Замороченность

      Ей двенадцать, ему триста с лишним лет. Хотя физически он снова пятнадцатилетний подросток с плохим характером. Теперь Влад может говорить, что виноваты гормоны, открытые людьми за последние сто лет его жизни. Однако он не говорит. Ибо для него плохой характер — это просто плохой характер, оставшийся ему со своей прошлой жизни, когда ничего кроме власти его не волновало.       Как странно говорить «прошлая жизнь», не ощутив при этом смерти. Но, наверное, действительно стоит делить жизнь на «до» и «после», где переломный момент — возвращение себе своего тела. Пусть и в пару раз моложе.       А Варя... Варя — просто девчонка-командирша, которая пытается всех построить. Она кажется совсем ребёнком, пусть и мыслит, бывает, весьма по-взрослому. Варвара не особо вспоминает о том, что рождена быть королевой ветров и бурь, она больше любит приятный бриз, который даже не растреплет косу. И имя её — просто Варя.       Хотя и она иногда ощущает, что непостоянство ветра присуще её характеру. Во всяком случае, Варя не вдавалась в подробности, что случается с девочками в двенадцать лет. Она не просила рассказывать взрослых или даже Машу. Варя просто росла, думая, как внезапно в один день станет взрослой и изменит собственное королевство.       Поэтому до поры до времени ей проще думать, что редкие всплески эмоций — лишь дань её волшебной природе.       «Враг моего врага — мой друг». Сама того не осознавая, Алёна воспользовалась этим правилом, завязав дружбу с недавним противником Мороком. Он рассудил так же. Тогда ещё никто представить не мог, куда зайдёт это сотрудничество. Предположения были, однако, оглядываясь назад, никто из окружения Сказочного патруля не смог бы сказать, что догадывался об исходе.       Исход, как казалось потом, прост как три копейки: Алёна и её родители восстановлены в званиях правителей, Сирин-Повелитель никому больше не навредит, а проход между мирами теперь открыт, пусть и под строгим контролем. Во всяком случае, мир людей слишком отвык от сказок, возвращаться толпой не будет хорошей идеей. Да и события прошлого не дают уверенности, что всё снова не полетит в тартарары.       Сказочный патруль и Алёна всё же решили закончить обучение в земной школе хотя бы до девятого класса. Саша и Вася очень не хотели домой, к обычной жизни, однако под настойчивостью Вари и остального патруля согласились. Да и родители уже волновались о пропавших на пару дней детях. Идущее по-разному время в двух мирах сыграло на руку, и прошедший в Сказочной стране месяц не вызвал ещё больших проблем. Хотя Абрикосову и Сидорову всё равно влетело, потому что их присутствие на Машиной даче в глухой деревне без связи не обговаривалось с матерями. И даже Маша не смогла убедить, что эфемерная бабушка не была против на такой же эфемерной даче получить два лишних рта и четыре рабочих руки.       — А уж как дедушка радовался! — всё же добавила Ин ибн Дюка в рассказ девочка. Но мальчишек это всё равно не спасло. Пару недель дальше своего двора их не пускали.       А Маша пыталась избавиться от ощущения себя жуткой врушкой. Всё же доля правды в рассказе была.       После возвращения Ядвига и Кощей долго расспрашивали, почти допрашивали, девочек о случившемся в иномирье. А на следующий день любые экскурсии по городу отменили: Яга не просто отправилась в Сказочный мир, чтобы самой вместе с Кощеем увидеть и заточённую Сирин, и изменившийся, пусть и немного, мир волшебства и старых сказаний, но ещё Ядвиге хотелось увидеться с сестрой. А также обоим ещё требовалось убедиться, что некогда большая опасность для сказочных земного мира Морок больше не является угрозой и даже потерял свои способности.       