Сквозь Зазеркалье и то, что Драко там нашёл

      Драко намеревался заняться исследованием зеркала на следующий вечер после ужина, но проигнорировал это в пользу игры «Поймай снитч» с — он мог бы сказать это, потому что это было реально здесь — его парнем. От мысли, что он может позвать Гарри на игру, у него закружилась голова. Это было очень неловко.       Они нашли ещё несколько человек на поле, и игра превратилась в импровизированный матч восьмого года, где игроки пренебрегали своим факультетом, играя бок о бок. Это было похоже и на игры восьмого года в реальной жизни, за исключением того, что на этот раз Драко был частью их, объединившись с Дином Томасом, Джастином Финч-Флетчли и Падмой Патил. На этот раз ему не удалось поймать снитч, чего и следовало ожидать, поскольку он пялился большую часть времени, глядя на Гарри на своей метле (мало чем отличается от того, что он делал в реальной жизни, если был честен с самим собой).       Намного легче быть честным с самим собой, когда очень счастлив.       Через полтора часа они поплелись в душ, спев «Томас — наш король», чтобы спасти Дина от жестоких атак Демельзы Робинс. Все присоединились, включая Патил и Гарри, который обнимал Драко за плечи. Сердце Драко билось быстрее, чем когда он гонялся за снитчем на своем «Нимбусе». Он лелеял каждую секунду, проведённую рядом с ним, каждый взгляд, прикосновение и улыбку. Драко должен был поговорить с самим собой. Если он будет продолжать в том же духе, то рискует стать сентиментальным.       В душевой раздевалки он позволил тёплой воде стекать по коже и вполуха прислушивался к разговорам вокруг.       — А потом Пэтси сказала: «хрустящая корочка, дорогая. Хрустящая корочка».       При словах Джастина в раздевалке раздался смех.       — Боже, я люблю её, — сказал Дин. — С Эдди тоже весело, особенно когда она спорит с дочерью, но Пэтси…       Драко понятия не имел, кто эти люди. Он хотел бы знать, поскольку Гарри казался очарованным ими, как и другие, и его единственное утешение было то, что они не казались соперниками сердцу Гарри. Приступ ревности был неожиданным, но не новым; он не знал, как бы справился, если бы увидел, что Гарри встречается с кем-то в реальном мире.       Он взглянул на него, принимающего душ через пару кабинок — его тело было покрыто пеной — и отбросил эти мысли, как нежелательные остатки своей прошлой жизни. Ему нечего было бояться в мире, созданном для удовлетворения его желаний; желания, которые он намеревался удовлетворить, как только окажется наедине с Гарри. С улыбкой он закрыл глаза и позволил мыслям блуждать, когда звук его имени вернул его в раздевалку.       — … но Драко отказался! Кем бы он ни был в школе, что бы мы ни думали о нём, у него всё ещё хватило ума сказать «нет», — голос Дина стал громче. — Если хочешь знать моё мнение, то все, кто принял Тёмную Метку, были полнейшими ублюдками. Они хотели убивать таких, как я, и гордились этим!       — Это правда, — успокаивающе сказал Гарри, пока Джастин и Рон соглашались с Дином, — но…       Драко сунул голову под брызги и перестал слушать. Свинцовый груз обернулся вокруг его сердца, утащив под трясину его бездонного сожаления. Он растопырил ладонь о плитку, уставившись на свои пальцы, и попытался не обращать внимания на тошнотворное ощущение себя самозванцем. Обманщик. По его щекам текли слёзы, к счастью невидимые для всех остальных. Он не хотел ничего больше, чем быть тем, кем они его считали, но он должен был знать достаточно хорошо, чтобы не предполагать, что отсутствие метки что-то решает. Что хорошего в том, чтобы иметь здесь другое прошлое, когда он его помнит?       Он долго стоял так, прислушиваясь к журчанию воды, пока чьи-то руки не обхватили его за талию и многообещающая эрекция не прижалась к его спине.       — Эй, — раздался тихий голос над ухом.       — Привет, — Драко выбросил всё из головы и сконцентрировался на ощущении, что Гарри держит его в руках. Он даже не слышал, как остальные уходят. Он повернулся и поцеловал его.       — Здесь немного людно — пробормотал он себе под нос, когда Гарри потёрся своим членом о его, заставив застонать.       — Я запер дверь, — пробормотал Гарри в ответ. — Никто не сможет войти.       — Неужели? — рука Драко скользнула вниз по заднице Гарри, проскользнув в расщелину.       Гарри ахнул и прижался лбом к Драко.       — Это очень приятно.       — Разве не так? — прошептал Драко.       Его губы ласкали Гарри, мягкие и нежные, его кожу покалывало от блуждающих рук. Драко хотел отдать Гарри всё. Их поцелуй углубился, и он сгорал от желания доставить ему как можно больше удовольствия. С мужеством, которого никогда не знал, он развернул его.       — Наклонись, — приказал он, и Гарри вздрогнул, но сделал, как ему было сказано.       Одного вида Спасителя, склонившегося над ним в душе, и струек воды, стекающих по его заднице и ногам, было достаточно, чтобы Драко возбудился. Он встал на колени позади него, раскрыл его задницу и слегка подул на влажную кожу. Гарри вздрогнул. Осмелев и не совсем понимая, что он делает, но позволяя своему желанию руководить собой, Драко осторожно лизнул дырочку Гарри.       — Аарргхммф!       — Мне нравится, когда ты говоришь непристойности, — поддразнил Драко.       Он снова лизнул, облизывая край и крепко сжимая извивающиеся бёдра Гарри. Вода бежала по расщелине, смешиваясь со слюной. Драко прижался лицом ближе, его язык настойчиво и требовательно искал доступ к самой интимной части тела Гарри. Теперь он знал, почему Гарри сказал, что одержим этим; он не мог представить себе более глубокой радости, чем проникать к нему внутрь языком, пробовать чистую кожу, вдыхать мускусный запах; удовольствие, омрачённое настойчивым вопросом о том, что почувствует Гарри, если узнает, что он с Самозванцем Драко, а не с человеком, которого любит, Серебряным героем. Гарри склонялся к Драко-Трусу, Драко-Пожирателю-Смерти, Драко-с-плохими-решениями, и Драко-чуть-не-убившему-Дамблдора-и-Рона-и-Кэти, и задавался вопросом, как бы Гарри почувствовал себя, если узнал, чей язык на самом деле был в его заднице.       Но это его не остановило. Нет, он был слишком эгоистичен для этого.       Стоны Гарри эхом разносились по душевой. Он начал оседать, и Драко последовал за ним, и когда он опустился на пол на колени, Драко снова раздвинул и возобновил атаку на его дырочку. Он никогда раньше не делал ничего подобного, поэтому позволил вздохам и содроганиям Гарри направлять его. Он чередовал свои толчки от коротких к неторопливым движениям, к глубоким, медленным кругам, каждый из которых создавал симфонию звуков изо рта Гарри: стоны, вскрики и да-да-да-о-Боги-Драко. Он сильно посасывал вход, вызывая всхлип, и протянул руку, чтобы коснуться члена Гарри. Парочки движений было достаточно, чтобы он содрогнулся и вскрикнул, назвав имя Драко.       Гарри стоял на коленях, тяжело дыша.       — Я ещё не закончил с тобой, — прохрипел Драко, но так же некоторое время стоял неподвижно, пытаясь отдышаться. Он наложил на Гарри смягчающее заклинание, раздвинул колени пошире и достал из банного шкафчика бутылочку смазки. Трясущимися руками, с мыслями, переполненными похотью, он схватил Гарри за бёдра и ввёл в него свой член.       — Я так сильно хочу тебя. — он обхватил мокрую спину Гарри и медленно и глубоко двигал бёдрами. — Я хочу заслужить тебя. Я хочу, чтобы ты хотел меня, нуждался во мне.       — Ты нужен мне, — выдохнул Гарри. — Я хочу тебя, только тебя. — Он крепко сжал ладонь Драко, и тот, не в силах сдержаться, стал толкаться быстрее. К тому времени, как он пришёл в себя, оба были обессилены.       — Это было потрясающе, — прошептал Гарри, лёжа бесформенной грудой на руках у Драко. Капли воды из выключенной душевой лейки прерывали их дыхание. Пар клубился по комнате, окутывая их тёплым туманом. Это мог быть сон.       Драко крепко сжал его, желая, чтобы ему никогда не пришлось отпускать.       — Пойдём спать.

