Нет большего счастья, чем любовь

Холодный ветер, предвестник будущей зимы, уныло завывал где-то вдали, рассекая небо, изредка ныряя в какие-то улочки, поднимая всё в воздух и оставляя заметный след за собой. Серые облака лениво ползли по небу, словно какие-то серые овечки, сбежавшие от пастуха и уже наслаждавшиеся предоставленной свободой. Луну, как всегда, было не видать. Да и как вообще выглядел этот спутник Земли? Наверное, новое поколение людей даже не знает что это. Конечно, ведь незнание – это сила. Приливы и отливы, тьма да свет, разница в температурах, тот же самый ветер. Зачем им напихивать в голову какие-то фундаментальные устои этой планеты, если вся их жизнь – это бездумная работа на инопланетную расу? Землетрясения, ураганы, смерчи, наводнения, оползни. Ничто из этого не должно интересовать юные умы. Все их познания должны базироваться на использовании оружия, на переносе грузов, на избиении невинных жителей. Ничего более. Хруст костра тут же привёл Барни в себя от такого потока размышлений. Он глянул на небольшую бочку перед собой, из которой вырывались языки пламени, отчаянно стремившиеся к небу, к облакам, к звёздам, к спрятавшейся Луне. Словно огненная птица, феникс, она взмывала в небо, исчезая в искрах, которые в скором времени оседали на без того копчённую каменную плитку. Порой простое наблюдение за огнём вызывало некую горечь и приступы ностальгии о тех временах, когда мир был совершенно иного уклада. Тогда солнце одаряло изнеможённую землю своим теплом и светом, растения стремились ввысь, животные самых разных видов жили в мире и гармонии. Вот над каньоном пролетела птица, в кустах шуршала мышка, явно в поисках пропитания, а где-то в камнях шипела змея, которая выползла из непроглядной тьмы совсем на короткий промежуток времени. Неужто такая жизнь и вправду существовала? Это не бред, не сказка, не миф. Всё это реально было. Вновь треск. Барни моргнул, отгоняя ещё одну волну размышлений, хотя подобные мысли продолжали возникать в его голове из раза в раз. Хотя что ему мешало взять бутылку дешёвого пива и забыться? Наверное совесть, некий внутренний голос, который твердил ему не делать это. Пока что не делать. Данные мысли были единственными, что держали его сознание в нормальном состоянии. Если бы не эти глупые размышления, то он бы уже давно сошёл с ума или впал в отчаяние. Ещё этого не хватало. Как отреагируют остальные, узнав, что самый стойкий человек во всём Противостоянии бросил все надежды на возвращение нормальной жизни? А как же дети, которые были выращены на сказках о голубом небе, о шумной реке, о пении птиц? Какова была бы их реакция? А как же Джошуа? Последний вопрос заставил Калхауна резко выпрямиться. Бедный сирота, ставший жертвой обстоятельств. Никто не мог предвидеть Каскадного Резонанса, никто не знал, что это событие приведёт к разрушению стольких семей. Если уж у Аликс оставался отец и она росла также радостно, как прежде, то у крошки Джошуа никого не было. Мать умерла ещё при родах, а отца увезли военные. Ох Гордон, зачем ты оставил своего сына одного так рано? Будто бы всё было вчера: Барни ясно помнил то, как он возвращается во временное укрытие для выживших работников Блэк Мезы, и на пороге его встречают встревоженные взгляды. Все знали о его сильной привязанности к Фриману, никто даже не смел осуждать искренность их чувств, но воспитание ребёнка было задачей не из лёгких. Вот к нему аккуратно подсаживается доктор Кляйнер, явно не горящий особым желанием начинать данный диалог, но принуждённый событиями. То, как он аккуратно положил руку на его плечо и легко сжал его, то, как он посмотрел на него своими широко распахнутыми глазами, то, как все стояли молча за его спиной. Дело было не из самых приятных и лёгких. Вот его ухо опаляет горячее дыхание пожилого учёного и из его уст доносится фраза: «Барни, Джошуа остался в живых». Охранника бросило