Могло ли быть иначе?

Темные глаза следили за фигурой, которая то и дело бродила по небольшому помещению. Он старался не всматриваться, предпочитая отвести взгляд и рассматривать более интересную поверхность стола, которая, то и дело, отражала в себе новые оттенки одинокой лампы. Тусклые стены, окрашенные в однотонный серый, большое стеклянное окно, которое всегда значило лишь одно — наблюдают. Всегда ведь, в многочисленных фильмах и сериалах, подозреваемых сажали именно в такую комнатку, приставляя к ней еще пару охранников и того, чьё имя едва ли кто-то запоминал. Мужчина задавал вопросы, морщил брови и явно пытался доказать своё главенство в таком маленьком и сером мирке. Видимо, он гордился своей властью, получая наконец её в полной мере. Скорее всего его никчемность была доказана обществом, а данное место оставалось единственным, где он все еще был выше других. Таких мразей, как преступники. Таких, каким был Саске в его глазах. — Молчи, мне плевать, — раздался тяжелый бас, и Учиха поднял всё же взгляд, оценивая появившиеся в руках бумаги, — Мне не нужно твое признание. Есть доказательства, которые неоспоримо посадят тебя лет на десять, а с твоей мордашкой ты станешь неплохой шлюхой. Чужие пальцы коснулись подбородка, прижимая к бледной коже собственные волосы. Движение вверх и его снова изучали, пожирая глазами и пользуясь тем, что руки брюнета были цепко прижаты к металлической трубе. Правда Саске и не планировал бежать. Не было в этом ни смысла, ни причины. Он позволял этому человеку насладиться властью, зная, что однажды вернется к нему со свободными руками и самыми простыми намерениями. Ямато отпустил лицо подозреваемого, которого таковым не считал с самого начала. Наглый тип, который всё время молчал и раздражал, когда его черный взгляд всё же ловил глаза самого следователя. Он не привык к такому. Таких, практически сразу, предпочитали отправлять на медицинское освидетельствование, да и после того, что совершил Учиха, такое решение стало бы его спасением. Но нет. Некто настоял оставить парня здесь и допросить, чем Ямато был занят последние пару суток. Впервые не действовало ничего. Мужчина присел на край стола, рассматривая худощавую фигуру перед собой. Темные волосы спадали вдоль скул, обрамляя и без того резкие черты лица, а руки он все так же держал на столе, не притронувшись к еде, которую принёс напарник. Они опробовали всё: разговоры, мирные беседы, угрозы и даже прямые наказания. Благо знаний в болевых точках было достаточно, да и начальство только сокращало время, требуя результата и признания. Всего лишь формальность, которую ему упорно не отдавали в руки. Тяжелый вздох, и шатен потянул за узел галстука, наконец ослабляя ненавистную удавку. Всё это, в очередной раз, просто зашло в огромный тупик, не имея при этом никаких отголосков на успех или его возможное появление. Раздражало. — Тебя взяли на месте преступления, — уже спокойнее произнёс Ямато, опуская папку с документами на стол, перед парнем, — Мы не понимаем только мотива. Зачем ты это сделал? Данзо был значимой фигурой, известной, да и ты не мог об этом не знать. Да, приятного в нём было мало. Будем честны — мразь. Тот, которого хотели порешать многие, и пара из них сидели тут так же, как сейчас сидишь ты. Ответь мне лишь на один вопрос: зачем? Почему именно ты, Саске? — Это два. Ямато удивился, когда услышал в пустоте помещения другой голос. За то время, которое он провел здесь, ответом ему всегда служило эхо, разносившееся серым бетоном стен и мрачными отголосками пустоты. Мужчина привык вести монолог, а потому и не сразу понял ответ, который оказался крайне неожиданным. — Что “два”? — он поднял взгляд, но видел лишь надоедливую темную челку, которая упрямо скрывала глаза. — Два вопроса. В кабинете повисла тишина, а после следователь убрал бедро со стола, обходя брюнета со спины. Он, будто хищник, наслаждался беззащитностью жертвы, выжидая момента и практически уверенно осознавая одно — попался. Приманка сработала, а Учиха заговорил. Практически победа, а значит оставалось лишь дожать цель и узнать всё, что требовало начальство и собственное