Напоследок 2

- Устал, - угрюмо пролепетал Тецу, откидываясь на кровать. С его мокрых волос на прохладные простыни сочились капельки воды. Он прикрыл глаза, не в силах даже перевернуться на другой бок. Плечо тянуло и ныло, казалось, он выплеснул все, что только можно на этом концерте, последнем, финальном концерте. - Спи, - прошептали рядом, но Тецу покачал головой. - Не смогу. Столько всего. В один день. - Прошло все. - Угу… Тецу замолчал. Молчание никогда не было гнетущим, и сейчас, он только наслаждался тишиной и покоем, после бурного, яркого концерта. Но Тецу не грустил, ему не было пусто и больно, потому как конец UNSRAW был предназначен очень и очень давно, и этот последний лайв только поставил большую и жирную точку. По-своему, Тецу был даже счастлив, ибо груз тяжелых отношений и постоянные внутригруппые конфликты только раздражали, а рабочий процесс не шел. Из них все только Юки отчаянно цеплялся за группу, которая давно прогнила насквозь, и медленно разваливалась под тяжестью гнили. А за Юки не менее отчаянно цеплялся Джин, и слишком уж заострено было внимание на них двоих, и группа перестала напоминать самое себя. - Скучать будешь? – совсем рядом промолвил Шо, и Тецу не мог не улыбнуться. - Скорее нет, чем да. Надо жить дальше, мы и так затянули… Волосы у Шо сохли быстрее, чем у Тецу, и теперь пушились, обрамляя его лицо. И не было никого милее и красивее для Тецу, особенно сейчас, когда столько пережив, они оставались вместе. Как бы слащаво то ни звучало, Тецу любил Шо, любил настолько сильно, что не смог бы отпустить никогда. Ему казалось, что ступени выше чем то, что он испытывает сейчас, не существует. И ему нравилось любить его, нравилось настолько сильно, что эйфория от этого не проходила вот уже как пятнадцать лет. Тецуя Киехару познакомился с Сугуро Шотой в начальной школе. Шота носил очки, был типичным задротом-отличником, и не любил шумные компании. Тецуя перевелся в его школу по причине переезда, после развода родителей, и почти сразу заметил Шоту, угрюмо читавшего что-то в самом дальнем конце класса. - Что читаешь? – негромко спросил он, подсаживаясь к ученику. Конечно, это была возможность халявного списывания, а еще, мать Шоты была подругой его матери, и Тецуя выполнял строгий наказ Джуко-сан подружиться с этим мальчиком. Хотя, сказать, что Тецуе это не нравилось, было нельзя. Шота манил к себе эрудированностью, спокойствием и вежливостью, что Тецуе стало известно на всех уроках и во время перемен. Он презрительно относился к мальчишкам-забиякам из класса, бахвалившимися своими плохими оценками и поздним возвращением домой. Искренне считая, что скромность – лучшее украшение человека, Тецуя твердо решил завербовать Шоту в круг своих друзей. - Беляева. Ты о таком и не слышал, - буркнул Шота, исподлобья выглядывая из-за книги, а затем снова прячась за ней. Книга была большая, формата а4, и без труда скрывала Шоту. - Не слышал, но хочу, - улыбнулся Тецуя, придвигаясь еще ближе. – О, тут же нет картинок… А жанр? - Научная фантастика, - горделиво ответит Шота, переворачивая страницу. – Это русский писатель. - Дашь мне на выходные? – спросил Тецуя, заглядывая на страницу. Там было что-то о каком-то хлебе, и написано все было мелким шрифтом. Шота нахмурился, но неуверенно кивнул. - Ты только осторожно… - Постараюсь, - заверил его Тецу, глядя прямо в глаза. Впрочем, Тецуя толком ничего и не понял из этой книги, но все равно прочел несколько рассказов, чтобы позже поддержать разговор с Шотой. Наверное, чтиво было слишком сложно для девятилетнего мальчика. * * * - А почему ты не ходишь на физкультуру? - Мне нельзя. У меня был сильный ожог, и теперь артрит левого голеностопного сустава, - поправив очки, объяснил Шота. – А ты? - А у меня перелом был, пока нельзя ходить. Но скоро я начну играть, - пояснил Тецуя, болтая ногами в воздухе. – Любишь футбол? - Ненавижу, - тихо ответил Шо. - Почему? – искренне удивился Тецуя, уставившись во все глаза на одноклассника. - Отстань, - буркнул Шота, и убежал. Позже ему влетело за уход с уроков, а еще он не разговаривал с Тецуей около недели, чего тот понять не мог, но понятливо не лез. * * * - Тецуя, - тихо произнес Шота, нервно комкая в руках край рубашки. – Может… Может, ты хочешь почитать еще что-то? У меня большая библиотека, - к концу реплики его голос совсем затих, словно он боялся, что Тецуя рассмеется ему в лицо. - Давай, - согласился Тецу, – Только не такое… взрослое, хорошо? - Ты домой в какую сторону идешь? - Направо. А ты? - Тоже, - обрадовался Шота. – Может, пойдем вместе? Там и обсудим. - Конечно. Я только за, - заулыбался Тецуя, но тут прозвенел звонок, заканчивая разговор. А после школы они пошли домой вместе, Шота рассказывал о книгах, которые прочел, а Тецуя отметил, что у него красивый голос. * * * - Шота. Шота, выходи, ну хватит. Ну пожалуйста, - уговаривал друга Тецуя. Шо сдавленно всхлипывал из-за дверцы туалетной кабинки. - Я урод, - послышалось оттуда, и Тецуя глубоко вздохнул. - Ты же знаешь, что это не так, ну что ты, - продолжал уговаривать он Шоту, но тот только всхлипывал. О небольшом дефекте челюсти Шоты говорили все, и часто смеялись и подшучивали. Неровный и слишком большой передний зуб вылезал вперед, из-за чего было больно полностью смыкать губы. Врачи говорили, что корень слишком глубокий, и вырывать его – значит вырывать и два находящихся рядом зуба, и что можно только подпилить его, о чем Шота часто говорил, и копил деньги, бережно откладывая каждую йену. Ему казалось унизительным, просить об этом мать, и Тецуя отчего-то понимал его. И вот сегодня над ним опять глумились, этот пресловутый Рэй, которого ненавидели все, за исключением Юки, с которым они шатались вместе и били стекла в кабинетах. «Скалозубая принцесска», - смеялись они, тыкая пальцами в Шо: «Удобно есть, наверное», - разглядывая Шоту как можно ближе, Рэй даже подошел к нему, вплотную, поднимая верхнюю губу Шо, стараясь разглядеть как можно лучше: «Да ты посмотри, Ю, тут прям еще человек растет!», - говорил Рэй, а Шота со смесью страха и обиды стоял, не в силах пошевелиться и отшатнуться. «А ну свалите!», - закричал увидевший сцену Тецуя, пытаясь полезть с кулаками на обидчиков ,ставшего таким дорогим, друга. И, несмотря на то, что Шоту стали называть неженкой и мямлей еще в начальной школе, теперь, учась в средней, это было еще больнее и унизительнее, и Шота совсем по-детски обижался и, порой, плакал. Неожиданно дверь открылась, и Шота тихо спросил: - Я, правда, неженка и урод? – не зная, что и сказать, Тецуя порывисто обнял его, сжимая ткань форменной рубашки. Слов не было, Тецуя прокручивал в голове миллионы фраз, подходящих к случаю, но все они казались неуместными и глупыми. - А, по-моему, это даже мило, - все же тихо пробормотал Тецуя, отчаянно прижимая к себе одноклассника. - Правда?.. - Ласкаетесь, педики? – раздался насмешливый голос вездесущего Рэя. – Хоть бы место получше выбрали, извращенцы. И хотя всем было известно, кого трахает Юки, Тецуя промолчал, за руку выволакивая того из помещения. К слову сказать, Шота