***
Самидаре выглянул из-за валуна, лежащего в тени и оттого такого темно-серого и холодного. – Не бойся, – сказал он сестре. Сацки сидела, прижавшись спиной к камню и обхватив руками колени. – Я и не боюсь. Чего бояться? – Правильно. Я тут вчера прятался от того колючего парня. Он, как слепой, меня совсем не заметил! – радостно объяснил мальчик. Над их головами была крыша из досок – ни Сацки, ни Самидаре не смогли бы дотянуться до нее, даже забравшись на валун, служивший им временным укрытием. – Есть хочу, – пожаловалась девочка. – Терпи! Мы теперь тут надолго... – Самидаре снова выглянул из-за камня. – Даже, может быть, навсегда!.. – с восторгом и ужасом добавил он. – Не хочу навсегда. – Сацки засопела. – Давай вернемся. – Нельзя! – Да почему нельзя?.. Мальчик прижался затылком к холодной поверхности валуна. Он был бос, а песок под пирсом отчаянно леденил ноги. Здесь было сыро, темно и совсем неуютно – но дети продолжали прятаться с упрямством, продиктованным страхом. – Потому что что-то случилось, – серьезно заявил Самидаре. – Цую все нет и нет. – Мы можем маму дождаться. – Нет! – Мальчишка сжал в руках палку с чудом держащимися на ней сухими листочками. – Ты не понимаешь, что ли? Мама же там, где и Цую. Они обе пропали... Сацки тихо заплакала. – Не надо «пропали»! Не хочу «пропали»! – Тихо! – срывающимся голосом приказал Самидаре. – Мы теперь сами по себе... Когда там еще папа вернется... – Да может, они просто задерживаются... мама и Цую! Мало ли что... – Нет, нет. Я знаю. – Мордашка у мальчика стала хмурой и грустной. – Это все... – Он помахал палкой и замялся, не находя слов. – ...Неправильное и страшное! Откуда так много народу? И все врут... нет таких мест, откуда они говорят, что приехали! Слышишь, Сацки? Девочка сокрушенно покачала головой. – А папа зачем говорит?.. – Папа про другое! Там, как в сказке – ты же знаешь, что это просто истории. – Папа рассказывает и про Лифорнию. Самидаре вздохнул. – Не знаю тогда! – пробормотал он. – Неправда все это... – Ох, Самидаре, что ж теперь будет?.. – Сацки снова завсхлипывала. – Молчи, – неуверенно потребовал мальчик. – Не хнычь. Будем прятаться, пока не вернется папа. – Он покрепче сжал в руках палку. – Если что, я всех побью, кто сюда сунется! Девочка уставилась на него своими огромными, как блюдца, глазами. – А колючего мальчика ты смог бы побить? – Конечно. – А Цую он нравится, – ни с того ни с сего ляпнула Сацки. Самидаре недоверчиво посмотрел на нее. – Чушь, – пробормотал он. – Она на него смотрела. Мальчишка торжествующе заулыбался. – Вы все на него смотрели! И мама, и папа, и Цую, и ты. «Колючий мальчик то, колючий мальчик се!» – передразнил Самидаре и сложил руки на груди. – Только о нем и говорили. Один я в сторонке сидел, потому что умный... Я же знаю, что он врет. «Тоже из Калифорнии!» – Мальчик скривился. – А Цую на него по-другому смотрела! – не отступала Сацки. – Помнишь, давным-давно, к нам приехал мальчик с веснушками? – Не так уж давно... – Давно! Раз, два... нет, не помню... полгода назад, наверное! – Еще и месяца не было! – Не важно! – Девочка утерла нос рукавом и продолжила: – Цую на него так же смотрела, как сейчас на колючего. – Не так же! – Ты прятался и не видел. – Не прятался, а скрывался... Я шпионил за ними... Сацки подумала какое-то время, а затем предположила: – Цую вышла замуж за колючего мальчика. И сбежала с ним. – А мама что? Девочка вернула Самидаре его торжествующую улыбку. – За ними погналась, чтобы вернуть. Мальчишка посидел-посидел молча – и вдруг сам завсхлипывал. – Дура! Не так все... чушь это все!.. Улыбка Сацки дрогнула. Поняв, что для них значит подобная ситуация, девочка моргнула и тоже заревела в голос. – Цую! – Она закрыла лицо ладонями. – Цуенька!.. У-у-у... – Мы здесь навсегда, – сквозь слезы повторил Самидаре. – Слышишь, Сацки... мы пропали!.. Мальчик даже выронил палку. Обняв Сацки, он съежился и захныкал. Так бы они и сидели – два маленьких, вздрагивающих комочка в поношенной, не по размеру большой одежде – если бы вдруг не услышали знакомый, родной голос: – Сацки! Самидаре... Вы где? Отзовитесь...***