Влад остался в Сказочном мире. Алёнка замолвила за него словечко, даже пару десятков словечек, чтобы его приняли в дворцовую стражу. Хотя её родители были изначально не очень благосклонны к подобной идее. Свежи были нерадостные воспоминания. Однако тот факт, что их дочь простила этого человека, а другие подтвердили, что не смотря на вздорный характер и присущую заносчивость Владислав по-своему оказал помощь во всей истории, всё же смог убедить взрослых: Мороку можно верить. И уж тем более Алёнкиных родителей убедила лёгкость, с которой прослывший высокомерным Влад опустился перед ними двумя на колено и склонил голову. Даже девочки Сказочного патруля, не до конца уверенные в удачном итоге переговоров, удивились и замолчали в тот раз.       Лето скоро перешло в августовскую фазу, ещё оставалось время, чтобы отдохнуть после всех событий, собраться с мыслями. И свидеться с родными... Варя всем помогла с перемещением по домам: Маша пробыла до тридцатого числа с родителями в тихом уголке Сказочного мира на исследованиях, Снежка свиделась со своими родственниками. Алёнку пустили в мир людей просто чтобы она сообщила бабушке: всё хорошо. Оставшееся летнее время король с королевой хотели провести с дочерью, как и сама Алёнка хотела побыть как можно дольше с отцом и матерью.       А Варя... Варя просидела август на школьном чердаке. К концу месяца чистое убранное помещение было готово к приёму гостей и жильцов. Девочка не хотела даже сейчас возвращаться в Штормград. Варя не хотела это признавать до конца, но внутри себя она боялась возвращения. Родители не беспокоили её после побега, но значило ли это, что они дали дочери свободу или же просто не знали, где её найти — неизвестно. Варя не связывалась с ними ни разу уже несколько лет. Наверное, настало время попробовать.       И принцесса Варвара села за письмо.       Получилось сухо, как бы Варя не пыталась придать эмоций. Она не знала, какими словами стоит описывать родителям произошедшее, да и знают они последние новости, наверное, поэтому проще было кратко написать: «У меня всё хорошо», и дополнить, что она получила похвалу от самой королевской четы за услужение и спасение.

Я могу постоять за себя, не волнуйтесь. Я вернусь, когда буду готова принять корону. Люблю вас.

Ваша дочь Варя

      Варя открыла окно, призвала ветер и попросила его отнести письмо в конверте с наклейкой в замок Штормграда. Девочка не знала, хочет ли она получить ответ. Но надеялась на две вещи: что письмо дойдёт и что родители не заставят нерадивую дочь вернуться домой. Она ещё не сделала того, что побудило её на побег несколько лет назад.       Последние горячие лучи солнца гладили округлое лицо Вари. Она блаженно закрыла глаза и всей грудью вдохнула. Со стороны леса порыв воздуха принёс прохладу и запах листвы. А ещё — отголоски птичьих песен и бубнёж Лешего. Этого не могли услышать другие, но Варя могла. Недаром кровь в её жилах — кровь великой штормградской династии.       Варе хватило их короткого письма, где мать Людмила гордилась своей дочерью и всё же дала отсрочку коронации еще на время. Варя доказала, что достойна быть потомком своего рода. И наконец вновь вздохнула свободно.       Подступил сентябрь, началась учёба. На чердаке вновь было шумно. Но в один из вечеров спокойная беседа девочек вдруг зашла на тему взросления.       — Мне мама и раньше рассказывала, как дети появляются, — говорила Маша, задумчиво положив подбородок на скреплённые в замок руки. — Однако без подробностей. И я сама довольствовалась её объяснением, думала, что это территория взрослая и мне пока рано. А тут всё же случился серьёзный разговор, про матку, беременность, менструацию.       — И что же твоя мама рассказала? — заинтересовалась Снежка, с которой, видимо, пока ещё тоже ничего такого углублённо не обсуждали.       И Маша начала рассказывать, чем напоминала биолога. Не того, правда, который в этом году пришёл в школу на смену предыдущему. Новый учитель после нескольких уроков заслужил у классов, у которых он вёл предмет, звание одного из скучнейших преподов, который рассказывает даже скучнее учебника. В учебнике эмоций было больше. И ученики это знали: начиная с третьего занятия классы заставили делать по учебникам сухие конспекты без любой опоры. «Выпишите важное», — сказал Дмитрий Афанасьевич и начал заполнять бумажки. А что подразумевалось под важным, этот человек не объяснил.       