***
На самом деле Чимин уже и не помнил, когда в последний раз так хорошо спал. Проснувшись в девятом часу вечера, парень не сразу разобрался, где находится, ведь последнее, что промелькнуло перед его глазами, было лобовое стекло. Он и не подозревал, что спокойно может отключиться в чужой машине и даже не проснуться в момент, когда его, по всей видимости, несли на руках в собственный коттедж? Иначе как он оказался в своей комнате на широкой кровати, прижавшимся левой щекой к подушке и пускающим на неё слюни? Всё ещё сидя со скрещенными ногами на кровати, Пак запустил пальцы в спутавшиеся волосы на голове и застыл в таком положении на несколько секунд, чтобы понять происходящее и выпасть из астрала, в котором обычно находятся люди после дневного сна. Упав обратно на мягкое покрывало, блондин потянулся, издав непонятный звук, а затем скатился с кровати, касаясь босыми ногами прохладного деревянного пола. На прикроватной тумбочке он заметил свой телефон, установленный на беспроводную зарядную станцию, а рядом с ним неровно оторванный лист белой бумаги. Стянув с тумбочки оставленную кем-то записку, Чимин несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от пелены перед глазами, а затем сосредоточил свой взгляд на аккуратно выведенных буквах.«Пух у меня. Надеюсь, ты спал хорошо, хён» — Чонгук.
Мягкая улыбка тронула пухлые губы блондина, а затем медленно сползла, как только парень поднял голову и заметил сидевшего возле приоткрытой двери родительской спальни Рысь. Как только кот поймал на себе взгляд хозяина, тут же поднялся на все четыре лапы и вальяжно зашёл внутрь, размахивая кончиком хвоста из стороны в сторону. Этот паршивец приноровился спать на подушке, принадлежавшей маме Пак. Неуверенно поднявшись на ноги, Чимин зачем-то разгладил складки на своих джинсах, а затем взглянул в сторону окна, небо за которым окрасилось в красный цвет на закате. Замешкавшись, парень тяжело вздохнул, чувствуя ползущий стыд от лица до самой груди из-за того, что ранее позволил себе разрыдаться на виду у младшего. — Что за дерьмо? — прошептал Чимин в пустоту, проводя ладонью по лицу. Вновь подняв голову, он взглянул на приоткрытую дверь в родительскую спальню и уже почти решился снова закрыть её, отложив посещение на ещё один день, а может и неделю или год, но внезапный зов Рыси остановил его. Затем последовал еще один, и еще. Встревожившись, Пак сделал несколько шагов вперёд, прислушиваясь к скрипу паркета, а затем толкнул дверь и застыл на месте, найдя рыжего кота сидящим прямо на туалетном столике его матери, где в золотисто-белой рамке была фотография всей его семьи. Оглянувшись назад в этот момент, Чимин понял, что обратно дороги нет. Осторожно ступая по светлому ламинату, Пак взглянул в сторону кровати, что так и осталась аккуратно застелена с того самого дня, когда родители, воодушевившись рассказами Чимина о таком замечательном городе, как Сеул, 1 решили навестить своего сына. Единственная вмятина была на подушке справа, на стороне, что находилась ближе к окну. Стороне, где спала его мать. На этой же стороне комнаты находился и её туалетный столик, расположившись между двух окон. Он был белого цвета, такого же, как и кровать (Чимин подозревает, что это был набор мебели, так как в углу стоял похоже оформленный шкаф). На её туалетном столике всегда было чисто, и единственное, что никогда не исчезало с белого и довольно старинного дерева — это их семейная фотография. Сколько ему тогда было? Лет тринадцать? Его щёки всё еще были припухшими, а чёрная чёлка слишком длинной, из-за чего закрывала его глаза. Рысь с интересом проследил за действиями своего хозяина, а затем спрыгнул с туалетного столика, возвращаясь на свое любимое место ( на уже притоптанную старыми лапами подушку матери Чимина). Кот не стал ложиться и скручиваться в комок, как он делал это в последние два дня, как только на улице темнело. Наоборот, удобно усевшись, питомец вытянул шею и заглянул в окно напротив. Не выпуская из рук рамку с фотографией, блондин проследил за взглядом кота и подошёл к окну, замерев. Там, посреди пустого поля