Истинная любовь демонической принцессы

— Бинхэ, хочешь ли ты увидеть нечто прекрасное? — спросил глава дворца в один из тех унылых вечеров, какими были они все с тех пор, как Шэнь Цинцю исчезла, и Ло Бинхэ поняла, что время пришло. Терпение главы дворца закончилось. В последнее время он слишком многое позволял Ло Бинхэ, и она догадывалась, что на этой уединенной прогулке, он хотел получить плату за свое гостеприимство. Девушка тут же натянула фальшивую улыбку, чтобы выведать побольше о месте, куда ее хотят отвести: — Конечно хочу! Это где-то в горах? — Поскорее бы увидеть это прекрасное! Когда мы туда отправимся? — Глава, нельзя так просто раздразнить мой интерес и не рассказать, что же такое вы хотите мне показать! Прошу, дайте этой ученице небольшую подсказку! Ей только и нужно было что изобразить покорность и восхищение, чтобы глава дворца ослабил бдительность и поведал, что в следующее полнолуние они отправятся к воде, наблюдать за редким природным явлением. Старый заклинатель знал о том, что она полудемон, но не был в курсе того, что у нее есть такой сообщник, как Мэнмо. С его знаниями, почерпнутыми из веков хождения по чужим снам, и предоставленным ее лично главой дворца неограниченным доступом к библиотеке Хуаньхуа в скором времени Ло Бинхэ смогла разгадать, что старик собирался с ней сделать. «Сокрытый лунными водами истинно превосходный цветок тайной жемчужины, значит… Этому человеку мало своего могущества. Он хочет прибрать к рукам и мое ядро. Я думала, что он повелся на мою внешность, как это обычно и бывает, но у него были и другие планы. Учитель, вероятно, знала, какой он на самом деле. Она старалась предупредить меня…» Глаза Ло Бинхэ невольно заслезились. Мысли о Шэнь Цинцю постоянно заставляли ее грустить. Прошло уже несколько месяцев с момента их расставания, но, хотя Ло Бинэ, воспользовавшись доброжелательностью главы, отправила на поиски сотни адептов Хуаньхуа, ни следа Шэнь Цинцю так и не было обнаружено. Она даже попросила Ша Хуалина о помощи, хотя сама ранее настаивала на том, что ему нужно сосредоточиться на защите своих земель. Найти учителя было гораздо важнее, чем пытаться укрепить влияние в Царстве демонов. — Я обещаю, что он не такой, как другие демоны! Ради меня он будет хорошим! Пара взмахов ее длинных ресниц и в Хуаньхуа его приняли, хоть и с заметным неодобрением. Ло Бинхэ было плевать, что об этом думают. «Мне бы не пришлось обращаться к нему, если бы вы все не были такими бесполезными!» Хоть ей и удалось убедить их объединить силы, ни о каком доверии речи ни шло. К тому же, чуть ли не каждый заклинатель мужского пола решил бросить демону вызов на поединок, чтобы отвоевать право на Ло Бинхэ у «гнусного демона». «И с чего они взяли, что у Ша Хуалина на меня какое-то особенное право? И почему решили, что завоюют меня, если победят его?» Глава дворца одобрял поединки и поощрял адептов за участие в них. Редко когда выпадает возможность поэкспериментировать над священным демоном, и он ей воспользовался, давая адептам всевозможные сокровища из хранилищ дворца и наблюдая за тем, как Ша Хуалин справится с ними. — Хмм, интересно, — пробормотал глава дворца, когда щит, считавшийся одной из сильнейших реликвий Хуаньхуа был разломан ударом ноги Ша Хуалина, а использовавший его адепт вылетел с учебной арены. — Дитя мое, — обратился он к сидящей рядом на почетном месте Ло Бинхэ. — Этот демон кажется сильно в тебе заинтересован. Скажи, ты же не испытываешь к нему непозволительных чувств? — Конечно нет. Я лишь использую его ради праведных целей. Мне прекрасно известно, кто мне враг, а кто друг. — Это хорошо, — кивнул глава дворца. — Не забывай об этом. Ты не первая, кто пользуется глупостью этих