…
Сара прикрыла заслонку камина. По гостиной расползалось благодатное тепло. Огонь гулко трещал за почерневшим от копоти стеклом, а на улице не переставая шел проливной дождь. Настенные часы показали ровно пять вечера. На облезлом диване болотной расцветки молчаливо сидели Эмили с подругой и сестрой. И если Хару оставалась беззаботной и веселой, то им приходилось совсем несладко под тяжелым взглядом Сары. Прошло уже больше пятнадцати минут, но заговорить никто не посмел. Боялись. Ведь тогда их накажут и больше не будут доверять. А если Нагато, Мадара и Итачи возненавидят их? Если разозлятся, захотят поквитаться за содеянное? Как бы девушки себя не успокаивали, расклад оставался печальным. Тихое покашливание вырвало из груди Эмили тяжелый вздох. Она затравленно подняла взгляд на маму, которая величественно стояла возле камина и ждала покаяния в своих грехах. — В ту ночь, когда появились эти люди… — Мы провели один ритуал, — продолжила Конан, нервно перебирая ткань юбки. — Ты когда-то рассказывала о нем, говорила, что это всё полная ерунда и ничего из этого не выйдет. — И какой же ритуал вы провели? — в голосе старшей ведьмы послышалось непонимание. Она переглянулась с Мадарой, который всё это время сидел в единственном кресле возле книжного шкафа. — По исполнению желаний! — радостно крикнула Хару, облизывая сладкие после варенья руки. Сара тут же распахнула глаза, а внимание шиноби стало еще более пронзительным и острым. Эмили не переставала ерзать на диване, ощущая на себе взгляд Итачи. И зачем встал за спиной, другого места не мог найти? Да лучше бы остался на кухне, чего ему тут слушать всякие бредни. — Чего?.. — Вот и мы так подумали! — девушки одновременно воскликнули, и Конан посмотрела на лучшего друга. — Однако появление Нагато и остальных натолкнуло на одну мысль. Огонь в камине с гулким треском развалил полено. Лицо Сары отчего-то превратилось в безэмоциональную маску. — Точную формулу ритуала, живо. Через минут пять Конан закончила писать заклинание на бумаге. На другой стороне листа красовался ровный призывной круг — эдакая компиляция из ровного квадрата, куда была вписана пятиконечная звезда с замысловатыми рисунками в свободных углах. Сара выхватила этот лист и жадно впилась глазами в рисунок, медленно шагая обратно к камину. Хару тем временем сползла с дивана, отставила пустую банку на столик и целенаправленно побежала к Мадаре. Тот ее сразу остановил рукой. Не ребенок, а чистое недоразумение. Лицо, уши, волосы, да даже хвост она умудрилась испачкать в варенье. Содрав ее шляпу, мужчина отыскал в кармане брюк чистый платок и, бормоча себе что-то под нос, стал энергично вытирать завызганное лисье чудо. Итачи и Нагато оставалось пораженно наблюдать, как гроза всех шиноби возится с ребенком. — Поразительно… — продолжая разглядывать формулу, Сара повернулась к ним лицом, — это ведь всего лишь детская шалость. Мы в детстве этим баловались… — Может нам объяснишь? — Мадара бросил на нее хмурый взгляд. — А, да, да, конечно, — улыбнулась. — Когда я была ребенком, появился шуточный ритуал по исполнению желаний. Просто игра, не больше. Но вы нарушили последовательность заклинания. И это дало интересный результат… — Насколько? Повисло непродолжительное молчание. Ведьма подошла к Хариет и потрепала ту за ушком. Девочка тут же скуксилась, зафыркала и ловким прыжком забралась на спинку кресла. Женское лицо тронула мимолетная грусть. Но уже спустя мгновение Сара опять улыбалась, только все отлично понимали, что эмоция совершенно фальшива и наигранна. — Появились вы, — ответила она и посмотрела на