Перенастройка

Шигараки вздохнул, уже в сотый раз напоминая себе, что это всё к лучшему. Что-то в первых шагах Юкико зародило в нём одну идею, и он никак не мог от неё избавиться. Он ложился спать с этой мыслью, просыпался с ней же, и на работе тоже не мог думать о чём-либо другом. Как итог, он ковырялся с дисками на полках гораздо дольше, чем следовало бы, а инвентаризация вызывала желание убиться головой о планшет. Если раньше это чувствовалось просто бессмысленной работой, то сейчас оно бесило до упаду. Наверное, это было постоянным напоминанием, что ему некуда деваться. Юкико научилась ходить, и хоть это не значило, что она вот уже завтра куда-то соберётся и свалит — но однажды она определённо это сделает. Она росла, и ходьба была важным этапом в её развитии. Он вычитал, что буквально за неделю какие-то дети могут кардинально меняться и начать показывать свой характер, как будто первые шаги открывают в них какие-то закрома бесконечной энергии. Юкико росла — и, наверное, он рос вместе с ней. Ему пришлось вырасти. Надо было становиться лучше, взрослее, превратиться в человека куда более продуктивного, чем он был сейчас. Не так давно его амбиции немного вышли из-под всякого контроля (ладно, не «немного», но он сейчас не собирался вступать по этому поводу в дебаты). Но даже если Шигараки не скучал по терроризму и разрухе, ему не хватало быть кем-то значимым. Раньше его боялись и уважали. Он шёл к успеху. Он был боссом, мать его так. А быть дневным менеджером в магазине видеоигр не звучало как дело жизни, способное его удовлетворить. Разумеется, ему больше не светили те взлёты (и падения), которых он достигал в своих двадцать — Шигараки прекрасно понимал, что те времена уже не вернутся. Он не стал бы лидером, боссом или большой преступной шишкой, да и не особо ему хотелось, но чувство, что он превращается в серую массу, больше его не устраивало. До Юкико он с радостью зарывался в подобное существование, чтобы спрятаться, и по итогу был тотально унижен и противен самому себе. Как он позволил себе настолько расслабиться? Даже будучи под контролем Сенсея, он мало обращал внимания на своё что физическое, что психическое состояние — настолько его интересовали собственные желания и амбиции. Блядь, даже в тюрьме его знали и боялись. Это не всегда заканчивалось хорошо — как минимум один заключённый и один охранник пытались его убить, раз уж он был очень удобно отрезан от своей причуды и оставался беззащитен — но во всяком случае, он чувствовал себя значимым. Внутри горела слабая гордость, когда сокамерник не мог заставить себя посмотреть ему в глаза, или, когда надзиратель тихо признавал, что да, геройское общество стало таким себе. В итоге до них всех дошло, что лучше не трогать ни его, ни Тойю. А потом он вышел из тюрьмы и больше не мог оставаться Шигараки. Он должен был стать Тенко. Тенко — никто. Эта анонимность сильно ему помогла, но также и оставляла свой больной след — судя по всему, без своих рук и приведённый в порядок, он уже не выглядел таким угрожающим. Фактически, после лет за решёткой он растерял большую часть своего характера, который взрастили постоянные стычки с героями и другими злодеями. Благодаря лосьону его кожа разгладилась, а приличная стрижка делала его куда более похожим на обычного парня. Он больше не носил свои претенциозные развевающиеся пальто и плащи, но даже сейчас предпочитал удобную тёмную одежду. Ему приходилось мириться с говнюками, которые его узнавали, спокойно реагировать на брошенные вслед оскорбления и не удивляться явному игнору остальных — пришлось иметь дело со всем, чего он не знал, когда «Шигараки» и «Лига Злодеев» стали в