***
Расселившись и разобрав вещи, музыканты «СДК» получили возможность расслабиться, отдохнуть до начала саундчека и, соответственно, концерта. Саша, недолго посидев в телефоне, прилёг на широкую и мягкую кровать с целью вздремнуть, однако глаза предательски не хотели закрываться. Лежать и просто смотреть в потолок оказалось чертовски скучным занятием, потому Ра принял решение покинуть номер и прогуляться в тотальном одиночестве, осмотреться. Всё-таки до поездки на фестиваль в Дубае мужчина никогда не был, и некоторое любопытство по поводу всего окружающего присутствовало. Русских туристов приехало немало. Семьями они отдыхали здесь, вдалеке от родной страны, зловещего коронавируса и ограничений, наслаждаясь приветливым ярким солнышком и отличными условиями проживания в своём отеле. — Хорошо одному, да? — Радченко вздрогнул от неожиданно громкого голоса и обернулся. Увидел улыбающееся лицо Володи. — Вова, блин… Хочешь, чтобы я поседел в одночасье? — добро усмехнувшись, поинтересовался Саша. — Да ты и так волосы красишь, тебе не страшно. — Мужчины рассмеялись. — Тоже заняться особо нечем? — Ра пожал плечами, но в данном случае это было скорее выражением согласия. — Ага, вот и решил пройтись. Ни разу в Эмиратах не был. Может, увижу что интересное. — Николаев кивнул. — Ну, понимаю. Я также не был, но, насколько знаю, в ДубаЯх смотреть-то и нечего. — В Дубаи, — поправил Радченко с важным видом. — Или в Дубае… Чёрт знает, везде по-разному пишут! Но точно не в ДубаЯх. — Да насрать как-то, Саш. Мы сюда вообще выступать на фестивале приехали, работать фактически, а не учиться правильно произносить название города. Разве не так? — Ага, и яхту просто так арендовали на завтра! Исключительно для работы. И прямо за копейки. — Володя, посмеявшись, похлопал согруппника по плечу. — Ладно тебе деньги жалеть! Один раз живём: можно и на яхту потратиться. Ты, между прочим, единственный, кто не хотел арендовать. Мнение большинства побеждает. — Мнение Вадима побеждает. Если Вадим что-то пожелает, этому быть, — недовольно буркнул Саша. Мужчина точно знал лидера лучше всех в «СДК», хотя даже с недостатками не считал отвратительным типом. Он не испытывал сильного раздражения, когда эти недостатки проявлялись, пытался найти им оправдание. Радченко чувствовал определённого рода привязанность, но всё-таки не любовь. Наверное, не любовь. Он слишком долго восхищался Вадимом как талантливым музыкантом, уникальной, бесконечно вдохновляющей творческой личностью, и поэтому просто не мог воспринимать своего гения как самого обычного человека, к которому можно ощущать что-то приземлённое. Восхищение Самойловым для Ра было выше любви, но между этим чувством и глупым, сумасшедшим фанатизмом никак нельзя ставить знак «равно». Данное восхищение практически никогда не проявлялось внешне, и Вадим о существовании его мог только догадываться: лишь про себя Саша часто отмечал, насколько Самойлов притягателен, интересен, одарён. Он сложный человек со своими нюансами, каждый из который было приятно и неожиданно обнаруживать. — Как-то вы отдалились друг от друга, мне кажется. Раньше была такая крепкая мужская дружба, а теперь от обоих холодом каким-то веет. — Николаев был умён и внимателен: многое замечал, но часто молчал из-за своей тактичности. Сейчас же он решил, что молчать довольно. — Да нет, вроде всё нормально. Переобщались, может. Так бывает. — Ра понимал, что его слова звучат неправдоподобно и крайне нелепо, однако ничего лучше придумать не мог. И не хотел: Володя не станет излишне доставать, даже если в нём зародилось любопытство. — Может быть. Мне-то откуда, собственно, знать. — Николаев улыбнулся, желая забыть о неловкости образовавшейся ситуации. — Пойдём выпьем чего-нибудь освежающего: в горле пересохло. — Радченко согласился кивком.***
