***
На следующий день Кристина проспала. Ну конечно! Это чем же должна быть забита голова, чтобы забыть завести будильник? А так как парень из квартиры напротив перестал петь в душе, то шансов встать вовремя у нее не оставалось. В восемь двадцать девушка появилась в холле внизу. С ней сразу же поздоровался Стефан и после деликатно заметил: — Выглядишь потрепанной, все в порядке? — Кристина чуть не закатила глаза, но вовремя напомнила себе, что этот паренек просто о ней заботится. — Конечно, в порядке. То есть не в порядке, я же проспала и (тут она посмотрела на маленькие часики на руке) опоздала уже на двадцать две минуты, — Парень пожал плечами и ушел в свою каморку, а она застонала, только сейчас осознав простую истину: ей еще нужно дождаться автобуса. Он ходил каждые полчаса, и, учитывая, что до ближайшей остановки было пятнадцать минут ходьбы, становилось понятно — на следующий она не успеет. Она отошла к зеркалу, находившемуся рядом со стойкой, за которой полагалось сидеть Стефу, и заговорила: — Успокойся, Кристина. Мысли в порядок на счет три — раз, два… — Она подтянулась и выпрямила спину, как бы говоря своим видом, что выполнила данную собою же установку. — Так, нужно а) позвонить Мег, чтобы она сообщила всем, что со мной все в порядке, и я скоро буду; б) замазать эти чертовы круги под глазами; в) перестать думать о невероятной заднице моего соседа. Погодите, что?! Она правда сказала сейчас это вслух? Слава богам, Стеф этого не слышал — что бы он подумал? …Но задница у этого парня, правда, была невероятная. Ей стало противно от себя — ее сосед вчера произвел впечатление очень милого, образованного и интеллигентного мужчины, а она может думать только о том, что не спала ни с кем после расставания с Раулем из отдела финансов. Когда с первыми двумя пунктами плана было покончено (тональник в сумочке никогда не подводил, а Мег от Фирмина — их начальника — передала, что Кристина может прийти к обеду, потому что ту статью, которую с нее трясли почти неделю, она успешно прислала вчера вечером), она вспомнила о третьем. Девушка решила, что просто так это оставить нельзя. — Стеф! — громко позвала она. Парень, в руке которого теперь находился большой масляный круассан, высунулся, и Кристина, наконец, спросила то, о чем совершенно забыла спросить вчера. — Слушай, Стеф, ты не мог бы, ну… Сказать как зовут моего соседа по этажу? — Стеф казался не просто удивленным — ошеломленным. — Это тот, который мрачный, немногословный и умеет испепелять взглядом, как терминатор? — Это тот, который веселый, слушает Синатру и, правда, слегка мрачноват в этом своем черном цвете. — Мы точно говорим об одном и том же человеке? — Стеф усмехнулся. — Знаешь, на самом деле, сегодня утром я уже слышал этот вопрос. И угадай, кто мне его задал? — Кристина подняла бровь, явно недовольная игрой в угадайку, которая так нравилась Стефану. — Твой сосед! — возбужденно воскликнул он. — И что ты ему ответил? — Кристина была удивлена, что этот парень решил, что расспрашивать посторонних о ней будет лучшим вариантом. «Ну и дура же ты, Кристина! — отругал ее голос разума. — Задумайся-ка на секундочку, чем сейчас занимаешься ты». — Назвал твое имя, конечно. И еще сказал, что ты, и правда, очень хорошая девушка, и тогда… Он послал в меня этот терминаторский взгляд, — Стефан выпучил глаза, пытаясь подражать тому самому взгляду. Получилось не слишком убедительно. — Стеф, если бы на меня посмотрели так, я бы тотчас накормила бедного щенка с такими жалкими глазами. — О, ты его недооцениваешь, — с улыбкой заметил Стефан. — Не его, а твои актерские способности, — вернула улыбку Крис. — Так что там с его именем? — Знакомься, Месье Эрик Дестлер, — он протянул визитку.Эрик Дестлер Композитор и режиссер театра «Опера Популер» Контактный номер: ******* Контактная почта: phantom_20000_work