перестал говорить о стачивании переднего зуба. * * * Со временем Шота и Тецуя стали неразлучными друзьями, и старались проводить как можно больше времени вместе. Оказалось, что в детстве Шота хотел стать футболистом, но проклятая травма не дала ему этого, и он возненавидел спорт. А еще, Шота боялся насекомых, и у него была аллергия на железо. А Тецуя перечитал почти все книги Шо, и теперь они часто обсуждали те или иные рассказы великих фантастов мира, музыкальные новинки, иногда – искусство. Оказалось, Шота был большим поклонником французской живописи конца 18 века, и зачастую темой разговора были школы Эжена Делакруа и Жан-Поль Лорана. Шота открывал Тецуе миры искусства, научной фантастики и музыки. Как ни странно, Шота слушал метал, никак не вязавшийся с остальными его увлечениями. И Тецуя был шокирован, впервые увидев его комнату. Его мать никогда не была замужем, рано родив Шоту, и он жил в небольшой квартирке на окраине их небольшого городка. Нана-сан была молодой и улыбчивой женщиной, любившей Тецую как родного сына, и Тецу относился к ней также. Их небольшая квартирка была обставлена с большим вкусом, вся, кроме комнаты Шо, остававшейся святая святых для его матери. На стенах, рядом с картинами Огюста Аллонже, висели плакаты рок-групп, а на аккуратном маленьком столе стояла фотография в позолоченной рамке. К своему собственному удивлению, Тецуя обнаружил единственное их совместное фото, сделанное на дне рождении Шоты. - Круто тут у тебя, - сказал он, разглядывая стены, полностью завешанные плакатами, картинами и вырезками из журналов. - Да как у всех, - пожал плечами тот, а Тецу решил тоже завесить обои плакатами и вырезками. С каждым днем общения с Шотой, Тецуя узнавал что-то новое, постоянно поражаясь эрудированности и всесторонним знаниям своего друга. Шота будто бы учил его жизни. Он очень любил животных, и в его доме жило две кошки, а еще стоял аквариум с рыбками, который очень нравился Тецуе. - Знаешь, я хотел бы стать музыкантом, - как-то раз сказал Шота, слушая переливы гитарных аккордов Тецуи. – Наверное, барабанщиком. Тогда Тецуя только пожал плечами и отбросил эти мысли. Ведь его друг никак не вязался с образом крутого драммера, швыряющего в толпу палочки. Не вязался ровно до тех пор, пока Шота не потащил его в репетиционную, торопливо отдал деньги за аренду помещения, и не сыграл пару незатейливых ритмов. - Тецуя, - сказал он тогда. – А давай создадим группу? * * * Переход в старшую школу давался Тецуе нелегко. Он часто увиливал от выполнения домашних заданий, и больше любил слушать истории об искусстве и литературе, нежели решать такие скучные задачи по химии и учить анатомию. В отличие от Шо, с легкостью прошедшего все переводные экзамены, он завалил английский и химию, и взял невысокий балл по алгебре. Друг сразу вызвался помочь, часто повторяя, что предупреждал о таком исходе. Но Тецуя только отмахивался и пытался запомнить хоть что-то о кристаллической решетке и алкенах, и понять строение изотопов, которое терпеливо объяснял ему Шота. Хотя, химия давалась ему не столь трудно, сколь иностранный язык. И если времена и слова он еще хоть как-то запоминал и понимал, то афоризмы и фразовые глаголы никак не могли влезть в его голову. Он постоянно путал слова, отчего смысл выходил совсем другим. - Castigo te non quod odio habeam, sed quod amem, - внезапно промолвил Шота, а Тецуя удивленно уставился на него. - Я ничего не понял, - смущенно ответил он. - Так не мудрено, это латынь. - Фух, - выдохнул Тецу. – Я уж испугался, что совсем все плохо. А перевод? - Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю. - Чего это ты? – еще больше удивился Тецуя. - Ничего, учи давай! Audi, vide, sile! Тецуя что-то промычал, снова уставляясь в учебник. А еще он решил подучить латынь. Ведь Шота знал ее полностью. * * * Во втором классе старшей школы Тецуя влюбился. Это была девушка из параллельного класса, о которой он воздыхал около месяца, прекратив даже те редкие репетиции, когда они вдвоем с Шотой играли в дешевенькой студии. Юмико ничем не выделялась среди других девчонок, также ходила стайками с подругами, ярко красила глаза и закатывала юбки, чтобы те казались короче. Отчего-то Тецуя выбрал ее в качестве своей первой любви, о чем постоянно твердил лучшему другу. Рассказы о Юмико порядком поднадоели Шоте, который подначивал друга на признание, чувствуя в это время некую нервозность. Юмико ему не нравилась, и он недоумевал, что Тецуя, такой замечательный и интересный Тецуя, нашел в этой размалеванной дуре. - Шота! - Мм? – отвлекся тот от прочтения новообретенной книги Роджера Желязны. - Я сказал, - Тецуя стоял на пороге его комнаты, уперев руки в колени, и тяжело дышал. Видимо, после признания Юмико, он сразу решил обрадовать друга. - Мм, - ответил Шота, не отрываясь от книги. - Что «мм»? Я сказал Юмико! Оказывается, я тоже ей нравился. «Еще бы», - со злорадством подумал Шо. «Ты вообще многим нравишься, вот только не замечаешь этого, остолоп». Но где-то в глубине души заскребло неприятное чувство, которое никак не могло оказаться ревностью, думал Шота. Тецуя подскочил к постели друга, отбирая текст из его рук. - У меня тут такое, а ты… - он окунулся в книгу. – А ты тут Корвин, Корвин! Знаешь, что она мне сказала? - Мм? - Что долго не решалась подойти ко мне. И что я ей очень нравлюсь, и что я красивый! – радостно воскликнул Тецуя. «Конечно красивый. Сомневался, что ли?», - подумал Шота, но снова протянул долгое «мм», подтягивая к себе книгу. Приключения принцев Амбера казались куда более интересными, нежели рассказы друга о девушке. - …сегодня вечером. - Что? - Мы встречаемся сегодня вечером, - терпеливо повторил Тецуя, на что получил очередное «мм». Кажется, Тецу обиделся на равнодушие Шо, и ушел, так и не сказал больше ни слова. А Шота почему-то не спал всю ночь, представляя как губы его лучшего, интересного и вообще просто невероятного друга целуют намазанные блеском губы Юмико. Но через несколько дней, которые, ввиду каникул Шота провел дома, занимая себя чтением, Тецуя пришел к нему и громко плюхнулся на кровать. - Шо, пошли гулять. - Жарко. - Да ладно тебе, не будь букой. - Отстань, Тецу. Вот иди, и со своей Юмико гуляй, - почему-то распсиховался Шота, вскочив с кровати. – Или что, надоела уже? Наигрался? Вспомнил обо мне? – его глаза яростно сверкали, а руки сжимались в кулаки, ведь за все это время Тецуя даже ни разу не позвонил. - Ты чего, Шо? - Да ничего, - отрезал Шота, отворачиваясь. - Ты что, ревнуешь? – едко спросил Тецуя, на что получил резкие махи головой в разные стороны. – Ну Шо-о, ну хватит, что ты, - одноклассник подошел к нему сзади, шуточно ткнув в спину. – Не дуйся. Мы с Юмико больше не видимся. - А что так? Разонравилась? – выплюнул Шота. - Нет, - просто ответил Тецу. – То есть да… Ну, я спросил ее о литературе, она сказала, что не любит читать, я спросил о живописи – это тоже ей не нравится. Она сказала, что любит ходить по магазинам, а еще, что от меня вкусно пахнет. И все, - как-то сконфуженно закончил он. – Ну я ее и отшил, такая глупая