Часть 1
3 декабря 2020 г. в 00:36
— Стерва, — зло шипят одноклассницы, исходясь на нет.
Их зависть — искренняя, первобытная и такая понятная. Кожа чистая и нежная, без единого изъяна. Длинные и густые волосы, красивого шоколадного оттенка. Ухоженные ноготки, подтянутое тело. Они все ненавидели и завидовали Саваде Тсунаеши, потому что их лица периодически засыпало прыщами, от избыточного веса было избавиться сложно, а концы волос постоянно секлись.
Тсуна нежно улыбается, а в глазах лед и холод.
— Педик, — кричат одноклассники и громко хохочут над собственной издевкой.
Их страх — понятный и простой, как лист бумаги. Они смущенно отводят взгляд от стройных ножек, даже под угрозой смерти не смея признаться друг другу, что по ночам надрачивают на светлый образ Савады. Эти глаза, порой отливающие золотом, снились всем и каждому, как и задорный смех, тонкие запястья, пухлые губки, покрытые прозрачным блеском.
Тсуна стонет от удовольствия, поедая вкусненькое пирожное, и злорадно улыбается, когда мужская половина класса заливается краской и стыдливо прикрывает свой пах.
— Неудачник, — учителя исходятся на нет, лишь бы задеть побольнее.
Их непонимание — обычное невежество, оскорбляющее чувство прекрасного Тсуны. И, пока они с бешенными глазами и пеной у рта пытаются доказать ему же его неправоту, Савада не прекращает невинно хлопать глазками, поправлять невидимые складочки на своей форме и ждать-ждать-ждать, когда очередной неуч заткнется и сдастся.
Тсуна входит в ТОП-десять лучших учеников школы, свободно говорит на трех языках и приносит Средней Намимори славу и популярность, занимая лишь призовые места на многочисленных и разнообразных олимпиадах.
— Травоядное, — рычит Хибари, пытаясь наказать за очередное несуществующие нарушение дисциплины.
Его злость, на самом деле, обыкновенная обида. Хрупкий силуэт с ловкостью лани уходит от атаки, а потом и вовсе из поля зрения, на прощание помахав ручкой. Кея бесится и злится, но поделать с Савадой ничего не может, устало прикрывая глаза ладонью. Все его нутро желает схватки — только вот единственный стоящий противник отказывается играть по чужим правилам и игнорирует все угрозы-оскорбления, считая Хибари неразумным ребенком, которому не досталась последняя конфетка.
Тсунаеши машет перед носом Дисциплинарного Комитета бумажкой, подписанной директором школы и мамой, позволяющей ходить в какой угодно форме, а потом щелкает наманекюренным пальчиком с прозрачным лаком на ноготочке Главу по носу, избегая последствий своих действий лишь благодаря грации, ловкости и скорости.
— Тсу-кун, — щебечет мать, ласково проводя по щеке ребенка.
Ее любовь такая искренняя и нежная, щемящая душу и лишающая воздуха в легких. Она не обращает внимания ни на взгляды, полные презрения и непонимания, ни на никому не нужные советы, ни на оскорбления. Нана с удовольствием помогает своему чаду в выборе нарядов-причесок-украшений, в ответ получая благодарные улыбки, теплые объятия и неподдельную радость.
Тсуна прекрасно знает, что мать его не понимает — все же не каждому дано быть гением. Однако непонимание не значит непринятие. И недостаток в одном она восполняет львиной гордостью и собачьей преданностью в другом.
— Никчемный ученик, — пищит Реборн, скрывая глаза за полами шляпы.
Его озадаченость вызвана отсутствием правдивости в докладе Советника — все же называя сына особенным, киллер сомневается, мужчина врядли подразумевал под собой юбочки-блузочки. Да и Аркобалено, если честно, ожидал увидеть слабого мальчишку-нытика, немного туповатого, немного бесхребетного, немного одинокого. Обычного аутсайдера, привыкшего прятаться за спину собственной матери, а на все угрозы отвечать писком и мольбой не бить себя. По крайней мере, таким виделся ему Савада Тсунаеши, когда Емитсу рассказывал о своей семье. Все же стоило уточнить еще до приезда в Намимори, а когда, собственно, Советник в последний раз был дома.
Тсуна сверкает глазами из-под полуопущенных ресниц, позволяя репетитору войти в свое розово-пушистое царство.
— Я с удовольствием с тобой сыграю, — Ямамото смеется открыто и счастливо.