низших созданий, но не забывайся и не принимай ту иллюзию, которую ты для него создаешь, за действительность. Я видел заклинателей, которые перешли эту грань… Их конец действительно был печальным. — Я понимаю, глава, — смиренно поклонилась Ло Бинхэ, а сама подумала: «Низших созданий… Старик, не забыл ли ты, что во мне течет кровь одного из них?» — Отрадно видеть, какая ты умная и сознательная, — сказал глава дворца, смотря на Ло Бинхэ с нежностью, от которой ей стало тошно. — Лишь одно меня огорчает. Бинхэ, я передал тебе так много своих знаний. Ты знаешь, как много надежд я на тебя возлагаю. Когда же ты наконец-то назовешь меня своих учителем? «Что за наглец! Пусть встанет в очередь, — зашипел Мэнмо. — Ло Бинхэ, не вздумай соглашаться на его предложение!» — Я действительно ценю, то, что вы для меня сделали. Но каждый раз, когда я просто слышу это слово, даже не произношу его, мне становится не по себе, — оправдала свой отказ Ло Бинхэ, но вовсе не потому, что Мэнмо сказал ей так сделать. — Я понимаю. Эта недостойная Шэнь Цинцю предала твое доверие. Я верю, однажды ты сможешь отомстить ей за все то зло, что она тебе сделала, и тогда вновь заживешь полной жизнью. Глава дворца не сказал этого вслух, но Ло Бинхэ знала, что он намекает на то, что за все те месяцы, когда Шэнь Цинцю была в заточении, Ло Бинхэ так не только не дала ей предстать перед судом Хуаньхуа, но и не позволила даже перевести ее в водную тюрьму. — Я надеюсь, что так и будет, — ни выражением лица, ни тоном голоса, не выдавая своего раздражения, кивнула Ло Бинхэ. «Если я кому и буду мстить, то только тебе, урод старый, — подумала она. — Ты и твоя убогая дочь… Это из-за вас обоих учителя теперь нет со мной рядом!» В отсутствие хороших новостей о Шэнь Цинцю только мысли о том, как она расправится с главой дворца и обречет его на муки, были ее единственным утешением. *** А ведь начиналось все прекрасно! Связанной Шэнь Цинцю выглядела прелестно. Мысли о красных веревках на белой коже наставницы преследовали Ло Бинхэ еще с тех пор, как подростком, она увидела ее, плененной Кожеделом. Но у нее не было ни возможности, ни оправдания для того, чтобы воплотить их в жизнь. Зато теперь было и то, и другое. Даже в своем воображении Ло Бинхэ не могла представить, как сильно ей понравится беззащитность Шэнь Цинцю. Заставить ее выпить свою кровь, избавить от одежды, касаться, где хочется. Шэнь Цинцю была одной из сильнейших заклинательниц своего поколения, но, как бы ей не хотелось, она не могла остановить Ло Бинхэ. Но все пошло совсем не по сценарию из фантазий Ло Бинхэ: Шэнь Цинцю не кричала, не насмехалась, не пыталась унизить. Даже с покорностью была готова предстать перед судом. Как будто Ло Бинхэ могла допустить, чтобы участь Шэнь Цинцю решал кто-то кроме нее. От такого смиренного поведения Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ начинала чувствовать себя не в праве злиться на нее. Казалось, что она срывается на свою прежнюю наставницу, а не на предательницу, которой она оказалась. Да и сама Ло Бинхэ не смогла следовать придуманному ей образу хладнокровной мстительницы. Вместо этого она, поддавшись демонической крови, вышла из себя, отчаянно требуя ответы. Воспоминания о том, с какой силой ее рука сжимала горло Шэнь Цинцю, отчетливо отпечатались в памяти. Если бы тогда она так не поразилась крови на простынях от этой, как говорили, безнадежно развратной женщины, возможно, Шэнь Цинцю уже была бы мертва. Ло Бинхэ осознала, что на самом деле ей неважно зачем Шэнь Цинцю хотела ее использовать, и все равно, что совершила в прошлом. На самом деле даже не так уж и важно, что Шэнь Цинцю скорее всего ее ненавидит. Страшнее всего было потерять ее, и Ло Бинхэ чуть в этом не преуспела. *** Когда они жили на пике Цанцюн, Ло Бинхэ была постоянно рядом с Шэнь Цинцю, но никогда не замечала у учителя признаков этой редкой болезни меридианов, которая почти лишила ее возможности пользоваться духовной энергией. Шэнь Цинцю явно не собиралась рассказывать о причинах своего недуга, поэтому за подробностями Ло Бинхэ обратилась к Цю Хайтану, надеясь, что в их с учителем общем прошлом скрываются подсказки. — Шэнь Цзю могла неделями не выходить из своих покоев, жалуясь на плохое самочувствие. Моя сестра следила за ее здоровьем. К сожалению, она больше ничего не сможет рассказать, — сказал Цю Хайтан свойственным ему скорбным тоном. «Бесполезный. Знал ли он вообще когда-либо что-нибудь о учителе?» Всякий раз, когда она просила Цю Хайтана рассказать о его детстве, Ло Бинхэ ловила себя на мысли, что Шэнь Цинцю, которую он описывал, очень мало походила на ту, с которой была знакома она. — Супружеский долг она тоже из-за болезни не исполняла? — уточнила Ло Бинхэ. — Да, — ответил он тогда, и Ло Бинхэ пришлось сдержать себя, чтобы не ударить Цю Хайтана, оттого каким расстроенным при этом стало его лицо. «Нет, что-то не сходится, — думала Ло Бинхэ, изучая труды известных врачевателей. — Учитель тогда была слишком юной и у нее не было возможности совершенствоваться. Для таких повреждений она должна была сначала развить свои меридианы до приличного уровня, а потом получить серьезные телесные и духовные повреждения. Значит, это произошло, пока она была ученицей У Яньцзы? Тогда чем она болела раньше? Неважно. Что бы не вызвало ее состояние, я непременно ее вылечу». Она представила, как объявит Шэнь Цинцю, что та полностью здорова. Такая новость ведь заслуживает хоть одной искренней улыбки? Но до этого было еще далеко, а пока Ло Бинхэ все свое время посвятила изучению лечебных книг, пока, наконец, в одной из них не смогла найти описание болезни со схожими симптомами. «Проблемы с меридианами почти не проявляются, если больной пребывает в хорошем положении духа… Значит ли это, что, несмотря ни на что, учитель была счастлива, пока жила на Цинцзин со мной?» Ло Бинхэ давно уверилась в том, что учитель всегда питала к ней сильное отвращение, и одно только то, что от одного ее вида у Шэнь Цинцю не случался приступ искажения ци, радовало ее. «А я не хочу довести учителя до искажения ци. Я хочу, чтобы она радовалась, когда видит меня, и улыбалась, как раньше», — эти слова Ло Бинхэ приходилось повторять самой себе каждый день по нескольку раз. Она больше не злилась на Шэнь Цинцю и не собиралась ей вредить. Но учитель была целиком в ее власти, как тут устоять перед искушением склонить ее к чему-нибудь неподобающему? «Нет, я не должна принуждать ее. Что со мной не так? Почему я не могу перестать об этом думать?» — корила себя Ло Бинхэ. «Хватит колебаться! — не выдержал Мэнмо во время одного из ее приступов самобичевания. — Эта женщина использовала тебя, к чему ее обхаживать?! Делай с ней все, что хочешь, и у нее не останется выбора, кроме как смириться. Кто тут главный, ты или она? В тебе течет кровь священных демонов, так не позорь своих предков!» «Нет, нельзя. Я и так уже лишила ее невинности…» Впрочем, последняя мысль скорее доставила ей удовольствие, нежели очередную порцию угрызений совести. «То-то девы из борделя господина Мэйиня были так довольны ее визитами! — засмеялся Мэнмо. — Многие ученицы пика Сяньшу из твоей родной школы выходят замуж и вряд ли им приходится объясняться перед супругом. Но, учитывая весьма интересные техники, которые они используют при совершенствовании, можно ли сказать, что перед первой брачной ночью они были чисты и неопытны? Кстати, ты знала, что когда демон лишает невинности