На кусочки

Снежинки плавно кружились на воздухе, пока тусклый свет уличных фонарей освещал покрытую снегом дорогу. Слышались тяжелые шаги, совсем не свойственные артисту. Губы его поджаты, взгляд суров и мрачен. Но несмотря на пугающий вид, нельзя было не отметить изящные черты лица, и порозовевшие от холода щеки и нос, что делал его вид несколько миловидным. Чем дальше он двигался, тем больше шума было слышно с конца улицы. Пока другие дома города ушли в спячку, этот дом будто бы выступал источником бурлящей жизни. Песни и шум, смех и крики будто бы оживили улицу в этот холодный вечер. Пока Шэнь Цзю добирался до места назначения, то успел наткнуться на пьяных личностей, тут и там, масляными взглядами окинувшие его. Один из них даже спутал его со цветком из публичного дома, благо ледяной взгляд тут же привел того в чувство. Когда мужчина добрался до раскрытых со всех сторон ворот, то немного замешкался. Осторожно, словно вор посмотрел на все стороны и наконец вошел в двери. В воздухе витал сладкий аромат благовонии. Шэнь Цзю втянул в себя воздух, чувствуя некоторое раздражение от излишне слащавого и мягкого запаха.Пахло как в дешевых комнатках для гостей. Надо будет сказать старухе, чтобы сменила на дорогие, зря что ли тратит на них деньги. Перед глазами промелькали красные, желтые и оранжевые ткани, созданные очаровать гостей и показать напускное величие публичного дома. Какой толк в такой красоте, если пестрые одежды цветочных девушек и мальчиков так и кричали о дешевости, а кровати скрипели при каждом толчке. Не то, чтобы это мешало ему наведоваться сюда каждую пятницу. Он вмиг оказался в приемной комнате, где старушка раскинулась на большом стуле, держа в руках свою серебряную трубочку, и миленько щебетала с одним мерзким стариком. Тот потирал свою щеку жирными пальчиками, то и дело кивая собеседнице. Вид у него был уж больно довольный, вероятно уже провел вечер с миленькой девочкой, таким подавай самых юных и свежих. Не тратя время на раздумья, тот мягко позвал старушку, кивая обоим. Старушка тут же засуетилась, вскакивая со своего места. Тот сделал жест рукой, чтобы та не оказывала ему ненужное внимание. Ему здесь нужно было лишь одно. - Бегония здесь? - Конечно, а где ему еще быть. Ждет да ждет вас, господин. Старик тоже встал со всего места, кланяясь ему и то и дело стремясь сжать его ладонь, но получив лишь презирающий взгляд, отступил с удивленным видом. - Скажи другим, чтобы не побеспокоили в этот вечер, - сказал он, подавая свой плащ. Старушка еще раз закивала, спрашивала об его делах. Шэнь Цзю оставил ее вопросы без ответа, и сразу же устремился ко второму этажу. С разных комнат разносились пошлые и громкие звуки, что слышались все слабее и слабее, пока он добирался до западного крыльца. Здесь комнаты не использовались, нуждаясь в ремонтах. Бордели нынче не пользовались успехом. Наконец он дошел до нужной комнаты, и без стука вошел, тут же натыкаясь на обитателя. У того глаза чуть ли не с орбит вылезли, таково было его удивление. - Разве сегодня не очередь только Ци-гэ? - Как видишь нет, -раздраженно ответил он, плюхнувшись в мягкий диван.