Японии именами нарицательными. Лига сдулась, в стране появлялись другие злодеи и террористы со своими заговорами и планами разрушить общество, мир двигался дальше. А Тенко никого не интересовал. Тенко никого не пугал. Тенко был обычным унылым гражданским, может, чуточку ворчливым. Да, отстой, но это было его жизнью, и он позволил себе плыть по течению этой жизни, не предпринимая ничего. Дальше так не получится. Плыть по течению больше не получится. Он мог бы продолжать жить в этом темпе — не то чтобы он собирался получать прибавку или получать повышения, особенно, когда его раскрыли перед всем миром, как бывшего лидера террористов, но ему зарплаты хватало, чтобы оплачивать счета, покупать всё, что нужно, и откладывать себе на какие-то мимолётные удовольствия. Впрочем, можно было бы откладывать больше. Тойя вечно подшучивал, когда начиналось нытьё на эту тему, но если Шигараки игры чему-то и научили, так это «лучше подстелить соломы побольше на случай, если придётся падать». Это место работы было для него тупиком, и будь он проклят, если останется здесь работать до конца дней. Он не хотел, чтобы Юкико выросла с мыслью, какой у неё батя конченный (даже если так оно и есть), или попросту его стеснялась. Он уже сейчас волновался, как она может отреагировать на его развесёлое прошлое, потому что не было простых слов, чтобы объяснить ребёнку, что её родители — тот ещё мусор. По крайней мере, он пытался над собой работать — и поэтому он пришёл к этим мыслям, нравилось оно ему или нет. Этого нельзя было сказать о Химуре. На последней встрече с адвокатом (в день, когда Юкико сделала первые шаги), она сообщила ему несколько не самых приятных известий по судебному процессу, раз уж его могли даже вызвать на суд в качестве свидетеля. Это было совсем не смешно. Меньше всего ему хотелось снова видеться с этой женщиной, но, раз уж именно его стараниями она угодила за решётку, то и отвертеться не получится. Его до сих пор не вызывали только потому, что он сам по себе был так себе кандидатом в какие-либо свидетели. Бывшие террористы не годились в свидетели на суде. Как не годились и в любовники на один раз, и в свободные родители, которому можно спихнуть ребёнка. Нет, он был лучше этой женщины (даже если технически, он убил гораздо больше людей, чем она, но он не собирался думать об этом, не собирался). Юкико будет тяжело переварить его прошлое, и ещё тяжелее — понять его, так что, он не мог просто жить под лозунгом «у меня есть какая-то более-менее работа и денег хватает на дожить до следующей зарплаты». Он не мог быть тупым NPC. Он не был для этого создан. Он уже так пожил несколько лет, спасибо — он чувствовал себя на двадцать лет постаревшим. Может, он больше не был главным героем, но бывало, что главные герои возвращались в сиквелах, как второстепенные. Это могло его устроить — главное, чтобы он чувствовал себя живым, а не тонущим в рутине. И даже так Шигараки не хотел находиться здесь — дома у Всемогущего, напротив него за обеденным столом. Его бесило, что без помощи снова ни хрена не получится, но жалкая истина заключалась в том, что он сам не знал, с чего ему начать. У него была идея, но он не знал, как её реализовать. Он уже погуглил, и стало ясно, что на каждом шагу его разрастающегося плана его ждали очередные палки в колёсах. Не то, чтобы он хотел, чтобы Всемогущий потряс своим именем и кошельком, и всё резко пошло, как по маслу, но этот бывший герой был готов удавиться, лишь бы лишний раз чем-то помочь. Ну что ж, раз уж Всемогущий научил его водить — с таким же успехом можно было бы осуществить самую голубую мечту своей сраной жизни и получить хотя бы школьный