заклинателя, то получает мощный прилив сил? Почувствовала ли ты что-то подобное?» «Вообще-то я только наполовину демон, — буркнула Ло Бинхэ. — Так что со мной это может и не так работать». Мэнмо еще долго над ней хихикал, но в конце концов сжалился: «Ладно. Раскрою секрет. Чтобы это сработало нужно, чтобы заклинатель сам считал, что его развратили. Возможно, она действительно такая неопытная, как ты хочешь верить, просто не считает, что твои действия могут повлиять на ее чистоту. Вы обе все-таки женщины, а она, знаешь ли, не с Сяньшу…» Он хотел приободрить Ло Бинхэ, но от этих слов она приуныла еще больше. «Так и есть. Для учителя это ничего не значило. Она так и не понимает, чего я хочу, и не воспринимает меня всерьез! Что ж в этом случае остается только показать ей наглядно!». «Молодец! — с одобрением воскликнул Мэнмо. — Так бы сразу!» Тогда она резко распахнула дверь между их комнатами, и успела увидеть, как при ее появлении учитель резко сжала книгу так, что страницы смялись. Только что наполненная решимостью Ло Бинхэ застыла на месте. Она не могла поверить, что в глазах у прославленной заклинательницы, главы пика Цинцзин на мгновение промелькнул испуг. В ее воображении учитель всегда оставалась несгибаемой: она могла злиться или, что хуже, проявлять равнодушие, но даже если ранее Ло Бинхэ повела себя довольно жестко, она не могла представить, что когда-нибудь увидит страх на лице Шэнь Цинцю. В таких обстоятельствах, как она вообще могла мечтать о том, что учитель будет ей рада? Впрочем Ло Бинхэ знала способ, как осчастливить Шэнь Цинцю, а заодно заработать себе хоть немного ее благосклонности. Нужно было всего-то дать ей вернуться домой на Цанцюн, но… «Но ведь тогда учитель ни за что сюда не вернется…» Только оставаясь здесь, Шэнь Цинцю могла быть зависимой от Ло Бинхэ. Богатство, влияние, сила — во всем этом учитель по-прежнему превосходила ее. Лишь используя хитрость и обман, Ло Бинхэ смогла заполучить Шэнь Цинцю в свое распоряжение и не собиралась от этого так легко отказываться. Ничего не оставалось, кроме как иногда поддаваться своим слабостям, а после силой останавливать себя и страдать от того, что она не может воплотить свои желания в жизнь. Заставить Шэнь Цинцю совершать совместные омовения в бассейне легко. Гораздо труднее сдерживать свои порывы тщательно обтереть каждый участок ее кожи, вдыхая любимый и знакомый запах. Нетрудно поселить учителя за стенкой, вот только, находясь все время рядом, Ло Бинхэ после того, как поговорит с Шэнь Цинцю, любуясь ее гордой осанкой и пальцами, которые в задумчивости почти ласкали пешку сянци , не могла даже прикоснуться к себе из страха, что к учителю вернется ее заклинательский слух, и она поймет, чем Ло Бинхэ занимается. Ни в коем случае нельзя было дать ей узнать о своих настоящих чувствах. Ло Бинхэ боялась, что Шэнь Цинцю просто обсмеет ее, а та власть, которую она с таким трудом смогла заполучить над учителем, мгновенно пошатнется, и Шэнь Цинцю вновь найдет способ, как манипулировать ей. Отвергнув возможность самой признаться в любви, Ло Бинхэ решила избрать другую тактику. Она решила всеми способами заботиться об учителе и давать ей самое лучшее. По ее замыслу со временем от такого отношения Шэнь Цинцю должна была непременно смягчиться, и тогда она бы сама, первая, открыла свое сердце Ло Бинхэ. К тому же Ло Бинхэ не собиралась допускать к учителю никаких посторонних, а значит никто не мог помешать и отвлечь Шэнь Цинцю от нее. Ло Бинхэ вложила всю свою любовь в готовку, показывала учителю самые живописные места в садах Хуаньхуа, приносила ей лучшие книги и одежду, но за эти месяцы их отношения нисколько не потеплели. «Что я делаю не так? Почему этого