-Принеси кувшин с вином. У того плечи сразу же сникли, весь блеск в глазах исчез и он со сгорбленной спиной открыл шкаф и вытащил кувшин и две чашки. Шэнь Цзю наблюдал за ним, примечая его красный ханьфу. Должно быть он всегда носил его в те дни, когда должен был прийти только Ци-гэ. Как примечательно, что он тоже надел красное сегодня. - Давай наливай, Быстрее. Хайтан без какой либо грации поставил две чашки на поднос и быстро налил, не обращая внимания на то, что вино перелилось через край. Зубы стиснуты, рука дрожит. Шэнь Цзю никогда не считал его красивым, разве мог быть такой невежда очаровательным, но должен был признать, было что-то чарующее в этих полных обиды глазах и поджатых губах. Цыкнув он взял его чашку и осушил до дна, не заботясь о приличиях. Да и кто заботится о приличиях в этот день? Алкоголь резко ударил по венам, разгоняя кровь и он постоял так неподвижно, пока не отдал Хайтану чашку. - Еще. Тот без лишних слов налил тому алкоголь, смотря на него с плохо скрываемым любопытством. А что, не видел его пьяным и отчаянным? Шэнь Цзю отогнал эту мысль подальше, еще бы об этом ублюдке думать. Он выпил вино до дна, голова немного закружилась, но не до такой, чтобы потерять связь с миром. Шэнь Цзю увидел полную вином чашку и посмотрел на Хайтана, никак не дотронувшегося до вина, и это мгновенно выбесило его. - Что не пьешь? Или ждешь чтобы я сам... Хайтан посмотрел на него странным, испуганным взглядом, опустил взгляд на чашку и взял ее. Притронулся к вину лишь краешком губ и причмокнул. Шэнь Цзю покачал головой. - Нет, так не пойдет. Давай я тебе покажу как надо. Чашка в его руках было полна вина, он приблизил его к губам юношы, но тот повернул голову, словно строптивая девица. Не выдержав это он сам попил с его чашки, и положив руки на затылок Хайтана, резко притянул к себе. Губы с небывалом остервенением сминали его, пока он крепко держал парня, чтобы тот не смог выскользнуть с его рук. Да и хватило ли у того силенок.Шэнь Цзю сжал его волосы, оттого Хайтан открыл рот, в болезненной гримасе. Тот тут же вобрался в него, его язык сплетаясь с его. Было мокро и горячо, мужчина вылизывал его рот, пока юноша покорно позволял тому делать, что тот хотел, чувствуя сладкий запах вина. Наконец Шэнь Цзю успокоился, голова опустилась на его плечи. От юношы пахло приятно. - Мы будто бы испили вино с наших чашек,-заметил он, горько усмехнувшись. Должно быть лицо Хайтан скривилось, он ненавидел подобные моменты близости с ним. Это было взаимно. Он распахнул полы халата, открывая смуглую и нежную кожу. Чуть провел руками по бедрам, пальцами забираясь выше. Хайтан чуть слышно вздохнул и поспешно раздвинул ноги. Ноги потянул к себе, чтобы открыть взор к ягодицам. Маленькая дырка казалось оказалась нетронутой, слегка сморщенной словно лепестки орхидеи. Это был первый раз, когда он так внимательно смотрел туда, обычно тот предпочитал просто всунуть, гоняясь за своим удовольствием, пока Ци-гэ со всей нежностью заботился о парне. Надо сказать, он не приходил сюда один, обычно компанию ему состовлял Ци-гэ, который любил смотреть как его дорогой А-Цзю с остервенением трахает эту шлюху. 'А-Цзю, нежнее, А-Цзю медленнее" повторял он, пока целовал мокрые от слез щеки Хайтана, не предпринимая никаких попыток остановить его. Шэнь Цзю заводился как черт от злости и еще сильнее трахал беднягу. Но никогда не слышал, чтобы Хайтан просил его остановиться, даже когда захлебывался слезами и мольбой. Пожалуйста просил он, но чего-же он просил, он не знал. И потому Шэнь Цзю замер, когда услышал слово "постой". Хайтан с беспокойством посмотрел на него. - Я не подготовился, -сказал он. Шэнь Цзю замер в нерешительности. И правда, Хайтан обычно был растянут до его прихода. Так значит обычно Ци-гэ сам возился с ним. Как он его готовил? Был ли он