Продолжение истории: Котоми

Пастор Эштон оказался отличным человеком. Дядя был прав, его японский не очень хорош, но у меня сложилось впечатление, что он реально старается учить его. Он достаточно знал язык, чтобы произнести хорошую проповедь. Я задумался, а что он думает об этом? Возможно, проснулась моя философская сторона. — Итак! — воскликнул он, когда мы с Котоми сели напротив него, — я так понимаю, вас можно поздравить! — видя мое озадаченное лицо, он продолжил, — Фурукавы сказали, что вы собираетесь пожениться. — Да, — ответил я, — стыдно признаться, но мы забыли пригласить проповедника на свадьбу, и они сказали поговорить с вами. — Это было очень любезно с их стороны, — сказал он, — они бывают здесь не так часто. Что ж, когда ваша свадьба? — 15 июня. — Тогда у нас мало времени. — Это не так. Но я понимаю, если вы будете заняты. — А ну, подождите, — сказал он, подняв руку вверх, — не будем забегать вперед, — он откинулся на спинку стула, — 15 июня – это воскресенье, не так ли? — Так, — подтвердила Котоми. — Тогда, может, получится, — он потер подбородок, — вы что, сами пытаетесь всё организовать? Я моргнул, осознавая его правоту; кроме Кё, Фудзибаяси и Нагисы у нас не было никакой реальной помощи. Это правда, нам удалось позаботиться о костюме, платье, украшениях и прочих вещах, но что касается планирования… — Я не осознавал этого до сих пор, но да, в основном мы делаем всё сами, — я посмотрел на Котоми, — и то, что Нагиса умерла, сделало лишь хуже. Мы долго справлялись с потерей. — Дочь Фурукавы, да? — спросил он, — это ужасно; она была милой девушкой. Значит, она была вашей подругой? — Очень дорогой подругой, — сказала Котоми, — я скучаю по ней. Это тяжело и для Томои-куна, потому что она была влю… — АА! — воскликнул я, в панике размахивая руками — Это… не так… не думайте… — Она была влюблена в тебя, — пастор грустно улыбнулся мне. — Извините, я только что понял, что не спросил ваших имен. — Оказаки Томоя и Ичиносе Котоми, — я вяло кивнул, после чего опустил голову. — И да, так всё и было. — Она говорила тебе? — Да, незадолго до смерти. Я услышал сочувственный вздох. — Мне очень жаль, Оказаки-сан. Вам пришлось нелегко, — подняв глаза я увидел его взгляд сострадания. — Я надеюсь, вы не вините себя в её смерти? — Да, вроде как, — я закрыл глаза. — Томоя-кун, её родители… — Знаю, Котоми-тян, — перебил я, — мы говорили об этом раньше, но я ничего не могу с собой поделать; всё же она умерла от стресса, после долгого сдерживания чувств, — я хлопнул себя ладонями по ногам, — я пытался убедить себя, но… — Ичиносе-сан, мы можем повторять ему снова и снова, что это не его вина, но его продолжает разрушать сильное чувство вины, — сказал он Котоми. — Он не должен чувствовать себя ответственным за смерть, но факт остается фактом. Нужно учитывать это. Я услышал встревоженный вздох и посмотрел на свою невесту. — Котоми-тян, ты в порядке? Котоми застыла на месте с открытым ртом. На её глазах выступили слезы. Наконец, она посмотрела на меня. — Томоя-кун, прости! Я не понимала… Я-я причиняю тебе боль… — Всё хорошо, — сказал я в попытке успокоить её, — это не так… — Нехорошо! — настаивала она. — Вместо того, чтобы принять то, что ты чувствуешь, я пыталась навязать тебе другие чувства! Я понятия не имел, что мне ответить на это, когда она заплакала и посмотрела на пастора в поисках чего-то. — Она просит, чтобы ты простил её, — сказал он как ни в чем не бывало. Что? Неужели всё так просто? Мне нужно было лишь простить её? Это странно. — К-Котоми-тян? Всё еще плача, она взглянула на меня. Это поразило, ибо если она плакала, то всегда тянулась ко мне, а на этот раз она осталась на своем месте. Одна. Я не мог этого оставить. — Котоми-тян, пожалуйста, не плачь. — Ты предлагаешь ей отрицать свои чувства? — я ахнул; голос пастора пронзил меня до глубины души; я наконец всё понял. То, что я сказал ей, могло привести к тому, что она подавит свои чувства, а я этого не хотел. — Х-хорошо, продолжай, но пожалуйста, послушай меня. Она кивнула и позволила мне взять её за руки. Я закрыл глаза и открыл сердце. — То, что ты говорила мне, причиняло боль, но я понимаю, ты пыталась помочь. Ты очень заботишься обо мне, — открыв глаза, я продолжил. — Я прощаю тебя. Пожалуйста, не вини себя за это, — я криво улыбнулся ей, — отдай мне свою ненависть к себе. Я боялся, что она не поймет моей шутки, поэтому был рад смешкам, пробивающимся сквозь слезы. — С-спасибо, Томоя-кун, но… больно слышать, как ты мучаешься из-за этого, — она немного успокоилась и отпустила мою руку, чтобы вытереть глаза. — Нагиса-тян решила держать всё при себе; я не хочу этого говорить, но… это была её вина. Я взглянул на пастора, который просто одарил меня улыбкой, означавшая «продолжай, теперь ты всё понял» — Думаю, мне легче винить себя; если я ответственен, то должен что-либо предпринять, — я немного прикусил нижнюю губу. — Не в самое выгодное положение вы себя поставили, — заметил пастор. — Да, — согласился я, усмехнувшись. — Хотя, уже ничего не предпримешь. Просто нужно… отпустить её. Оглядываясь назад, я мог что-либо сделать, но сейчас я ничего не вижу… кроме как поучиться на ошибках, я думаю, — закончил я, обменявшись улыбками с Котоми. Скрип стула пастора привлек наше внимание; он поближе подсел к нам. — Вы очень хорошие молодые люди. Я хотел бы помочь вам двоим, чем смогу. Так, почему бы вам не рассказать о себе, немного вашей совместной истории, до того, как вы встретились? Мы с Котоми провели остаток дня, рассказывая истории жизни, попутно справляясь с некоторыми переживаниям. В целом, я не сомневаюсь, что наша беседа пошла на пользу.