Конан и Эмили. — Девочки. — Я попросила семью, — Конан осторожно глянула на Узумаки. И, к своему облегчению, не увидела даже намека на злость в его глазах. Он улыбнулся, чем полностью развеял все страхи. — А я папу! Стоило бы видеть, как исказилось лицо Мадары, когда вокруг шеи сомкнулись детские руки. Отец?! Кого она там хотела отцом сделать? Его?.. Степень шока была сравнима с его жаждой силы. Вот тебе и признание — какой-то дух захотел семью… — Ах, я понял, — Нагато подсел на подлокотник возле Конан и по-дружески положил руку на ее плечи. Но потом он растерянно посмотрел на Сару, добавляя: — Но такое разве возможно? — Видимо да, — только и смогла, что развести руки в стороны. — Порой наши желания имеют очень большую силу. Только я не понимаю, чего ты пожелала? Температура в комнате резко повысилась. Эмили укрыла волосами покрасневшее лицо и мысленно затараторила, чтобы этот дом поглотил ее, сейчас же, сию же секунду, чтобы не быть в центре этого глупого разговора. — Ничего, — буркнула она. — Она хотела найти принца на белом коне! — перепрыгнув на соседний диван, Хару весело улыбнулась и пальцем ткнула в сторону Итачи. — Получается, ты ее принц. Дыхание резко перехватило, и гений клана подавился — не то воздухом, не то шоком от услышанного. — О чем ты? — сиплым голосом спросил и тут же встретился глазами с Эмили. В груди неприятно кольнуло. — Неважно! Эмили вскочила с дивана и пулей вылетела из гостиной, оставляя после себя удрученную тишину. Когда звук ее шагов стих, Сара тоскливо вздохнула. Не думала она, что простое желание дочери может вылиться в такие… Наверное, проблемы. Она всё это время считала, что своей магией призвала людей из загробного мира, однако сейчас выяснилось совершенно другое. Могла ли вмешаться судьба? И возможно ли, чтобы желания действительно имели такую силу? От мыслей ее отвлек подошедший Мадара, к которому потом присоединился Нагато. Конан недоверчиво нахмурилась. Чего это они? — Мы хотим кое-что знать, — начал Учиха, и его сразу подхватил владелец Риннегана, решительно и без всякого намека, что этот разговор можно пропустить: — Об Эмили. Изо рта вырвалось холодное облачко. Огонь в камине словно взбесился, его пламя начало биться в паралитическом танце, то вздымаясь вверх, то вспыхивая яркими искрами. Конан занервничала, наблюдая, как в гостиной холодеет. Опять они выводят Сару из себя! — Эта тема вас не касается, — ведьма холодно отрезала и хотела уже покинуть комнату, как вдруг на пути вырос Нагато. — У нее полный иммунитет к чакре… Как такое возможно? Почему ни одна техника не подейство… — Эмили — просто оборотень, — сквозь зубы процедила. — Ты еще не оправился после того боя, а здешняя атмосфера могла ввести вас в заблуждение. В этом деле нет ничего сверхъестественного. Легким движением руки она подвинула мужчину в бок, и спустя несколько мгновений со стороны гостиной послышался хлопок дверью. — Темнит, — протянул Узумаки, смотря в пустой проем двери. — Давить бесполезно… Спросить Эмили? Или… — тут мимо них пробежал маленький лисенок. Мадара задумчиво уставился в пустоту, где только что была его Хару. И куда ты собралась? — Хару должна что-то знать. Они же сестры. Нагато ничего не сказал, только посмотрел на Конан долгим взглядом, терзаясь вопросами об Эмили. В этой семейке не всё так чисто, и если об этом не знает даже его ангел, тогда дело обстоит намного глубже. Сгоревшие поленья развалились на множество тлеющих углей. Вдали дома прогремел раскатистый гром.…