оказалась… Даже обидно. «Конечно, вкусно», - едко заметил про себя Шо. «Это же я пол интернета облазил, ища, что надо». Но неожиданно для самого себя смягчился, и даже согласился на прогулку. * * * - Слушай, я тут подумал… - Не надо, Тецу, это вообще занятие гиблое, - ответил Шота, глядя на него сквозь длинную челку. Он отрастил волосы, и даже проколол себе ухо, и теперь казался неимоверно привлекательным. В этом году они оканчивали школу, и за недолгий месяц учебы Шота получил уже несколько признаний от девушек, внезапно заметивших привлекательность друга Тецуи. И, не смотря на то, что все предложения Шота отверг, Тецуе было не по себе. Зависть и ревность рождали неприятные мысли и ощущения, но, конечно, Шота не знал об этом. А именно сегодня его друг пребывал в игривом настроении, постоянно веселя Тецу. - Ну тебя. Я хочу сходить в бассейн. Пошли со мной? - А что, пошли, - сразу согласился его друг и радостно улыбнулся. Собрать группу у них так и не вышло. Конечно, было несколько попыток, но никогда ничего путного из этого не выходило. Особенно сейчас, когда все мысли были о выпускных и вступительных экзаменах, исключая, конечно, поход в бассейн. Со временем, одноклассники-мальчишки перестали подкалывать друзей, и вообще теперь обходили стороной, не желая связываться с ними. А девочки порой шушукались, обсуждая, насколько привлекательными стали угрюмый Шота и его постоянный спутник Тецуя. Но ни Тецу, ни Шо не интересовались другими людьми и не спешили заводить новые знакомства, довольствуясь обществом друг друга. После Юмико Тецуя перестал обращать внимание на девчонок, предпочитая проводить свободное время либо за чтением, либо с другом, ну и совсем редко играя в компьютерные игры. Джуко-сан была даже взволнована таким поведением сына, и навязчиво советовала найти ему, наконец, девушку. И пока у Тецуи успешно получалось отмахиваться от подобных наставлений, он не задумывался об этих словах серьезно. - А давай сейчас? – внезапно предложил Шота, глядя на удивленного друга. – Ну а что? Жара такая… - Ну хорошо. Только домой зайти. За полотенцем там… - Угу, через час, тут же, хорошо? - Давай, - ответил Тецуя, глядя в спину удаляющемуся Шо, недоумевая. Шота сильно изменился, стал более открытым, более стильным, и сейчас все реже стали появляться такие привычные очки. Он стал похож на какого-то джей-рокера, причем со своим абсолютно уникальным и неповторимым стилем. Казалось, что изменилась даже его улыбка. Шота начал пользоваться популярностью среди девушек и завистью у парней. Тецуя чувствовал себя посеревшим, ведь все время именно он был на первом плане. А еще Шота начал ходить в спортзал, отчего ранее худощавая фигура стала более рельефной и мужественной. Шота быстро совершенствовался в игре на ударных, и его часто звали в группы, но тот, почему-то отказывался. Он оставался тем же прекрасным собеседником и большую часть времени проводил вместе с Тецуей, но все равно почти незаметно менялся, и будто бы… взрослел? Тецу казалось, что он так и остался подростком, вечно смеющимся и узнающем новое и необъяснимое от своего умного друга. Друга, который так внезапно затмил его. Это не было ужасным или странным, просто Тецуя не был готов к таким резким переменам. Бассейн был закрытым и почти пустым. Тецуя быстро ополоснулся в душе, чувствуя неловкость и даже нервозность. Почти обнаженное тело покрылось мурашками, и он боязливо оглядывал огромный бассейн, помня, что плавал он далеко не так хорошо, как хотелось бы. - О, Тецу, - выговорил Шо, неожиданно появляясь сзади. – Хорошо так, пусто почти. - Угу, - промычал Тецуя, оборачиваясь. И замер. Он и сам не заметил, как Шота стал выше него, и теперь, глядя на него чуть наклонив голову, не мог сказать и двух связных слов. По телу его друга стекали капельки воды, волосы, влажные, неровно ложились на такие красивые плечи, а переведя взгляд ниже, Тецуя сглотнул, и уставился на плоский накачанный живот. - Эй, ты чего? - спросил Шо. – Пошли! – и толкнул его в бассейн. Барахтаясь и отплевываясь от воды, Тецуя судорожно схватился за бортик, и глубоко вздохнул. Рядом вынырнул Шота, мотая головой, и на Тецую обрушился каскад брызг. – Тецу? Что с тобой? - Да ничего, - пробормотал он. – Вода холодная. Ты давай плыви, спорим, догоню? - Не догонишь, - горделиво ответил Шота, и быстро поплыл к другому бортику, надеясь, что Тецуя поплывет за ним. Но Тецуя стоял, буквально прилепившись к бортику, успокаивая отчего-то зашкалившее сердце. Снова сглотнув, он попытался успокоить дрожащие руки, и поплыть вслед за другом. - Не догнал, - фыркнул Шота, оглядывая друга. – Слушай, ты чего, куришь, что ли? - Нет, - удивился Тецуя. - А чего дышишь так тяжело? - Ну… устал, - вывернул он, и обдал Шоту волной брызг. Друг весело и заразительно рассмеялся, обнимая Тецую, пытаясь того опустить под воду. Сердце снова выдало бешеный ритм, и Тецуя безвольно повис на Шоте, ощущая жар его ладоней. - Да что с тобой сегодня? - Не знаю, - честно ответил Тецуя. Но про себя отметил, что руки Шо и его теплое дыхание, вкупе с улыбкой действовали на него слишком подозрительно. * * * Дома было удушающее скучно. На зимние каникулы Шота куда-то уехал вместе с Наной-сан, обещая другу писать и отчитываться, но короткого разговора не хватало Тецуе, и уже на второй день он понял, что безумно скучает по другу. Он стал помогать матери с готовкой, ежедневно мыл машину отца, но скука неотвратимо поглощала Тецую. Благо, Шота оставил новоприобретенную книгу «Эпоха Возрождения», которую еще и не читал сам, чтобы Тецуе не было столь скучно. Первым же вечером он дошел почти до середины книги, читая все отзывы и примечания. И хотя большинство из написанного было ему известно, он снова и снова находил что-то новое и ранее не увиденное в картинах и сокрытый смысл в стихах. Дойдя до середины, Тецуя на мгновение замер, читая название следующего раздела. «Гомосексуализм эпохи Возрождения», - гласила надпись, и неясной боязнью Тецуя перелистнул страницу. Картины Караваджо и Юста де Юста поразили Тецу, он внимательно разглядывал изображения человеческой пирамиды, не чувствуя отвращения или неприязни к увиденному. Он не чувствовал удивления по этому поводу, только почему-то представил на картине Караваджо ангела с лицом Шо. От такой фантазии щеки предательски раскраснелись, и Тецуя резко захлопнул книгу. Впрочем, он часто стал ловить себя на мысли, что постоянно думает о Шо, скучает по нему сильнее, чем даже самый преданный друг. То, что он был банально влюблен в него, Тецуя упорно отрицал, но с каждым днем, пока Шо не было рядом, фантазии его становились все более сильными, и вскоре стали нормой. А в день, когда приехал Шо, Тецуя долго стоял у зеркала, и придирчиво осматривал себя. Ему казалось, что он выглядит слишком женственно, и боялся, не подумает ли чего лишнего Шота, когда увидел, что случилось с его другом во время его отъезда. Только вчера Тецуя был в парикмахерской, где выкрасил некоторые пряди в кислотный зеленый цвет, подстригся и подкорректировал брови. И особенно сейчас, слегка подведя глаза