Именно поэтому напомнившая биолога Машка была в разы интереснее учителя, потому что хотя бы была готова рассказывать, а не просить читать. И уж тем более могла спокойно поведать, что же такое половое созревание. Потому что одноклассники, чьи гормоны уже пускались в неистовый пляс, поняли: им этой темы либо не дождаться, если Афанасьич продолжит преподавать, либо это будет самый скучный урок из возможных.       Но вот Маша начала делиться той информацией, которую ей рассказывали родители. Судя по реакции Алёнки, с ней её мать тоже разговаривала о женских делах, ибо иногда она встревала в монолог, но это не были откровенные глупости. Шутки, но даже Маша не поправляла подругу, а скорее начинала с подобных шуток новый виток биологического монолога.       Варя слушала. И немного завидовала, что у других девочек так просто можно было обсудить подобную тему с матерью. Потому что самой Варе казалось: она не смогла бы так откровенно поговорить со своими родителями. Ей трудно было в детстве говорить с ними о своих чаяниях или мечтах, об идеях. Она не могла даже в красках описать им, как прошёл её день. Варвару учили спокойствию, хотя больше это спокойствие походило на закрытость от мира. И поговорить с мамой о собственном теле и что с ним происходит казалось Варе чем-то постыдным, чем-то, что стоило держать при себе.       И именно поэтому Варе повезло: она провела половину жизни среди свободных и более раскованных девчонок, у которых с родителями были более чем тесные отношения.       Протекал год. Осень сменилась зимой, и вновь половину новогодних каникул Варя провела одна на чердаке. Она отправила красочную открытку родителям, этого ей хватило, чтобы чувствовать себя хорошо. Как хватило ей и обратной связи: книги по истории Штормграда в зелёной с золотыми узорами ленте — «Удачи и счастья» на языке лент. Вместо тысячи слов в холодном и тихом королевстве ветров.       Уходил снег, скоро он остался лишь в тенях домов и в лесной глуши. К маю Мышкин почти весь зеленел. А Варя была в меру довольна очередным подарком: «Глаз бури, или Моё светлое небо», книга-автобиография, написанная предком Вари. Пожалуй, самый интересный для неё предок. В чём-то много-раз-прадед Леонид был похож на неё, точнее она — на него. Леонид не хотел сидеть на месте и в детстве был тем ещё непоседой. Даже старость он провёл не дома, выбирая, куда его дух после смерти улетит в форме ветра.       Варя с детства знала эту не то легенду, не то правдивую историю: короли Штормграда после смерти оставляют тела, становясь ветрами, и получают свободу, в которой постепенно забывают себя. И иногда, сопротивляясь полному забвению, они тихо шепчут что-то важное: имена, дела или даже глупую шутку. Когда-то принцессу пугало это: услышать в ветре внезапный шёпот. Но потом она сама прислушивалась в ожидании, не скажет ли залётный сквозняк что-то странное, внезапное, может, смешное.       Близилось лето, Алёна при тёплой погоде вновь оживала. Она снова была непослушной искрой, тащила подруг гулять. Это желание что-то делать мотивировало её выполнять домашние задания раньше.       Отзвенел последний на шестом году обучения звонок. И именно в начале июня погода испортилась, несколько дней попеременно шел дождь, иногда срываясь на ещё пока прохладный ливень. Зато на чердаке было тепло: Алёнка решила пользоваться этим временем, чтобы тренироваться. Становление принцессой внезапно хорошо на неё повлияло.       Во всяком случае, до того момента, пока Саша не звал её исследовать заброшенный дом на краю леса. Разумеется, он хранил за собой сказочную историю, о чем немедленно узнала Маша, помогавшая во второй заход с расшифровкой надписей на стенах.       