У Польки в комнате

Часы на экране телефона показывают 2:47. Сквозь приоткрытую дверь в тёмную комнату льётся узкая полоска света. Кофеварка, которую включили, должно быть, в десятый раз за ночь, мерно побулькивает, аккомпанируя негромкой беседе двух голосов. Брат с напарником снова засиделись допоздна над делом, которым сейчас занят весь питерский угрозыск. Изощрённый серийный убийца уже который месяц терроризирует Петроградку, но следствие буксует: ни улик, ни свидетелей. И вот пожалуйста, очередной изуродованный труп. Оперативники сбиваются с ног. Начальство рвёт и мечет. Подперев щёку ладонью, Поля с грустью смотрит в учебник. Спину ломит от долгого сидения над конспектами, тяжелые веки закрываются сами собой. Мозг наотрез отказывается воспринимать информацию. Строчки плывут, наезжают друг на друга. Буквы танцуют, сливаясь в одно бесконечно длинное слово. Пора ложиться спать. Больше толку с него не будет. Он с наслаждением потягивается, крутит головой, разминая затёкшую шею. Захлопывает «Теорию судебной экспертологии» и уже подносит палец к кнопке настольной лампы, как вдруг из соседней комнаты раздаётся громкое: «Поля!» Он послушно выползает в коридор и плетётся на кухню. Останавливается в дверном проёме, привалившись к косяку. — Поль, сходи на балкон, сними постельное бельё, — командует Серёжа, и сердце у Поли ёкает, предчувствуя неладное. — Сергей Алексеич сегодня у нас переночует. — Не надо, Серёж, — устало говорит Баранов, с трудом подавляя зевок. — Не надо, Серёж! — встрепенувшись, выпаливает Поля одновременно с Барановым и тут же заливается краской, понимая, что произнёс это вслух. Он и сам не знает, к кому из них обращается: к брату или к Баранову. Муравьёв-старший вопросительно вскидывает бровь, с недоумением глядя на растерявшегося Полю. Баранов тоже секунду прожигает его пронзительно-голубыми глазами, а затем опасно щурится. Поля тяжело сглатывает: ему отлично знаком этот прищур, и обычно ничего хорошего он не предвещает. — Я… я не это имел в виду, — тушуется Муравьёв-младший. — Правда, не стоит. Домой поеду. — Баранов ставит чашку на стол и встаёт, но Поля-то знает, что отказывается он только для вида. Его, Полю, на такое не купишь. Он на все сто уверен: если раньше и был малейший шанс, что Баранов уедет, то теперь, услышав Полины опрометчивые слова, он останется из принципа. — Никуда ты не поедешь. На ногах еле держишься. За руль в таком состоянии? Только через мой труп, — безапелляционно заявляет Серёжа. — Лучше поспи лишние пару часов, а утром вместе рванём в отделение. Давай, Сергей Алексеич, соглашайся. — Баранов открывает рот, чтобы что-то сказать, но Серёжа его перебивает: — Возражения не принимаются. Постелим тебе на диване. У Польки в комнате. — Ну хорошо, раз ты настаиваешь, — сдаётся Баранов, а у Поли жар разливается внизу живота при мысли, что им вместе предстоит провести ночь за закрытой дверью его спальни. И тогда ему несдобровать. Уж Баранов своего не упустит. Изо всех сил стараясь сохранить равнодушное выражение лица, Поля разворачивается и, спотыкаясь, идёт на балкон. — Полька! — летит ему в спину. — Полотенце чистое из верхнего ящика прихвати! Быстро разобрав диван и застелив его свежевыстиранным бельём, Поля выключает свет и ложится на свою узкую односпальную кровать. Крепко зажмуривается, надеясь обмануть организм и провалиться в сон. Но тут же усмехается сам себе: он так возбуждён, что жалкая попытка уснуть заранее обречена на провал. Кровь