Ключ проехался по замочной скважине, покрывшейся тонким слоем ржавчины. С крыши ручьями стекала вода, заглушая тихое порыкивание Сары. Раз за разом, окоченевшими пальцами она пыталась открыть чертов барак, но тайные силы будто противились ее желанию остаться наедине со своими демонами. Злость бурлила внутри, она чувствовала, как ненависть ко всему живому испепеляет каждую клетку. Сейчас в голове роем метались мысли об убийстве и боли. Чтобы все любопытные глупцы пали к ее ногам в смертельных муках. Заветный щелчок замком принес ведьме очень хрупкое наслаждение. Губами она прошептала «сейчас, сейчас…», а потом резко замерла у темного прохода. Изнутри тянуло сырой гнилью. Темнота была настолько плотной и густой, что проникающий свет лишь вскользь касался развалин ее прошлого. Только сейчас внимание Сары было устремлено назад — к мягкому сосредоточию силы, окруженного манящим теплом. Обернувшись, ведьма улыбчиво посмотрела на девочку. — Детка, ты чего-то хотела? — дверь пришлось закрыть. Не стоит другим знать, что скрывается в этих стенах. Повисла тишина, нарушаемая, казалось, только рокотом дождя. Хару не двигалась. Она стояла под проливным дождем, всего в метре от крыльца, и немигающе таращилась на ведьму. Сколько прошло лет, когда они смотрели друг другу в глаза? В какой момент она лишилась семьи и душой возненавидела мать? Почему так сложно пересилить детскую обиду и принять тот факт, что прошлое не изменишь? — Хочешь конф… — на вытянутой ладони появилась горстка сладостей, однако Хару молча замотала головой, не переставая глядеть Саре прямо в душу, будто нашептывая о своей ненависти ко всем колдунам и ведьмам. А ведь на секунду эта страшная реальность показалась Саре всего лишь сном. Она так долго хотела вернуть своего лисенка, что теперь совершенно не знает, как быть рядом с ней. Оставалось только насмехаться над своим жалким существованием. Не может умереть, но и жить достойно не получается. — Ты и при жизни меня ненавидела. Никудышная из меня мать, столько силы, а для чего?.. — Ошибаешься, Сара: ты хорошая, — Хару сказала это спокойным голосом, лишенным прежних чувств. И на секунду ведьме даже показалось, что ее хотят простить, хотят дать второй шанс… — Только тебе противно находиться рядом со мной, — горько улыбнулась, ощущая огромную пропасть между собой и дочерью. А всего-то пару шагов между ними. — Я рада, что мы побыли вместе хотя бы этот короткий миг. Как только я верну силы, твой путь закончится. Черные глазки ребенка начали расширяться, и лицу вернулся оттенок прежней злобы. — Какая же ты жестокая и бессердечная! Ее крик заставил Мадару спрятаться за домом. Прижавшись к пошарпанной стене, он осторожно выглянул из-за угла. — Я всегда любила свою маму! Но ты не она! Ты — ведьма, а моя мама была ангелом! Почему ты отобрала ее у меня? Почему бросила гнить в пустоте? Мне там было одиноко… — Хару опустила голову, и слезы градом посыпались на траву. Голос сорвался до сиплого шепота, как же больно и страшно осознавать, что ее может не стать. — И сейчас ты говоришь, что собираешься вернуть обратно, в никуда. Вот за это я тебя ненавижу. Не вернусь за грань… Это мое право жить среди людей! Столкнувшись с обиженным взглядом, Сара и сама не поняла, когда успела слететь по ступеням крыльца. Холодные пальцы вцепились в подбородок ребенка. Хару попыталась вырваться, но в ее мокрый плащ вцепилась вторая рука. — Заносчивое дитя, — прорычала ведьма. — Я ведь ради твоего блага стараюсь. Хочешь стать подопытной крысой у охотников? Или тебе по нраву быть кормом для неупокоенных? Молчишь? И куда делась вся эта спесь? А, Хариет? Хоть я и продала душу ради силы, я никогда не забывала о своем долге. На последних словах она сделала глубокий вдох и медленно разжала пальцы. — Вернись домой и обсохни у камина. Сара собралась вернуться к хибаре, как в спину ей прилетел полный ненависти крик: — Ненавижу! А потом до слуха долетели чавкающие звуки удаляющихся шагов. Пальцы сжались в кулаки. Какая же эта девчонка… — Ты с ней очень груба. Сара резко развернулась на каблуках. Позади возник никто иной, как ее чертова совесть. Хоть бы сказал кто, что она будет чертовски доставучей! Давно бы сожгла в адском пламени! — Ба! — полубезумно улыбнулась, разводя руками. — Да ты, смотрю, в психологи решил ко мне записаться? Не стоит, время только потеряешь. Мадара вздохнул. — Она же ребенок, а ты ее… — Прежде чем начнешь читать нотации, давай проясним один момент: первое — тебя это не касается. Второе — … тебя это не касается. И… тебя это снова не касается. Так что не лезь не в свое дело, а то удавлю. За ведьмой хлопнула дверь, а мужчина так и остался стоять у крыльца, под дождем, задаваясь одним единственным вопросом. Зачем. С чего он вообще волнуется за чувства Хариет? Она ведь никто для него, просто девочка, из общения с которой можно вытянуть определенную пользу. Но почему-то ноги сами понесли Мадару к месту, где чувствовалось присутствие Хару. Девочка обнаружилась глубоко в лесу, она пряталась за большим валуном, сидя на земле, и громко шмыгала носом, не сдерживаясь в эмоциях. Шляпа валялась в паре шагов. Вместе с дождем по лицу стекали горючие слезы, от вида которых у мужчины сжалось сердце. Его закостеневшее, холодное сердце… Разве оно еще способно испытывать сочувствие и похожие чувства? Плюнув на всё в этом мире, Учиха подхватил ребенка под мышками и мягко оторвал от земли. Детское тело безвольной куклой повисло в объятиях, а когда он глянул в ее глаза, то внутренне содрогнулся. Всегда светлые, ясные бусинки теперь казались двумя пустотами. Куда делась его жизнерадостная Хару? Почему она плачет, почему грустит? Только с губ сорвалось совершенно другое — то, что еще с Лас-Вегаса терзало его душу: — За что ты ненавидишь свою мать? От последнего слова ее тело пробило мелкой дрожью. Хару моргнула, и в следующий миг посмотрела на мужчину уже более осознанным взглядом. — Это не мама, а бесчувственная оболочка, — начала стирать слезы с лица. — Мама уже давно умерла, а подчиняться… ведьме я не собираюсь. — Она ведь желает тебе добра, несмотря на прошлое. Меньше чем за секунду выражение лица девочки сменилось на злое. — Без тебя знаю! — забрыкавшись, она скатилась к тому валуну и сразу вскочила на ноги. — Чего пришел?! Иди со своими нотациями к ней, а меня не трогай, предатель! Никому я не нужна! Мадара мысленно закатил глаза. — Хару. — Лучше бы я тогда умерла вместе с остальными! Не позволив даже коснуться себя, девочка юркнула в кусты. Учиха порвался было за ней, однако на верхушке валуна внезапно увидел белого волка. Еще одна из этой семейки! — Чего тебе? — огрызнулся и тут же прикусил язык, чтобы не бросить еще чего. — Да вы на всю округу орете, — Эмили вернула себе человеческое обличие, когда спрыгнула вниз. — Не пытайся их помирить, это невозможно. Хару еще при жизни была взбалмошным ребенком. А после смерти ситуация усугубилась ее патологической ненавистью к ведьмам. Это ж по вине ведьм она погибла. Как и ее братья… — взгляд переместился к деревьям, и она добавила уже не таким уверенным голосом: — Я… могу рассказать, если хочешь, но взамен хочу немного информации. По лицу мужчины пробежала тень любопытства. Так просто? — Какого рода? — Итачи, — на выдохе ответила, опуская глаза к мыскам кроссовок. — Какой он человек, что любит. Прошу, мне это действительно необходимо… Мадара едва приподнял уголок рта. Да ради нужной информации он выдаст всю подноготную на этого мальца.…