и ограждений, стоял амбар, а рядом с ним и конюшня, в которой любил пропадать его отец. Если закрыть глаза и представить, что время повернулось вспять, Чимин мог вспомнить всё прошлое как сейчас. На закате по полю рассекали лошади, во главе которых была Рут. Возле амбара со скотом Чимин вместе с Чонгуком запускали змея, позже возвращаясь домой с ободранными коленями, в шортах, испачканными в грязь и зелень. Он как сейчас помнит запах свежескошенной травы, аромат полевой ромашки и бесконечный лай Болтуна, что гонял по полю недавно появившегося на свет жеребёнка. Заливистый смех невысокого мальчика с глазами, полными звёзд, прорезает его слух, а затем они вместе гонятся за Рысью, что украл с плетеного столика кусок шашлыка из баранины, пока два друга детства собирали в свои небольшие миски клубнику с грядок. Вечером становится холоднее, поэтому, укутавшись в плед, они выходят на улицу и направляются к старому дубу, что на своих толстых ветвях держит качели. Позже мама Пак выносит горячее какао для мальчишек, и, устроившись рядом в кресло-качалке, раскрывает толстую книгу с цветными картинками о морских обитателях Пусанского моря. Открыв глаза, Чимин несколько раз моргает, поняв, что пока он плавал в своих воспоминаниях, на улице стемнело. Единственное, что было слышно снаружи — это лай собак и звук сверчков. Отступив от окна, парень так и не выпустил из рук семейное фото, вместо этого спустился вместе с ним вниз, выходя на улицу. Пристроившись на деревянных ступенях так же, как и сегодня днём, он вытянул ноги и прислонился головой к колонне, наслаждаясь тем, как вечерний, немного прохладный, ветерок развевает его волосы. Здесь было спокойно. Как и на душе Чимина. По сравнению с последними двумя месяцами ему показалось, что это первый и единственный раз, когда, набрав полную грудь воздуха, он смог выдохнуть с облегчением. Его руки и ноги расслабились настолько, что, казалось, растеклись по твёрдому дереву его крыльца. Ему было хорошо. Рысь, который в это время обычно сопел в свой собственный хвост, скрутившись в клубок, составил своему хозяину компанию, присаживаясь рядом и смотря куда-то вдаль. Пак медленно протянул руку, ныряя пальцами в уже не такую густую и шелковистую шерсть, почёсывая ему за ухом, из-за чего кот закрыл глаза, тихо и довольно мурлыча. — Ты не голоден, приятель? — поинтересовался он у кота. — Что насчёт тебя, хён? — послышалось рядом, и Пак вздрогнул, вскинув голову. Чон Чонгук, во всей своей красе, на этот раз сменив рубашку на футболку, а джинсы - на домашние штаны, стоял в нескольких метрах от него, придерживая в одной руке что-то похожее на плед, а во второй пару контейнеров, судя по виду, с чем-то наполовину жидким. Рядом с ним топтался возбуждённый Пух и поглядывал на шатена так, словно в контейнерах было угощение именно для него, а не для блондина. — Когда ты ел в последний раз? — продолжил засыпать вопросами младший, на этот раз двинувшись с места. Остановившись у ступеней, парень сначала поставил контейнеры на пол, а затем выпрямился для того, чтобы распрямить плед в своих руках. — Кажется, в обед? — задумался Пак. — Апельсиновый сок и круассан. — Я надеюсь, что это не одна из твоих диет? — поинтересовался Чонгук, полностью справившись с пледом. Он накинул его на плечи ошарашенного Чимина, а затем уперся обеими руками в бока. — Нет, я… уже нет, — качнул блондин головой. — Я не смог позавтракать, так как был занят тем, что собирался ликвидировать вора с твоих территорий. А позже… ну, ты помнишь, — неопределенно взмахнул он рукой. Чимин совсем не хотел вспоминать тот момент слабости в машине, и, к его счастью, младший поддержал эту идею. — Хорошо, — кивнул Чонгук, закусив губу, — по крайней мере, мне не придётся запихивать в тебя суп из водорослей. — Держу пари, тебе бы это понравилось, — фыркнул Чимин, укутываясь в плед поплотнее. Он всё еще отлично помнит, как в свои четырнадцать лет решил впервые сесть на диету, но был жёстко раскритикован младшим, который, заметив круги под глазами хёна после двух дней голодовки, допытывался, что произошло, а затем заталкивал