Перенастройка

Шигараки был в разгаре сражения с Юкико (горите в аду, чёртовы подгузники), как его телефон на столе звякнул от входящего сообщения. Он пошаркал к столу, как только закончил её переодевать и благополучно забил хер на эти мелкие пуговицы её комбинезона. Он мог поклясться: если это очередной тупой коллега просит его подменить, он сейчас что-то разложит буквально в пыль. Эти туго догоняющие дятлы так и не могли понять, что у него был ребёнок, а значит, любое свободное время отправлялось к чёртовой матери. Ему что, зря чёткий график прописали? Но это были не коллеги. Он нахмурился, увидев входящее от Урараки. Она же должна была быть в Китае? Он несколько дней не получал от неё новостей, но на время работы за границей ничего другого и не ожидалось — это же не простая смена в агентстве, и своего расписания она не имела. Работа продолжалась до тех пор, пока в её помощи нуждались, даже если это означало от двенадцати до четырнадцати часов подряд на ногах. Во всяком случае, именно так он помнил из своих исследований первых реакций на собственные теракты. В каких-то случаях преступники ожидали появления первых героев на поле, и спустя время начинали бить с удвоенной силой, чтобы зажать тех в ловушке — весьма тяжёлая задача, требующая определённой сноровки. Ведь гораздо проще было поубивать героев, когда они достаточно ослабили себя бесконечными спасательными работами. Шигараки разблокировал телефон. [Привет, ты занят? Если да, ничего страшного] Это же он обычно начинал разговоры с подобных сообщений? Чего она могла сейчас хотеть? [Я планировал сейчас Юкико уложить] Урарака ответила практически молниеносно. [Оу, да, извини. У вас уже поздно. Я как-то не подумала] Они что, за неделю успели личностями обменяться? Её постоянные «извини» уже начинали бесить. Чёрт, она наверняка так же раздражалась, когда он постоянно напоминал, как она может быть занята, а он тратит её время? Как она вообще это выдерживала? Впрочем, он мог бы сейчас забить — что бы ни ударило ей в голову, это не было его проблемой. Ему было плевать. У неё была своя жизнь и свои друзья, которые были бы только рады подработать её бесплатным психотерапевтом. А он на эту тему не годился. Но опять же, он вполне мог сейчас ошибаться, потому что не знал, какого хрена она ему написала. [Валяй уже] Она думала над ответом несколько минут, а пока разродилась — Шигараки уже давно ушёл с Юкико в спальню и одной рукой пытался разложить все её вещи. Через минуту он проверил, что она там накатала, но при виде сообщения он замер на месте. С одной стороны, примерно этого он и ожидал, с другой — всё ещё было как-то смешно. [Ты наверняка подумаешь, что это глупо, но как думаешь, я могу на пару минут позвонить Юкико?] [Зачем тебе звонить человеку, который даже не понимает, что ты говоришь] [У меня был действительно отвратный день. Но не переживай, я не жду что ты будешь играть со мной в психолога. Мне просто хочется увидеть что-то хорошее, а фотки котят уже не спасают. Деку изо всех сил пытается меня подбодрить, да и все остальные тоже, но я просто хочу увидеть, что с Юкико всё хорошо.] Шигараки тупо уставился на экран телефона. Судя по её настрою, если он сейчас согласится — она позвонит ему вся в слезах, и он не знал, готов ли это выдерживать. Он не питал особой слабости к бабскому нытью, но видеть в подобном настроении обычно весёлую и позитивную Урараку нагнетало свою долю тревоги. К тому же, попросту было неловко наблюдать за эмоциональными всплесками. Он не знал, стоило ли что-то делать, и что вообще делать полагалось. Да и желания встревать у него никогда не было. Но он не успел ответить, как Урарака отправила ещё одно сообщение вслед. [Ты не обязан мне потакать. Я пойму, если ты вместо этого попытаешься уложить её спать, чтобы она не будила тебя посреди ночи] Он уже не стал писать ей ответ — просто сложил подушки, прежде чем облокотить на них Юкико. Теперь она вроде бы могла сидеть самостоятельно, но её всё ещё качало, и лишние подушки помогали сохранять равновесие. Плюс, ей самой нравилось. Он ни секунды не колебался, прежде чем позвонить Урараке по видеочату и переключиться на фронталку, чтобы они могли друг друга увидеть. Едва Урарака приняла вызов, на экране высветилось изображение с её собственной камеры.  — Привет, малышка! — взволнованно поздоровалась она. Юкико, похоже, догадалась, кто это с ней говорил, но ему было трудно судить, раз уж она была такой мелкой. Но даже так она ярко улыбнулась и потянулась ручонками к телефону, как будто хотела потрогать Урараку, и упала лицом в подушку.  — Бля, — ругнулся Шигараки, и тут же принялся усаживать её обратно. Камера при этом шаталась во все стороны.  — Упс, осторожней там, милая, — охнула Урарака, но начала откровенно хихикать, когда Юкико даже не покривилась на это случайное падение. Она даже забулькала, как будто хотела что-то рассказать, хоть Шигараки так и не думал. Но Урараке было всё равно, она с каждой секундой светилась всё ярче. — Я так соскучилась! Мне очень грустно, что на этой неделе мы не виделись, но обещаю, скоро я приеду. Ты там папу не обижаешь?  — Нет, только выёбывается постоянно, — сказал Шигараки достаточно громко, чтобы она услышала. Впрочем, себя он показывать не торопился. Урарака хотела говорить с Юкико, а не с ним.  — У вас это семейное, зуб даю, — поддразнила она.  — Очень смешно. Она улыбалась уже не так натянуто, как в начале разговора — мало-помалу начинала расслабляться. Он не мог полностью рассмотреть экран со своей стороны, но, насколько мог судить, она действительно только недавно перестала плакать. Её глаза были покрасневшими и распухшими, а щёки были розовыми явно от слёз, а не её обычного румянца. Её волосы были влажными и немного встрёпанными, как будто она вот только из душа вышла, и одета была она в какую-то домашнюю футболку вместо геройского костюма.  — Рада видеть, что ты улыбаешься, — сказала Урарака, как будто Юкико могла понять. — Как тебе садик? Надеюсь, ты уже привыкла?  — Она там не ноет, во всяком случае, если я не опаздываю, — ответил Шигараки вместо неё. И так было понятно, что вопросы были адресованы им обоим, раз уж Юкико не могла сама ничего рассказать, но Урараке нравилось болтать с ней. Он часто на этом её подлавливал, и не то чтобы это было каким-то поводом для подъёбок — в половине случаев он и самого себя ловил на подобных монологах в адрес дочери. Ей вообще было полезно слушать нормальную речь вместо постоянных детских лепетов в садике. — Воспиталки говорят, она хорошо себя ведёт. Посмотрим, как они запоют, когда она ползать научится.  — Она уже пытается? — спросила Урарака, очевидно, у него.  — Не-а, хотя ей нравится прыгалка Са… Он в последнюю секунду придержал язык в надежде, что она могла не расслышать. Узнай она про визит Компресса, вряд ли бы приняла это так же легко, как и его… дружбу с Тойей. В конце концов, она была героиней, а Компресс ушёл от суда и наказания.  — Ого, круто, у тебя прыгалка есть! — чуть ли не потаяла там она. — Сфоткать мне не забудь.  — Что, это будет лучше даже котят? — сухо спросил Шигараки. Урарака посмотрела так мягко, что он почти захотел отвернуться от экрана.  — Гораздо лучше, — чёрт, даже голос её был до боли нежным, даром, что он слышал явную печаль. Она не шутила, когда говорила, что соскучилась. Не то чтобы он сомневался после её слёзных сообщений и этого энтузиазма при виде Юкико на экране, но видеть своими глазами, как ей было плохо в разлуке было совершенно другой вещью. Ей не нужно было об этом говорить, чтобы он догадался. — Я надолго не задержу, ей же спать пора. Милая, я была очень рада тебя увидеть. Как только вернусь — сразу приеду с тобой погулять! Мне как раз дадут пару выходных.  — Не кипишуй, — сказал он. — Юкико никуда не убежит.  — Спасибо… что позволил пообщаться с ней, — Урарака закусила губу. Он уже заметил эту привычку, когда она нервничала или расстраивалась. Если бы присмотрелся достаточно — ещё бы и заметил, что эта губа уже давно была ею покусана чуть ли не до кровавых ран. — Я знаю, что свалилась тебе на голову буквально в последнюю минуту, но… — она глубоко вздохнула. — Мне это было очень нужно. Спасибо, я ценю твою отзывчивость. От её искренних благодарностей Шигараки неловко поёрзал на месте. Когда его в последний раз так сердечно благодарили? Ах, точно, когда он отпустил ту девчонку с работы и сам остался сидеть допоздна. Но до этого — вспомнить не мог. Он к этому не привык. Ему могли бросать какие-то лёгкие благодарности, вроде странного «спасибушки!» от Тоги, когда он давал ей свободу действий. А слышать подобное от героя было ещё страннее, но Урарака выглядела искренне счастливой и облегчённой.  — Я немного посплю перед отлётом, — сказала она. — Как вернусь в Японию — дам знать.  — Да-да, — пробормотал он. С его губ почти что сорвалось «будь осторожна», но он сдержался. Ей не было нужно это слышать. Она и так знала, что он хотел сказать. Это уже было своеобразной нормой в их общении. Кроме того, это же стихийное бедствие, а не нападение злодеев. Конечно, были люди, способные триггерить или направлять подземные толчки своей причудой, но в этом случае у неё вряд ли было бы время на тот же душ и сон. Судя по её уставшему выражению лица, она и так выкладывалась со своей причудой на полную, и ей нужен был отдых. Отключились они, наверное, чуть ли не в одну секунду, и Шигараки отбросил телефон в сторону, чтобы развалиться поперёк кровати. Он вжался лицом в матрас, как будто пытался удушить самого себя. Бля, или он на самом деле пытался. Он сейчас чувствовал себя настолько же истощённым, как выглядела Урарака. Юкико просто пнула его ногой по спине — даром, что сама была уже сонной мухой.  — Ладно, — промычал он в матрас. — Ты победила. Вместо того, чтобы укладывать её в привычную люльку, он подвинул подушки и положил Юкико поверх простыни, которой обычно накрывался. Он ещё отдельно поднялся, чтобы выключить свет и врубить вентилятор — а потом лёг рядом с ней на бок и на всякий случай скользнул под покрывало, прежде чем вручить ей свою ладонь в перчатке. Юкико любила играть с его пальцами, пока засыпала, но было куда проще лечь рядом и положить на неё руку, чем сидеть или гулять с ней по комнате. Если ему повезёт, она отрубится через десять минут, и можно будет спокойно перекладывать её на своё место, а там и горячий душ можно будет принять. Да, звучало как отличный план. Он вспоминал решительную, но тоскливую улыбку Урараки. Она не обманула — даже не пыталась нагрузить его своими проблемами достаточно серьёзными, что она решила успокаиваться через разговоры с Юкико. Раньше подобное выражение лица его бы взбесило. Он не понимал, как и нафига люди продолжали улыбаться, когда вокруг творился полный пиздец. Это же было неправильно. Зачем давить улыбку до последнего, когда везде всё настолько плохо, что хоть ложись и умирай? Шигараки смотрел, как Юкико сонно перебирала его пальцы. Ему понадобилось несколько лет, но он, наконец, начал понимать, зачем. Это понимание совершенно ему не нравилось.

***

Какая хорошая причуда… Сильная… Такой нельзя пропадать впустую, согласен, Томура? Он видел протянутую руку. Всё, что нужно было сделать в ответ — протянуть свою и принять. Его манило принять. Он хотел принять. Так было бы проще, верно? Можно было бы хоть на миг, но переложить всю ответственность на плечи ему. Он чувствовал зов, но знал, что ему не хватит решимости этого сделать. Он, в отличие, от Томуры, знал, как сделать всё правильно. А Томура знал, как правильно попросить об услуге. Всё было проще простого, и заключалось в единственном — он должен был принять протянутую ему руку. Ты больше не один. Я с тобой. Отдай её мне.

***

Шигараки вздрогнул и, просыпаясь, начал возиться в кровати — почему-то он весь запутался в бесконечных простынях. А потом он почувствовал в кровати какое-то совсем иное движение, и замер — с тяжёлым дыханием, весь вспотевший, он медленно повернул голову в сторону Юкико, лежащей на его покрывалах, а не в своём обычном гнезде. Бля, он благополучно уснул, пока пытался её уложить? Она лежала на животе — либо сама перевернулась посреди ночи, либо он своими телодвижениями её как-то задел. Но как бы то ни было, она не проснулась. Он откинул голову на плоскую подушку, чтобы спокойно подышать несколько секунд, прежде чем его накрыло волной паники. Юкико не проснулась. Она просыпалась от чего угодно. Боже, а если он случайно придушил её, пока спал? Если он сейчас мог как-то её задеть и ранить, пока просыпался? Он всё ещё был в перчатках, но он мог бы случайно её ударить, или… Шигараки положил руку ей на спину. На секунду всё его мироздание буквально рассыпалось пылью, он даже дышать не мог. А в следующую секунду её спина дёрнулась под его рукой в такт её лёгкому дыханию, и его захлестнуло облегчение. Мироздание вернулось на место. Рухнув на спину, он попытался проглотить этот отвратный комок в горле, который мешал издать хоть какой-то звук. Он прикрыл глаза рукой и заставил себя глубоко дышать, пока сердце не успокоилось. Такая паника не накатывала уже очень давно, и кошмары про Все-за-одного в последний раз снились ему несколько месяцев назад. Всякий раз, когда ему казалось, что вот он, наконец, справился с этим