Разочарование вырвалось вместе со вздохом. Тупик. Целый час бессмысленных разговоров, а результата практически никакого. Мадара поднялся со скрипучей скамьи и вскользь провел взглядом по тлеющему огоньку на конце сигареты. Объект его интереса развалилась прямо на крыльце. Уже как десять минут, может больше — он не особо следил за временем, Эмили орудовала карандашом на бумаге, вырисовывая впереди растущий лес и… волков. Рядом валялась пустая пачка сигарет — а жестяная банка была наполовину полной пепла. Ее рука ловко рисовала линии, выводя из них окружающий мир. У девчонки точно был талант, думал Мадара, пока наблюдал за сгорбившейся фигурой могущественного существа. Вроде и выглядит слабой, а на деле за детским лицом скрывается машина для убийств. Совпадение ли, что Сара взяла под опеку именно этого оборотня? Брехня, здесь явно присутствует скрытая подоплека, о которой он, увы, так и не смог разузнать… За исключением того, что Эмили безмерно благодарна маме за дом и семью. Ее привязанность к ведьме несравнима, наверное, ни с чем. Сара — это идол, бог в глазах ребенка. И любая попытка отобрать этого бога станет равноценна самоубийству. Свет нарисованной луны пал на стаю волков. Сбросив пепел в банку, Эмили стерла лишний элемент и на секунду оторвалась от своего блокнота. Под тяжестью Учиха скрипнула последняя ступень крыльца. Куда он собрался на ночь глядя? Хару пошел искать? Или… к маме? Эти мысли девушка решила не мусолить, не ее дело. Поскольку на улице уже смеркалось, она решила уйти обратно в дом, где будет хоть немного света. Сейчас и жалкой свечи достаточно, чтобы успокоить нервы. «У тебя талант к рисованию, moncher!» Услышав это впервые, Эмили восприняла похвалу мамы крайне враждебно. Тогда она была глупым и неблагодарным ребенком, который не понимал собственного счастья. Ей дали дом, пищу, цель, а она смела противиться заботе ведьмы! Бороться со своими демонами пришлось долгим кропотливым трудом, но в конечном счете ей удалось увидеть истинную прелесть в рисовании. Вот тогда похвалу мамы Эмили приняла за дар. Как и всё остальное, что Сара пыталась дать. — Почему ты всегда рисуешь волков? Внезапный вопрос вернул ее мысли к настоящему. На голову, точно из ушата, обрушился поток эмоций и чувств. Карандаш в руке переломился надвое, и Эмили грубо выругалась, одними губами проклиная себя за чертову робость. Опять он! Ну почему ей так сложно держать себя в руках? Поджилки трясутся, и, кажется, она вот-вот рухнет в обморок от одной только мысли, что он первым к ней подошел. Хочет вытянуть информацию? Или правда проявляет заботу? Эмили глубоко вдохнула и медленно поднялась с крыльца. Блокнот и кепку прижала к груди двумя руками, а глаза осилилась поднять лишь спустя предательски долгую минуту. — Это так неочевидно? — по-глупому улыбнулась, а в душе, зараза, начали скрести противные кошки. Задел ведь за живое, полез в самую больную тему: — Все оборотни живут в стае. А у меня ее никогда не было. Итачи не ответил. А чего она ожидала от человека, который никогда не поймет чувств оборотня? Люди и близко не понимают, как сложно быть одной, с мыслью, что тебе до конца жизни придется выживать без семьи. — Может потому, что ты живешь с ведьмой? Вздрогнув, Эмили отпустила ручку двери. — Я пыталась войти в стаю, — обернулась. — И не один раз… Но меня постоянно прогоняли, называя отродьем. Сара говорит, это связано с моим происхождением. Мои корни восходят к