в того огромными ложками приготовленный тогда отцом Чонгука ягодный пирог, сминая порозовевшие от излишней заботы щёки Пака. — Я не против запихнуть что-нибудь в тебя, но…О нет, хён! — и без того круглые глаза распахнулись ещё шире, когда он понял, что сказал. — Я… я имел ввиду еду! — Конечно, — рассмеялся Чимин, забавляясь тем, как разволновался шатен. — Я о еде и подумал. А ты о чём? — Я… тоже! Просто… никаких диет, ладно? — взволнованно выдохнул он, опустив взгляд в пол. Его левая рука взметнулась к затылку, застенчиво почёсывая его и оттягивая короткие волосы. — Ладно, — спокойно согласился Чимин, почувствовав на собственных губах нежную улыбку. Он оглянулся назад, а затем вытянул руку и указал на два оставленных на полу контейнера. — Мы будем что-нибудь с этим делать? — О, я… только подогрею и сразу же вернусь, — кивнул головой Чон, а затем быстро наклонился, подхватывая контейнера и направляясь ко входной двери, за которой скрылся. Вернувшись в прежнее положение, Чимин обхватил пальцами край пледа и укрылся им как можно плотнее, вдыхая знакомый запах порошка, которым постоянно пахли вещи и одежда младшего. Размяв затёкшие ноги, парень скрестил их, только сейчас заметив, что всё еще оставался босым. Нахмурившись, он спустил толстую ткань чуть ниже, полностью укутавшись в плед как в кокон, из которого торчала только его голова. И естественно, вернувшись из кухни с двумя наполненными до краёв мисками с супом, Чонгук не скажет, как мило и по-домашнему выглядел Чимин, уткнувшись своим носом-пуговкой в край пледа, пока его во все стороны торчащие волосы развевались на вечернем ветру. Завораживающая картина. — Вот, — прочистил горло младший, аккуратно протягивая темно-зелёную миску своему хёну. Как только чужие пальцы обхватили посуду, Чонгук тут же достал из домашних штанов ложку и вставил её в миску, попутно присаживаясь на ступени. Младший замер, наблюдая за тем, как пухлые губы блондина обхватывают ложку с супом, а затем как он сглатывает. Чонгук закусил губу, словно ожидая приговора, и тут же расслабился, заметив нежную улыбку Пака. — Вкусно, — похвалил Чимин, вновь зачерпывая суп. И, кажется, время бы начать есть самому, но Чон не мог перестать смотреть на Пака. Пусть он будет параноиком, но ему вдруг показалось, что что-то изменилось в Чимине после сегодняшней поездки за кормом. Может, он устал? Потому что вёл он себя подозрительно тихо. — Ешь, а то остынет, — не отрывая взгляда от миски, скомандовал Чимин. Почувствовав, как кровь прилила к щекам, Чон выудил ложку из кармана и опустил её в миску, медленно перемешивая содержимое. За последние два дня он чувствовал себя смущенным рядом с хёном только несколько раз, ведь во все остальное время он старался утешить или развеселить старшего. Но что-то поменялось. Взволнованный и нуждающийся Чимин стал приятно спокойным, закрутившись в плед и уплетая теплый суп за обе щёки, из-за чего по спине Чонгука пробежался холодок, ведь блондин теперь так сильно напоминал ему шестнадцатилетнюю версию себя. Спокойный, рассудительный, заботливый. Та версия Чимина, по которому так сильно скучала душа и сердце Чонгука. Это был его Чимин-хён. Нежная улыбка тронула его губы, а затем сердце застучало в ушах, потому что он был стыдливо пойман за рассматриванием Пака. Покончив с супом, блондин повернул голову в сторону Чонгука и поймал на себе его нежный взгляд, вопросительно вскинув брови. — Чонгук-а, — цокнул старший, протягивая к нему руку, чтобы забрать миску с супом. — Посмотри, что ты наделал… эй? Опустив голову, младший только сейчас понял, что засмотревшись, слишком сильно расслабил руку, из-за чего жидкость из наполненной до краёв миски начала вытекать прямо ему на руку, а затем и на штаны. Боже, какой позор. — О боже, — вспыхнул тот, взмахнув руками, а затем и вовсе подскочил на ноги. — Х-хён, мне надо… — Ванная всё там же, — усмехнулся старший, с интересом наблюдая за шатеном. Безмолвно кивнув, Чонгук снова вернулся в дом, а Чимин тем временем решил отправиться на кухню, чтобы вновь подогреть чужую порцию и уже остаться в доме, так как на улице