аттестат. Этого мужика наверняка от радости пополам сложит, если Шигараки ему скажет. Пиздец. И чтобы было ещё хуже — Всемогущий был не один. Шигараки краем глаза покосился на Мидорию Инко, которая разливала чай. — Хочешь перекусить? — спросила она. Он поднял руку в перчатке. — Нет, я поел. — А ты, милая? — спросила Инко, наклоняясь к Юкико. — Кажется, тебе чего-то хочется! И она тоже уже ела — но сейчас было тяжело сказать, учитывая, с каким рвением она пыталась жевать деревянный стул. Он схватил её за руку и потащил от стула подальше — Юкико неуклюже попятилась и замахала руками, чтобы не упасть, когда он резко её отпустил. Но она не поняла, почему её оттащили и обратно рванула к ножке стула. — Да твою же налево, — выругался Шигараки. Он не успел снова её оттащить — Инко взяла Юкико на руки. — Всё хорошо! Изуку то же самое вытворял. Я уже думала, что у него будет причуда разгрызать вещи, но это просто резались зубы, и ему было интересно. — Отвратительно, — поморщился Шигараки. Надо было добавить это в список вещей, которые ему не хотелось знать о бывших врагах (список, кстати, рос с каждым днём). — Я отвлеку её едой, а вы здесь обсуждайте, что хотели, — улыбнулась Инко. Она напоследок обернулась, бросив на Всемогущего несколько настороженный взгляд, который заметил и Шигараки тоже, и скрылась. Что ж, он не мог её винить за дискомфорт в его компании — он, мало-немало, не раз пытался её сына убить. Единственной причиной, почему его вообще на порог пустили, было то, что здесь жил Всемогущий. Да, Инко приходила на день рождения Юкико, чтобы поддержать сына и Всемогущего, но это не значило, что она обязана обхаживать Шигараки. Он даже сам хотел бы, чтобы она этого не делала. Выйдет слишком уж нереально. — Итак, — начал Всемогущий, прежде чем опереться локтями на столе. — О чём ты хотел поговорить? Если ты пришёл увидеться лично — это точно что-то серьёзное. Шигараки потянулся было к шее, чтобы почесать, но вовремя задрал руку и потёр затылок, отводя глаза от этого озабоченного взгляда Всемогущего. — Ты можешь на меня так не пялиться? И без этого не в своей тарелке сижу. — Ах, прости, — искренне извинился Всемогущий. — Я просто забеспокоился. Обычно ты обращаешься ко мне в самых крайних случаях. — Ну… Я просто не знаю, к кому ещё с этим идти, — признался Шигараки. Он махнул рукой в перчатке. На самом деле, он чувствовал себя достаточно спокойно, чтобы больше их не носить, но решил, что так будет спокойно маме Мидории. Ох, посмотрите, какой заботливый, аж тошнит. — Это не что-то срочное… скорее, долгий план. Это займёт не один месяц. Всемогущий снова посмотрел на него, но уже больше с любопытством, чем волнением. — Не уверен, что правильно тебя понимаю. — Я о своём будущем, — уклончиво продолжил он. Всемогущий странно улыбнулся — наверное, сказывалось это сраное терпение после долгих лет обучения тупых сопляков. — Думаю, тебе придётся всё-таки дать чуть больше деталей. — Я не хочу и дальше работать в этом вонючем магазине, — выпалил Шигараки. От этого мягкого и терпеливого выражения лица Всемогущего захотелось разложить стол, но он услышал с кухни смех Юкико и сделал очередной вдох. Он почти что смог разрушить ядро геройского сообщества, он мог на голову разбить шайку злодеев. Он сможет. Ради неё. — Мне хватает зарплаты на жизнь, но это, по сути, тупик. Раньше меня это не волновало, я думал, что там сгнию, и чёрт с ним, но сейчас понятно, что я не могу там оставаться. Надо куда-то двигаться, и, желательно, вперёд. — Ты стараешься работать над собой ради Юкико, — сказал Всемогущий. — Стремиться к лучшему — вполне естественно. — Да, но я не знаю, как именно, — фыркнул