карандашом, он казался себе слишком женственным, совсем непривычным, и страх не понравиться Шоте сковывал сознание. Хотя, подумал он, я выгляжу совсем неплохо. Он вздохнул, одергивая футболку, и отправился встречать Шоту. Но, увидев Шо, Тецуя не поверил своим глазам. Его друг изменился, став почти неузнаваемым. - Привет, - сказал Шо, окидывая друга изучающим взглядом. – Шика-арно, - довольно протянул он, даже цокнув языком пару раз, оглядывая Тецую с головы до ног. Сам Шота был в рваных джинсах, с миллионом цепочек, обтягивающей рубашке, поверх которой была накинута кожаная куртка, наверняка, совсем не греющая, с выбеленными до пепельного цвета волосами и пирсингом в губе. - И ты… тоже, - тихо произнес Тецуя, глядя на аккуратный макияж друга. Шота казался настолько непривычным, будто сошедшим с обложки глянцевого журнала, а его блестящие губы с колечком манили будто бы опьяненного Тецую. И, если бы рядом не было Наны-сан, он не удержался бы и поцеловал Шоту. Тецуя порывисто вздохнул, и заставил спросить себя о самочувствии Наны-сан. Наверняка, его нервозность была оценена неправильно, но Тецуя не мог сдержать себя, постоянно глядя на Шо, такого красивого и притягательного, чуть улыбающегося своим мыслям и глядя на Шоту так, будто не сказал ему целую вечность слов. И тогда Тецуя понял, что пропал, окончательно и бесповоротно влюбившись в своего друга детства. - Что делал, пока меня не было? – спросил Шота, когда они, наконец, остались наедине. - Да ничего так, - пробормотал Тецу, пряча взгляд в края ботинок. - Тецуя, что случилось? Что-то не так? - Нет-нет, - зачастил Тецу. – Мне уже пора. С возвращением, Шота, - сказал он, выбегая в коридор. – Извини! – поспешно натянул кроссовки и убежал. И хотя потом он корил себя за это бегство, Тецуя не мог позволить себе так смотреть на Шо и жаждать обладать им. * * * «Не будь идиотом, возьми трубку». «Что случилось, Тецу?» «Я волнуюсь». «Перезвони мне». «Черт возьми, Тецуя Киехару!» Сообщения приходили в течение всего следующего дня, но Тецуя игнорировал пиликающий телефон, читая смс только минут десять спустя. Его одновременно мучили совесть и стыд, а еще страх ответить Шоте, написать что-то не так, и он обязательно поймет, что произошло, и что теперь испытывает Тецуя. И Тецу не заметил, как тихонько отворилась дверь в его комнату. - Тецуя, - тихо позвала его мать. – Шота пришел к нам, просит тебя увидеть. Что-то случилось? Он говорит, ты не отвечаешь на звонки. - Разрядился, - не отлепляясь от кровати прошипел Тецу, а мобильник снова запиликал. - Тецу, - в голосе матери зазвучали стольные нотки. – Выйди и встреть гостя. Немедленно! Нехотя парень оторвался от постели и взглянул на себя в зеркало. Сейчас он уже не казался себе привлекательным, а зеленые пряди, казалось, только уродовали его. Плюнув на все, и решив, что план покажет только война, Тецуя спустился вниз, чуть не столкнувшись с другом на лестнице. - Надо поговорить, - твердо сказал Шота. – Поднимемся. От страха разоблачения, Тецуя только кивнул, боясь, что голос предаст его. Зайдя обратно в комнату, Тецу тихо сел на кровать, а Шота разместился на кресле. - Что происходит? – спросил он. – Это из-за моей внешности? - Нет, - ответил Тецу. - Я чем-то тебя обидел? - Нет. - Ты понял, что твоя жизнь бессмысленна? – усмехнулся Шо. - Нет, - тупо повторил Тецу, не зная, как теперь оправдываться за столь хамское поведение перед другом. - Тецуя, - прохрипели рядом, и парень был откинут на постель. – Тецуя, что происходит? – Шота навис над ним, пристально глядя прямо в глаза другу. – Тецу…я, - тихо пробормотал Шо, падая на Тецу, утыкаясь в его шею, почти не дыша. А Тецу только прикрыл глаза, обнимая Шоту. Тогда он уловил едва различимый запах его духов. Тех самых, которые дарил ему когда-то. * * * - Я сделал это! – радостно воскликнул Шота, махая бумажкой перед лицом Тецуи. – Теперь и я тоже. - Да никто и не сомневался, - фыркнул Тецуя, выхватывая бумажку из рук Шоты. – Прикладная информатика? Ску-учно, - протянул он, разглядывая бланк приема в университет. - По-твоему, культурология круче? – обиделся Шота, впрочем, тут же забывая об этом. – Да это даже и не важно. Мы поступили! Теперь полтора месяца свободы, и… - И снова учиться, - мрачно перебил его Тецуя. – Ничего ужаснее быть не может. - Может, - вздохнул его собеседник. – Ты чуть было не уехал. - Не уехал же, - пробубнил Тецуя. Он не стал говорить Шоте, что специально завалил все экзамены в Токийский университет, только для того чтобы остаться в их небольшом городишке. Хотя, главной причиной нежелания уезжать учиться в другой город, было только то, что он не хотел расставаться с Шотой, у которого не было возможно переехать в Токио. И не смотря на многочисленные причитания родителей и учителей, Тецуя не жалел о своем решении. Он искренне считал, что культурология – ужасающе скучное занятие, и что он никогда не будет работать по выбранной родителями профессии, но не перечил и добросовестно готовился ко всем вступительным экзаменам. - Я даже не знаю, хорошо это или плохо, - задумчиво проговорил Шота, уставляясь взглядом в свои кроссовки. – Мне кажется, если бы ты постарался, то мог бы уехать. Наверное, это так классно, учиться в Токио. - Не думаю, - отрезал Теуя. – Да и хватит об этом. - Да ладно тебе, не расстраивайся. Будешь типичным белым воротничком, работающим в музее, - хихикнул он, тут же получая подзатыльник от внезапно приблизившегося к нему Тецуи. На несколько мгновений Шота задержал дыхание, внимательно вглядываясь в глаза Тецу, смотревшего на него слишком пристально. В его глазах плясали искорки, будто бы сообщая о намерении Тецуи, медленно приближающегося еще ближе к Шоте. - Не здесь, мы же в парке, - смущенно проговорил Шо, но, тем не менее, отодвигаться не стал. - Как скажешь, - отодвинулся Тецуя, хитро глядя на него исподлобья. Шота недовольно застонал и вскочил со скамейки. - Ты обещал, - посерьезневшим тоном сказал он. - Я помню, - чуть дрогнувшим голосом ответил Тецуя. - Мама уехала на неделю в командировку, ты же знаешь. - Знаю, - ответил Тецуя, доставая телефон. – Ма? – произнес он после нескольких гудков. – Я сегодня у Шоты останусь, поступление отпразднуем, - без запинки произнес он. – Угу. Давай, - и захлопнул крышку телефона, несмело поднимая взгляд. Шота, безумно красивый и притягательный, стоял прямо напротив него, глядя куда-то вдаль. Сердце защемило, когда Шота совсем тихо произнес: - Пошли. После того случая дома у Тецуи, отношения подростков перешли на совершенно другой уровень. И им не нужно было много слов или действий, чтобы понять друг друга и принять это приятное новшество в свою жизнь. Первые неловкие прикосновения, вверх-вниз по запястью, и Тецуя внимательно и жадно впитывал судорожные вздохи Шоты, глядя на его покрывающиеся легким румянцем щеки. Так невинно и непривычно, так искренне, настолько волнующе, что совершенно невозможно успокоить дрожащие руки. Их первый поцелуй произошел в доме Шоты, под звуки тяжелой грайнд-метал группы, которую, впрочем, никто и не слушал. Трепетное и едва различимое в