в жар от этого, в его взгляде загорелась искра надежды и тот тут же подскочил, надеясь найти сына Гордона. Вся эта череда событий заставила его абсолютно забыть о существовании сына его предмета воздыхания. Сперва на него накатился некий страх, ужас и смятение, особенно после осознания того, сколько дней малыш был один, но мгновенный плач заставил его позабыть обо всём. Из толпы вышла женщина, тоже бывший учёный, держа на руках грязную пелёнку, в которой было завёрнуто крохотное существо, что рыдало и требовало еды, а также внимания. Барни, услышав ещё раз этот протяжный плач, поспешил взять кроху к себе на руки, аккуратно, боязливо, надеясь не поранить ребёнка в процессе. Такой маленький комочек, жалкий, беззащитный, зовущий кого-то на помощь являлся дитём их Мессии, их Спасителя, тот самый огонёк, оставшийся после феникса на испорченной земле. Джошуа тут же перестал ныть, ощущая то, как ласково качают его на руках, как нашёптывают какие-то тёплые слова смягчившимся мужским голосом. Удивительная картина, особенно для тех рабочих, которые видели ребёнка впервые. Плач сменился в редкие всхлипы, а потом и вовсе затих. Малыш уснул в руках Барни, тихо сопя, совсем как его исчезнувший отец. Именно с того момента Калхаун понял, что он нужен Джошуа, а этот крошечный комочек радости ему. Последнее напоминание о Гордоне, единственное, что он оставил после себя. Именно тогда Барни мысленно поклялся вырастить и воспитать его, как своего сына, а в подходящий момент рассказать ему правду. Правду о его отце, о его большой роли в будущем. А пока что ему требовалась лишь любовь, забота и внимание, как любому ребёнку. Треск огня. На этот раз он не потревожил Барни, а лишь заставил его переключиться на совершенно другое воспоминание. Первые шаги Джошуа. Нет, это не было запечатлено, это не происходило в какой-то уютной квартире. Это случилось в одном из секретных укрытий Противостояния, в подвале одного из домов. Всё началось с ворчания малыша, его ярым постукиванием своих мясистых кулачков по ковру, который выделялся на фоне бетонных стен, деревянных стульев да табуретов. Некое напоминание о уюте и прошлом. Послышалось недовольное кряхтение и малютка уселся, рассматривая с интересом комнату, в которой он был. Взгляд его ярких зелёных глаз гулял по обитателям этого убежища, но остановился на Барни, который о чём-то активно разговаривал с одним из учёных, иногда бросая взгляды в сторону приёмыша. Радостный возглас заставил его отвлечься и глянуть на Джошуа, который с кряхтением поднялся на ноги и, делая аккуратные шаги, подходил всё ближе к единственному человеку, которым он дорожил. Калхаун тут же кинулся к ребёнку, протянув ему свои руки, которые всё также были в рабочих перчатках метрокопа. Да, не прошло и нескольких месяцев с момента захвата Альянса, а он поспешил устроиться на хоть какую-то работу, особенно после первой чистки. Сделав ещё один шажок, малыш с готовностью упал в объятия своего «родителя», крепко держась за его обмундирование. Всё это сопровождалось восторженными возгласами и одобрением окружающих. Дитё Фримана поднялось на ноги. Чудесный знак, просто прекрасный. В то время как народ ликовал да хлопал Барни по плечу, поздравляя с этим моментом, сам Калхаун глянул на малого, который устремил на него взгляд своих изумрудных глаз. Как знакомо, как родно. Совсем как Гордон, точная его копия, огонёк, оторвавшийся от единого пламени. На мгновение ему даже показалось, что на него смотрел не Джошуа, а сам Фриман. Это заставило целый табун мурашек проползти по его спине, но в душе тот надеялся, что это было именно так. Пусть Гордон видит это, пусть гордится своим сыном, ведь тот добивался таких высоких успехов, будучи ещё совсем крохой. Громкий крик птицы вывел Барни из раздумий и заставил глянуть на ворона, который сидел совсем близко к нему, смеряя его взглядом своих неестественно жёлтых