первым оборотням на земле. Вроде как я последняя. И уникальная, — горькая усмешка потерялась в тишине, что опустилась на дом. — Да только эта уникальность мне даром не сдалась. Одиночество медленно убивает. Сдерживать себя становится сложнее. Знаешь, оборотень может долго обходиться без пищи. А если постараться, и без человеческой крови вовсе. Но когда у тебя нет никакой поддержки… когда некому понять тебя, начинает крышу сносить. Ты забываешь о том, что человек, и просто отдаешься внутреннему зову… Мне кажется, вскоре я потеряю себя… Тут она встрепенулась, будто пробудившись от сна. — Извини, не хотела на тебя вываливать свои проблемы. Пойду, Харриет поищу, а то еще нарубит с плеча. Не успела она убежать в темную чащу леса, как вдруг позади послышались осторожные шаги. Она удивленно уставилась на парня, когда тот поравнялся с ней, да еще и попытался выдавить некое подобие улыбки. — Я как раз хотел прогуляться. С первого раза Эмили не поняла, о чем именно сейчас сказал Итачи. Прогуляться? С ней?! И ровно в тот момент, как ее настигло осознание, по всему телу прокатилась мелкая дрожь. Не сговариваясь, они двинулись прямо к темной чаще. Может и ее желание окажется реальным?***
Вроде она не выходила отсюда. С этой мыслью Мадара замер возле хлипкой с виду двери. Хибара, в которой пару часов назад скрылась ведьма, вселяла странное чувство безысходности. Даже без Шарингана он ощущал, как вокруг дома бродит дух невидимой силы. Здесь пахло смертью, одиночеством и, кажется, пустотой. Учиха коснулся дверной ручки, и будто само естество запротестовало против такого решения. «Не ходи! Там опасно! Ты ничего здесь не найдешь!». Но желание понять, какого черта творится в семейке де Виль оказалось сильнее. Изо дня в день он терзает себя мыслями. Об Эмили, их воскрешении, будущем и прошлом. И конечно же о Саре. Образ этой женщины засел так глубоко, что теперь и клещами не выдернешь из своей головы. Это однозначно магия, уверяет себя Мадара, в сотый раз прокручивая воспоминания с ней. Скрип половицы заставил мужчину остановиться. Как же внутри темно и холодно. Он щелкнул пальцами. На ладони возник яркий огонек, чей свет пробился сквозь плотную завесу мрака. В дальнем углу прорисовался стол, покосившийся на одну ножку. Сбоку от входа, весь в паутине, покрытый толстым слоем пыли, нашелся шкаф. Одна дверца была немного приоткрыта. Учиха мельком глянул внутрь, отмечая деревянную посуду, и осторожными шагами двинулся к самой дальней стене. Со всех сторон его окружала тишина, и только в местах, куда не проникал тусклый свет, перешептывались тихие голоса… Шиноби мотнул головой. Это всё кажется, дом ни капли не живой — кроме него здесь больше никого нет. Возле почти незаметной перегородки он замер. Вниз вела лестница, и на самом дне, маяча в темноте, проглядывались тусклые проблески света. За дверью кто-то был. Оттуда разносился стойкий металлический запах. Кровь? Стоит ли сейчас вторгаться во владения ведьмы? Но тогда зачем я пошел сюда? Решительно отвергнув сомнения, Мадара начал медленно спускаться по ступеням вниз. Огонек стал трепыхаться, а глубоко в душе засело стойкой желание уйти. Нечто выталкивало его душу из дома. Когда путь загородила дверь, он неуверенно сглотнул. Еще есть возможность уйти, зачем ему тонуть в этом омуте тайн? Ошибки прошлого показали — не все замки должны быть открыты. И не всем знаниям дозволено выплыть из тьмы. Но если не продираться сквозь тернии нового мира, если не пытаться познать все тайны, как он сможет возвыситься? Учиха Мадара ничего не боится. Но лишь до момента, пока на пути не