Шигараки. — То есть, я знаю, но раз уж каждая псина в городе знает, кто я такой, то здесь возникают проблемы. Всемогущий кивнул. — Да, на нынешней работе для тебя нет шансов получить другое повышение. Найти работу лучше будет ещё сложнее. — Я тут подумал… Может, если бы… хотя бы на документах я буду нормальным гражданским… — он скрестил руки на груди и откинулся на стуле. Он знал, что это проявление какого-то механизма самозащиты, но не мог себя остановить. Это было неудобно, и он ненавидел, что приходится всё это сейчас переживать. Блядь, Тойя ему после этого никакой жизни не даст. — Понимаешь, я даже в школу не ходил. Всемогущий как-то просиял и выпрямился. — Ох, и правда, ты же не успел поступить. Все-за-одного… — Он меня чему-то учил. Курогири тоже со мной занимался. Я бы не назвал это полноценной учёбой, но Все-за-одного не хотел, чтобы я вырос совсем тупым. У меня должен был хоть как-то котелок варить, чтобы я мог делать то, что ему нужно. Было странно проговаривать всё это вслух, но вот так всё и получилось. Он умел читать ещё до того, как случилась трагедия, но не мог вспомнить, чтобы мама его учила. Курогири точно учил его математике. Все-за-одного оставлял ему литературу — и ему действительно нравилось всё это читать, даже если какие-то слова были сложными. Историю он учил уже через интернет. — Террористы, как бы, в школы ходят редко. — Да, большинству злодеев такая роскошь недоступна, — стыдливо признал Всемогущий. — Многие исчезают из общества ещё в школьные годы, и наверстать уже не получается. Всемогущий не ошибался — на самом деле, это постигло Тогу. Она не получила необходимой помощи, чтобы справляться с причудой, и семья с одноклассниками отталкивали её, пока она не сломалась. Она не была виновата, что не знала, как обуздать врождённую жажду крови. Джин тоже школу не закончил — его родители рано умерли, и ему пришлось бросить школу, чтобы пойти работать. Стоит ли говорить, что это закончилось так себе. Тойя какое-то время учился на дому, а потом сбежал. Фуюми как-то предлагала ему сдать экзамены и получить какую-нибудь корочку, но он отмахнулся сразу же. Это противоречило их сути, но раз уж это было частью необходимого существования в обществе — нужно было подстраиваться, а не сопротивляться. — Значит, если я правильно понял, — осторожно сказал Всемогущий, — тебе нужна моя помощь, чтобы вернуться в школу. Шигараки поморщился, будто лимон сожрал. — Да. Всемогущий почесал подбородок. — Я посмотрю, что можно сделать. Не то чтобы я мог записать тебя в Юэй… — Да я знаю. Я бы всё равно в твой дурацкий Юэй не пошёл, — Всемогущий выгнул бровь, но Шигараки извиняться не собирался. — Мне нужна любая помощь, которую может получить человек вроде одного из самых худших террористов Японии. — Но ты… — Нет, — перебил Шигараки. — Здесь можно не приукрашивать. Я многим жизнь испортил, а некоторым и хуже того. Даже если Лига в итоге развернула фары и пошла вырезать якудзу и прочих злодеев, это не исправит всего, что мы натворили. Тяжёлое детство тоже этого не оправдывает. Максимум — нам могут начать сочувствовать, — махнул он рукой, прежде чем положить ладонь на стол. — Мне надо всё сочувствие, которое я могу получить в своей ситуации. Меня бесит, конечно, но по-другому жизнь поменять не получится. — И поэтому ты пришёл ко мне, — заключил Всемогущий. — Я мог бы сдать какие-то экзамены и получить аттестат, но… Шигараки передёрнул плечами от дискомфорта. Вся эта «нормальная жизнь простого гражданского» выглядела такой странной. Раньше ему посрать было на школу. В далёком детстве, ещё до пробуждения причуды, он ходил на какие-то дошкольные занятия, но в нормальную