любопытство. Остановившись позади, Ямато вцепился огрубевшими пальцами в затылок ничтожества, которое презирал всей душой. Очередной убийца, не более того. Отброс общества, к которым он относился категорично и без сожаления. Годы закалки, обучение в специализированном обучении и жизнь отшельника — вот составляющие успеха. Не гордился, но давно принял и смирился. Пальцы надавили сильнее, заставляя лицо Саске встретиться с поверхностью стола и очень настойчиво познакомиться. Крепко сжимая волосы, он резко оторвал его лицо, чтобы после повторить неожиданную встречу вновь. Когда показались первые и смазанные разводы, Ямато наклонился к спине брюнета, надавив сильнее. Багряные капли плавно растекались под бледными скулами, а улыбка заставила наклониться к самому уху заключенного. — Привыкай быть снизу, — свободная рука скользнула по столу, открывая бледную папку, — В ближайшее время это станет твоей работой. Уводите, нашей хрупкой шлюшке надо отдохнуть перед длительным путешествием. Плевать на его слова. Люди Данзо сделают всё за нас. Ладонь убрали с затылка, и Учиха взглянул на дверь, которая впустила в помещение нового посетителя. Пришлось немного повернуть голову, правда, подниматься Саске не собирался. Он лишь наблюдал, как цепи сняли с трубы, а после резко потянули на себя, заставляя тело направится в сторону. Только сейчас парень вновь почувствовал одну из цепей на горле, а потому непроизвольно вытянул шею вперед, повинуясь рвению своего нового знакомого. — Тебе идёт ошейник, — послышался голос сзади, и конвоир остановился, — Выглядишь как щенок на поводке. Голос, Саске! Смех разнесся по комнате, а Учиха наконец выпрямился, улавливая реакцию сразу двоих. Они, словно гиены, легко сбивались в стаю и наблюдали, не решаясь оставаться с целью один на один. Ведь даже там, за мутным стеклом, всегда и незримо сидел кто-то ещё, будучи всегда готовым прийти на помощь. Только так они поступают, только так умеют. — Мы ещё встретимся, — брюнет наклонил голову к рукам, которые были крепко сцеплены между собой, — Тогда, когда ты не будешь этого ожидать, мы обязательно встретимся вновь. Обязательно. — Твой рот скоро забудет, что такое слова. Уведи эту подстилку и позаботься, чтобы ночью он был не один. Вновь натяжение цепей и Саске послушно последовал за широкой спиной впереди, отлично услышав нервное перебирание пальцев по столу. Он ведь видел на что способен Учиха. Прекрасно помнил ту картину, которую убийца оставил в одном из кабинетов бывшего начальства, щедро пользуясь единственной и самой яркой краской. Сложно было поверить в то, что тонкий силуэт в проёме двери и вправду мог совершить нечто подобное. Казалось, что нужна громкая сила, чтобы совершить с человеческим телом то, что на всю жизнь умело отпечаталось в сознании опытного следователя. Не требовалось и просмотра личного дела, которое Ямато предпочитал хранить в самом нижнем ящике. Многие фото с места преступления он даже не видел. Нервное постукивание пальцев пришлось останавливать самому, укладывая на беспокойную руку другую. Только так, крепко прижимая ладони к поверхности стола, мужчина смог хоть немного успокоиться, не сводя взгляд с широкой спины, облаченной теперь в широкую и свободную одежду. Она и вправду смотрелась на нем странно, ведь многочисленные заключенные имели, зачастую, иной внешний вид. Саске выделялся всем. Учиха вышел из комнаты, а после повернул голову влево, наблюдая наконец того, кто стоял за большим и мутным стеклом. Высокий мужчина, облаченный в строгий костюм и белый халат, который уже покидал его плечи. Длинные волосы скрывали профиль незнакомца практически полностью, будто не позволяя проникнуть в личное пространство своего хозяина. Мужчина даже не обернулся, предпочитая всё так же вглядываться в комнату, в которой теперь оставался лишь следователь. Учиха вновь взглянул вперед, чувствуя, как сильно натянулись цепи на шее. Кажется, он успел увидеть еще одного человека рядом. Красные волосы мелькнули в темноте, а отблеск очков словил слабый свет освещения коридора, в который упорно тащили брюнета. Не хотелось даже думать, не хотелось запоминать их лица, которые и