* * * *

      За прошедшие дни Драко многое узнал о Гарри: узнал о его любви к пирогу с патокой и тыквенному соку и о том, что ему не хватает йоркширских пудингов и подливки. Он узнал, что Гарри никогда не получал настоящих подарков на день рождения, пока не приехал в Хогвартс, что заставило Драко найти Уизли и Гермиону на следующий день и крепко обнять их, Хагрид получил коробку конфет; Драко не мог заставить себя обнять своего старого профессора; он узнал, где Гарри больше всего боится щекотки — это были ребра; и про чулан, когда Драко услышал всю историю его воспитания, он поклялся, что превратит его семью в лягушек. Гарри отказался назвать их адрес. Он узнал — и полюбил — как меняется голос Гарри, когда он остается наедине с Драко.       Узнавать Гарри — значит полюбить его: услышать, как он смеётся над шутками Уизли, наблюдать, как он спит, стать свидетелем его страстной преданности тому, что было правильным, и рвения, с которым он поддерживал своих друзей. При виде него в животе появлялись бабочки; чувство, которое он пытался скрыть под маской хладнокровной отстранённости, потому что, если кто-нибудь узнает, Драко будет выгнан из Слизерина за неизлечимую слезливость.       Драко также испытал незнакомое, но довольно приятное ощущение, что его любит не только Гарри, но и вся школа. Конечно, он был популярен в Слизерине, но уровень обожания, которым наслаждался сейчас, достиг небывалых высот. В глубине души понимал, что не заслуживает никакой похвалы, но с течением времени реальный мир стал отдаляться.       Вскоре Драко стал называть Уизли и Лонгботтома по имени, делал домашнее задание по нумерологии с Гермионой, практиковал квиддич с Хаффлпаффом и долго беседовал с Луной Лавгуд, которая, как оказалось, обладала самым проницательным умом, с которым он сталкивался. Завтраки предназначались для болтовни с Пэнси и Блейзом, и ему нравилось видеть своих друзей, не обременённых меланхолией, которая преследовала их в реальной жизни. Магглорождённые и чистокровные вместе учились, вместе играли и смеялись тоже вместе, и если Драко не усвоил все маггловские слова, которыми они разбрасывались, что ж — у него оставалась вся жизнь, чтобы выучить их.

* * * *

      Ясным субботним днём после обеда в Хогсмиде Драко выразил желание посетить Святилище. Петляя по людной Хай-Стрит в капюшонах, чтобы не привлекать внимания, они покинули деревню и направились к холмам. Холодный воздух, дувший с горы, обжигал Драко щёки, а небо было затянуто тяжёлыми тучами, угрожая мокрым снегом. Он хотел бы, чтобы тёплые солнечные дни были самым большим желанием местных жителей, но, судя по количеству влюблённых парочек, которых он заметил, большинство желало любви. Глупые идиоты.       Он почти не узнал Визжащую Хижину, пока Гарри не остановился у крепкого забора, окружавшего ухоженные сады, сверкающие инеем. Преображение было впечатляющим: окна блестели, крыша отремонтирована, а стены щеголяли свежим слоем краски. Весёлая вывеска над воротами гласила: «Визжащая хижина. Убежище для всех, кто нуждается в помощи».       — Нам можно войти? — спросил Драко.       — Конечно. Это очень гостеприимный дом.       — Раньше этого не было, — пробормотал Драко, когда они поднимались по ступенькам.       — В самом деле? Мне всегда он нравился, — сказал Гарри.       Полированная парадная дверь вела в ярко освещённый коридор. Из комнаты справа донеслось чириканье и хлопанье крыльев. Драко заглянул внутрь и ошеломлённо ахнул.       Часть того, что было бы гостиной в обычном доме, была превращена в среду обитания для птиц: совы, воробьи и дрозды летали над их головами или устраивались под крылом на одном из многочисленных насестов. Вошла утка, задрожала и оставила мокрые следы на тёмном деревянном полу. На подоконнике, дрожа от холода, сидела лазоревка. Драко провел пальцем по её… ну, её груди. Крошечное сердечко птицы трепетало от его прикосновений, и он был рад почувствовать, как по птичке разливается тепло.       — Кто создал святилище? Кто держит дом в чистоте и тепле?       Гарри пожал плечами.       — Не знаю. Может быть, это магия дома.       