мире грубых действий прикосновение чужих губ вплелось в память настолько сильно, что теперь казалось, не забудется никогда. И тогда же Шота настоял о первом разе сразу после сдачи вступительных экзаменов. Сердце бешено колотилось, Тецуя крепко сжимал в своей руке ладонь Шоты, который не вымолвил ни слова после «пошли». Несмотря на всю глупость и абсурдность ситуации, которая имела место быть, Тецуя чуть ли не дрожал, то ли от волнения, то ли от предвкушения. Разве могли сравниться несколько поцелуев, пускай безудержных и страстных, с настоящим и доподлинным изучением тела и потаенных уголков души любимого? Шота все также молчал и шел рядом, не отпуская руки, и стараясь смотреть куда-то в строну. И только лишь когда они подошли к дому, и он потянулся за ключами, Шота позволил себе короткий взгляд на тяжело дышащего Тецую. Дверь тихонько скрипнула, Шота проскользнул в прихожую. На ходу скидывая легкую куртку и разуваясь. Следом за ним прошел Тецуя, в точности повторяя движения Шоты, и замирая в нерешительности. - Пошли, - снова произнес Шота, увлекая Тецуя за собой. Шторы в его комнате были плотно закрыты, не позволяя лучам вечернего солнца проникать в комнату, но по стенам все равно плясали блики, в которых, в свою очередь, кружились едва видимые пылинки. Тецуя мягко подтолкнул Шоту к постели, а тот с готовностью откинулся на мягкое покрывало, запрокидывая голову, будто подставляя шею под нетерпеливые движения пальцев и губ. Тецуя же словно сходил с ума, вдыхая запах Шо, нервозно проводя носом по венкам на шее, изредка невесомо касаясь языком мочки его уха. Совсем несмело он проник руками под футболку Шоты, сжимая по-девичьи тонкую талию, неразборчиво что-то шепча. - Тецуя, - прохрипел Шо, стягивая с него рубашку. - Мм? - Люблю, - почти крикнул Шота, ловя своими губами губы Тецуи и зарываясь руками в отросшие волосы с кислотно-зелеными прядями. Его руки хаотично двигались по спине Тецуи, который в ответ дарил ему самое сокровенное в своей жизни – свою сумасшедшую любовь. * * * - Пятница, - протянул Тецуя, потягиваясь в постели. Сегодня было всего две пары, а после – блаженные часы ничего не делания. – Шота, подъем, - он ткнул лежащего рядом парня куда-то в бок, отчего тот заворочался и только сильнее натянул на себя одеяло. – Вста-ава-ай, - протянул Тецуя, начиная распутывать кокон из одеяла, в котором был Шо. - Кофе мне, - проворчал Шота, нехотя поднимаясь на одном локте. - Сейчас, - радостно ответил Тецуя, поднимаясь с постели. Утро уже законно вступило в свои права, и солнце нещадно светило сквозь приоткрытые занавески. - Без сахара, - прокричал вдогонку Тецуе Шо, снова откидываясь на подушки. Делать по утрам кофе для Шо стало уже своеобразным ритуалом для Тецуи, и, хотя сам он кофе не признавал и никогда не пил, но все же стойко терпел неприятный запах в доме. Решение жить вместе, также было принято обоюдно и почти одновременно, о чем ни один из них не пожалел. Оба они нашли себе подработку, которая никак не мешала учебе, и, сказав родителям о желании жить отдельно, переехали в съемную квартирку на окраине города. К удивлению, быт совсем не заедал, и, распределив между собой домашние обязанности, Шота и Тецуя не имели абсолютно никаких проблем. Привычно нажимая на все кнопки, Тецуя прикидывал, чем же сегодня они займутся, ибо у Шоты пар не было вообще. - Вуа-ля, - с улыбкой произнес он, ставя огромный стакан кофе на прикроватную тумбочку. - Спасибо, - Шота потянулся за чашкой, одновременно подставляя щеку под утренний поцелуй. – На пары пойдешь? - Пойду, - выдохнул Тецуя, неохотно сползая с постели. - Ну и иди, - усмехнулся Шота, падая обратно на кровать. Манерно надув губы, Тецуя отправился в душ, желая поскорее промотать половину дня. Пары тянулись неимоверно долго, а записывать что-то под унылую диктовку преподавателя совсем не было сил. Тецуя полулежал на последней парте, неотрывно глядя на часы и считая минуты до долгожданной свободы. Когда до конца пары оставалось около десяти минут, телефон завибрировал. «Я слышал, ты неплохой гитарист. Если хочешь – приходи сегодня в шесть на пересечение пятой и одиннадцатой улицы, у нас будет репетиция». –гласила запись. «Кто это?» «Юки. Помнишь меня?» Признаться откровенно, что никакого Юки он не помнит, Тецуе было стыдно. Решив разобраться с этим по приходу домой, он снова занял себя отсчетом времени до выхода из университета. - Ты не в курсе, случаем, кто такой Юки? – спросил Тецуя, едва переступив порог дома. Небрежно скинув обувь, он почти бегом приблизился к задумчиво сидевшему Шоте. – Хей? - А зачем тебе? – спросил он, нервно кусая губу, а Тецуя быстро достал телефон, показывая пришедшее смс. – Если хочешь знать, это наш бывший одноклассник, - фыркнул Шота, отворачиваясь к окну. В его памяти наверняка полыхнули воспоминания о всех подшучиваниях и издевательствах, в изобилии сыпавшихся от Юки и Рэя во времена учебы в школе. - Уверен? Мало ли Юки… Может, номером ошиблись. - Насколько я знаю, он теперь поет в какой-то группе, так что, скорее всего, это он, - пожал плечами Шота. – Ты пойдешь на эту встречу? - Я не знаю, -честно ответил Тецуя. В тот момент он думал о том, сколько же было попыток собрать свою группу, начать выступать, пусть даже и в малоизвестных клубах. Как и ожидалось, выбранная специальность совсем не интересовала Тецую, в отличие от Шоты, который буквально жил своим программированием. - Иди, - тихо произнес Шота, отрываясь от созерцания чего-то в окне. – Ты ведь хочешь. И не смотря на все угрызения совести, ровно в шесть часов, Тецуя стоял на пересечении пресловутых улиц, с гитарой на плече. - Здорово, - прохрипели рядом, а затем откашлялись. Обернувшись, Тецуя удивленно заморгал, вглядываясь в лицо первого нахала школы. Юки выкрасил волосы в светлый цвет, проколол себе бровь и губу, и вообще существенно изменился. «Ну да, столько времени же прошло», - подумал Тецуя, кивая в ответ. – Пошли, что ли, - произнес Юки, закуривая. – Я слышал, ты хотел группу создать, да все никак. Вот и решил подсобить. - Угу, - отозвался Тецуя. - Ты забудь, что там в школе было. Не обижаешься ведь? – Юки резко обернулся, улыбаясь. - Нормально все, - ответил Тецуя, отмечая, что Юки действительно изменился. Репетиционная представляла собой маленькое темное помещение, с убитой напрочь установкой и несколькими усилителями. - Располагайся, подключайся, - распоряжался Юки. – Сейчас и остальные подойдут. - А кто это - остальные? - Рэй и Джун. Драммера у нас пока нет, но ничего, найдем скоро. К тому же, Торуя говорил, что ты реально нехило играешь, - Юки снова мечтательно улыбнулся, уходя в свои мысли. А Тецуя подумал, что совсем не ожидал, что этот вечер проведет в компании начинающих музыкантов, как оказалось позже, беспрерывно курящих и обсуждающих неосуществимые планы и мечты. Они играли в перерывах между разговорами, и Тецуя, сам не поняв как, успешно влился в эту разношерстную компанию. - Выучи эти две песни к следующей репетиции, хорошо? – спросил Юки, когда они уже расходились. – Я напишу, когда она будет. Бывай, - он развернулся