нежен, словно тот был юной невестой в свою первую брачную ночь, или делал все быстро и безжалостно, слушая хриплые и развратные стоны парня. Внезапная фантазия еще сильнее раззадорила его желание, он лизнув губы, начал покрывать шею поцелуями. Нет, это же Ци-гэ, он бы был осторожен каждый раз, но его осторожные движения еще сильнее мучили бы Хайтана, не давая ему достигнуть желаемого. - Где масло? Хайтан уставился на него обеспокоенным взглядом, но не попытался остановить его. - В шкатулке, -вдруг сказал он,-дай, я сам найду. Шэнь Цзю отнял руки и почувствовал что-то неладное. Сам Шэнь Цзю горел как чайник. Хотел парня в коротком халате, которые не скрывали его бедер и ног. Его желание не поубавилось и он думал о том, чтобы повалить парня на пол и продолжить начатое. Может быть в обычное время, он бы так и сделал, но сегодня его сердце было полно отчуждения. Пусть и тело желало парня, его разум шептал совсем другое. Его плотские желания совсем не совпадали с тем, чего он хотел. Со спины Хайтан походил на Ци-гэ. Его густые черные волосы оказались на его плече, шее спине, и походили на шелковую ткань, потянутую на стройное тело. При свете свеч они странно блестели. У Ци-гэ тоже было так. После выступления, когда уже можно было снимать грим и стянуть костюм, Шэнь Цзю любил наблюдать за ним в гримерке. У Ци-гэ, великий и грозный Император на сцене был непозволительно хрупок и красив на кулисах. Это замечали их особенно богатые поклонники, мазнув похотливыми взглядами по обоим, отчего Шэнь Цзю чувствовал особое желание выцарапать глаза этим старым ублюдкам, плюнуть им в лицо и потоптать дорогими туфлями, купленными у лучшего мастера. Особенно он воспылал, когда Ци-гэ показывал абсолютное равнодушие, словно это его не казалось. Словно он был Буддой, бесстрастный к любым чувствам. И даже сейчас он почувствовал, как сильно Хайтан похож на него. Если стянуть его за волосы, представляя что это его дорогой брат, почувствует ли он то извращенное удовольствие от того, что пусть и в мечтах, смог увидеть от него хоть какие-то чувства, кроме напускного великодушия. Хайтан закричал бы и бранил бы его на чем свет стоит, отбивался бы руками и ногами. Мог бы Шэнь Цзю представить, что это делает его дорогой Ци-гэ. Нет, не мог. Шэнь Цзю скрепя сердцем должен был признать. Ци-гэ это Ци-гэ. Хайтан это Хайтан. И он не мог представлять его на месте своего брата. Он даже трахая млашего Цю никогда не представлял его кем-то иным, пусть и тот судя по всему делал обратное. Он развлекался с Бегонией,потому что это дало хоть какую-то возможность увидеть Ци-гэ настоящим. Любвеобильным мужчиной, обожающий дразнить партнера и доводить до немых криков и сладких мольб. .Ведь было бы приятно представлять, что Ци-гэ делал бы тоже самое с ним и открывался ему по-настоящему. Он не думал приходить сегодня без него. И все же отчего-то пришел. - Хайтан. -Мм, я сейчас найду. Он был здесь...вроде. -Хайтан! Тот теперь обернулся, слегка озадаченно смотря на него. - Вернись сюда. - Совсем идиот? Я же сказал что найду. Дай немного времени. -Нет, просто приди. Я не собираюсь ...