Выступление прошло как обычно: музыканты выложились полностью, вымотавшись эмоционально и физически. Только народу было маловато, но, впрочем, никого это сильно не расстроило. Вадим как всегда не удержался от эмоционального выкрикивания мыслей. После исполнения «Как на войне» что-то затирал про мир во всём мире и войны, которые должны происходить только в постели и заканчиваться взаимной победой. Никто того не заметил, но Ра тогда презрительно хмыкнул. Ведь с ним Самойлов «воевать» почему-то перехотел. Может, Саша что-то сделал не так? Почему это вдруг Вадим решил прятать от согруппника своё «копьё»? Вроде бы обоим «страстные бои» приносили приличную дозу удовольствия, а сколько грандиозных взаимных побед у них было… Откланявшись, «Самый Дружный Коллектив» уходит со сцены. Радченко по какой-то глупой и странной привычке не может оторвать глаз от Самойлова. Он — уставший, покрытый каплями пота, дышащий неровно и шумно. Рот соблазнительно приоткрыт, глотая воздух. Саша засмотрелся и поймал себя на ностальгических мыслях о совместных откровенных мгновениях, где в жёстком сексе они находили свою гармонию, свой смысл жизни, превращали самые грязные фантазии друг друга в реальность. Самойлов был чуток и сообразителен. Мужчина тут же одарил Радченко осуждающим, грозным взглядом, показывая своё негативное отношение к столь откровенному рассматриванию. Ра, конечно, сразу прекратил это дело, но мучить себя воспоминаниями меньше не стал. Кадром из пошлого фильма возник в голове полураздетый Вадим, наваливающийся на Сашу всем своим телом, прижимающийся возбуждённой до предела плотью, дразня и соблазняя. А глаза… Глаза полны животного, яростного, неконтролируемого желания; это нравилось Радченко до чёртиков. С Вадимом он готов был кончать даже от одной прелюдии… Саша тряхнул головой, желая выбить из головы всё это поскорее. Ворошить прошлое — не лучшее занятие.***
Утреннее пробуждение, душ, стук в дверь. На пороге, нежданно-негаданно, стоял Самойлов. Ра поморщился, будто воспринял мужчину как галлюцинацию. — Ты на завтрак вообще собираешься? Чуть не проспал. — Радченко раздражало, когда Вадим начинал вести себя подобно старшему брату, одаривая гиперопекой и гиперзаботой. Саша меньше всего на свете хотел быть заменой Глебу, хотя так в принципе и получалось. Данный факт заставлял чувствовать себя униженным и ненужным. Как это так — ты один человек, а представляешься совершенно другим?! Тем, кого реально хотят, в ком по-настоящему нуждаются… Что же такое ты тогда? — Доброе утро, во-первых. А во-вторых, нянечку не нанимал. Но спасибо. — Ра успешно отыграл радостную эмоцию, натянув улыбку. — Сам позавтракал хоть? — Самойлов кивнул и предпочёл неожиданно сменить тему: — Эх, была у меня в девяностых мечта — яхту иметь. Мечта совершенно глупая, но сейчас может осуществиться частично… Покатаюсь хотя бы, здорово. — Да-да, только позволь я оденусь быстренько. Неприлично это — гостей в одном белье встречать, — съюморил Радченко. Вадим среагировал усмешкой и справедливым замечанием: — Боже, да чего я там у тебя не видел… — Оба почувствовали смущение и поспешили разойтись. До темы отношений даже слегка дотрагиваться было определённо не нужно.***
Приятный морской ветер слабо ощущался на берегу, но на яхте он казался сильнее из-за скорости. Хотелось раскинуть руки в стороны, закрыть глаза и стоять, чувствуя, как взлохмачивают кудри порывы воздуха, как наполняет грудь морская свежесть. Солнце, наконец, перестало быть таким палящим, вызывающим головную боль. Сейчас оно лишь приятно грело макушку. — Кайф? — спросил Рома, улыбаясь. — Кайф, — довольным тоном произнёс Саша. — А другие чем наслаждаются? Выпивкой и закусками, да? — Ну… Надо ж отпраздновать, Сань, такое событие, такую поездку! Ты против что ли? — Радченко посмеялся. — Нет конечно! Я всегда готов присоединиться. — О, ну давай-давай. Ждём. — Баранюк удалился. Ра, постояв ещё недолго и сделав несколько фотографий морской глади, вида на берег для лучшего запечатления в памяти, решил действительно составить всем компанию в «праздновании». Находиться в полном одиночестве совсем не хотелось: всё равно практически каждая проскальзывающая мысль будет о Вадиме, который вновь будоражил сознание. Саша, хоть и постоянно находился с Самойловым рядом из-за работы, начинал скучать по нему: по непринуждённым беседам и жарким частым встречам.***