и пошел прочь от перекрестка, махнув рукой на прощание. Наверняка, ему и голову не приходила мысль о том, что Тецуя может отказаться. Вскоре начались выступления. Юки нашел неплохого барабанщика, и начался емкий трудовой процесс над разработкой новых песен, и коротких проигрываний их в малоизвестных местных клубах. Тецуя ходил окрыленный неожиданным успехом, и постоянно рассказывал о своих достижениях отчего-то недовольному Шоте. Тот же только хмурился и никак не реагировал на бурные проявления радости Тецуи, который все чаще задерживался на репетициях и пропадал после выступлений. - Ты начал курить, - однажды недовольно сказал он, отвлекаясь от монитора. - Да, - ответил Тецуя, недовольный строгим голосом Шоты. – И что? - Они плохо на тебя действуют, - проворчал Шо, снова уставляясь в экран. - Ну хватит. Я уже взрослый. - Конечно, взрослый, - взбеленился Шота. – Именно поэтому ты постоянно пропадаешь где-то и с кем-то по ночам, не ставя меня в известность. Именно поэтому, ты забыл, когда последний раз целовал меня или проводил со мной время. - Ну не заводись, – как можно мягче ответил Тецуя, подходя в возлюбленному. – Прости меня. - Я и не обижаюсь, - отрезал Шо. – От тебя омерзительно пахнет сигаретами, а еще – чужим парфюмом. - Исправлюсь, - поднял руки вверх Тецуя и улыбнулся. - Да толку-то, - тихо пробормотал Шота, но Тецуя его уже не услышал. Начиная разбор новой партии на гитаре. * * * - Мы с ребятами хотим уехать в Токио, там нас пригласили на выступление, - прокричал Тецуя прямо с дверного проема. – Шота? Ты где? – но отчего-то квартира отвечала пустотой. Сразу почуяв неладное, Тецуя в несколько огромных шагов обошел все жилище, понимая, что Шоты дома нет. Сразу схватившись за телефон, Тецуя выругался сквозь зубы, и понял - доигрался. Шота вконец оскорбился и ушел. Оскорбился на поздние возвращения домой, на отсутствие совместно проведенного времени, и еще на целую кучу маленьких, но так выводящих из себя действий Тецуи. Телефон Шоты молчал, и каждый гудок отзывался в груди Тецуи ноющей болью, с которой пришло осознание собственной неправоты. - Ну хочешь, я все брошу, - неизвестно кому прошептал он, опускаясь на пол. Но стены молчали, как, впрочем, и телефон Шо. Он не отвечал и весь следующий день, а Тецуя не находил себе места, наматывая круги по внезапно опустевшей квартире, то и дел натыкаясь на оставленные Шотой вещи. Не радовала даже стоящая в уголке спальни гитара, с которой он проводил столько свободного времени последние месяца. Подняв глаза на циферблат, он с удивлением обнаружил, что опаздывает на репетицию, но не почувствовал привычного окрыления. - Приветы, - угрюмо произнес он, закрывая за собой дверь. В нос привычно ударил запах сигарет, насквозь проевший всю мебель в репетиционной. - Здорово, - отозвался радостный Юки. – У меня хорошие новости. - Мм? - Нагито все же свалил от нас, - сказал Юки, поморщившись. - Так чем же это хорошо? – спросил Тецуя, распаковывая гитару. Порядком помотавший всей группе нервы барабанщик, наконец-то ушел, что было одновременно хорошо и плохо. И хотя Нагито он от всего сердца недолюбливал, его уход мог негативно сказаться на предстоящих выступлениях. - Тем, что я уже нашел ему замену. Достойную, - многозначительно добавил он. – Помнишь Шоту? Я не знаю, вы сейчас общаетесь или нет, но в школе ты постоянно с ним таскался. Так вот он позвонил сегодня, предложил свою кандидатуру, пришел – поиграл – удивил, а я на радостях-то Нагито и вышвырнул, - довольно закончил Юки, поудобнее усаживаясь на диванчике. – Он уже успел с Джуном сыграться. Прикинь? – Юки закурил, неровно чиркнув зажигалкой. – Вот подфортило-то, а, - закончил он свою тираду, а Тецуя все никак не мог придти в себя после услышанного. - Ты сказал, Шота? – переспросил он. - Ну да. Ты что, его не помнишь? Ну такой, с зубом, - Юки хихикнул, затягиваясь. – Он сейчас придет, кстати. Вы что там, разругались? - Н-нет, - запинаясь ответил Тецуя, опускаясь на диванчик рядом с Юки. - Да не парься, - отрезал вокалист, глядя на часы. В этот момент дверь открылась, и в репетиционную шумно ввалились Джун и Шота, который над чем-то заразительно смеялся. – Оо, а вот и вы, - потирая руки заявил Юки. – Ну и где последний хмырь? - Если ты о Рэе, так он задержался купить сигарет, - ответил Шота, проходя к установке, даже не глядя на уставившегося на него Тецую, который чувствовал себя невероятно виноватым. Он и сам не мог сказать себе, почему, но что-то внутри упорно давило, видя полуулыбку на лице Шоты, такую, о какой Тецуя уже и забыл. На автомате перебирая струны, он силился не смотреть на Шоту, активно отбивающего размеренный ритм сзади, с каждой минутой ощущая все более сильное желание сбежать с репетиции. - Я курить, - быстро выговорил он, едва они доиграли очередную песню. - Так можно ж и тут… - растерянно ответил ему Джун, но Тецуя уже выскочил на улицу, на ходу вытаскивая пачку сигарет. После третьей или четвертой затяжки, он услышал тихий смех позади себя. - Что это ты так? – Шота стоял, привалившись спиной к стене, засунув руки в карманы. - Ничего. - Тецуя, ты ведешь себя как ребенок, - с укором ответил Шота, опуская взгляд. За время проживания с Шо, Тецуя понял и уяснил, что тот ненавидит разборки и всяческие выяснения отношений, и всегда все старается исправить сам, даже если виноват не он. За эти несколько мгновений в голове гитариста пронеслось множество отрывков из их совместной жизни, когда он, Тецуя, был не прав, а Шота все исправлял и прощал. И даже сейчас, когда виноватым был только он, Шота стоял, глядя куда-то вниз, и не спешил закатывать истерику, а только терпеливо ждал ответа. «А может, и не ждет?», - подумал Тецуя, глядя на безразличное лицо Шоты. Сигарета тут же отлетела куда-то в сторону, а Тецу прятал лицо в изгибе шеи Шо, безостановочно извиняясь. – Ну хватит, Тецу… - тихо бормотал Шота, поглаживая того по затылку. – Перестань. - Прости меня. - Прощаю, - с улыбкой ответил Шота. – Но теперь ты от меня даже на репетициях не скроешься. - И хорошо, - пробормотал Тецуя, сильнее сжимая руку Шоты, и изредка касаясь губами его шеи. - Нас уже ждут, - напомнил Шо, прекращая поглаживать Тецую по волосам. - Да никто вас уже не ждет, - хмыкнул невесть откуда взявшийся Юки. Тецуя поднял лицо, глядя на усмехавшегося Юки. – Валите уже домой и трахайтесь, и приходите на следующую репетицию вовремя, - Юки вальяжно отлепился от стены. – Бывайте. * * * Время летело с угрожающей быстротой. Осознание этого пришло к Тецуе на его двадцать второй день рождения, когда мать с улыбкой вручила ему ключи от машины, а отец гордо сжимал его руку, поздравляя с успешным окончанием университета. Впереди вроде как маячила по-настоящему взрослая жизнь, и где-то рядом стоял Шота, успевший с утра порадовать его новой гитарой. - Куда ты теперь? – спросила его мать, косясь на переброшенный через плечо чехол. - В Токио, - ответил Тецуя, игнорируя взгляд отца. – У нас выступления. - Что ж… Успехов тебе, - сдавленно произнесла она, отступая на несколько шагов назад. - Спасибо, мам, - усмехнулся