школу — никогда. В тюрьме он видел, как какие-то заключённые с чего-то парятся вопросом образования, ходят на уроки, потом работают и выкладываются по полной. Шигараки этого избежал — оно ему было не нужно. А теперь что? Сам приполз решать эту проблему. Какая ирония. За решёткой, или ещё будучи подростком, ему ни на секунду не приходило в голову, что образование может ему когда-нибудь понадобиться, или он сам этого захочет. Все эти дети выглядели для него тупыми и жалкими. Одержимые героями и избалованные своими идиотскими родителями, эти школьники даже не подозревали, что такое реальный мир — какой он холодный, жестокий и эгоистичный. А остальные заключённые в тюрьме — ну что ж, на здоровье, их право. Шигараки в то время не думал, как расти в жизни над собой. Ему хватало того, что он просто живёт дальше. — Я помогу тебе всем, чем смогу, — искренне пообещал Всемогущий. У Шигараки от этого в животе очень неприятно скрутило, но он только кивнул — не смог выдавить нужные слова. — Я могу поговорить кое с кем из коллег в Юэй. Думаю, Аизава больше подкован в этом вопросе, он как раз сейчас работает с молодёжью из группы риска. — Фантастика, — сухо пробормотал он. — Малолетние наркоманы, воришки и Томура Шигараки. — Ну, что сказать, — улыбнулся Всемогущий. — Когда-то и ты был проблемным ребёнком. И это было правдой, так что нечего было даже начинать спорить. Если бы в своё время его кто-то чудом нашёл и отвёл от влияния и наставничества Все-за-одного, его бы здесь сейчас не было. У него не было бы Юкико. Он бы, наверное, никогда не познакомился с Тойей, Игучи и остальными. Он бы никогда не пересёкся с Ураракой. — Что-нибудь ещё? — спросил Всемогущий. — Я вернулся! — раздался до раздражения знакомый голос из прихожей. Шигараки тут же уткнулся локтем в стол, чтобы спрятать в ладони лицо. — Извините, не смог позвонить. У меня в последнем бою телефон сломался. Надо поставить защиту получше, страховка покрывает не все затраты… Только один человек в мире мог так тараторить, даже если ему не отвечали — и только ему Всемогущий мог махать рукой с такой радостью. — Изуку, с возвращением! Ты в этот раз быстро. — Мне кажется, они и без меня хорошо справлялись, — сказал Мидория, проходя в гостиную и оставляя дорожный рюкзак на полу, — но я рад помочь. Привет, Шигараки. А где мама?.. — и тут Мидория так резко повернулся и уставился, что Шигараки только сильнее захотелось исчезнуть. — Шигараки, ты что здесь делаешь? Э-э-э, не то чтобы я пытался тебя выгнать! Просто, я, э-э-э, не ждал… — Я сам не особо хочу здесь находиться, — пробормотал Шигараки ему в ответ, открывая лицо. Мидория не обиделся — только ухмыльнулся. — Ты всегда такой колючий, когда тебе нужна помощь. Шигараки нахмурился. — С чего ты… — Ты бы по-другому по своей воле сюда не пришёл, — пожал плечами Мидория и обошёл обеденный стол, чтобы пройти на кухню. — Так, я слышу маму на кухне, получается… — он исчез за дверью, но всё равно проорал достаточно громко, чтобы все услышали: — А, вот она! Шигараки бы не пришёл без своей любимой душечки! — Эй! — рявкнул Шигараки. Мидория высунул голову в проём, уже с улыбкой куда более дерзкой. — А что, я не прав? Она не любимая? — Как же ты меня бесишь, — проворчал Шигараки. Через минуту Мидория вышел, пожёвывая онигири. Второй он протянул Шигараки, но тот отмахнулся. — Как хочешь, — сказал он, опускаясь на стул между ним и Всемогущим. — Ты не знаешь, Урарака сегодня работает? Я хотел спросить, может, она захочет приехать поужинать… Если у тебя с ней нет отдельных планов. — На этой неделе она во вторую смену работает, — даже не задумывался Шигараки. — Оу, отстойно, — поморщился