Его беззаботность вызвана откровенным наплевательством на мир. Тсунаеши умеет не только смотреть, но и видеть, поэтому пожимает плечами, позволяя Такеши и дальше притворяться туповатым бейсболистом. Если ему так проще жить, то пожалуйста.
Внутри Дождя пропасть, бесконечная и черная, засасывающая любой лучик света, но отчаянно желающая быть наполненной.
— Десятая… Десятый… Джудайме, я буду вам верен, — Гокудера самозобвенно бьется головой о землю, расплываясь в блаженной улыбке.
Самоотдача на грани суицида из-за отсутствия хоть капли человеческого контакта. Взрывной характер, имидж плохого парня, громкий голос — все не просто кричит, орет об одиночестве и грусти. Подросток сделает все что угодно, лишь бы его заметили. Савада уверен, что еще бы немного, и Ураган бы сам себя подорвал, лишь бы на него хоть кто-нибудь посмотрел.
Тсуна нежно проводит рукой по щеке зеленоглазого и, наплевав на сажу на лице, целует того в лоб, обещая, что отныне и навсегда Небо его не выпустит из виду, всегда услышит и поймет.
— Сестрица, смотри, что у меня есть, — Ламбо протягивает Саваде рисунок, такой нелепый и яркий, а потом убегает играть с И-Пин и Фуутой.
Его принятие всего вызвано возрастом и незнанием. Бовино всего лишь пять и он принимает все как данность, просто потому что не имеет много примеров перед глазами. Ламбо не делит ничего на чисто мужское или женское, с удовольствием засыпая на мягкой кровати сестрицы и укрываясь розовым пушистым пледом. Он не спрашивает, почему Савада, хоть и мальчик, но выглядит как девочка, в своей детской наивности уверяя и И-Пин, и Фууту, что сестрица — Небо, а им положено выделяться из толпы.
Тсунаеши учит детей следить за собой, прививая им опрятность и аккуратность с таким успехом, что Нане не нужно убирать за ними ни игрушки, ни тарелки, ни комнаты.
— Савада, ты экстремальный парень, — Рехей хлопает Тсуну по плечу, а потом убегает в закат, крича о тренировках и боксе.
Сасагава — добрый и светлый человек, помешанный на спорте и сестре. Киоко же не особо сверкает восторгом, когда ее любимый братец начинает крутиться около Тсуны-чан, опасаясь, что тот заразит простачка-Рехея каким-нибудь непотребством. Девушка может сколько угодно притворяться глупенькой и добренькой, только вот Савада видит Киоко изнутри, со всеми ее тараканами и тайными отвратительными мыслями. Все же он больно ударил по женскому самолюбию, обходя ее не только в оценках-спорте, но и в титуле Первой Красавицы.
Тсуна с удовольствием вслушивается в звук пощёчины, которой Рехей одаривает свою сестрицу, когда та открывает свой поганый рот, начиная обвинять Саваду в проституции-СПИДе-наркоторговле и откровенном блядстве.
— Ку-фу-фу, и это Вонгола? — Рокудо кривит лицо и высказывает Саваде в лицо все, что думает о нем, в то время как тот пилочкой поправляет ноготки.
Мукуро с детства знает только боль и ненависть, поэтому Тсунаеши не обижается, когда тот начинает его оскорблять-проклинать, прекрасно видя в этих глазах застарелый крик о помощи. Савада не воспринимает Туман как преступника, поэтому просто тупо не позволяет Стражам того забрать, мотивируя все тем, что они больше на него не имеют права.
— В тюрьме он был вашей собственностью, но когда сбежал — стал своим собственным, а теперь он мой, потому что я его победил, — голос у Савады спокойный, завораживающий, ласковый. Будто бы и не он буквально несколько минут назад чуть ли не размазал иллюзиониста по стене.
Стражи не смеют нападать на того, кто так спокоен рядом с ними. На Саваду не влияет ни Пламя Мрака, ни звук цепей, ни бинты. Он встает с тела поверженного противника, поправляет челку мизинцем, разглаживает руками складки на укороченной школьной юбке, а потом просто просит Стражей уйти, обещая позаботиться о Мукуро.
— Все же по вашей вине он страдал, так оплатите долг, — Вендикаре исчезают, обещая вернуться, а Савада счастливо хлопает в ладошки, сам себя поздравляя с победой.