глаз. Даже каких-то нереалистичных. Опять птица громко крикнула, подходя ещё ближе к мужчине, расправляя свои длинные, как ночь, крылья. Кто-нибудь когда-нибудь видел столь большого ворона? Гляньте на его глаза, на его размеры. Это существо вообще могло существовать в реальности? Барни попытался отогнать птицу, но та лишь протестующе крикнула, больно тяпнув его за палец. Именно в этот момент он схватил лежавший рядом камень и кинул в ворона, вложив в бросок всю свою силу. Существо даже не пошатнулось, а удар прошёлся по голове. Послышался громкий и напрягающий хруст. Птица сделала ещё несколько уверенных шагов, прежде чем рухнуть на пол с хрипом, а неестественно повёрнутая голова устремила свой взор прямо на Барни. Ещё несколько мгновений и он потускнел, а потом вовсе потемнел. Это заставило Калхауна со всей силой отбросить труп от себя. Мало ли какая зараза может в ней водиться. Мысли резко исчезли и ему понадобилось несколько минут смотрения на костёр, чтобы вспомнить довольно интересную вещь. Он видел эту птицу. Ещё больше, он даже сумел поранить её в прошлом, притом довольно серьёзно. Как она до сих пор жива? Всё произошло поздней зимней ночью, когда Джошуа преспокойно спал в самодельной колыбельке, а Барни занимался разговором с учёными. Зачем и почему? Он помогал им в тестировании нового телепортационного устройства, попутно пытаясь разузнать что-то новое о Гордоне. У всех учёных он был на слуху да и любая весть, связанная с ним разносилась быстрее, чем хедкраб успеет прыгнуть на свою жертву. Вообще многие любят придумывать самые разные истории, утверждая, что видели его или общались с ним, но Барни в этом деле не обманешь. Да и зачем фантазировать о чём-то на данную тему? Народ уже давно ждёт возвращение своего спасителя, а такими новостями их терпение и веру в лучшее будущее ставили под ещё большее сомнение. Прервал его от разговора громкий шелест крыльев и скрип колыбели. Калхаун сорвался с места и поспешил войти в комнату своего приёмного сына, надеясь, что это не какие-то проделки Альянса. Конечно эти ребята уже давно знают о том, что сын именитого Фримана жив. Чем не избавиться от него, чтобы ещё сильнее надавить на непокорных? Открывая дверь, Барни вслух бранил себя за то, что оставил окно незакрытым, но данные мысли тут же исчезли, особенно после того, как он увидел, что окна были закрыты, а некая здоровая птица сидела над колыбелькой Джошуа, медленно раскачивая её. Малютка, проснувшийся от шума, принялся хныкать, но эта птица, словно понимая данный посыл, начала раскачивать колыбельку сильнее, всё также склонившись над мелким, рассматривая его своими янтарными глазами. Даже тогда Барни задался вопросом: А могут ли у воронов быть такие яркие глаза? На своём веку он никогда не видал подобного. Почему-то Калхаун не спешил прогонять животное, а лишь позволил ему вновь погрузить в сон Джошуа. Кажись, птица ждала только этого момента. Когда приёмыш погрузился в ещё один глубокий сон, она перевела свой взгляд на самого вошедшего, а глаза засияли ещё ярче в темноте комнаты. Это напрягло Барни ещё сильнее и именно в этот момент ему пришла гениальная мысль – кинуть в данную птицу, которая уложила Джошуа спать, свой ботинок. Что-то в ней напрягало его, а этот янтарный блеск вселял страх и ужас, словно данное существо лишь прикрывало свои неизвестные намерения этим «добрым поступком». Да и наверное в ней много заразы! Не хватало, чтобы Джошуа подцепил птичий грипп по его вине и призрачном чувстве, что это существо понимает его. Что оно тоже в некоторой степени является человеком. Ботинок с громким стуком врезался в птицу, а та, врезавшись в окно и сломав его, кубарем полетела вниз. Так он и избавился от этого таинственного незнакомца, но вопрос о том, как ворон пробрался вовнутрь всё также волновал его и по сей день. Барни отвлёк от мыслей шорох за своей спиной. Он обернулся, но, ощутив