Цую еще даже не подошла к пирсу – она остановилась в некотором отдалении, размышляя, стоит ли идти дальше. Ведь шанс, что ее братик с сестренкой убежали именно в эту сторону, был совсем небольшим... Девушка основывалась на одном только предположении, что Самидаре мог выбрать вчерашнее направление. Но попробовать все равно стоило – ведь других идей у нее не было. – Сацки! Самидаре! Ну где же вы... Цую беспомощно огляделась, ища глазами ближайшую стоянку путешественников. У них можно было спросить, не видели ли они... – Цую! Цую-у-у-у! – донесся до ее ушей голос Сацки. Сердце у девушки подскочило и отчаянно заколотилось. Посмотрев в сторону пирса, Цую увидела сестру, несущуюся к ней со всех ног. Сацки плакала от счастья и размахивала руками. Девушка бросилась ей навстречу. На середине пути Сацки споткнулась о подол своего платья, отданного ей на вырост, и растянулась на песке. Вскочила и побежала дальше, размазывая по щекам слезы. – Цуя!.. – выпалила она, врезаясь в колени девушки. – Сацки, миленькая!.. – Цую подхватила ее на руки и крепко обняла. – А где Самидаре? – Ты не сбежала! – с облегчением всхлипнула девочка. Уткнувшись носом ей в плечо, Сацки заканючила: – Я так испугалась... Мы думали, ты сбежишь с колючим мальчиком... Замуж за него выйдешь! Лицо у Цую побагровело от смущения. – Замуж? – срывающимся голосом переспросила она. – Ага! – Девочка громко шмыгнула носом. Цую зажмурилась, не зная, как реагировать. «Замуж?» – Она не могла поверить, что это могло так выглядеть со стороны! «И американец предположил... А Бакуго так смутился... – вспомнилось девушке. – Ох, неужели я показалась влюбленной в него? Я же... – Ее щеки защипало от жара. – Я люблю Изуку!..» – Нет! Нет! – заверила она сестру. И переспросила: – Где Самидаре? – Там! – Сацки показала в сторону пирса. Приглядевшись, Цую заметила настороженные глазки, блестящие из-за валуна под настилом. – Иди сюда! – позвала девушка, одной рукой прижимая к себе Сацки, а второй помахивая в воздухе. «Все в порядке! Ничего не случилось! Все нашлись...» – улыбнулась она. Ее колени подогнулись, и Цую упала на них в песок, продолжая обнимать сестру. – Самидаре, она не вышла за колючего мальчика! – радостно объявила Сацки на весь берег. Девушка снова отчаянно вспыхнула. – Не кричи так, – попросила она. – Лучше скажи... зачем убежали? Сацки... – Цую залепетала, тщетно борясь со смущением. – Ну, что же вы? Никогда же так не делали... Я... понимаю, гулять... Но всегда же предупреждать надо! Нельзя вот так уходить... Я очень за вас волновалась! – Мы думали, вы с мамой пропали... – Нет, нет, видишь? Мы не пропали. Мама в отеле. Она скоро придет... И мы будем обедать! О том, что их с Белл уволили, Цую предпочла пока промолчать. Дети и так были перепуганы и расстроены. Самидаре так до сих пор и не показался из-за камня – только зыркал блестящими глазами... «Он тоже плачет! – осознала девушка. – И боится выходить...» – Самидаре! – позвала она. – Иди скорей к нам! Не бойся... Все в порядке. Все нормально... Мальчишка молча спрятался за валуном. Сердце у Цую забилось сильнее. «Ну, что же ты? – вздохнула она, и вдруг поняла... – Не хочешь плакать, как я перед мамой?» Девушка закусила губу. «Я ведь ему пример подавала все это время!» – Ей захотелось рассказать обо всем, что случилось, прямо сейчас, но Цую понимала, что это не лучший момент. – Самидаре, иди к нам... – повторила девушка. – У меня кое-что есть для вас обоих! – Ух ты! Что? – оживилась Сацки. Заерзав, девочка освободилась от сестринских объятий и забегала вокруг. – Что, что? Скажи! – Скажу, когда придет Самидаре! – легонько улыбнулась Цую. – Ну-у! – Девочка бросилась под пирс, и ее голосок зазвенел, отражаясь от дощатого настила: – Выходи! Хватит прятаться... И не плачь! Давай скорее! Цую нам сюрприз принесла – разве не слышал? Цую поднялась на ноги и тоже заглянула в прохладное, негостеприимное убежище. Самидаре сидел за валуном, отворачиваясь от Сацки – а та тянула его за рукав, вереща: – Ну, давай же! Все же прошло! Сюрприз! Сюрприз! Девушка положила руки на плечи маленькой непоседы, прося ее замолчать, и наклонилась к замершему брату. – Самидаре, – тихонько сказала она. – Не бойся. Все хорошо. Мальчишка спрятал глаза за локтем. – Мы знаем, что ты плачешь! – ляпнула Сацки. – Тш-ш! – оборвала ее Цую. – Самидаре... Я понимаю... – Не понимаешь! – Голос у мальчика надломился. – ...