возникнет нечто далекое от понимания простого шиноби… — Какого?.. Дыхание перехватило и в глазах застыл нескрываемый шок, стоило ему заглянуть за ту самую грань. Горящие свечи в таинственном танце плясали по комнате, сплошь усеянной рисунками, знаками, письменами на незнакомом языке. У дальней стены возвышалась тумба со статуей человека, но не обычного, а с головой козла, да сложенными крыльями за спиной. Перед собой он держал углубленную миску, которая до краев была чем-то наполнена. А в самом центре пятиконечной звезды сидела сгорбившаяся фигура ведьмы. Ее спина была сплошь изрезана глубокими кровоточащими ранами, старыми шрамами и ожогами. По позвоночнику к пояснице тянулась татуировка перевернутого креста, на которой Мадара невольно застыл взглядом, пока женская рука не жалея сил наносила себе всё новые и новые раны. Кровь потоками стекала по ее телу, собираясь в лужу на полу. Новый удар выдернул мужчину в реальность. Он подлетел к Саре, выхватил из руки плеть и быстро швырнул орудие пытки ко входу. — Женщина, ты рехнулась?! Звучно выругавшись, Мадара стянул с себя кожаную куртку, и ровно в этот момент ведьма повернулась к нему головой. Бледная как смерть, с впалыми скулами и мертвыми глазами, она посмотрела не в глаза, а кажется в саму суть — в ту часть, что запятнана кровью других людей. И потом заговорила низким вибрирующим голосом, проникая в каждую клетку его души: — Свет растворится в чреве Древнего, и тогда придет на землю вечная тьма. Время превратится в вечность, поглощая всё живое. Людям уготовано отмщение за кровь, что проливалась в угоду их эгоизма. Смерть будет править этой землей. Смерть станет началом и концом… Началом и концом… На последних словах голова рухнула на грудь, и Сара замолчала. Сказать, что он был огорошен, шокирован или встревожен — да черти с два это будет хоть немного правдой! Тайна семьи де Виль таится намного глубже, чем ему и другим казалось. Эмили? Да это самая малость по сравнению с тем, что прячется у Сары за душой. Если ее прокляли сами демоны, значит на это были свои причины. И будет он глупцом, раз попробует открыть ларец Пандоры… — Иногда мне кажется, что таким способом я могу хоть чуточку отмыться от грехов. Смешно, правда? Мадара посмотрел на плеть, концы которой были усыпаны острыми шипами. Он внутренне передернулся. Никогда бы не притронулся к такой дряни. — О чем ты сейчас говорила? — спросил, когда встретился с ведьмой глазами. — Я не помню, всё как в тумане. Поможешь? Не прошло и минуты, как Мадара поднял ее с пола и осторожным движением укутал в свою куртку. Сара благодарно улыбнулась. А потом сделала то, что окончательно выбило его из равновесия. — Мадара, — поднявшись на мысках, она прильнула к мужской груди и еле слышимо заговорила: — я могу попросить тебя об одолжении? Дыхание скатилось до резких вдохов, когда он заглянул в ее глаза. Руки неуверенно легли на поясницу, и странное наваждение заставило прижать Сару к себе. Ее тепло манит, а глаза переливаются таким завораживающим блеском, что он готов исполнить любую прихоть этой женщины. — Когда выпадет возможность, пусть твоя рука не дрогнет. Мадара сглотнул, ощутив, как ее ладошка пробралась к гулко бьющемуся сердцу. В голове моментально прорисовался момент, где он собственной рукой вырывает сердце ведьмы. Где ее жизнь наконец подходит к концу и вся эта история превращается в прошлое. Только сейчас он мечтал о совершенно других вещах… — Обещаю. Ничтожное расстояние между ними пропало. Их губы коснулись друг друга, и в округе застыла безмолвная тишина. Только гул сердца нарушал сладкое таинство.