14-й год правления императора Чэнхуа

      Атмосфера на встрече Суй Чжоу с родителями была напряженной.       За эти годы он многократно отправлял вместо себя посыльных с подарками, а сам из-за занятости на службе приходил нечасто. Родители Суй бесспорно предпочитали ему старшего сына, а теперь, когда у того появились дети, были целиком заняты воспитанием внуков и внимания второму сыну совсем не уделяли.       Однако Суй Чжоу не был ребенком и во внимании их не нуждался. Он с восемнадцати лет жил отдельно и служил в Императорской Страже. Начав с самых низов, он стал командующим, и статус императорского родственника ему в этом нисколько не помог, скорее, наоборот, становился препятствием.       На протяжении всего пути к вершине, Суй Чжоу частенько слышал: «Да он поднялся так быстро только потому, что его Ее Величество вдовствующая императрица поддерживает». Но он был не из тех, кто обращает на подобное внимание: вместо того, чтобы тратить силы на споры, лучше постараться и делом доказать, чего ты стоишь. В итоге теперь он стоял во главе Императорской Стражи, а те, кто обсуждали его за спиной, давно испарились.       Людей, вроде Суй Чжоу, мало волновало, что говорят другие. Даже если этими «другими» были члены его семьи.       Семья Суй жила безбедно. Со знатными и богатыми столичными домами бы не сравнилась, но беспокоиться о том, что поесть, и что надеть, ее членам не приходилось. Отец и брат Суй Чжоу занимали номинальные должности и получали жалование, не работая. К тому же семья Суй владела торговыми лавками и полями, которые приносили ей дополнительный доход. Всего этого вполне хватало на то, чтобы члены ее могли позволить себе одежды из изысканных шелков.       Властью семья Суй не обладала никакой, поскольку, за исключением Суй Чжоу, настоящие должности в ней никто не занимал.       С отцом Суй все было ясно. А вот Суй Ань, старший брат Суй Чжоу, считал службу в Императорской Страже ниже своего достоинства и становиться псом Сына Неба с плохой репутацией, а заодно и предметом всеобщего осуждения не желал. Он всем сердцем стремился ступить на путь императорских экзаменов, но способностей ему недоставало. В результате он убил на учебу полжизни, но так и не продвинулся ни на шаг.       Как бы ни была его семья богата, Суй Ань продолжал вздыхать, что родился не в то время и таланты его теперь бесполезны, а глядя на то, как его младший брат сначала вступил в Императорскую Стражу, которую он всегда презирал, а затем поднялся до уровня командующего и даже получил титул, злился и жаловался на него по ночам госпоже Цзяо.       Будь госпожа Цзяо мягкой и добродетельной, она бы убедила своего мужа усмирить свое сердце и довольствоваться тем, что имеет, но та была гордой женщиной и считала, что ее муж, как старший сын своего отца, намного лучше Суй Чжоу, у которого даже наследников-то нет. Просто с карьерой ему пока не везет. Будучи полностью согласной со своим мужем, она считала, что Суй Чжоу занимает свое место незаслуженно. Должно быть, только потому, что тот был единственным членом Императорской Стражи в семье Суй, император и вдовствующая императрица уделяли ему слишком много внимания, и в результате так вышло, что, пока младший брат жил припеваючи, карьера Суй Аня пошла под откос.       Родители Суй были людьми скромными и даром красноречия не обладали. На жалобы старшего сына с невесткой ответить им было нечего, кроме слов утешения. А из-за несколько предвзятого отношения к первенцу каждый раз, когда Суй Чжоу навещал их, просили того помочь брату с карьерой.       Но что Суй Чжоу мог сделать?       Суй Аню было за тридцать, и боевыми искусствами он не владел. Самое большее, что ему светило, это должность мелкого писчего, которая совершенно точно не пришлась бы ему по вкусу. А сделать его гражданским чиновником, минуя императорские экзамены, был не в силах даже нынешний император, не то что Суй Чжоу. За такое прочие гражданские чиновники его бы со свету сжили, а история запомнила бы как коварного прихвостня. Конец бы его в таком случае ждал как у Ли Цзышена, любимого чиновника покойного императора.       Суй Чжоу считал, что лучшим вариантом для Суй Аня было заняться торговлей, но понимал, что тот посчитает подобное ниже своего достоинства, а потому даже не заикался об этом. Суй Чжоу не был близок со своим братом и не стал бы поднимать в его присутствии столь неприятную для того тему. Если бы выступил с таким предложением, Суй Ань решил бы, что младший брат над ним издевается.       Вот почему каждая встреча с братом и его женой в отчем доме протекала для Суй Чжоу довольно утомительно.       Они были братьями, у которых ближе друг друга по крови никого не было, но пропасть между ними пролегла непреодолимая. Старший брат недолюбливал младшего, а младший ничего хорошего старшему сказать не мог. Родители Суй чувствовали себя словно меж двух огней и разрешить эту ситуацию были не в силах, из-за чего атмосфера на семейных встречах всегда была ужасно неловкой.       