что его лицо стало мокрым, тут же поспешил протереть дорожки слёз. И откуда они появились? Неужто страх в ту ночь потерять Джошуа, единственное, что у него осталось от Фримана, вызвало такую бурную реакцию организма? Калхаун осмотрел пространство вокруг себя. Может эта птица вновь магическим образом ожила и улетела? Нет, вот она, лежит вдали, не пошевелившись и не пододвинувшись ни на сантиметр. Наверное ему просто показалось или он уже потихоньку сходит с ума. Стоит навестить доктора Кляйнера на днях и поспрашивать о данных симптомах. Быть может это просто паранойя, которая опять взяла своё. Он хотел было отвернуться, но ещё один скрип развеял все сомнения. Кто-то был тут, на улице…или…Барни глянул на комнатушку, из которой и был выход на улицу. Небольшой связывающий узел между убежищем и тем ужасом, что творился за его стенами: беспредел, драки, вечная слежка и контроль. Всматриваясь в темноту комнаты, Барни краем глаза заметил пучок каштановых волос, столь характерных для Гордона. На секунду ему показалось, что там во тьме стоял сам Фриман, который молча наблюдал за ним. Он всё же вернулся, всё же пришёл! Наконец-то, после стольких лет. Калхаун уже готов был сорваться, но одного быстрого взгляда на образ в комнате хватило, чтобы отбросить все надежды на задний план. Это был Джошуа, стоящий в своей привычной пижаме, которая была немного большой для него, держа в руках плюшевую игрушку какого-то монстра, которого на день рождение ему подарила Аликс, уверяя, что этот дружок не оставит его в беде даже в самой трудной ситуации. Вообще дружба дочери Илая и сына Фримана была заметна ещё с момента их первой встречи, будучи совсем ещё младенцами. Напряжённое молчание было прервано ещё одним скрипом и недовольным шипением со стороны малого. - Сынок? Почему не спишь? – Мягко спросил Барни, забыв про костёр и даже про ту самую птицу, устремив всё своё внимание на крохотного приёмыша, что прижимал к своей груди эту странную ящерицу. - Просто пить захотелось, - Промямлил Джошуа, стыдливо опустив голову, понимая, что поступил неправильно, не оповестив своего «отца» о своём присутствии, тем самым явно напугав его, что, конечно, было не так. Барни тяжело вздохнул, переводя взгляд на костёр, который продолжал всё также ярко гореть, а затем на прохладный ветерок, который каким-то образом смог пробраться даже сюда, миновав другие здания и потайные ходы, ведущие к убежищу повстанцев. Он глянул вновь на Джошуа, натянув свою фирменную «Калхауновскую» улыбку, лишь бы показать малому, что тот был в хорошем духе. Не стоит напрягать его по пустякам. - Ну же, иди сюда, - Ласково поманил к себе Барни, попутно убрав из-под себя одеяло и встряхнув. Сидеть на холодном полу не хотелось, особенно в такое время года, когда простуда может тебя сломить на раз-два. Зелёные глаза Джошуа вспыхнули во мраке и он радостно подбежал к Барни, в то время как он усадил на своё колено, попутно обмотав его тёплым одеялом, хмыкнув, убедившись в том, что это была та самая странная ящерица, которая, если рассмотреть, больше походила на одноглазую лягушку. Знакомое существо. Разве он не видел подобное ещё в Блэк Мезе до Каскадного Резонанса? Джошуа тем временем устремил свой взор на костёр, который с шипением вспыхнул, устремив свои языки пламени вверх, опять напоминая Барни феникса, который пытается вознестись до небес, чтобы рассеять тьму и вернуть столь желанный свет. Мужчина глянул на приёмыша, попутно аккуратно гладя его по спине. С возрастом он стал всё больше похожим на Гордона: такие же растрёпанные каштановые волосы, которые потеряли свои «детские» кудряшки, переливаясь бронзой на свету; такая же уверенная походка, которую уже подметил не один учёный; такое же телосложение, худое, но стройное и, конечно же, эти зелёные глаза, сияющие как два изумруда на солнце. В них словно и можно было иногда увидеть самого Гордона, будто бы