Если бы Кристина была парнем, она бы сейчас обязательно присвистнула. Ведь так обычно делают парни, когда видят сногсшибательную леди? — Дестлер… Фамилия не французская. Может, он англичанин, ты не знаешь? Говорит без всякого акцента. — О, значит вы уже поболтали, — насмешливо заметил Стеф. — Не уходи от вопроса. Ты не знаешь, кто он по национальности? — Нет, он не хочет со мной разговаривать, — парень сделал максимально жалостливое лицо. — Он, похоже, вообще ни с кем в этом мире не хочет разговаривать. Кристина кивнула, хотя про себя заметила, что ей вовсе так не кажется.***
Не стоило говорить Мег, что ее сосед был очень милым парнем. Не стоило ей вообще о нем рассказывать. Сложив в своей белокурой головке ее знакомство с Эриком и ее опоздание, Мег Жири пришла к неутешительному выводу: между ее подругой и этим мужчиной что-то произошло… или еще не произошло, или происходит сейчас. — Ну да, а потом он сказал мне, что он музыкант. — А потом он тебя поцеловал. — Нет, Мег! — Ты его поцеловала? — Кристина закатила глаза. — Мег! Жизнь — не какая-нибудь мелодрама, где все влюбляются с первого взгляда, женятся на следующий день, через неделю рожают детей и живут долго и счастливо. — Крисси, не будь такой занудой. Ты же знаешь, что я верю в любовь с первого взгляда. Не разрушай девичьи мечты, не будь ханжой! — девушки рассмеялись, а потом Кристина, наклонившись к подруге сказала тихо: — Но одно в твоих словах верно: он, и правда, невероятно сексуальный. — Крисси! Я начинаю думать, что ты влюбилась! Что же это за парень такой, чтобы заставить нашу монашку сказать такое после первой встречи! — Кристина покраснела, вспомнив кличку, которую ей придумали подруги еще в пятнадцать, когда все обсуждали своих парней, а она могла только беспомощно краснеть, как сейчас. — Но одно я знаю точно: даже если это любовь с первого взгляда, рожать через неделю ты не готова! Девушки вновь звонко рассмеялись.***
В этот день Кристина опять столкнулась со своим соседом у лифта. — Привет, Эрик. — Здравствуй, Кристина. Они поздоровались так, будто они, как нормальные люди, преставились друг другу при первой встрече, и теперь имели полное право звать друг друга по имени. Как будто вовсе не выпытывали информацию друг о друге у консьержа еще сегодня утром. Когда двери лифта закрылись, Кристина опять захихикала. В ответ на поднятую бровь (а может и две поднятые брови — под маской не заметно) она пересказала свои мысли Эрику. Мужчина так же усмехнулся, получив объяснение. Когда, выйдя из лифта, они разошлись по разные стороны коридора к своим квартирам, Кристина, сама не ожидавшая от себя такой смелости, вдруг спросила: — Может, хочешь кофе? Мне недавно подарили на работе, очень хороший, вроде. — Можно.***
Тот вечер прошел для них обоих очень приятно. Подаренный на работе «очень хороший» кофе по вкусу больше напоминал лошадиную мочу, чем что-либо, пригодное для питья человеку. Но они оба пили и оба надеялись, что другой заметит, что кофе отвратителен. А беседа текла приятно. Говорили в основном о музыке. На следующий день при встрече в лифте Кристина самым грустным лицом возвестила о том, что случайно уронила банку и просыпала весь вчерашний прекрасный кофе. А Эрик только улыбнулся (как можно было судить по его нижней губе) и сказал: — Мне он тоже не понравился. Это вызвало громкий смех Кристины, после которого мужчина объявил, что несмотря на «эту ужасную утрату» у него дома все еще есть прекрасная коллекция чаев. Посиделки продолжились в его квартире. Было странно впускать в свой дом почти незнакомого человека, но Кристина чувствовала к нему некое доверие и очень надеялась, что это взаимно.***
