушке лежала туша самой шустрой собаки, которая так и не смогла впиться в ноги жертве. Но все это уже отошло на второй план... - Марина. Мариночка. Девочка моя! – в забытье шептала женщина, прижимая к себе дочь. – Хорошая моя, славная. - Ребенок закашлялся, из уголков рта тоненькими струйками потекла кровь. - Вот увидишь, все будет хорошо! Мы тебя вылечим! Ты только не засыпай, хорошо? - Хорошо, - с трудом прошептала девочка и постаралась улыбнуться взволнованной матери. - Вот и умничка. Вот и солнышко мое, - лепетала женщина, гладя по голове. По щекам градинами катились слезы. – Когда поправишься, я куплю тебе все, что захочешь. Все-все-все! Только ты не закрывай глаза, хорошо, милая? А то я буду волноваться. Вдруг тело выгнуло дугой, глаза широко распахнулись. Девочка пыталась вдохнуть, но кровь толчками забивала прострелянные легкие. Хрупкие плечи вздрогнули в последний раз и опали. Женщина с силой прижала к себе мертвого ребенка и стала раскачиваться из стороны в сторону. Она подняла искаженное горем лицо к небу. Из горла вырвался пронзительный вой. В нем были боль, скорбь и проклятие всем, кто отнимает детей у матерей… В тот день на алтарь войны за власть были возложены первые безвинные жертвы.