Чимину не много нужно для счастья.

Прохладный ветер ласкает одинокое окно, что светится тусклым светом в безмерной темноте. Ночь застилает планету черным покрывалом, сон проходит сквозь окна домов. Белая штора увязывается в танец вместе с спокойным дыханием ветра. Кот на подоконнике мирно прикрывает глаза, когда тонкие пальцы нежно проходятся по клавишам, сотворяя что-то невообразимое и прекрасное. Они будто нажимает на струны души, дёргают, трясут, а затем отпускают в бесконечную бездну своих же дум — самое худшее что может быть в этом мире. Босые маленькие ножки тихонько стелятся по шершавому ковру, останавливаясь за красивой фигурой мужчины. Пухлые пальчики ложатся на широкие плечи, слегка сжимая и поглаживая. Приятный запах персиков расползается по комнате, медленно проникая даже в грудь музыканта, заставляя его на время остановиться и тихо выдохнуть. — Мини~, я работаю… Слышится слегка хрипловатый голос музыканта, а за ним вновь красивая мелодия, что вылетает из приоткрытого окна в темноту. Чимин тихо взыдахет, эти слова режут по самому сердцу, безошибочно точно, ни разу не промахнулись. Ни разу за три года. Он думал, что семейная жизнь с этим парнем сделает его самым счастливым омегой в жизни, но что-то пошло не так, что-то заставляет его каждый день мочить слезами подушку, а белые стены сдерживают тихие всхлипы. — Но… ты обещал что скоро придёшь спать. Возражает младший, это звучит ни в коем случае не упрёком, лишь лёгкое мягкое напоминание, что старается привлечь внимание старшего, но Юн лишь качает отрицательно головой и вздыхает. Чимин дует губки, но сейчас Юнги даже на это не обращает внимания. Омежка перекидывает ножку и садится на бёдра Юнги, обнимая его торс ногами и скрещивая их сзади него. Губы тянутся к чужим, но Юн выворачивает голову, чтобы увидеть куда нажимать, поцелуй попадает в щеку, и мягкие губы спускаются к скуле. — Малыш, ты мне мешаешь… — Я тихонько, хён, пожалуйста… Просит младший, это заставляет альфу обречённо выдохнуть, смотря ему через плечо на клавиши. Черно-белые полоски, что творят разноцветную музыку. Юн морщится, когда не попадает по нужной ноте, создавая непонятную дыру в своем творении, но не останавливается, продолжает играть дальше. Чимин спускается поцелуями к вздымающемуся время от времени кадыку, тот впивается в кожу, вытягивая её, словно вот-вот порвет, Чимин прихватывает его губами и проходится теплым язычком, оставляя мокрый след, который обдает холодом. — Чимин… — Хён, я сделаю всё сам, обещаю… Пожалуйста… Юнги вновь вздыхает и Чимин может поклясться, что тот закатил глаза. Костлявые пальцы продолжают монотонно бегать по пианино, а губы Чимина обследовать Юнги. Широкая рубашка альфы достаёт Чимину до бедра, а пара открытых пуговиц открывают вид на тонкие ключицы. — Чимин, иди спать… Тихо шепчет Мин на ушко омежки и уже этот горячий воздух и тонкие губы, что едва касаются ушной раковины, заставляют его утонуть в удовольствии. Чимину для счастья много не надо. — Юни~, прошу… Он хватается маленькими пальчиками за шиворот чужой футболки, сжимает её в маленький кулачках и слегка ёрзает на бедрах Юнги. Под рубашкой совсем нет белья, по этому Юнги может почувствовать как упругие ягодицы потираються о грубую ткань дорогих джинсов. — Ну что ты как маленький… Тихо, но серьезно ворчит старший и это заставляет Чимина остановиться и тихо выдохнуть. Он должен держать себя в руках, должен вести себя спокойно. Юнги не любит излишнюю энергичность. — Юни, я обещаю что сделаю всё сам. Я же всегда делаю, ты знаешь. Не отступает Чимин, его голос тихий и тонкий. Юнги считает его идеальным. — Ладно… Выдыхает старший и омега чуть ли не вскрикивает от счастья, впечатываясь в чужие губы. Юнги не отвечает, но и не останавливает, лишь прекращает играть и открывает рот немножко шире, чтобы Чимину было удобнее. А ему и этого хватит, он жадно проникает в чужую ротовую полость, обводя чужой язык, сгибает свой, проходится самым кончиком по небу, так, как Юнги любит, так, как ему нравится. Он слышит как тяжёлое пианино закрывается и проникает язычком ещё глубже, млея от чужих теплых рук на своих бёдрах. Юнги поднимается вместе с омежкой и уходит в комнату, оставляя любимый предмет в одиночестве. Они даже свет не выключают, просто идут и падают в кровать. Чимин садится сверху и ведёт дорожку поцелуев по мощной шее. Юнги прикрывает глаза и подкладывает руку под голову, тихо