ощутимо холодало. Поднявшись на ноги, он всё еще аккуратно держал миску Чона, а затем наклонился, чтобы подхватить рамку с фотографией, и отправился в нужное ему место. Пух взволнованно топтался рядом, когда старший включил микроволновку на таймер, и вернулся за пустой миской, оставленной прежде на крыльце. Найдя сухой корм для собаки, хозяин насыпал небольшую порцию для своего пушистого питомца, а затем скинул плед с плеч, повесив плотную ткань на спинку стула за обеденным столом, и принялся мыть посуду. Как только он закончил, то услышал шаги и отчётливое: — Что за чертовщина, Чон? — ругался сам на себя Чонгук, выйдя из ванной на первом этаже, а затем чуть ли не выпрыгнул из собственного тела, заметив хёна на кухне, вытирающего мокрые руки о кухонное полотенце. — О, Чимин-и хён, — выдохнул тот. — Твой суп в микроволновке, — указал старший, скрещивая руки на груди. — Л-ладно, — кивнул шатен, пробираясь мимо старшего к проклятой микроволновке, которая начала издавать самые раздражительные звуки в мире по истечении времени на таймере. Достав миску, парень сразу же опустился на стул за обеденный стол, принявшись в очередной раз размешивать содержимое. Боже, почему он так чертовски нервничал?! Это всего лишь Чимин! Рядом с ним скрипнул стул, а затем обе руки опустились на обеденный стол, и только тогда Чон поднял голову. Пак сцепил пальцы в замок, прислонив их к собственным губам, и смотрел словно в душу своего друга детства. — Хочу завтра проверить конюшню и амбар, — выдохнул Чимин, наконец-то собравшись с мыслями. Младший сглотнул суп, который наконец-то влил себе в рот, а затем выпрямился. — Мне пойти с тобой? — поинтересовался шатен и заметил, как уголки губ блондина дернулись вверх. — Нет, я… думаю, что справлюсь, — качнул головой Чимин, нахмурив брови. Его взгляд скользнул вниз на стол, и только тогда Чон заметил фотографию в рамке, на которой был Чимин вместе с родителями. Хоть Чонгук и чувствовал себя немного озабоченным таким решением старшего, всё же не стал спорить. — Хорошо, — кивнул он, закусив губу. — Если передумаешь — ты знаешь, где меня найти. Мягко усмехнувшись, Пак расцепил пальцы, а затем протянул правую руку, коснувшись кончиками пальцев пушистых волос Чонгука. Поначалу замерев от этого действия, Чон спустя пару секунд расслабился, склонив голову к прикосновению, и прикрыл глаза. Подобные жесты для них были нормой, как в детстве, в подростковом возрасте, так и сейчас, и неважно, что ощущения отличались. Его грудь приятно сжалась, когда хён начал массировать голову, а большой палец правой руки коснулся его скулы. — Щеночек, — услышал он шёпот и открыл глаза, поймав на себе самый нежный взгляд, который он когда-либо видел. Чонгук надул губу, прямо как в детстве, и в ответ на это получил хихиканье, которое медленно переросло в зевок, спрятанный за маленькой ладошкой. — Хён? — выдохнул младший, заметив, как расползается по стулу Чимин. — Прости, — выдохнул тот, открывая глаза, но не переставая массировать чужую голову, словно это было тем, что его успокаивало. — Все эти эмоциональные Американские горки… — Я понимаю, — кивнул Чон, а затем отложил ложку на стол. Видимо, он так и не съест чертов суп. — Давай мы уложим тебя спать? — Ладно, — согласился Чимин, уронив руку на стол и вновь прикрыл глаза. Блондин почувствовал, как тёплые руки обхватили его плечи, помогая встать из-за стола. В сонном тумане он так и не понял, как добрался до кровати. Его глаза распахнулись только тогда, когда Чонгук нерешительно застыл над ним, придерживая руками бежевого цвета одеяло. Спустя мгновенье, Чон прочистил горло и закончил начатое, заправив край одеяла прямо под подбородок Пака. Он нежно провёл ладонью по волосам блондина, хихикая с того, как забавно они торчали во все стороны, а затем остановился, коснувшись пальцами теплого лба старшего. — Доброй ночи, хён, — прошептал он, склонившись чуть ниже, чтобы оставить мягкий поцелуй в волосах Чимина. Когда он отстранился, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, то заметил, что старший уже тихо посапывал, прижав пальцы к надутым губам.