он был неотъемлемой частью самого ребёнка. Хоть думать так было довольно глупо, ведь Джошуа был совершенно другим ребёнком, не являющийся копией отца, но порой такую параллель проводить хотелось. Особенно Барни, который видел в нём весь свой смысл жизни, всю свою надежду и веру в то, что Гордон вновь вернётся. Он обязательно восстанет из пепла, как феникс, и спасёт этот мир. Так гласит само пророчество. - Папа, а когда ты нам найдёшь новую маму? – Аккуратно поинтересовался Джошуа, переводя взгляд с костра на Калхауна. В его взгляде можно было явно отследить волнение и некие нотки сомнения в правильности задать данный вопрос именно сейчас. Барни вздохнул, а улыбка его заметно уменьшилась, став совсем слабой. Малютка так хотел обычной жизни, так хотел жить в полноценной семье. В его образе хранилась вся оставшаяся девственность этого мира и самого человека в целом. Он не видел ужасов, происходящих за стенами, не видел пыток, не слышал мольбы о помощи. Вот бы Барни смог навсегда держать его за здесь и никуда не отпускать. Так ведь будет лучше для всех, правда? Пусть Джошуа дальше живёт со своими мечтами и желаниями вновь получать маму. Маму…Барни аккуратно поцеловал его в лоб, слабо прижав к себе, словно боясь потерять его в любой момент, как он когда-то потерял самого Гордона. - Мне не нужна другая. Твою маму мне никто не заменит, - Спокойно проговорил он, глядя на костёр, попутно пытаясь зарыться как можно глубоко в свои воспоминания, вспоминая образ Гордона, его сдержанный смех, его лучезарную улыбку, его серьёзный, но вечно тёплый взгляд. Чёрт, он готов был продать свою душу любому дьяволу, лишь бы вновь увидеть его, лишь бы вновь обнять его после стольких лет боли и страданий в одиночестве. – Моя единственная любовь… Барни устремил свой взгляд в небо, на секунду удивившись, увидев маленький клочок того самого ночного неба, который тот мечтал увидеть так давно. Джошуа проследовал за «отцом» и, издав удивленный возглас, глянул на это полотно из звёзд, что так ярко сияли, словно радуясь тому, что людям наконец-то выпала возможность увидеть их. Несколько мгновений Барни так и сидел вместе с приёмным сыном, глядя на то, как облака неспеша поглощают эти белые точки, вновь скрывая их от взора окружающих, словно сокровище, которым они не спешили делиться. Калхаун наконец-то смог найти правильные слова, чтобы описать все свои чувства и, если так подумать, то эта пауза да наблюдение за звёздами помогли ему в этом. Он вновь нахмурился, вспоминая то, что произошло во время Каскадного Резонанса. То, как Барни пытался найти Гордона из-за всех сил, но, когда наконец-то увидел его, то опоздал. Военные волокли его безжизненное тело прочь, а после…А после он Фримана никогда и не видел. После на Землю пришёл Альянс. После случилась война. После многим не было дело до поисков Гордона, в то время как бывший охранник слепо надеялся, что тот вернётся. Однажды он вернётся. Таков уж Фриман. Он никак не мог так внезапно исчезнуть навсегда, не такого его запомнил Калхаун из своего длительного опыта общения с ним. - Но где любовь, там и разлука, сынок, - Голос Барни стал серьёзным и он глянул на Джошуа, который не отрывал от того взгляда своих всё таких же ярких изумрудных глаз. – Такова жизнь, - Вновь Калхаун ненадолго затих, подбирая слова и всё также задумчиво устремив взгляд в уже облачное небо. – Поначалу больно, но потом понимаешь…Оно того стоило. С этими словами Барни по-доброму потрепал Джошуа по голове, вновь разворошив его волосы. Подобный жест он не раз проделывал с самим Гордоном, но его это особо не волновало. Как-никак, а Фриман давно привык таким проявлением ласки и заботы от своего ухажёра. Что же до Джошуа, то он слабо хмыкнул, тут же принявшись поправлять свою причёску. Он не был против таких действий от своего «отца» и даже порой сам напрашивался получить ещё больше внимания. Джошуа всё также