одновременно стучит в паху и в висках. С одной стороны, он хочет, чтобы Баранов поскорее пришёл и сделал с ним всё, в о о б щ е в с ё, с другой — боится, что именно так и будет. Желания, как известно, имеют свойство сбываться. Через несколько минут дверная ручка поворачивается, и Поля слегка приоткрывает левый глаз, чтобы посмотреть, как Баранов входит в комнату. Игнорируя диван, он присаживается к Поле на кровать, и тот старается дышать ровнее, чтобы не выдать себя. — Можешь не прикидываться, что спишь. Баранов на ощупь находит Полины ноги. Нежно массирует ступни, слегка надавливает на чувствительные точки, заставляя Полю мычать от удовольствия. Усыпив его бдительность, щекочет подушечки пальцев, и Поля резко поджимает ноги, а по комнате рассыпается его серебристый смех. Баранов тоже смеётся. Забравшись под одеяло, он опускается на Полю, накрывая его своим большим, разгоряченным после душа телом. От него пахнет зубной пастой и Полиным цитрусовым шампунем. И эти простые ароматы начисто сносят крышу. Поля зарывается пальцами в короткие, слипшиеся от воды пряди, чуть царапая кожу ногтями, и Баранов разве что не мурлычет, подставляясь под ласку. — Серёж, — слабо отбивается Поля, чтобы тот не думал, что он так легко уступает. — Давай сегодня не будем, а? Брат же в соседней комнате. На кухне до сих пор горит свет, а значит Муравьёв-старший ещё сидит над материалами дела. И этот факт Полю очень волнует. Во всех смыслах. — Вот именно, — жарко шепчет Баранов, словно читая его мысли. Он сильнее вжимает Полю в матрас. Двигает бёдрами так, что член проезжается по члену, выбивая из Поли судорожный вздох. Зарывается носом в мягкие волосы, целует нежное местечко за ухом. Поля выгибается, всем телом подаваясь ему навстречу, но Баранов не отвлекается от своего занятия: мучительно медленно ведёт языком по длинной шее, рисуя влажную дорожку. Наконец он впивается в Полины сочные губы, по-хозяйски врывается в рот. Обоих потряхивает от желания и предвкушения, замешанного на адреналине. — Вдруг он… а-а-ах... услышит? — всхлипывает Поля, тяжело дыша. Он извивается, безуспешно пытаясь выбраться из-под придавившего его Баранова. И тот, сжалившись, перекатывается ему за спину. Оказавшись у стены, боком притягивает Полю к себе и принимается целовать лопатки, плечи. Губы скользят выше, касаются линии роста волос на затылке, и Полина спина тут же покрывается мурашками. Он хнычет и нетерпеливо ёрзает, поясницей вжимаясь в напряжённый член Баранова. Но тот не торопится, свободной рукой лениво исследует Полино тело, превращая его в тягучий воск. Поглаживает рёбра, живот. Царапая, дразнит соски, проникает под резинку трусов и стягивает их, высвобождая каменный член. Словно получив наконец разрешение прикоснуться к самому себе, Поля легонько обхватывает свой член и начинает небрежно дрочить. — А ты… хочешь, чтобы твой брат нас услышал? — неожиданный вопрос пламенем обжигает кожу. Резко втянув носом воздух, Поля напрягается всем телом. Сердце ухает куда-то вниз. Мошонка мгновенно поджимается. Он застывает, не зная, как себя вести. Неужели Баранов ждёт от него ответа? Но тот лишь довольно усмехается в ответ на Полину реакцию и запускает руку под подушку. Через мгновение раздается знакомый щелчок: он откинул крышечку найденного тюбика. Властно обхватив Полю за бедро, отводит ногу чуть вверх и в сторону, раздвигает ягодицы. Прикосновение прохладного скользкого пальца к сфинктеру посылает по телу электрический