Тецуя, разворачиваясь к своей новой машине. – И извини. В Токио их ждали уже через четыре дня, Юки умудрился договориться с каким-то звукозаписывающим лейблом, отправив директору несколько их композиций. Не без радости Тецуя отмечал, что наступило время умопомрачительных перемен, которые манили и звали вперед. - Вот и все, - угрюмо произнес Шота, пристегивая ремень. - Что все? - Пора решаться. Либо музыка, либо… - Музыка, - отрезал Тецуя, заводя машину. – Даже и не думай. - А когда мы распадемся? - То найдем что-то новое, Шо. Все будет, - Тецуя ободрительно улыбнулся, нажимая на педаль. - Надеюсь, - ответил Шота. Сегодня надо было успеть собрать все вещи, завтра разобраться с неоконченными делами, а после – уверенно вести машину в неизвестность. Впрочем, в Токио все закрутилось и завертелось слишком быстро и неожиданно. Сразу же после приезда, группа заключила контракт с лейблом, и чередой событий понеслись фотосессии, записи, репетиции, снова фотосессии и выступления. Денег катастрофически не хватало, Тецуя подрабатывал в двух местах, а Шота занимался программированием на дому, день и ночь не отлепляясь от экрана. Усталость и равнодушие ко всему происходящему накатывали волнами, не оставляя времени на размышления и какие-либо другие действия. - Это совсем не то, чего я хотел, - однажды вечером произнес Шота, удобно устраиваясь на плече Тецу . – Совсем не то. - Никто и не говорил, что будет легко, - ответил Тецуя. – Осталось только несколько выступлений, а потом отдых. - Угу… - Мы становимся известными, Шо. - Угу… - Спи, - Тецуя поцеловал Шоту, и закрыл глаза. - Тецу… А может, ну его? - Мм? - Я о группе. Я устал. Безденежье, постоянная работа… Я зарабатывал бы больше, если бы работал по профессии, - голос Шоты набатом звучал в погрузившейся во тьму комнате. - Не надо так. - А как еще? Сколько лет мы уже вместе? Не пора ли послушать и меня? - А где буду работать я? - А ты останешься в группе, - сонно произнес Шота. – Завтра я скажу о своем решении Юки. В ту ночь Тецуе так и не удалось уснуть. Казалось странным, после двух лет неизменного состава, что Шота покинет группу. Да и причина казалась такой глупой и неуместной, особенно после всего пережитого, перенесенного, так просто все бросить, ссылаясь на простую усталость и нехватку денег… Но Шота упорно стоял на своем, и разговор с утра не дал ничего кроме хмурого «я так решил». Шота решил оповестить всех на репетиции, куда угрюмо притащился вместе с не менее угрюмым Тецуей. - Шо, - вновь попытался сказать что-либо Тецуя, но был остановлен жестом руки и ледяным взглядом. Понимая, что если тот уже решил, то никак его переубедить не удастся, Тецуя сдался, толкая дверь репетиционной в сторону. - Заткнись! – рявкнул кто-то, и совершенно неожиданно дверь захлопнулась перед носом Тецуи. Он оглянулся, встречая изумленный взгляд Шоты, а из-за двери послышались странные звуки чего-то ломающегося, а затем громкие возгласы. - Ненавижу! Ненавижу тебя! Ты и только ты погубишь все это! – Тецуя вжался в стену, будто бы его кто-то мог увидеть, едва узнавая срывающийся на высокие ноты голос Юки. – Ну и проваливай! Слышишь? Вали к черту отсюда, на тебе свет клином не сошелся, - выплюнул вокалист, а Тецуя представил, как Юки сжимает кулаки от злости, как это случалось обычно. - После релиза, - хмыкнул его собеседник, и Тецуя узнал голос Джуна. То, что у Юки и Джуна совсем никак не ладились отношения, знал, наверное, весь лейбл, но до такого доходило впервые. – Как только закончится работа над последним релизом, я уйду. И я серьезно, Ю, - голос Джуна, совсем тихий и почти не различимый из-за двери, дрожал. - Пошли, - схватил Тецую за руку Шота, выволакивая того обратно на улицу. - Ну и что это было? – спросил скорее сам у себя Тецуя, вытаскивая сигарету из пачки. - Не знаю, - хмуро отозвался Шота. Едва Тецуя прикурил, на улице появился взбешенный Юки. - Вы это слышали? – процедил он сквозь зубы, следуя примеру Тецуи. Шота кивнул, глядя на тщетные попытки Юки прикурить. – Ну и пусть валит, правда? – Юки невесело засмеялся, приваливаясь спиной к стене. – Другого басиста найдем. Не единственный, - он скорее утешал сам себя, глубоко затягиваясь, и тяжело дыша. – Хрен с ним, - наконец выдохнул он, втаптывая сигарету в асфальт. – Вы ведь никуда не собираетесь? – хмыкнул Юки, разворачиваясь к репетиционной. А Тецуя внимательно смотрел на побледневшего Шоту, который немигающим взглядом смотрел в спину уходящему Юки. - Потерпи, все наладится, - сказал Тецуя, осторожно касаясь его руки. – Останься. Шота кивнул, и Тецуя облегченно выдохнул. * * * Впрочем, трещина в отношениях внутри группы начала расползаться немного раньше, чем Джун окончательно ушел. Unsraw становились все более и более известными, и успели даже проехаться с гастролями почти по всей Японии, но теперь концерты начал закатывать Рэй. Подобно Джуну, которого все постоянно не устраивало, он начал ворчать по каждому поводу, отказываясь понимать и принимать все трудности начинающей группы. Конфликты между ним и Юки участились до трех раз в день, пока Рэй также не заявил о своем уходе. Оставаясь только сторонними наблюдателями, Тецуя и Шота никак не реагировали на постепенно рушившийся мир под названием Unsraw, надеясь на лучшие времена. По правде говоря, на них надеялся только Тецуя, и постоянно пытался убедить в этом Шоту, который об уходе говорить перестал, но тем не менее никакой радости по поводу успехов группы не высказывал. - Это конец, - однажды сказал он, помешивая сахар в чае. – И он уже почти настал. - Не говори так. - Но это так, Тецуя, и ты это знаешь, - голос Шотв был абсолютно спокойным, даже равнодушным, что мгновенно завело не в меру нервного Тецую. - Скажи еще, что вообще вся затея с музыкой была ошибкой, - выплюнул он. – И что надо было сидеть дома и стать белыми воротничками, а потом усыновить ребенка! - Исключая последнее, - отозвался Шота, внимательно глядя на сжимавшего губы Тецу. - Шота! Не неси чушь, - Тецуя устало опустился на пол, опуская голову на колени. – С приходом Мадока все наладилось. - Не убеждай себя в этом, - тихо проговорил Шо, совершая небольшой глоток. – Посмотри на Юки и Джина. К чему они пришли? К чему мы вообще идем? А Мадока вообще будто не от мира сего, - Шота фыркнул, отворачиваясь. – Нам давно пор объявить о распаде. - Не говори так! – заорал Тецуя, вскакивая. – Так не должно было быть. - А как должно было? Не утешай самого себя. Группе пришел конец. Юки курит траву вместе с Джином после выступлений, Мадока в это время трахает шлюх. Это то, к чему ты стремился? Тецуя… - Заткнись, - перебил его Тецу. – Замолчи! – он сам и не понял, как выскочил за дверь и спустился бегом по лестнице. Только лишь ночная прохлада остудила взбешенного Тецую, который уперся руками в колени, отказываясь верить в правоту Шо. Он прекрасно понимал, что Шота прав, и что действительно группе уже давным-давно пришел конец, но боязнь остаться без нее давила и угнетала. Они с Шотой были вместе уже очень давно, и Тецуя прекрасно понимал, что сейчас Шо не выбежит успокаивать его и