этого делать. Тот постоял так немного и спрыгнул на кровать, которая жалко скрипнула. Попутно буркнув что-то неясное, он положил голову на подушку и закрыл глаза. Шэнь Цзю сглотнул и мягко, почти нежно коснулся открытой кожи. Она была горячей как чашка чая. Немного помяв, он спустился ниже. Плечо Хайтана было красивым. Он сам был весь такой изящный, но далек от женственности. Каждая часть его тела была неповторимой. Хайтан, говорят, вырос избалованным молодым господином в богатой семье. Цю Цзяньло, его брат, когда-то держал этот город на своих ладонях. Шэнь Цзю и Ци-гэ не повезло однажды разозлить его. Те шрамы ушедшего они вместе носили под ребрами. След от кнута прошел благодаря стараниям их учителя, но то что осталось в сердце невозможно стереть. Шэнь Цзю подумал, как это иронично. Цю Цзяньло стал их ночным кошмаром, чтобы в итоге его маленький брат стал их постельной игрушкой. Как это справедливо. Он яростно укусил обнаженную шею, и ту же получил удар по носу. -Ты,-возмущенно закричал Хайтан, и пыхтя, собирался слезть с кровати, но, тот поняв его намерения окольцевал его талию своими руками и обнял. Несмотря на возгласы и крики, Шэнь Цзю продолжал держать его, пока тот не успокоился и расслабился. В качестве извинений тот лизнул алеющую рану, что оказалось ошибкой, судя по тому как защипел Хайтан от боли. Однако Хайтан не сдвинулся с места, оставаясь в обьятиях мужчины, уткнувшегося в его тонкую шею. Когда-то он жался точно также, а спина Ци-гэ была ему опорой, стеной которая защитила бы от всех невзгод. От жестокого учителя, избивающего того плетью за малейшие ошибки в стихах. От мерзкого старика целующего, заламывающего его руку, пока Шэнь Цзю уткнувшись лицом в подушку плакал от бессилия и уязвленной гордости. От мира. От всего-всего. Как Ци-гэ однажды обещал. И не выполнил. Шэнь Цзю отвезли в деревню к тому старику, в то время как Ци-гэ остался в Пекине и беспомощно, словно щенок смотрел ему вслед. Он был беспомощен. Ци-гэ обещал много чего. Например много-много сладостей и баоцзы на Празднике, пока они счастливые и озорные, шастают по оживленным улицам. Или большой пребольшой дом, с прекрасной европейской мебелью и покорными слугами. Чтобы каждый день они могли устраивать праздники и жить как цари. А может всемирную славу, так чтобы каждый взгляд на этом белом свете был направлен на них, когда они играют на сцене. Дракона или жертвенную невесту, пастуха или ткачиху, монаха или лисицу, императора или наложницу. Это не было бы важно. Ведь Юэ Цинъюань был с ним, и он наконец-то выполнил бы свое обещание. Хайтану он наверняка тоже много чего обещал. Может деньги, может богатства или же красную как клен парную одежду. Чтобы соединили свои сердца навек, Хайтан такое любил. Шэнь Цзю тоже. Он резко встает с кровати, и быстро захлопывает свой халат, собирая одеяния. Испуганный внезапностью мужчины Хайтан тоже встает, намереваясь помочь ему. Шэнь Цзю растягивает губы в улыбке, он все еще несколько пьян, и не особо соображает. Вытащив из своей сумки он притягивает намотанное в черную ткань нечто. - Подарок для невесты,- ухмыляясь говорит, когда видит вмиг разгневанное лицо парня. Тот несильно бьет того по плечу и сверкнув глазами берет подарок. Внутри оказывается изящно сделанное зеркало из чистого серебра. Хайтан таращится на него и на зеркало, осторожно касаясь, словно это хрупкий фарфор. Неожиданную мысль о том, что и сам Хайтан похож на хрупкий фарфор он душит крепко, чтобы не подумать о таком еще раз. - Зачем?- наконец подает голос, когда Шэнь Цзю собирается выйти из душной комнаты. -Да так, чтобы тебя утешить. Не каждый день узнаешь, что твой хахаль женится на ком-то. - Я не понял. - Что тут не понимать, Ци-гэ, говорю, женился. Сегодня прошла его свадьба, а завтра сделают пиршество. Жду тебя. Звон разбитого зеркала говорит лучше всех слов.