разряд. Поля, охнув, дёргается в сильных руках, когда чувствует, как кончик пальца, обведя анус, осторожно проникает внутрь. — Только представь! Он заходит и видит, как его напарник трахает в жопу его младшего братишку, — нашёптывает Баранов ему на ухо. Полю бросает в жар. Богатое воображение тут же рисует яркую, живую картинку. Серёжа смотрит, как обнажённый раскрасневшийся Поля дрочит, жадно насаживаясь на пальцы Баранова. Лицо брата искажено неверием и отвращением. Поля двигает рукой всё быстрее и быстрее, поскуливая от жгучего стыда и возбуждения. Такого острого, какое он ещё никогда не испытывал. — Видит, как ты стелешься подо мной. Только и ждёшь, чтобы я тебя выебал. Так любишь мой член. Всегда готов мне дать, стоит только попросить. К первому пальцу присоединяется второй, заставляя Полю задохнуться и отчаянно вцепиться в край матраса. — Маленький Поля вырос и ебётся с мужиком вдвое старше себя, — голос хрипит и срывается. — Что скажет твой братец, м? Поля представляет, как Серёжины глаза наполняются презрением при виде младшего брата, сладко стонущего под его напарником. Щёки, грудь, шея горят огнём. Но чёрт возьми, как же он от этого кайфует. Ладонь Баранова скользит между ног, оглаживает мошонку, накрывает Полин член. Подушечки пальцев растирают выступившие капельки смазки и, слегка ущипнув головку, исчезают. — М-м-м… — Баранов причмокивает, вылизывая собственные пальцы, смакует Полин сок. — Какой же ты вкусный. Растворившийся в ощущениях Поля способен только всхлипывать, беспорядочно толкаясь в кулак Баранова, когда тот возвращает руку на его член. — Хочешь, он посмотрит, как я тебе отсосу? Поля чуть слышно стонет, рефлекторно облизывая губы. Пальцы вдруг покидают его тело, и он ощущает себя странно пустым, но тут же снова стонет, на это раз от боли: толчок, и толстая головка проникает внутрь. Перед глазами вспыхивают цветные искры, и он едва успевает закусить губу, подавляя крик: Баранов одним плавным движением входит в него до основания, заполняя без остатка. Он знает Полино тело наизусть, сразу находит нужный угол и попадает по той самой точке. Трахает его глубоко и уверенно. Укачивает в крепких объятиях, выскальзывая лишь на пару сантиметров и снова погружаясь внутрь. Поле кажется, что он вот-вот взорвётся. Не в силах сдерживаться, он издаёт громкий протяжный стон и тут же в ужасе утыкается лицом в подушку, моля всех богов, чтобы Серёжа не услышал его через тонкую стену. У того была привычка во время работы надевать наушники, и Поля очень надеется, что сегодня он своей традиции не изменил. Проходит секунда, другая. На кухне по-прежнему тихо. — Обожаю, когда ты стонешь подо мной, — рычит Баранов, прикусывая мочку уха. — Не сдерживайся, детка. Кричи. Движения становятся жёстче, резче. Поля из последних сил держится за ходящую ходуном кровать и буквально чувствует, как Баранов в нём набухает. Забыв обо всём на свете, Поля отпускает себя, с упоением стонет в голос и хмелеет от собственных стонов. Пальцы на ногах подгибаются. — Как думаешь, может, он подслушивает у двери? На обратной стороне прикрытых век ещё раз вспыхивает шокированное лицо брата. Сладкая судорога выкручивает низ живота, и Поля кричит, кричит, кричит. Кричит имя того, который словами и прикосновениями доводит его до экстаза. — Се-е-е-рё-ё-ё-жа-а-а! Захлёбываясь криком, успевает заглушить последний слог подушкой, но поздно: в коридоре уже вспыхивает свет, и дверь в комнату резко распахивается. — Что случилось? — в