так были сокрыты завесой. Становилось и глубоко плевать, а собственная судьба была уже известна. Саске прекрасно знал, что его ожидают. Малые два или три дня, а после смерть, которую впишут как несчастный случай в личное дело. Он слишком хорошо это понимал, а потому не стал говорить и требовать каких-то прав. Оставалось ждать, а в этом Учихе не было равных. *** — Его я беру с собой, — спокойно произнес мужчина, заставляя Ямато обратить на себя внимание, — Он больше не твоя забота. Девушка вошла следом в небольшую комнату, тщательно записывая указания мужчины. Поправляя очки, она то и дело рассматривала стул, на котором еще пару минут назад сидел тот самый Саске, интерес к которому проснулся у начальства давно. Не понимала она и причины, но явную нашла для себя — он поглощал. Его взгляд, манеры, действия и просто молчание — иной. Блеск в малиновых глазах прошелся по Ямато, который вызывал лишь жалость и отвращение. Не более чем очередная пешка в играх людей, которые других таковыми не считают. Человек, который уже сделал свою работу и более не нужен. Она знала, что ждет его в ближайшее время. Видела много раз, как заканчивают такие люди, которые соглашаются на договор, который уже показался в руках начальства. Да, тот самый момент, который она поистине любила. Минута выбора и борьбы с самим собой. В любом случае исход оставался одинаковым. — Я предлагаю тебе достойную плату за этого человека. Мужчина подошел ближе, оставляя девушку за своей спиной. Длинные и бледные пальцы протянули альбомный листок, а после и ручку, оставляя всё это перед лицом недоумевающего Ямато. В последнее время он делал это довольно часто, но именно этот случай был иным. Учиха отличался от остальных заключенных, которых Орочимару собирал со всех уголков Мира. Помимо этого, мужчина был прекрасно осведомлен о его семье, которая, видимо, решила выкинуть неугодного наследника на произвол своей же судьбы. Только была пара деталей, которые в эту теорию не помещались. Тонкие губы растянула улыбка, и непонимающие глаза Ямато наполнились подозрениями. Избавляться от мусора он любил и сам, потому не понимал причины, по которой стоило делиться любимым занятием с другим. Да, Орочимару был здесь не просто так. Он часто приезжал в участок и имел особое, совершенно непостижимое понятию Киноэ, разрешение. Всё, что было известно — это его профессия. По слухам, Орочимару являлся известным в узких кругах психиатром, но точного ответа дать не мог никто. Загадка, которая лишний раз заставляла относиться к нему с подозрением. — Что это? — спросил Ямато, мельком взглянув на протянутый листок и ручку, — Я сам хотел разобраться с ним. — От такого не отказываются, — присев на край стола, Орочимару, будто специально, повторял действия самого следователя, напоминая ему о том, что видел каждое движение и слышал всё, что было сказано в небольшой комнате, — Посмотри сам. Недоверчиво опустив глаза вниз, Ямато читал и всё больше удивлялся тому, в каком мире жил на данный момент. Пальцы крепко сжали каштановые волосы, вчитываясь в суть предложения и его детали, которые для него самого имели лишь меркантильный характер. Да, ему предлагали продать чужую жизнь и забыть о ней, будто человека и не существовало ранее. Пусть он и не считал такие жизни ценными, но даже для следователя всё казалось слишком простым. Орочимару выглядел как человек, который купил бы и его, если бы вызывал интерес или нужду. Просто Киноэ не подходил под его рамки и требования, а потому оставался в роли того, кто всё еще мог вершить судьбы. — От легких денег не отказываются, да и отсутствие этого человека никто не заметит, — продолжал мужчина, будто читая мысли собеседника. — А как же люди Данзо? Я не могу закрыть глаза на исчезновение Саске так просто. Он убил его, — будто убеждая себя, Ямато в очередной раз читал строки, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для отказа, — Это не простой человек, ты же сам прекрасно понимаешь. — Это уже не твоя проблема. Дальше я сделаю всё сам. Для тебя Учиха Саске исчезнет так же, как и появился. Сбежал, чтобы после быть убитым при побеге. Всё просто и давно отработано.