Как оказалось, старый дом служил местом проведения некоего страшного ритуала с жертвоприношением. Но магии давно там не было, а о наличии такого места сразу сообщили Ядвиге. Та честно призналась, что об этом Доме Сотни Теней уже известно, и попросила больше туда всё же не соваться. Магия девочек из патруля может спровоцировать даже кажущиеся мёртвыми чары в доме.       А уже вечером Маша пластом лежала на диване. Алёнка беспокойно ходила по чердаку, боясь, что это из-за Дома, но Маша успокоила всех: всего лишь менархе. Не очень приятно, но такова женская участь.       Пожалуй, для Вари это было первое неприятно впечатление о женственности. Она надеялась, что её обойдут болезненные ощущения.       Потом Алёна в первый раз отпраздновала свой день рождения в кругу родителей. Её отец и мать велели рассказать всему королевству о том, что их дочери исполняется целых тринадцать лет. И весь день и последующий в замок шли поздравления от сказочных. Сама же Алёна пригласила в то двадцать первое число патруль, Алису и мальчиков. Заглянула и бабушка Рыжова, однако ненадолго. Она в какой-то момент заболталась с королевской четой. Потому что лишь она могла рассказать им, как прошло детство их дочери.       Влад почти не показывался. Большую часть дня, как сказала Алёнка, он, как обычно, проводил за тренировкой на тренировочной площадке. Кажется, быть рыцарем, пусть и на службе у кого-то, Владу нравилось, что бы он не говорил. Тем более его признали одним из героев в борьбе с Повелителем. Всяко лучше тюрьмы. Много лучше.       Влад мало появлялся и в земном мире. Заходил на чердак лишь «по старой дружбе», как сам это называл, или потому что его отсылали родители Алёны, чтобы что-то ей передать. И в каждый такой приход юноша отдельно здоровался с Колючкой, чем вызывал у Вари рычание и недовольное фырканье. Иногда всем, особенно ехидному Цветику, казалось, что приходит Влад только ради этого Вариного недовольства.       Лето пролетело со свистом, вновь настала осень, но затем прошла и она, в ноябре выпал снег, а оба мира начали загодя готовиться к новому году.       Девочки не замечали, как менялись, однако это не скрывалось от глаз сторонних людей.       А Варя подмечала своё взросление через ставшую маленькой одежду. Привычные рубашки и кофты стали тесны в груди и укоротились, будто их кто-то подрезал, что уж говорить про юбки и брюки, вдруг переставшие налезать или бывшие слишком короткими. Наконец пригодилась одежда на вырост, только и её скоро могло стать недостаточно.       Вмиг пролетел декабрь. Девочки разъехались по домам, снова на половину каникул, а Варя приложила к новогодней открытке и посылке с самодельными ловцами сновидений письмо: не надо каких-то подарков, пусть лучше пришлют денег на одежду. Варя хотела сама что-то выбрать.       Буран стучался в окно с коробкой, где всё же помимо солидной суммы лежало фиолетовое закрытое платье и тканевая шаль, очень длинная и с красивой вышивкой в виде аистов. «Не знаю твой размер, прости, если оно слишком маленькое или велико», — писала Людмила про платье. Варя даже без одевания поняла: тоже на вырост и на особый случай. И оказалась права: подол слишком длинный, горловина спадала с плеча, а в теории узкие рукава были ещё слишком свободными и длинными, складки им не пошли бы.       Невольно Варя, скинув платье на стоящий рядом диван, засмотрелась в зеркало. Ей казалось — хотя так определённо было! — что она взрослеет чуть медленнее подруг. Она сравнивала себя с Машей, которая, если смотреть на старые фотографии, уже значительно поменялась и походила на взрослую девушку. Варя пока не видела в своём лице изменений, у неё всё ещё были округлые щёчки.       Но под одеждой всегда прятались растяжки на бёдрах. Сейчас Варя была почти незаметно, но выше подруг. Не удивительно, она помнила высоких родителей. Однако эти растяжки... Как хорошо, что их нельзя увидеть под одеждой. Как нельзя было увидеть хоть какой-нибудь женской округлости. Пока что девочка напоминала себе прямоугольник.