оставался ребёнком, сиротой, тем, кто наверно никогда увидит ни свою мать, ни своего настоящего отца. Барни, словно ощутив эту тоску, которая налетела на приёмыша, чуть наклонился, заглянув ему прямо в глаза. Из уст напрашивалась самая пафосная фраза, которую тот мог когда-либо сказать, но его взгляд бросил Калхауна на мгновение в смятение. Правильно ли подытожить всё именно так? Не поймёт ли Джошуа это как-то иначе? Сомнения тут же пропали, когда он решительно заявил в своей голове, что скажет это, ведь Барни понимал – этот разговор малыш запомнит надолго. - Нет большего счастья, чем любовь, - Заявил мужчина, вновь переводя взгляд на костёр, рассматривая языки пламени, словно ища в них знак одобрения или осуждения, хоть что-то, что можно было посчитать как некое «послание» от избранного. Ничего подобного так и не случилось, а Джошуа сонно зевнул, облокотившись на Барни, зарывшись лицом в его одежду. Лишь ворон, сидевший в углу, поднялся, тихо взмахнув крыльями, улетев в неизвестном направлении, хотя на него уже давно перестали обращать внимание. Барни ещё долго сидел у этого костра, особенно после того, как услышал тихое сопение Джошуа. Всё же уходить с этого чудесного места не хотелось. Этот ветер, приятно лижущий спину, это небо, покрытое тёмными облаками, этот костёр, который уже стал потихоньку догорать, а языки пламени не смели более пытаться взлететь ввысь. Только когда огонь потух, Калхаун полностью осознал, насколько близко к ним подобралась зима. Никто ведь не говорит о смене времён года, никто не говорит о том, какой сейчас год. Одна пропаганда и вечно высокомерное лицо того гада Брина с речами о том, что это всё не рабство – это свобода, что работа помогает освобождать наш разум от земных тягот и приближает к скорому бессмертию. Ох, как Барни скучал по обычному прогнозу погоды от женщины или мужчины преклонного возраста. Не то чтобы он любил слушать о том, какая сегодня будет жара, ожидается ли через час снегопад, но сейчас любое воспоминание о старой жизни вызывало в нём дикое желание испытать подобное вновь. Ещё одно дуновение ветра, которое заставило Калхауна прийти в себя и вздрогнуть от холода, который начал потихоньку пронизывать тело. Да ещё сидение на полу особо не помогало. Нужно как можно скорее уложить Джошуа в спальне. У Противостояния есть дела поважнее, чем лечение больного ребёнка, особенно а такой период, когда каждый второй может в любой момент слечь с какой-нибудь пневмонией или бронхитом. Барни кое-как поднялся с пола, прижав малого к себе, и только хотел было сделать несколько шагов, как в спине что-то хрустнуло, что заставило мир потемнеть перед его глазами, а самого Калхауна вновь присесть на пол. Всё же возраст даёт о себе знать. Теперь носить Джошуа было проблематично, особенно с этими седыми пучками на голове и проблемами со спиной. Да и сам приёмыш как-никак уже был довольно большим. 9 лет от роду. Барни собрался с силами и хотел встать, но к нему со всех ног подбежала собака, накинувшись и начать вылизывать его лицо. Мужчина на мгновение испугался да хотел врезать этой бездомной шавке, но заметив её длинную свалявшуюся шерсть, поспешил успокоится. Это была Санкист, собака одного из жителей этого убежища и по совместительству друзей Фримана, Томми. Наверное он тоже в скором времени явится за своим чудо-питомцем и Барни был прав. Спотыкаясь, прося прощение, попутно выкрикивая имя ретривера, юноша выбежал на улицу. Томми первым делом оттащил Санкист, с серьёзным лицом ругая её за неуважение к старшим, хотя, если честно, с головным убором в виде пропеллера на голове, подобное воспринимать всерьёз никак не получалось даже у самого потерпевшего. Лишь потом юнец помог Барни подняться, предложив свою помощь с переносом Джошуа в спальню. Калхаун не мог не отказать, ведь сам ощущал, что его уж точно не донесёт до убежища и медленно пошёл вслед за Томми, шёпотом