Спустя некоторое время… — Вадим, отойдём? — спокойным обыденным тоном спросил Радченко, но в его взгляде спокойствие отсутствовало. В красивых карих глазах затаилось что-то хитрое, слишком в себе уверенное. Словно Саша придумал и решился осуществить какой-нибудь коварный план, продуманный до мелочей, не имеющий шансов на провал. — Что-то срочное? — Самойлов нахмурил брови. Ра едва не выдал своего желания улыбаться: он заинтриговал Вадима и даже заставил напрячься. — Не услышишь — не узнаешь. Пошли только вниз: здесь, на верхней палубе, лишние уши и глаза. — Мужчины спустились, отдалившись от всех, кто был на яхте. — Так чего хотел, Саш? О чём будет разговор? Не тяни давай. — Самойлов облокотился на закрытую дверь каюты, приготовившись внимательно слушать. Теперь уж Радченко позволил себе не скрывать хитрой, самодовольной улыбки. — Тянуть не собираюсь. Разговаривать — тоже. — Саша был достаточно мягким и милым человеком, никогда не позволяющим себе излишней наглости и настойчивости. Но что за сущность вселилась в него в следующее же мгновение, заставив примерить незнакомую роль и новый образ? Ра, окончательно потеряв терпение и поддавшись нахлынувшей страсти, с жадностью припал к губам Вадима. Дыхание обоих мужчин сбилось: один едва совладал с возбуждением, другой же был ошарашен столь уверенным и неожиданным действием. — Саш, ты кое-что забываешь… — Но тот уже толкал Самойлова в каюту, не собираясь принимать отказ, не желая ничего слышать. Вадим ударялся в воспоминания. В воспомниания о том, как и из-за чего зародились отношения с Сашей. Эта же причина стала ключевой для расставания. Самойлов не хотел лгать Ра, да и сам более не собирался жить в глупом, напрасном обмане самого себя. Он всегда искренне любил Глеба. И это чувство было сильнее родственного — такого привычного и обыденного для каждого человека. Вадим любил брата безмерно, отчаянно, но тайно и возвышенно. Он никогда не позволил бы себе признаться в ощущении чего-то неправильного и греховного Глебу, никогда не позволил бы себе откровенно поцеловать в губы, овладеть им, хотя порой от силы желания сводило скулы. Однако разве может Самойлов-младший испытывать такую же безумную любовь? Навряд ли. Конфликт, дошедший до судебных разбирательств, стал для Вадима сильным ударом. Он проникся злостью к Глебу, невыносимой обидой… Как иногда хотелось отомстить за всю свою боль! Как хотелось схватить за руку, оттащить в место, где никто ничего не увидит и не услышит, и жёстко, бескомпромиссно взять! Чтобы плакал и визжал от боли, чтобы понимал, до какого состояния доводил продолжительное время… Сам виноват, в конце концов! И всё же, Самойлов-старший держал себя в руках, не позволяя выплёскивать эмоции, копившиеся внутри. Он привыкал жить без брата, надеясь, что так будет проще и спокойнее. Но нет. Отсутствие в жизни Глеба привело лишь к тому, что Вадим нашёл другого человека, которому стал дарить внимание и заботу. Однако, важно отметить, не любовь. Саша Радченко был самым молодым членом «СДК», вдобавок милым внутренне и внешне, кудрявым, что опять напоминало о брате. Самойлов невольно начинал относиться к Ра по-особенному, и тот был не против совсем. Вадим старался вести себя заботливо и нежно, но в один день его словно переклинило. Мужчина решился сделать с Сашей то, что в своих фантазиях творил с Глебом. Он овладел Радченко резко и грубо, доводя сначала до слёз и болезненных стонов, а потом, совершенно неожиданно, до экстаза, ярчайшего оргазма. С того дня и завязались специфические отношения. Продолжали они своё существование достаточно долго, но однажды Самойлова измучила совесть и он признался, что уже долго и безответно любит другого. Саша отреагировал спокойно, ведь обо всём давно догадывался, да и злопамятным истериком никогда не был. — Мне плевать, что ты и к кому испытываешь! Я изнемогаю от желания! Я хочу тебя… Я соврал, что страсть исчезла. — Радченко опустился на колени, и его проворные пальцы мигом стянули штаны с Вадима. Бесстыдными прикосновениями они дразнили мужчину, и тот возбуждался. Эмоционально, физически. Противиться Самойлов более не собирался: сегодня он точно трахнет этого наглого басиста. Нарвался… — Признаю, что опять хотел бы увидеть тебя с членом во рту. Тебе это идёт. — Оставшись без белья, Вадим чувствует тепло чужих губ, прикасающихся к головке. Язык скользит по ней, задевая уздечку, и Самойлов шумно выдыхает, думая, почему Саша так издевается, мучит медлительностью действий. — Сашка, я ненавижу, когда ты тянешь… — И Радченко всё же