просить вернуться домой. А домой не хотелось, также, как и встречаться со строгим и недовольным взглядом Шоты. Порой неимоверно раздражало, что Шота был всегда прав. Со временем он стал еще более спокойным и рассудительным, почти никогда не перечил и всегда старался сделать как лучше. Именно это и раздражало, особенно последнее время, когда все шло наперекосяк, и некуда было выплеснуть весь негатив. Тецуя закурил, впиваясь взглядом в ночное небо. Твердо решив для себя не возвращаться сегодня обратно, он зашагал к дому Юки. По пути к согрупнику, Тецуя все прокручивал в голове последние разговоры с Шотой. В принципе, за все время их отношений, они почти никогда не ссорились, да и если конфликты имели место быть, то они быстро забывались, оставляя после себя лишь неловкие улыбки и извинения. С Шотой было легко и просто, можно было покапризничать и часто баловаться, а Тецуя любил стоить из себя ребенка, наигранно сопя и выпрашивая очередную безделушку. А Шота всегда потакал ему, и неизменно подставлял щеку под вечерний поцелуй, когда они ложились спать. Еще Шота старался быть максимально понятливым и никогда не лез, если вдруг Тецуя был не в настроении или просто не желал ни с кем разговаривать, что в последнее время с тало почти нормой. Буквально живя группой, Тецуе весьма нелегко давались все трудности и изменения в составе, но он всегда полагался на немного безбашенного Юки, который старался держать все под контролем. Впрочем, с приходом в группу Джина ему удавалось это все сложнее и сложнее. Джин не нравился Тецуе в принципе. Он был слишком вульгарным, похабным и совершенно неуправляемым, что создавало немало проблем. Он постоянно подбивал Юки на какие-то проделки, и у всех уже вошло в привычку видеть сонные и уставшие, но все же необыкновенно довольные лица басиста и вокалиста на репетициях. Джин не нравился и Шоте, который и не стремился это скрывать, на что Джин никак не реагировал. Юки же старался концентрироваться исключительно на своих желаниях, что тянуло вниз всех тех, с кем рядом он был. И все же, не смотря ни на что, Тецуя упорно цеплялся за группу, не принимая никаких здравых домыслов. Дверь в квартиру Юки была открыта. Тецу несколько секунд потоптался на месте, не решаясь зайти, но потом все-таки толкнул дверь и зашел в прихожую. Казалось странным, что в квартире не горел свет, и Тецуя уже было испугался, не случилось ли чего, но из гостиной послышались странные шорохи и неразборчивое бормотание. Он часто бывал в гостях у Юки, а потому хорошо знал планировку небольшой квартирки друга, что сейчас сыграло большую роль. Тецуя прочистил горло, собираясь было объявить о своем присутствии, но из гостиной снова послышались шорохи, а затем сдавленный стон. Делая несколько шагов вперед, словно преступник, он заглянул в комнату, почти сразу же отшатываясь назад. Джин стоял на коленях перед Юки, глаза которого были завязаны, а на пальцы надеты странной формы заостренные когти, впивающиеся в спину стоящего перед ним Джина. Оба они были обнажены, и, глядя как Джин задыхается толи от боли, толи от наслаждения, Тецуя почувствовал себя совершенно лишним и ненужным. Краска мгновенно залила щеки, и Тецуя резко обернулся, сбивая по пути какую-то стойку, что, впрочем, потонуло в очередном гортанном стоне кого-то из согрупников. Именно тогда Тецуе пришлось смириться с мыслью, что Unsraw больше нет, а есть только несколько человек, абы-лишь бы выполняющих свою работу и занятых своими делами и желаниями. - Где ты был? – едва переступив порог дома услышал Тецуя. - У Юки. - Мм, - невнятно промычал Шота. – Я ждал. - Я вижу, - выдохнул Тецуя. – Ты был прав, - он подошел к Шо, обнимая его. – Ты был чертовски прав… Шота вздохнул, подхватывая Тецую на руки. Тот едва сдерживал слезы, душившие его, и изредка срывался на прерывистые вздохи. - Нас больше нет. - Мы есть, - поправил его Шо. – Нет только Unsraw. * * * Каждый раз, выходя на сцену, у Тецуи дрожали руки и зашкаливал пульс. Даже за несколько лет регулярного пребывания на сцене, он не привык к жаждущим крикам толпы, готовой разорвать его на части, как и не привык а различным выходкам Юки. Но на этот раз все было совсем по-другому. Руки не тряслись, а в сердце царило полнейшее «ничего». Где-то рядом стояли Юки, Джин и Мадока, и совсем привычно Шота, слегка сжимая его запястье, как всегда перед концертом. Разница состояла только в том, что это был последний для Шоты концерт, и очередной финал в жизни Тецуи. Перед самим выходом Шота едва различимо прикоснулся губами к виску Тецуи, и буквально вылетел на сцену. Само собой, он тоже будет скучать по ней, и будет скучать по группе, и, возможно, жалеть о загубленной карьере музыканта. Но Шота уже все давно решил, и даже нашел себе постоянную и стабильную работу по профессии, и был отчасти доволен тем, что сегодня состоится последний концерт. Шота искренне считал, что поступает правильно, и что группа не стоила тех усилий и затрат, которые были потрачены на нее. По сути, все это время он только потакал капризам и просьбам Тецуи, но не жалел об этом. Отбивая быстрый ритм, Шота прокручивал в голове все те моменты, которые связывали его с музыкальной карьерой. Как он впервые задумался о барабанной установке, и как впервые попробовал сыграть бит. О том, как пришел в компанию ненавистных тогда подростков, с которыми угораздило связаться его друга, и о том, как много сил было потрачено на переезд в Токио. Все эти воспоминания с лихвой перекрывала счастливая улыбка Тецуи, выходящего на сцену, или же вымотанного после концерта. Нет, Шота определенно не жалел о совершенных поступках, но также определенно был счастлив, что этот путь для него закрывается. Концерт измотал. Наверное, столь яркой отдачи зала еще не было никогда, и Шота завидовал всем фанатам, которые и не подозревали о том, что все это время творилось внутри группы. А Тецуя только грустно улыбался, собирая вещи после концерта. В гримерной повисло молчание, прерываемое только шорохом собираемых вещей, а после сдавленным: - Пока, - от Тецуи. Мадока поднял руку вверх, даже не оборачиваясь, Джин никак не отреагировал на прощание, а Юки только угрюмо курил в самом дальнем углу гримерки. - Прощай, Шота, до свидания, Тецуя, - с трудом выговорил их бывший вокалист, и Тецуя был буквально выволочен на улицу. В тот вечер Шота сам вел машину, и не говорил ни слова по пути домой. По приезду, он сразу же скрылся в душе, а Тецуя долго курил в открытую форточку, все еще осознавая, что завтра надо будет начинать новый лист в жизни. А после, стоя по теплыми струями душа, думал о том, что это, наверное, не так уж и страшно, начинать этот саамы новый лист. - Устал, - угрюмо пролепетал Тецу, откидываясь на кровать. С его мокрых волос на прохладные простыни сочились капельки воды. Он прикрыл глаза, не в силах даже перевернуться на другой бок. Плечо тянуло и ныло, казалось, он выплеснул все, что только можно на этом концерте, последнем, финальном концерте. - Спи, - прошептали рядом, но Тецу покачал головой. - Не смогу. Столько всего. В один день. - Прошло все. - Угу…