Примерно через три месяца их близкого общения, смущаясь и отводя глаза, Кристина призналась, что чувствует к нему сильную симпатию, на что получила очень странную реакцию. — Ты не знаешь, что под маской. — Не знаю. Но ты мой друг, — Кристина была смущена и возмущена одновременно: как так? она решилась признаться ему в такой интимной вещи, а он… Если не хотел ее, мог бы хотя бы прямо отказать. Это было бы лучше, чем играть в эти шарады. — Поверь, Крис, — мужчина провел рукой по волосам, — если ты узнаешь, то больше не будешь так считать, — он заметно нервничал. — Никто из тех, кто видел, не оставался. Девушка была в растерянности. Она вдруг стала такой же хмурой, как небо за окном ее квартиры, где они с Эриком сидели, укрывшись одним на двоих пледом. — Объясни мне, Эрик. — поймав недоумевающий взгляд мужчины, она постаралась пояснить: — Расскажи мне об этом. Почему ты не хочешь снимать маску? Почему ты ее носишь? Почему отталкиваешь меня? — О Кристина… — он снова в неловкости проводил рукой по черным волосам. — Ты не захочешь это видеть. Я не могу тебе показать… — Тогда расскажи мне, — перебила девушка. — Что за маской? Зачем она? Мужчина выдохнул и опустил взгляд в пол. Так он сидел с полминуты, которые Кристине показались вечностью. Наконец, собравшись с мыслями, он возвестил: — Я урод, Кристина. Я просто урод. Мое лицо отвратительно — то есть половина моего лица… Я сам отвратителен, поэтому ношу маску. Кристина кивнула, поощряя его продолжать. Она предполагала что-то подобное, в конце концов кто стал бы носить маску на пол-лица просто из придури? Она верила, что на это была причина, и была рада, что Эрик сказал ей. — Как я уже сказал, в моей жизни… почти не было людей, которые остались бы со мной, несмотря на мое настоящее чудовищное лицо. Только один — мой друг Надир, я рассказывал о нем, помнишь? Моя мать… она не смогла вынести моего вида, и когда мне было шесть, ушла из семьи. Я мало что о ней помню, но она была очень красива. Я ее не виню — кто бы выдержал сына-урода? Так мы остались вдвоем с отцом. Поначалу он держался, но через год запил. В школе я считался трудным подростком, поэтому часто приходилось проводить время в полицейском участке… Я воровал и ввязывался в драки — никто не мог меня остановить тогда. А Надир смог. Он работал в полиции и смог вправить мне мозги. Объяснил, что я никогда не смогу заниматься тем, чем хочу (он знал, как я люблю музыку), что никогда не смогу стать лучше пьяницы-отца, если не прекращу подобную деятельность. Он стал моей опорой и защитой, стал мне отцом и другом. И когда мой настоящий отец умер — мне тогда было шестнадцать — он взял меня к себе. Он лучший человек в моей жизни. Понимаешь, Кристина? Даже когда я шлялся по улицам, все отребье, все уроды этого мира, все низы — они боялись моего лица. Меня били за это, резали, угрожали… Я не хочу тебя потерять. Ты мой свет, Кристина. Я хочу всегда быть рядом с тобой, но не могу! Если ты увидишь мое лицо… Ты не захочешь видеть меня в своей жизни. Кристина молчала. Ее тронуло то, что он ей открыл, здесь было над чем подумать. И она обязательно подумает, но сейчас… — Эрик, — она протянула руку и положила на его маску. Он поднял глаза и по-детски всхлипнул: — Ты понимаешь, Кристина? Понимаешь, почему я не могу показать тебе лицо? — она погладила его маску, а после опустила руку. — Понимаю, Эрик. Но… Значит, я тоже тебе нравлюсь? — она улыбнулась, он кивнул: — Больше, чем ты можешь себе представить. Кристина захихикала, а потом наклонилась и поцеловала его в замаскированную щеку. Это был их первый поцелуй, но далеко не последний.