обсуждая какие-то повседневные дела, надеясь не разбудить сына Фримана. Барни смог облегчённо выдохнуть лишь тогда, когда Джошуа растянулся в своей постели и крепко обнял странную игрушку ящерицы-лягушки, а первый заботливо укрыл его одеялом. На лице произвольно появилась слабая улыбка, видя то, как хорошо спится его приёмышу. Интересно, что ему снится сейчас? Наверное не их разговор у костра уж точно. Может он представляет себе прекрасный новый мир, который возникнет после исчезновения Альянса, где все будут жить в мире и спокойствии? Много что имеет место быть в сознании маленького 9-летнего мальчика. Попрощавшись с Томми, Барни уселся на кровать Джошуа, аккуратно гладя его по голове, иногда зарываясь пальцами в его волосы, вновь разрушая недавно исправленную причёску. Совсем как Гордон. Даже недовольно ворчать во сне начинает о том, что ему вновь придётся всё исправлять. Интересно, если Фриман и жив, то где он находится сейчас? Наверное сидит где-то в кафешке, наблюдает за всем этим и мечтательно вздыхает о том, как бы было прекрасно, если бы тот тоже присутствовал в этот момент там. Ну, или ссорится с владельцем заведения, ругая за то, что это кофе на вкус слишком горькое или сладкое. Эх, типичный Гордон, который никогда не меняется. Когда же эта «птица-феникс» явится к нему вновь? - Очень скоро, - Послышался еле уловимый шёпот, доносившийся где-то с другого края комнаты. – Очень скоро твой Гордон вновь вернётся сюда. Йоу, ты бы видел то, что с ним сделал тот странный парень в костюме. Зачем ему было отрезать хвостик? Он же ему идеально шёл. Данный голос словно привёл Барни в чувство и он тут же прикрыл собой Джошуа, вызывающе глядя во тьму, словно там пытаясь разглядеть своего невидимого противника. Санкист с Томми ушли. Кто же мог так легко проникнуть в комнату, притом даже не поздоровавшись? Незнакомец, будто подслушав мысли Калхауна, прокашлялся, а голос послышался ближе и громче. - О, точно. Я совсем забыл про свои манеры, бро. Отвратно наверное с моей стороны врываться в покои маленькой «искры» от феникса да ещё пугать его эммм бойфренда, - Послышался смех и из тьмы вышел мужчина, такого же роста, что и Барни, но одетый в обмундирование принадлежащее Блэк Мезы. Можно было даже посчитать его за обычного охранника, если бы не эти яркие янтарные глаза, которые словно видели Калхауна насквозь. Постойте, где он ещё видел такой же леденящий душу совершенно пустой взгляд? – Меня зовут Бенри Бенри Бенри Бенри Бенри, но для друзей просто Бенри. Круто выглядишь в своём костюмчике, бро. Ооо, это твой сыночек? Привет-привет, а ты знаешь, что твоя курица-несушка тебе не родня? Барни не выдержал такой грубости и влепил смачную пощёчину наглецу, тем самым отгоняя его от Джошуа. Этот чудак вообще знает манеры? Калхаун поднялся, всё также глядя на данного незнакомца с презрением, но не отходя от кровати, не позволяя ему ещё раз так приблизится к малому. - Да что ты себе вообще позволяешь? Ворвался в убежище, забрался в комнату, оскорбляешь меня и ещё лезешь к моему сыну? Оставь его в покое! – Угрожающе рыкнул Барни, явно желающий уже позвать кого-нибудь и прогнать идиота, да нежелание разбудить Джошуа играло в этом деле ключевую роль. – Тебя вообще как не заметила охрана? Или ты научился по стенам лазать и через окно заполз? - Да не волнуйся ты так насчёт Джошуа, йоу. Я не трогаю его в реальном мире. Ты сейчас спишь и я пришёл к тебе, чтобы познакомится с любовником Фитмана номер 1, - Спокойно сказал Бенри, подходя ближе к Барни. – И пробрался я сюда вовсе не через охрану, они ничего не знают обо мне, бро. Я круто залетел сюда и сделал так, чтобы ты типа уснул, но не уснул. Смекнул? - Нет, не смекнул. И кто тебе вообще позволял так грубо отзываться обо мне и Фримане? Тебе жить не надоело, дружище? – Проворчал Барни, достав оружие и направив на него. – Если ты немедленно не покинешь мой сон, то