— Ку-фу-фу, неужели теперь ошейник заставишь носить? — гордость Рокудо в пыли, а душа кричит о несправедливости жизни и требует свободы.
— Только если хочешь, — Савада оперативно, но аккуратно забрасывает иллюзиониста себе на плечо и идет прочь из Кокуе, с легкостью перепрыгивая через преграды на своем пути и ни разу не пожаловавшись на вес своей ноши.
Такеши и Хаято, прихватив с собой Кена и Чикусу по просьбе босса, идут рядом, успевая и подраться между собой, и помириться, и наорать на друг друга.
— Я защищу тебя от всего мира, — тихо-тихо обещает Тсуна, заставляя Рокудо на секунду поверить в чудеса и счастливые финалы.
Тсунаеши аккуратно поправляет волосы Тумана, боясь напугать или же разбудить. Все же всей банде Кокуе еще предстоит долгий процесс восстановления, и он как Небо обязан его им предоставить.
— Это отвратительно! — кричит мужчина и бьет его по лицу наотмашь, заставляя упасть и больно удариться коленками.
Щека красная-красная и горит, стоит к ней приложить ладонь. Тсунаеши смаргивает злые слезы, поджимает губы и с упорством ишака встает, что вызывает в Емитсу приступ какого-то первобытного бешенства. Он кричит и угрожает, обещая забрать с собой и выбить всю эту пидорскую дурь у сына из головы. Советник непреклонен, не слушает ни жену, ни Реборна, хватает отпрыска за волосы и кидает того под ноги пришедшим в гости подросткам.
Мукуро смотрит на всё разворачивающееся перед ним немного отрешённо, а потом заходит вглубь дома и с помощью своего Пламени отсылает Бьянки с детьми в отдаленное, но укромное место. Ядовитый Скорпион, прижимая малышей к себе чуть сильнее, благодарно улыбается, а потом вновь начинает рассказывать мелочи какую-то сказку, изо всех сил заставляя тех отвлечься на себя, а не слушать крики за стеной.
— Это ты виновата! Как ты могла подобное разрешить? — тем временем Емитсу уже перешёл на жену, только вот до рукоприкладства не дошло — Кея берет госпожу Нану за руку и выводит из дома, Такеши с Тсуной на руках вторят им, остальные прикрывают тыл, оставляя Внешнего Советника и Реборна наедине, не опасаясь за жизнь Аркабалено или же сохранность дома.
В защищенности дома Ямамото Тсуна достает из кармана складное зеркальце и пудрит алую щеку, а потом забивается в укромный уголок и плачет-плачет-плачет, обхватив кровоточащие коленки руками. Все же это больно, когда собственный отец называет тебя уродом и тварью.
На следущий день Рехей вытаскивает Саваду на утреннюю пробежку, а по ее окончанию, проводив парня до временного места жительства, с професионализмом престарелого фокусника достает из ниоткуда цветы, легонько, практически воздушно целует в щечку и говорит, что он, Тсунаеши, самый экстремальный на свете человек и ему не стоит меняться. Такеши, переняв удивленного Саваду из рук боксера, тащит того за стол, где уже готов завтрак и его ожидают мама с Тсуеши и Бовино. Ламбо дарит ему очередной нелепый рисунок-портрет, выполненный во всех цветах радуги, а потом говорит, что вырастит большим и сильным, и обязательно защитит сестрицу ото всех на свете.
Ближе к полудню в гости заглядывает Хаято и утаскивает своего обожаемого Джудайме ходить по магазинам, на протяжении всей прогулки не отпуская его руки. Спустя час к ним присоединяется Кея и уводит в сторону кино, напоследок злобно зыркнув на подрывника, который все же успевает на прощание обнять своего обожаемого босса. Хибари покупает билеты на какой-то отвратительный фильм ужасов и оба подростка, поедая один попкорн на двоих, давятся смехом из-за тупости главных героев и неуклюжести маньяка-убийцы. Все два часа, что они провели в темноте, Глава Дисциплинарного Комитета держит Саваду за руку, переплетая их пальцы и даря чувство защищенности и счастья.
По возвращению домой его ожидает сюрприз в виде Мукуро, который до глубокой ночи показывает Тсунаеши самые прекрасные иллюзии в мире, заставляя восхищенно охать и ахать. А потом, когда стрелки часов показывают час ночи, Туман обнимает свое Небо крепко-крепко и произносит клятву верности, погружая подростка в крепкий сон с самыми прекрасными сновидениями.