Тебе нужно время. Пожалуйста, извини нас. Мы не будем тебя торопить... – Еще как будем! – Сацки оттопырила губу. – Нет. – Цую встала на колено и чуть отодвинула сестру в сторону. – Не будем торопить, – повторила она. – Просто... у меня действительно для вас кое-что есть. Давай, мы твою порцию тебе отдадим? А ты присоединяйся к нам, когда захочешь. Сказав это, девушка вытащила из кармана сверток с половиной булочки, купленной Бакуго. – Хлеб! – восторженно выкрикнула Сацки. Развернув газету, Цую поделила выпечку на две равные части, одну отдала сестре, а другую протянула брату. «Жаль, что я сама съела так много, – вздохнула она. – Надо было сразу на три части...» Самидаре на появление булочки никак не отреагировал. Он все так же сидел, подтянув колени к подбородку и пряча лицо за локтями. Цую легонько помахала куском хлеба в воздухе. Мальчишка со всхлипом втянул носом воздух – и, не выдержав, схватил еду, немедленно вернулся в прежнее положение... Но тайком откусил кусочек. – Вкусный, вкусный хлеб! – проговорила Сацки с набитым ртом. – Да, очень хороший, – согласилась с ней Цую. – Из «Бауэра». Его обычно подают постояльцам... Девочка отщипнула кусочек и попыталась поделиться с ней. – Нет, ты что! – воскликнула Цую. – Я свою часть уже съела... Это все твое! Самидаре жевал молча, и лишь громко сопел. – Ну, правда, вкусно? – спросила у него Сацки. Мальчишка махнул рукой. – У меня есть еще кое-что, – добавила Цую, поднимаясь на ноги. – Но это уже только, когда вернемся... – А почему? – Глазищи у Сацки засверкали. – И что это? Еще булочка? – Нет. Лучше. Вздохнув, Самидаре в последний раз протер глаза и поднялся на ноги. Спрятал недоеденный кусок хлеба в карман штанов. И зыркнул на Цую исподлобья. – Скоро мама вернется? – глухо спросил он. Девушка кивнула. – К обеду. Мальчик сжал губы. – Больше не пропадайте, – сказал он. А затем бросился к Цую и коротко, неловко обнял ее.***
Урарака вернулась к палатке, неся в руках завернутые в бумагу покупки. Мало того, что она купила на обед две большие хлебные лепешки – ей удалось достать упаковку дрожжей! «Теперь у нас будет своя выпечка! – радостно улыбнулась девушка. – Прямо как дома!» Впереди ее ждало множество дел. Нужно было еще раз пройтись по лагерю, на этот раз не забыв мешок («Не витай в облаках, Очако!» – сказала себе Урарака), и найти, где можно купить свежих овощей. «Самый-самый лучший обед сделаю!» – Добравшись до места стоянки, девушка спрятала хлеб под чугунную крышку, чтобы до него не добрались воробьи, и отправилась на дальнейшие поиски.***
Бакуго сбросил на землю последний, пятый тюк, и бессильно свалился рядом, спиной к параллелепипеду груза. Пот градом катился по лбу юноши. Шумно дыша и стискивая зубы, он посмотрел на подошедшего следом Майка и пробормотал: – Все. Перерыв, слышали? – Ты мог взять перерыв и в прошлый раз. Пожалел бы себя... Подросток пренебрежительно отмахнулся. – Я на обед уйду, – сказал он, – как и предупреждал. – Ага. Бакуго закрыл глаза, уткнувшись затылком в мягкий бок тюка. Его лицо горело, волосы промокли насквозь. Хотелось окунуться в прохладную воду, и плавать, распластавшись на спине, и дышать – глубоко, расслабленно, наслаждаясь каждым глотком чистого северного воздуха... Но вокруг был только тепличный жар и духота. – Сколько тюки весят-то? – поинтересовался Бакуго, чувствуя, как у него слипаются губы. – По восемьдесят фунтов каждый, – ответил Майк. Юноша вздохнул. – Ты неплохо справился, – добавил американец. – «Неплохо»?! Да я... – Бакуго открыл было рот, но потом покачал головой. Сил спорить у него не было. К тому же, испытание было еще не закончено. «К семи вечера я добьюсь от вас чего-то большего, чем «неплохо»! – пообещал себе парень. – Не то, что бы мне важны ваши похвалы... Просто, чтобы нос вам всем утереть!..» Кое-как переведя дух, он встал на ноги, пошатнулся – но удержался, оперевшись на тюк. – Все, я пошел, – сказал Бакуго. Перед его мысленным взором возникла мордашка Цую. «Милая», – подумал юноша и покраснел. «Надеюсь, она не приняла близко к сердцу моих слов про пассию», – смущенно добавил он.