Мидория, прежде чем наклониться и протянуть руку. — Можно телефон одолжить? Я с ней поговорю. — Да… — Шигараки уже потянулся было за телефоном, но остановился и прищурился Мидории. — Что ты делаешь? Мидория совершенно невинно склонил голову. — Э-э-э, прошу написать Урараке с твоего телефона? — он фыркнул и покачал головой, когда Шигараки продолжил прожигать недоверчивым взглядом. — Так, я не пытаюсь вынюхать, что там между вами происходит и не собираюсь читать ваши переписки. Если хочешь — можешь всё удалить. Просто… так мило, что ты знаешь её расписание. — Ничего ми… Мидория прыснул и замахал рукой. — Извини-извини. Это было слишком просто. Шигараки откинулся в кресле. Он реально ненавидел, что этим идиотам настолько комфортно его дразнить. Мидория уже вырос из того перепуганного пацана из торгового центра, и даже тогда ему немного времени понадобилось, чтобы начать осаждать его своими замечаниями. С возрастом всё стало только хуже, а сейчас, прочно обосновавшись в обществе, они стояли на разных ступенях — процветающий профессиональный герой номер один Деку, и бывший террорист Шигараки… с его претензией на лучшего отца-одиночку года. — Я в последнее время не проверял, что там… в прессе, — осторожно сказал Мидория, снова протягивая руку. — Всё ведь в порядке? Шигараки с мрачным видом всё-таки достал телефон и, разблокировав, передал ему. — Нормально. Мы не особо высовываемся, если куда-нибудь ходим, но на нас и так мало внимания обращают. — Да, рад, что вы нашли выход, — сказал Мидория, набирая сообщение. Он держал телефон на виду, чтобы Шигараки, если что, мог проконтролировать. — В таких журналах вечно появляются свежие сплетни. Шигараки неприятно ухмыльнулся. — Да, герои хорошо умеют разводить скандалы. — Не отрицаю, — признал Мидория, и уткнулся в телефон взглядом куда более серьёзным. — Я сам боролся, чтобы мы были более открытыми. Если герои собираются служить народу, то нельзя прятаться за геройскими именами и одними добрыми делами. — Кое-кому это уже поздно, — не сдержался Шигараки. — Уверен, Тойя и Шото с тобой согласятся. Шигараки мог только кивнуть. Они не ладили, они много раз сражались, Шигараки до сих пор был готов поклясться, что его ненавидит, но даже так он признавал, что Мидория — хороший, блядь, герой. Может, дело даже не в геройстве было. Мидория просто был хорошим человеком. Он работал тяжелее всех, чтобы изменить всеобщее отношение к героям. — О, Урарака ответила, — Мидория набрал ещё одно ей сообщение и подпёр лицо рукой, прежде чем слабо улыбнуться. — Поужинаешь с нами? Мама и Всемогущий присмотрят за Юкико. — О, нет, я пошёл, — практически выпрыгнул из кресла Шигараки. — Это уже слишком. Мидория засмеялся. — Да, есть такое, — сказал он, потирая шею. Он протянул телефон — Шигараки резко его выхватил и убрал в задний карман. Инко привела Юкико в гостиную, и та уже жевала печенье, держа второе в руке. Вот же избалованная, вечно она клянчила у других угощения, даже если есть не хотела. — Я скажу Урараке, что ты передавал привет. — Хоть подавись, — бросил ему Шигараки. — Я всё-таки уточню о том, что мы обсуждали, — уклончиво добавил Всемогущий. Шигараки махнул рукой — он не хотел говорить об этом в присутствии Мидории, но Всемогущий наверняка ему расскажет. Даже с ним обсуждать вопрос со школой было достаточно болезненно, ему не хотелось выносить ещё и горящего энтузиазма Мидории. Хватит с него одной боли. Его внимание отвлекло жужжание в кармане, и Шигараки вытащил телефон. Урарака ему написала. [Что, без меня уже тусуешься с Деку? ;)] Шигараки стиснул зубы. Он не собирался отвечать на эту подначку. Вот и старайся после этого быть лучше.