Будь рядом Тан Фань, было бы легче: Суй Ань в присутствии столь высокопоставленного чиновника и слова грубого молвить бы не посмел. К тому же, каким бы близким другом семье Суй Тан Фань ни был, со стороны госпожи Цзяо было бы неприличным показаться на встрече с ним, тогда как в том, чтобы присутствовать во время визита одного лишь Суй Чжоу, не было ничего предосудительного.       А сейчас как раз такой случай и был.       Суй Чжоу пришел с подарками и не мог так просто уйти. Его мать велела принести чаю, так что ему пришлось задержаться, чтобы выпить хотя бы чашку.       Но не сидеть же молча. Матушка Суй беспокоилась о своем сыне, а потому спросила, как у того дела, и посетовала, что вдовствующая императрица Чжоу — а ныне уже великая вдовствующая императрица — не подыскала для Суй Чжоу жены, и тому пришлось провести новый год в одиночестве.       — Матушка, великая вдовствующая императрица тут ни при чем, — равнодушно отозвался Суй Чжоу. — Я не намерен жениться.       — Почему это? — его мать пришла в замешательство.       Не успел тот ответить, как сидевшая подле госпожа Цзяо спросила:       — Неужели слухи не лгут?       — Что за слухи? — растерялась матушка Суй.       Госпожа Цзяо перевела на Суй Чжоу многозначительный взгляд:       — Все говорят, деверя прельщает мужская красота, а не женская, вот и…       — Гуанчуань, это… Это… Твоя невестка говорит правду? — поспешила спросить своего сына матушка Суй.       — «Все говорят», невестка? — Суй Чжоу нисколько не удивился. — У Императорской Стражи глаза и уши по всей Поднебесной, а слухов таких я не слышал. Зато слышал, что невестка украла деньги Суй, чтобы поправить дела в отчем доме. Но знает ли об этом брат?       Ощутив на себе взгляды всех членов семьи Суй, госпожа Цзяо встревоженно покраснела:       — Ты! Что ты такое говоришь?! Не лги! Когда я такое делала?!       — Разумеется, в записях Северного Двора указаны точное время и место. Боюсь, невестке не отпереться.       — Отлично! Ты теперь большая шишка! Просто прекрасно! — разбушевалась госпожа Цзяо. — Место для старшего брата найти не можешь, а за семьей шпионить — пожалуйста… А-а-а! Что ты делаешь?!       Проглотив язык, госпожа Цзяо в ужасе уставилась на Суй Чжоу, обнажившего свою саблю. Острое лезвие блеснуло ледяным светом. Не раз окропленная кровью, без ножен позолоченная сабля выглядела настолько смертоносно, что госпожа Цзяо попятилась. Вспомнив, что подле нее стоит ее муж, она в страхе, что Суй Чжоу в гневе расправится с собственной невесткой, спряталась тому за спину.       Суй Чжоу бросил на госпожу Цзяо ледяной взгляд, лишенный и капли человеческих чувств, заставив ту вздрогнуть и покрепче ухватить мужа за рукав.       — Я не собирался вмешиваться в семейные дрязги моего брата, но раз уж невестка потеряла всякий стыд, влезла в мои дела и посмела нелицеприятно высказаться о том, как Императорская Стража ведет расследования, думается мне, она в императорскую тюрьму захотела?       Уголки его губ изогнулись в насмешливой улыбке, которая сделала его в глазах госпожи Цзяо еще больше похожим на злого духа, жаждущего забрать ее жизнь. Она хотела было что-то ответить, но тотчас прикусила язык, боясь в порыве ярости снова сболтнуть лишнего.       Суй Ань тоже испугался своего младшего брата, но, дабы сохранить лицо перед родителями и женой, был вынужден произнести, нахмурив брови:       — Гуанчуань, говорят, жена старшего брата подобна матери. Как ты можешь так разговаривать со своей невесткой?       — Наша мать еще жива. Так как твоя жена может быть подобна ей? Брат не боится своими словами разбить сердце матушки?       С кем поведешься, от того и наберешься: проведя столько лет с Тан Фанем, Суй Чжоу приобрел некоторые навыки красноречия.       На это Суй Аню было ответить нечего.       Даже победив в споре с этими людьми и увидев их растерянные лица, Суй Чжоу не чувствовал ни капли удовлетворения. Лишь отвращение. Потянувшись к чашке с чаем, он понял, что тот уже остыл, а потому тотчас поднялся со своего места, попрощался с родителями и поспешил их покинуть.       — Гуанчуань! — у самых ворот догнал его Суй Ань. — То, что ты только что сказал, правда? Твоя невестка действительно крадет деньги для своей семьи?       — Спроси ее и узнаешь. Зачем эти вопросы? — бросил в ответ Суй Чжоу, после чего ушел, ни разу не обернувшись.       Оставив дом Суй позади, он отправился не к себе, а в соседний дом, где жила его бабушка по материнской линии.       С возрастом госпожа Чжоу потеряла желание жить со своим сыном в другой провинции и вернулась в столицу. Подле нее всегда были служанки, да и внуки частенько навещали, скрашивая ее деньки. Атмосфера в ее доме была совсем не такой, как в семье ее дочери, где кое-кто вечно устраивал скандалы по поводу и без.       Пожилая служанка дома Чжоу проводила Суй Чжоу в зал к его бабушке, где, как оказалось, уже сидел Тан Фань. Тот что-то говорил, а старушка, чуть не плача, тряслась со смеху.       При виде этой картины сковавший сердце Суй Чжоу лед растаял, а хватка на рукояти позолоченной сабли ослабла.