недостаточно?» — думала Ло Бинхэ, мучимая жаждой близости. Какие бы усилия она не прикладывала, все было бесполезно, и у нее совсем пропало желание пытаться. Последние несколько дней она почти не вылезала из постели, и вышла из комнаты, только когда почувствовала, как глава дворца, беспокоясь, что ее давно не видно, стал прощупывать поставленные Ло Бинхэ барьеры. Заперев Шэнь Цинцю, вместе с ней она заточила и себя, и Ло Бинхэ больше не была уверена, кто из них сломается первой. Просьба о поцелуе была спонтанной, но едва Ло Бинхэ произнесла ее вслух, как слова сами полились из ее рта. К ее удивлению Шэнь Цинцю согласилась, после того, как Ло Бинхэ наплела легенду о своем возлюбленном. «За эти годы, кажется, единственное, что осталось между нами прежним, невероятная одержимость учителя идеей найти мне жениха», — недоумевала Ло Бинхэ. Впрочем, если это значило, что она может прикоснуться к губам Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ была готова не задавать вопросов. Но она опять все испортила. Ло Бинхэ была слишком жадной, слишком ненасытной, дорвавшись до желаемого, она уже не могла остановиться. Только удар Шэнь Цинцю смог ее отрезвить, и от возмущенной тирады учителя Ло Бинхэ захотелось спрятаться. Осознание того, что она неприятна и омерзительна, было невыносимым. Ло Бинхэ немедленно выбежала их комнаты, чтобы не натворить еще больше ошибок. Ее перехватил глава дворца и охваченная истерикой Ло Бинхэ позволила ему себя успокоить. От опрометчиво выпитого чая, она уснула, и старик воспользовался этим, чтобы отправить свою дочь увести Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ проснулась от того, что почувствовала, как Шэнь Цинцю получает все новые и новые ранения, но кровь больше не подсказывала, где находится учитель, и она не знала куда бежать на помощь. Ло Бинхэ ощущала себя жалкой и бессильной, ее ладони сжимались в кулаки, она ужасно боялась, что Шэнь Цинцю погибнет. Тем больше была ее радость, когда она увидела учителя в толпе учеников. Ло Бинхэ бросилась к ней, думая, как немедленно отведет ее в их покои, где никогда не может случится ничего опасного. «Но учитель предпочла кинуться в огонь, чем вернуться со мной. Нет, она была готова сгореть заживо, лишь бы не заговаривать со мной». Ло Бинхэ не смогла ни изменить к себе отношение Шэнь Цинцю, ни обеспечить ей безопасность. Она не смогла справиться даже с тем, чтобы не дать демонической змее похитить учителя. С тех пор, как Ло Бинхэ не старалась, она не могла найти ни следов Шэнь Цинцю ни следов демоницы, ни в Царстве людей, ни Царстве демонов. Она боялась худшего. Эта змеюка конечно не могла не заметить, того как учитель прекрасна. Изучая бестиарий, чтобы понять с кем она имела дело, Ло Бинхэ с содроганием узнала, что некоторые виды демонов используют тела людей, обладающих духовной силой, чтобы отложить в них свои яйца. Возможно, Шэнь Цинцю все это время страдала, и виновата в этом была не только Ло Бинхэ, но и глава дворца с его тупой дочерью. По крайней мере она чувствовала, что Шэнь Цинцю жива и не испытывает боли, и только это заставляло ее цепляться за свою собственную жизнь. Потерпев столько неудач, она больше не собиралась проигрывать. Скольким бы влиятельным людям ей бы не пришлось перейти дорогу, с кем бы ей ни пришлось сразиться, она не собиралась останавливаться ни перед чем, лишь бы найти учителя. «Пока только глава дворца, но потом и другие заклинатели и демонические кланы непременно встанут у меня на пути. Если испугаюсь сейчас, как буду справляться потом?» Ло Бинхэ посмотрела в зеркало и изобразила свою самую невинную улыбку. Именно такое выражение лица она хотела показать главе дворца перед тем, как разорвать его душу на части.