вздыхая. Он уже привык к этим мягким и нежным прикосновениям, они как ветер, ласкающий его кожу в утренние дни. Как дождь, что маленькими капельками моросит. Как солнышко, что невесомо пробегается по чужим полям. Вторая рука опускается на оголённое бедро Чимина, слегка сжимая его. Младший издает тихий вздох и идёт дальше, пальчиками нежно цепляя край черной футболки и тянет вверх, проходясь по теплой коже. Юнги приподнимается, чтобы Чимин смог снять с него вещь, хотя и никогда не видел в этом потребности. Зачем Чимину снимать с него футболку? Но он не перечит, пусть уже делает что хочет, Юнги позволит ему. Сегодня можно. Пак стаскивает и чужие джинсы, ремень заманчиво звенит и спускается на пол. Боксеры Юнги оказываются где-то за кроватью, и Чимин наклоняется к уже почти возбуждённому органу. Он проводит по нему язычком, очерчивая каждую венку, так Юнги любит. Плотно обхватывает чужой ствол и словно высасывает что-то из трубочки, это заставляет Юнги тихо выдохнуть и распахнуть глаза. Чимин всегда умел сосать приятно. Юн позволяет ему пойти дальше, Чим расслабляет горло и сам опускается ртом, упираясь носиком в самый лобок. Это уже не вызывает никаких проблем, никакого блядского чавканья, лишь само удовольствие и красивая эстетика. Слюни больше не текут по подбородку, Юнги любит когда красиво. Альфе даже не приходится двигать бедрами, или подгонять его, Чимин сам поднимается аккуратно обратно и вновь опускается, прикрывая глаза. Юн открывает верхний ящик тумбочки и достает от туда сигареты. Он закуривает одну, держа её между тонких пальцев и вновь опуская взгляд на плотно обхватывающие его член губы. Чимин смотрит преданно, снизу вверх, пытается доставить максимальное удовольствие, он ведь обещал. Юнги обхватывает сигарету своими сухими губами, затягивает и откидывет голову на подушки, выпуская дым вверх, куда-то в потолок. Чимин сглатывает вместе с членом во рту и Юнги дёргается выдыхая тихое — Блядь… Он хватает Чимина за волосы, сжимая их до боли и останавливая его. Чимин послушно не двигается с членом в горле, так же упирается носом в лобок и прикрывает глаза. Юнги только что чуть не кончил, но пока что слишком рано. На альфу всегда эти сглатывания действуют по особенному. — Не шали… Хрипит он и наконец, когда предоргазменная волна уходит, старший облегчённо выдыхает и отпускает волосы Чимина. Тот в ответ мычит, пуская приятные вибрации по органу Юнги, и тот вновь затягивает сигарету, прикрывая глаза. Чимин выпускает чужой член изо рта и взбирается на бёдра альфы, целует его куда-то в скулу и заводит руку за спину, обхватывает чужой орган, направляя в свою дырочку. Он и так уже слишком возбуждённый и жаждущий, по этому его колечко, жадно и послушно принимает объёмы органа Юнги. Младший закатывает глаза от удовольствия, издавая судорожный стон. Он так давно не чувстовал теплоту чужого тела, так давно вот так просто не опирался на крепкую грудь, раскачивая бедрами. Внутри живота разливается тепло, жгучее и терпкое, оно вулканами разрывается внутри, растекаясь дальше и дальше, заливая Чимина с головой. Его бедра напрягаются при каждом опускании, стопорное тело прогибается и омега стягивает по быстрому и с себя рубашку, откидывая её подальше. Юнги скользит взглядом по чужим, уже и так изученным контурам, но каждый раз, Чимин кажется ему предметом божественного искусcтува, а его удовлетворённое лицо выглядит как самая лучшая картина в мире. Эти все сравнения настолько вьелись в память Мина, что его творческая душа уже сама по себе отвергает, жаждит чего то нового. Но Юн только облизывается и проводит рукой по сочной ягодице, а затем оставляет не сильный шлепок. Чимин содрогаеться, распахивая глаза, и откидывая голову назад, прикрывая глаза, дабы не видеть этого простого белого потолка. Он уноситься в мир приятностей с его любимым альфой и больше ничего не нужно. Жёсткий запах дыма врывается в нос, но это не повод чтобы остановиться, белесые завитки ласкают обнажённое тело Чимина и тот прогибается ещё больше, чувствуя на сколько Юнги глубоко. Он может почувствовать его в самом животе, может положить руку и надавить, чувствуя как внутри головка проходится по стенкам. Слишком сладко и приятно, чтобы сейчас остановиться, Чимин пальчиками зажимает соски и его бедра вновь содрогаются. — Ахах… Юни~… Альфа проводит языком по собственным губам и вновь затягивает сигарету, ощущение обтягивающих его стенок со всех