Они перешли в другие комнаты на первом этаже, в каждой из которых было несколько животных, укрывшихся от холода. Комнаты, предназначенные для одичавших книзлов, с большим камином и ковром, пахнущим кошачьей мятой, и нервных кроликов с травой вместо пола и недоступными для книзлов, а в тёмной комнате с каменным полом — фестрал с младенцем, чья кожа была серая и полупрозрачная поверх светящихся костей. Вода и корм были доступны свободно, и запах был не так плох, как думал Драко.       Гарри остановился на лестничной площадке, коснувшись полосатых зеленых обоев.       — Волан-де-Морт ненадолго захватил дом. Я рад, что хижина пережила войну, — он зашагал по коридору. Первый этаж хижины был предназначен для людей, а не для животных, с толстым ковром и пейзажами шотландских озёр на стенах. Несколько дверей вели из коридора, и Драко открыл одну, чтобы заглянуть внутрь.       — Это для волшебников, — сказал он, увидев хорошо обставленную спальню. Он постарался, чтобы это не прозвучало как вопрос. Он не хотел, чтобы Гарри беспокоился о его пропавших воспоминаниях.       — Все семьи без палочек, которые остались здесь, теперь ушли, — Гарри ждал его, держа ручку на двери комнаты в конце коридора. Он казался встревоженным, не как обычно. Драко последовал за ним внутрь.       Огонь ревел в камине под богато украшенной каминной полкой с резными виноградными лозами. Мансардные окна выходили на горы, но внимание Драко привлекла кровать с балдахином. Он посмотрел на Гарри, который расстегнул плащ и оставил его на кресле.       — Здесь мы впервые спали вместе, — Драко сделал свой голос игривым, скорее намекающим, чем вопросительным.       Гарри кивнул, подтверждая его догадку.       — Журналисты и фанаты толпились за дверью, требуя автограф или какую-нибудь цитату, а мы с тобой… Ну, ты помнишь. — Он подошёл к Драко и обхватил его лицо ладонями, подарив ему сладкий, долгий поцелуй. — С четырёхмесячной годовщиной.       Драко скрыл своё удивление.       — С годовщиной, Гарри, — ответил он, возвращая поцелуй. Внезапное беспокойство заставило его похолодеть внутри: он не принёс подарка. Понадеялся, что они были той парой, которые не дарят подарки, но кого Драко обманывал? За две недели он уже сделал Гарри четыре подарка. — Я… у меня для тебя ничего нет... Пока что, — поправил он.       Гарри стянул с Драко плащ и тоже бросил его на кресло.       — Я думал, это твой подарок. Возвращаясь сюда…       — Ты меня поймал, — мягко соврал Драко. — Именно поэтому я хотел придти сюда сегодня.       Он зарылся рукой в волосы Гарри и снова поцеловал, тепло разлилось в животе в предвкушении.       — Я так люблю твои губы, — прошептал он.       Гарри отстранился и встретился с ним взглядом.       — Я люблю тебя, — сказал он.       На секунду всё замерло: потрескивающий огонь, ветер, дребезжащий в окнах, сердце Драко. А потом нахлынули ощущения, согревая каждую его частичку, и всё стало слишком ярким, слишком громким. Сердце бешено колотилось, когда он смотрел в его зелёные глаза.       — Я тоже тебя люблю.       Гарри выдохнул, словно боялся, что Драко не ответит. «Какой идиот», — с нежностью подумал он, страстно целуя и расстёгивая мантию. Он чувствовал себя так, словно плыл на облаке, его вены наполнились солнечным светом. Драко сложил ту часть себя, которая чувствовала себя обманщицей, в крошечный квадратик, который он запихнул глубоко под свои чувства к Гарри. Он не хотел, чтобы это испортило момент.       — Это был лучший день в моей жизни, — пробормотал Гарри. — Я так давно этого хотел.       Драко очень жалел, что у него нет воспоминаний о том дне. Однако ничто не могло помешать ему повторить этот опыт — за исключением фанатов. Он подвёл Гарри к кровати с хитрой ухмылкой и толкнул его на вышитое покрывало.       — Давай представим, что я не помню. Покажи мне.       Гарри засмеялся и потянул его вниз, продолжил показывать Драко пальцами, своим ртом и своим членом, каков был их первый раз. Они оставались там ещё долго после наступления ночи, бездельничая в постели или закутавшись в плед перед огнем, пока голод не заставил их вернуться в замок и поискать кухню.       Драко никогда раньше не испытывал такого блаженства, поэтому, естественно, Поттеру — настоящему Поттеру, а не его Гарри, пришлось все испортить.