Тсунаеши счастливо прижимается к теплому телу, прекрасно понимая теперь, что на самом деле это Емитсу — урод и тварь, а ещё — козел и неотёсанный болван. Он не достоин быть семьей, в отличие от всех остальных.
На Конфликт Колец Тсунаеши надевает коктейльное платье — подарок Хибари, — делает легкий макияж — Бьянки поделилась своей косметичкой, — выпрямляет волосы утюжком, который Рехей стащил у сестрицы и переобувается в балетки, купленные на скопленные деньги. Савада не был дома уже как две недели, здраво рассудив, что им с мамой там делать нечего — Емитсу все еще не остыл, о чем свидетельствуют гневные звонки-призывы вернуться домой и злой как черт Реборн, разрывающийся между домом Ямамото и Советником, запивающим свое горе в саке.
— Тсуна-чан, тебе идёт, — отец Такеши улыбается искренне, показывает палец вверх, а потом зовёт Нану, чтобы та полюбовалась своим чадом.
— Ой, ты похож на расхитительницу сердец, — мама целует его на прощание и берет с сына обещание, что он вернется домой не поздно.
— Конечно, — Савада растягивает губы в улыбке, завораживая посетителей своим чарующим голосом и ангельской внешностью.
Тсуеши был так благороден, что предложил им с Наной временное местожительства, не требуя денег за аренду, но попросив госпожу Нану периодически помогать ему с рестораном. Женщина с удовольствием приняла эти условия и теперь на пару с Ямамото встречала посетителей, готовила, убирала, улыбалась и смеялась. Тсунаеши, впрочем как и Такеши, с любопытством следили за родителями, медленно, но уверенно приходя к мысли, что в скором времени они могут стать сводными братьями.
— Я не против. Научишь меня стильно одеваться, — пропасть внутри Дождя становиться все меньше и меньше, он начал проявлять больше заинтересованности к жизни и Тсуне остается лишь гадать, это его рук дело, его Пламени или же бешеного Урагана, в котором бурной энергии и эмоций столько, что хватит еще на десяток таких же опустошенных элементов.
— Научу, — интуиция уверяет, что вскоре Нана подаст на развод. Женщина прощала Емитсу многое, однако рукоприкладство к собственному сыну та просто не потерпела. Каким бы их чадо не был — задача родителя принимать и любить, а не пытаться избавиться от его уникальности кулаками, угрозами и оскорблениями.
Тсунаеши гордо задирает подбородок, с удовольствием берет Хибари и Рокудо под ручку и растягивает уголки губ в коварной улыбке, обещающей всему миру пиздец.
Занзас говорит, что он пидорский мусор. Скуало кричит о непригодности Савады к трону. Леви молчаливо поддерживает своего босса. Маммон отмалчивается, ведь время — это деньги. Бельфегор сверкает неадекватной улыбкой, а Луссурия весело хлопает в ладоши, делая Тсуне комплименты и хваля за правильно подобранные украшения и цветовую гамму. Где-то там, на зрительских трибунах, Советник скрипит зубами, а Девятый требует объяснений.
Тсунаеши же спокойно и совершенно незаинтересованно подпиливает ноготки, уверенный в себе и своих Хранителях.
— Мы объявляем начало Конфликта Колец, — Червелло пафосны, но немного механичны в своих движениях. Да и черно-розовая гамма — это не просто прошлый сезон, а целый век, может быть, даже тысячелетие.
Когда-то давным давно мальчики, которые его постоянно задирали, сказали, что Тсуна слабак и неумеха.
Тсунаеши весь в синяках, но упорно продолжает ходить на уроки самообороны-кендо-карате-чего-угодно, лишь бы стать сильнее всех.
Когда-то давным давно девочки, с которыми он дружил, сказали, что женская красота — это оружие, неподвластное мальчишкам.
Тсунаеши упрямо поджимает губы, отказываясь воспринимать сказанное как факт.
Когда-то давно-давно, в тишине и темноте своей комнаты, мальчик решает собрать в себе лучшие качества мужчин и женщин, дав жизнь совершенно новому виду, про себя назвав это «он-она-оно-они», ничуть не смущаясь, что получилось совершенно не круто.
Тсунаеши так ни разу и не пожалел, что стал этим самым новым видом — умным, гибким, сильным, и вобрал в себя самые лучшие качества обоих полов, при этом оставшись собой.