сторон уносит Юнги в рай, и он закусывает губу, а затем вновь выпускает дым. Чимин наклоняется и ловит его языком, прямо с уст Мина, облизываясь, смачивая и без того пухлые губы. Юн ухмыляется и Пак проводит своим языком уже по его губам, они не вкусные и горькие, но главное теплые. Это его хён, он всегда такой горячий, что даже на языке остаётся тепло. От этой мысли Чимин улыбается и возобновляет движения, упираясь ладошками в чужие плечи и набирая скорость. Его ягодицы слегка трясутся во время этого, доставляя глазам Юнги особое удовольствие. — Малыш… Успеешь? После этой фразы, Чимин останавливается, и смотрит в чужие глаза, а затем с ужасом выдыхает, и возобновляет движения, начиная двигаться более учащённо. Его глаза расширяются до пределов, а приятная нега подступает всё ближе, лёгкими приливными волнами, что каждый раз просовываются дальше лишь на жалкий, тягучий миллиметр. Пак закусывает губу, двигаясь ещё более интенсивно, чувствуя как приятная нега распространяется по всему телу. На лбу начинают выступать капли пота под его учащенное дыхание. Он блаженно прикрывает глаза, сжимая ногами чужие рёбра, глаза прикрыты, лоб взмок, бёдра дрожат, всё тело трясется, удары по простате, заставляют задыхаться…Юнги выскальзывает из нутра Чимина и изливается ему за спину. К Чимину не сразу дошло что только что произошло, он инстинктивно продолжает насаживаться и сжиматься вокруг пустоты, и когда к нему доходит суть происходящего, его глаза панически распахиваются. — Юни~! Вскрикивает он, громче чем надо, и опускается на чужой пах, проходясь попой по упавшему уже чужому члену. Юнги заметно поморщился от неприятных ощущений и слегка приподнимается, беря Чимина под попу и не давая ему вновь опуститься. Тот судорожно качает головой, его щеки и глаза покраснели, ноги дрожат от усталости, член по прежнему стоит колом, он двигается, ёрзает взад и вперёд, пытаясь получить нужное удовольствие, пытаясь достичь той точки, при которой жизнь становится ещё слаще. — Тише, тише… Хрипит Юнги, укладывая свою ладонь на щеку омежки и поглаживая её большим пальцем. Но Чимин не слышит, он гонится за своим удовольствием, что начинает медленно отступать, заставляя Чимина ещё больше запаниковать. — Всё хорошо… Слышишь меня? Мин пытается сфокусировать чужой взгляд на себе и когда это получается, Чимин прекращает движения бедрами, за чем следует тяжёлый вздох. — Всё хорошо… В другой раз повезёт, Минни~ Юнги вздыхает, видя что Чимин уже более-менее успокоился, и оставляет его на кровати, в этот раз одевая лишь джинсы. — Откроешь окно, проветришь комнату… Говорит Юн, уходя из комнаты. Чимин уже и не просит его остаться, знает что это бесполезно, лишь разозлит альфу. Лучше пока что лечь, наслаждаться его теплотой, и дождаться когда возбуждение полностью спадёт, и перестанет ему мешать. Дом погружается вновь в тихую игру пианино, что разливает слишком грусную мелодию по комнатам. Она словно яркий свет, медленно проникает в душу Чимина, являя всё ему наружу, являя собственные страхи и догадки, являя чёрное будущее. Он взыдахет, натягивает на себя большую черную футболку Юнги и ступает в комнату, когда игра пианино заканчивается. Чимин застаёт его за столом, что-то увлечённо пишущим и закусывающим время от времени карандаш. Его напряжённая спина, обтягивается модными мышцами и Чимин тихо взыдахет, опираясь о косяк двери. — Хён? Тихо зовёт он старшего, на что получает какое-то мычание. — Ты мне изменяешь? Юнги вздыхает, но ответ не заставляет его ждать. — Нет. Чесно говорит старший. Чимин ему верит, верит потому что знает, что тот действительно не изменяет ему. От куда такая уверенность? Чимин и сам не знает, но единственное что он знает, так это то, что это действительно правда, знает, что Юнги всегда говорит ему правду. — А ты меня любишь? — Нет. — А любил когда нибудь? Юнги останавливается вновь, на минутку, всего лишь секунда, но даже она не ускальзывает от взгляда Чимина. — Любил. На лице омежки появляется лёгкая улыбка, он чувствует как это греет душу, как это последнее слово проникает в самый разум, в самые его дальние уголки, заставляя понимать, что Юнги действительно всегда с ним был искренен, никогда не врал. Чимин счастлив, ему этого достаточно. Так он будет знать, что его не ждёт нож под подушкой, а просто чистая и горькая правда, которую Юнги и сейчас не скрывает. Он просто счастлив. Чимину для счастья много не надо.