я выстрелю в тебя и чёрт знает что от тебя останется. Я знаю, что пришельцы мира снов смертны в чьих-то…снах. Бенри закатил глаза и глянул всё также спокойно на пистолет, делая ещё один шаг. Именно тогда Барни потянул за рычаг и выстрелил пару раз в этого незнакомца, но тот продолжал стоять, как ни в чём не бывало, а из груди текли струи крови, которые капали на пол, но каких-то эмоций у того не вызывали. Да он вообще умеет что-то чувствовать? Барни вскрикнул, выронив пистолет, и хотел было схватить Джошуа, чтоб убежать, но его руки прошли сквозь спящее тело. Тогда Калхаун просто занял свою обороняющую позу, не сводя с существа своего взгляда. Да, именно существа. Это не пришелец и не человек. Это Барни понял лишь сейчас. Тогда что оно? - Твои пули ранили моё сердце, но я думаю, что пару часиков и оно будет вновь работать, как часы, - Хмыкнул Бенри, сделав ещё один шаг навстречу паникующему Калхауну. – Боишься меня? Йоу, боятся меня не стоит. Я тебя не трону в мире снов, по крайней мере физически. Да и ты меня не можешь убить, как в мире снов, как и в реальности. Помнишь ту птицу, которую ты пару раз убивал, бро? Сюрприз-сюрприз, это был я. И знаешь что? Я поражён твоей способности бездушно убивать созданий, что меньше тебя, - На мгновение он замолчал, а контуры спальни начали постепенно мутнеть. – Чёрт, у тебя какие-то проблемы со сном, бро. Надо как-то всё обобщить. В общем, слушай. Твой дружочек вернётся к тебе, феникс там ваш восстанет, но это не особо круто. Особенно для меня. Так что не вставай у меня на пути, хорошо? Тут есть то-самое-клишированное-оружие-злодея, которое нужно мне и лежит оно прямо у тебя за спиной. Ты не его мамочка и не его папочка уж точно, бро. Так предоставь дело профессионалу и не мешайся у меня на пути. Я очень не люблю, когда мои самые злодейские планы кто-то по типу тебя рушит, - Он схватил Барни за подбородок и резко притянул к себе, в то время как всё вокруг начало темнеть, в том числе и странное создание, что буквально менялось на его глазах, становясь чем-то неописуемым и ужасным, страшным да отвратным, загадочным и пугающем. – Так что давай сделаем так. Я дарую тебе счастливую жизнь с этим Джошуа, если ты не будешь мешать моим планам и планам моих будущих союзников. Идёт? Если же ты посмеешь защищать своего ухажёра Фитмана, то мне придётся запачкать свои руки, а я это делать не люблю, йоу. После этих слов он лёгким ударом пробил грудь Барни, заставив его содрогнуться и схватиться за рану на груди. На лице появилась гримаса полная страха, боли и ужаса, а кровь, которая брызнула фонтаном, начала резко наполнять помещение. Бенри продолжал стоять на месте и лишь с удовольствием наблюдать за предсмертными муками и криками Барни, который пытался хоть кого-то позвать на помощь. - Барни Калхаун. Йоу, типа динозаврик Барни? Так и буду звать тебя. Динозаврик. Не мешайся мне, динозаврик, и тогда плохие дяди да тёти не тронут твоего «сына». Понял? – Сказал всё также спокойно Бенри, в то время как всё перед глазами Барни потемнело. Проснулся он с громким хрипом, схватившись за свою грудь, но заметил, что той самой раны у него не было, что странный незнакомец покинул эту комнату, а следы крови и вовсе исчезли. Присниться же такое? Он хотел было начать будить Джошуа, но стук в окно отвлёк его. Прямо на него смотрел тот самый ворон, которому Барни ночью свернул шею, а несколько лет назад прихлопнул ботинком. И эти глаза. Лишь эти яркие янтарные глаза впились прямо в него, а в мыслях Барни вновь начали доноситься слова, сказанные Бенри во сне: «Не вставай у меня на пути, хорошо?». Калхаун нахмурил брови и мысленно заявил: «Если Гордон всё же вернётся, то я сделаю всё возможное, чтобы ты не посмел нанести ему или его сыну вред, понял?». С этими мыслями он зашторил окно с громким хлопком и поспешил разбудить Джошуа, ведь малютке предстоял сегодня очень важный день…