погружает возбуждённую плоть в рот, заставляя Вадима расслабленно и блаженно охнуть. Двигается, увеличивая скорость, вбирает глубоко, стараясь довести Самойлова до состояния максимального удовольствия. Тот, не изменяя собственным привычкам, берёт контроль над процессом. Больно и резко хватает за волосы, буквально натягивая Сашу на пульсирующий член, едва не заставляя им давиться. — Ты сегодня был очень настойчив… Но я рад, что по-прежнему могу управлять тобой. — Вадим произносит это с трудом, задыхаясь: Ра доводит до финала, вновь даря высшую степень наслаждения. Семя выплёскивается прямо на язык, и Саша глотает его, чувствуя на себе довольный взгляд Самойлова. Тот, не давая передышки, ни секунды не медля, валит любовника на кровать. — Я знал, что именно так ты и сделаешь, — легонько дрожа от нетерпения, торопливо раздеваясь, сказал Радченко. — Пора бы уже выучить меня наизусть. — Обнажённый Вадим прижимается к лежащему Саше и целует его, одновременно входя. Быстро, рыча словно зверь, без всякой заботы, неторопливости и нежности, но Ра стонет от удовольствия, выгибаясь. Мечты о властном и грубоватом Самойлове снова воплощены в жизнь. Его большой член ритмично проникает внутрь, его поцелуи и укусы ощущаются на шее. Тело отдаётся сладким судорогам, дарящим как всегда потрясающий оргазм. Радченко плотнее прижимается к Вадиму, скрещивая ноги на его пояснице, позволяя случаться ещё более глубоким проникновениям. И какое же наслаждение приносила эта Сашина податливость, послушность… Чувствуется приближение финала — Самойлов меняет темп на бешеный. Вскоре он изливается внутрь Ра, и тот, проводя несколько раз рукой по своей плоти, тоже доходит до семяизвержения. Следующие несколько минут были проведены в абсолютном молчании, в попытках разобраться в собственных мыслях и эмоциях. Страсть не исчезла, не испарилась. Секс по-прежнему был горячим и дарил самые восхитительные ощущения. Стоило ли расставаться? — Два вопроса, всего лишь два вопроса… — проговорил Саша, очевидно обращаясь к Вадиму. — Первый: а что так хорошо?! — Тот усмехнулся. — Как всегда. Мы действительно сильно возбуждаем друг друга до сих пор… Какой второй вопрос? — Радченко прикрыл рот, пытаясь сдержать смех. Самойлов нахмурился от непонимания. — Ты чего? — На черта ты ноги побрил, Вад? Ну нахуй это надо? Для Кустовой постарался что ли? — Тут уж никто не смог оставаться серьёзным: оба мужчины залились хохотом. — До ревности меня к Кустовой докатился? — Конечно, слушай! Такая женщина… А нет, я её к тебе ревную! — У Вадима от смеха на глаза даже выступили слёзы. — Ох, ладно, всё. Хватит иронизировать. — Нет, ну Вадим, если она тебе серьёзно очень нравится… У тебя проблемы со вкусом. — Да знаешь ты моё отношение к Кустовой, прекрати. Для секса годится, но ничего более. — Саша резко притих, что было замечено Самойловым. На самом деле, он просто задумался. — Со мной всё точно так же, верно? — Ра сам не ожидал, что произнесёт свои мысли вслух. Однако самая главная вещь, которую он осознал, ещё пока не была озвучена. — Нет. Нет конечно! Сравнил, блин… Ты мне и товарищ отличный, и коллега, и любовник просто потрясающий! У меня ни с кем в жизни такого секса не было, хотя опыт, как ты знаешь, не мал. — Саша улыбнулся на приятные слова. — Я скучал, — полушёпотом произнёс мужчина. Что с ним творилось? Это прозвучало так нежно и тепло… — Я тоже по нам скучал. Что-то совсем друг друга игнорировали: даже не разговаривали… Зато теперь расставили все точки над «i»: мы хотим друг друга и не будем больше отказываться от осуществления наших желаний. — Радченко кивнул. Впервые мужчина решился произнести кое-что важное и истинное. Он понимал, что может не получить самого приятного ответа, но рискнуть считал нужным. — Я люблю тебя. — Для Вадима признание стало большой неожиданностью, однако он не показал этого. Лишь мягко приобнял Ра, коснулся губами виска и сказал: — Нас, наверное, все потеряли. — Мужчина встал и начал одеваться. Саша так и не смог до конца разобраться, что его поведение означало. — Как же на людей влияют Дубай и яхты… Кто знал, что они так возбуждают фантазию, будоражат кровь! Вот какая она — страсть в ДубаЯх! — Не говори, — ответил Ра, тайно надеясь на вечернее продолжение.