голосе Муравьёва-старшего слышится тревога. — Поля, тебе плохо? Если бы Поля только мог, он рассказал бы брату, как хорошо ему прямо сейчас кончать в руку его напарника. — Н-нет, — мямлит он, отплёвываясь от наволочки и благодаря бога и чёрта за облачные безлунные ночи. Свет из коридора не попадает на кровать, стоящую в дальнем углу комнаты, и Серёжа их не видит. Пока не видит. — А чего орёшь как резаный? — упрекает Серёжа. — Сергей Алексеича разбудишь! Поля с трудом сдерживает истерический смешок. Только вот Серёжа вряд ли посмеялся бы, если б узнал, что Сергей Алексеич, о чьём здоровом сне он так печётся, только что пребольно укусил его младшего брата за плечо и в эту самую минуту ритмично пульсирует у него внутри. — Не разбужу, — отмахивается Поля и говорит чистую правду. — Чего звал-то? Одурманенный оргазмом мозг зависает. Но если Поля срочно не придумает, зачем Серёжа мог понадобиться ему в четыре часа ночи, тот щёлкнет выключателем, и тогда они разоблачены. — Серёж, ты это… — Поля кое-как собирается с мыслями. — Поставь будильник на восемь. Вдруг мой не сработает. А то у меня завтра важный экзамен. Боюсь опоздать. — Поставлю. Спи, — понизив голос, отвечает Муравьёв-старший и уходит, бесшумно прикрыв за собой дверь. Колотящееся сердце потихоньку унимается, а дыхание восстанавливается. И только место, укушенное Барановым, продолжает саднить, хоть тот и подул на ранку. — Какие же мы идиоты, а… Он нас чуть не спалил! — Поля скатывается с кровати, подбирает валяющееся на полу полотенце, вытирается и бросает его на кровать, надеясь попасть Баранову прямо в голову. — Никогда! Слышишь, никогда больше на такое не соглашусь! — Договорились, — мирно отвечает тот. — Больше никаких экспериментов. Но оно того стоило. Скажешь нет? Поля молчит, потому что Баранов прав. Оно определённо того стоило. — И вообще! Иди к себе на диван! Тут места мало, — бурчит Поля, забираясь обратно под одеяло. — Ещё чего! Не пойду! И тебя никуда не пущу. — Баранов звонко целует его в щёку и устраивается поудобнее, закидывая тяжёлую руку ему на грудь. Поля фыркает, но кладёт свою ладонь сверху, переплетает их пальцы. Через несколько минут Баранов уже глубоко, размеренно дышит, а Поля всё лежит без сна. — Серёжа, — шепчет он в темноту, чуть сжимая руку Баранова. — Я не хочу… — М-м-м?.. — сонно тянет тот, поворачиваясь к нему. — Ты спишь уже? Ладно тогда. Потом. Баранов долго молчит, и Поля, уверенный, что он снова уснул, сам погружается в сон. Ему даже начинает что-то сниться, когда Баранов легонько пожимает его ладонь в ответ. — Не сплю, — теперь его голос звучит осознанно. — Чего ты не хочешь? — Все эти вещи… о которых ты говорил… — Вынырнув из дрёмы, Поля возвращается к тому, над чем только что размышлял. Ужасно неловко произносить это вслух. — Не хочу, чтобы кто-то нас видел или слышал. Тем более, мой брат. — Я знаю, — спокойно отвечает Баранов. — Правда? — Правда. — Он чуть приподнимается на локте, заглядывая Поле в лицо. — Это всего лишь фантазии, Поленька. Совсем не значит, что ты должен воплощать их в реальной жизни, даже если они тебя возбуждают. Я тоже не хочу, чтобы нас видели или слышали. — Да? Ну тогда хорошо. — Поля и сам не знает, чему улыбается. — Не думай ни о чём. Засыпай, — Баранов нежно касается губами его макушки, и Поля, уютно устроившись в кольце тёплых рук, блаженно прикрывает глаза. На душе хорошо и спокойно. И единственное, о чём он слегка тревожится — это завтрашний экзамен в универе.