дерьмом, оно снова падало ему на голову, сводя с ума. Когда это всё, сука, закончится? Он уже несколько лет, как выбрался из-под ногтя Все-за-одного, он уже не был чьей-то марионеткой. Почему его до сих пор дёргало от кошмаров? Сейчас было бы бесполезно пытаться уснуть. На это ушло бы как минимум полчаса, но с его везением едва он успокоится, могла проснуться Юкико. Так что, Шигараки осторожно слез с кровати, стараясь шевелить её как можно меньше, и пошаркал прочь из комнаты. Пусть спит, а он мог чем-то заняться. Если он почувствует сонливость через несколько минут — так уж и быть, можно спать дальше. Если нет — он пойдёт в душ, а потом будет что-то читать, пока Юкико не проснётся. Подогрев себе чаю в микроволновке, он плюхнулся на диван. Ему ещё и тридцати, по сути, не было, но он чувствовал себя на все восемьдесят. Может, причуда ему и кости начала ослаблять, кто знал? Наверное, спец-консультант мог бы рассказать, но Шигараки к нему идти не собирался (в отличие от Тойи, которого в тюрьме силком к таковому потащили). Он врубил телевизор и пролистал какие-то платные передачи, говнофильмы и старые никому не нужные телешоу, прежде чем наткнуться на круглосуточный новостной канал. В своё время Шигараки с истинной одержимостью рыскал по интернету и прессе в поисках самых разных новостей. Как бы он ни ненавидел героев, но продолжал чуть ли не с религиозной фанатичностью отслеживать любые их передвижения. Наверное, в своих знаниях о Всемогущем с ним мог посоревноваться только Мидория. Конечно, было бы неплохо с самого начала знать правду о сути «один-за-всех», но Все-за-одного хорошо скрывал правду даже от него. Он обычно включал новости как обычный фоновый шум для чтения, видеоигр, лёгкой дрёмы или очередных исследований. По освобождению из тюрьмы Шигараки перестал их смотреть, частично по той причине, что он уже до тошноты был сыт этими герое-злодейскими драмами. Он хотел стать обычным мирным жителем, а самым простым для этого способом был игнор всего этого дерьма. Героев, конечно, просто так послать нахер не получалось, раз уж они чуть ли не каждый день попадались ему на улицах в своих цветастых боди, но о злодеях он время от времени забывал. Пока он не включал новости и не сёрфил определённые веб-сайты — о преступниках он ничего не видел и не слышал. Можно было провалиться в блаженное забытье, подальше от тупиц, пытающихся идти по его стопам. Шигараки не до конца понимал, почему сейчас задержался на этом новостном канале, раз уж больше года сопротивлялся желанию послушать, о чём здесь говорят. Он уже собирался было переключить, как внимание привлекла плашка снизу, и вместо этого он прибавил громкость.  — …Дней были потрачены на ликвидацию последствий землетрясения силой 7,3 балла, — вещала репортёрша таким же каменным тоном, какой у неё был и ебальник. — Герои и другие спасатели продолжали искать выживших, когда случилось второе землетрясение, уже силой 6,1 балла. Это само по себе могло нанести серьёзный ущерб, но инфраструктура уже была достаточно повреждена, и разрушения оказались колоссальными.  — Но профессиональные герои со всего мира уже были на месте, верно? — спросил ведущий в студии.  — Да, китайское правительство обратилось к геройскому сообществу за помощью уже после первого землетрясения. Привлекли даже помощников со специализацией на спасательных работах, — сказала репортёрша, пока на экране мелькали кадры с героями, которые уже рвались кого-то вытаскивать. Большинство из них Шигараки не узнал (скорее всего потому, что они были не из Японии). — Их дальновидность сыграла важную роль в спасении и укрытии мирных жителей во время второго землетрясения. Без них потери были бы куда более массовыми.  — Там же был и японский герой номер один, Деку, верно? — подсказал ведущий. На экране запустили нарезки с Мидорией, направляющим спасателей и волонтёров, и опять, им же, но переносящим куда-то абсурдно огромное количество мусора.  — На место мобилизовали несколько героев из Японии, но да, про-герой Деку тоже здесь. Он уже давно прославился тем, что в основном работает по всему миру, а не в чертах родной страны. У него нет своего агентства, и он в основном занимается как раз спасательными работами. О-о-о, это напоминало тот самый знаменитый дебют Всемогущего, в котором он спас тысячу человек. Сколько раз Шигараки проигрывал это видео снова и снова? Сколько раз кипел от злости, только услышав этот отвратный тупой смех? А теперь на его месте был Мидория — улыбался и переносил людей в укрытие, даром что был сосредоточен, и переговаривался с другими героями и спасателями. Даже включили откровенно шокирующую сцену, в которой он держал на себе здание, пока люди старались выбраться. Когда пошла статистика потерь, Шигараки понял, что следующим показывали видео с Мидорией и Ураракой. Она выглядела уставшей, но от этого не менее решительной, когда приказывала пожарным вытаскивать людей. Даже Мидория, судя по происходящему, подчинялся её указаниям — а целая тонна обломков зависла в воздухе, очевидно, стараниями её причуды. Похоже, она прорвалась сквозь хаос, и причудой поднимала обломки, чтобы освободить застрявших под обрушившимся зданием людей. Пока ведущие переговаривались между собой, видео сменялись один за другим — и это уже была, очевидно, любительская съёмка: качество было приемлемым, но камеру шатало туда-сюда. Какому-то тупому гражданскому пришло в голову записывать второе землетрясение на камеру. Вот как в них вбивать инстинкт самосохранения? В попытке понять, что происходит на видео, Шигараки наклонился вперёд. Теперь было как-то тупо, потому что от этого видео он чувствовал явный дискомфорт. В отличие от профессиональной съёмки, здесь никто не скрывал жестокую правду реакций гражданских во время катастроф (или же, нападения террористов). Вокруг царили хаос и паника. Очень давно он находил подобные сцены забавными, но сейчас не мог понять собственного напряжения. Он представлял собственный страх, когда на его руках истерически рыдала Юкико. Он воображал эту панику на лице Фуюми, когда она не могла угомонить свой класс. Он вспоминал Урараку перед ним, перепуганную до смерти, но готовую обрушить на его голову здание, лишь бы спасти от него Мидорию. Репортёрша рассказывала что-то про мост (Шигараки сказал ей съебаться), что-то о его продуманной конструкции, способности выдерживать землетрясения, но с двумя подобными происшествиями подряд он всё-таки не справился. Если бы землетрясение было только одно — мост бы выдержал. Немного повредился бы, но всё ещё был достаточно прочным для использования. Это был единственный в досягаемости путь через реку. Обе стороны начали разваливаться. Бежать на мост было тупой ошибкой, но в большинстве случаев люди бы её совершили. А второе землетрясение, хоть и немного слабее, но встряхнуло мост, как верёвку, и тот начал разваливаться на куски. Он должен был упасть — он уже падал — но Урарака была рядом.  — Мост не перекрыли, так как власти были уверены в его прочности, — продолжала баба. — И во время второго землетрясения многие гражданские оказались на нём…  — Завали ебало, свали с экрана, — яростно зашипел Шигараки, как будто его мог кто-то услышать.  — Любительская съёмка с западной стороны моста показывает обрушение…  — Нет здесь обрушения! — зарычал Шигараки.  — …Которое вовремя предотвратила менее известная японская героиня Уравити. Он не нуждался в остальных комментариях. Шигараки узнал бы «невесомость» где угодно — видел её в действии ближе некуда много лет назад, и в последние месяцы она постоянно случайно пользовалась причудой, чтобы то ли помочь ему донести покупки, то ли вынести мусор, то ли поднять игрушки Юкико в воздух. Сейчас всё было по-другому — мост был огромным и весил, наверное, целый миллиард тонн, но Урарака даже не задумывалась. Она частично применила «невесомость» на себя и встроенные в обувь реактивные двигатели её подняли. Приземлившись с краю моста, она коснулась его аккурат в момент, когда бетон треснул, и арматура оборвалась. Качество съёмки стало на порядок дерьмовее, но её показывали уже ближе, и он видел, как она качнулась вперёд, а мост повис в воздухе. Герои бросились спасать всех, прежде чем они упали бы в воду. Учитывая, что до этого она весь день трудилась на спасательных работах, сейчас такое перенапряжение было слишком серьёзным даже для неё. «Это же буквально недавно было», внезапно сообразил Шигараки. «Примерно за шесть часов до того, как она мне написала». На экране сверкнула зелёная молния — о, вот и вездесущий Мидория. Его причуду Шигараки тоже вряд ли в жизни забудет — как-никак, это было его вариацией «один-за-всех». Он был слишком быстрым, чтобы можно было рассмотреть, и мчал по парящим частям моста, забирая за раз как можно больше людей. Этого всё равно было мало. Даже если там были другие герои, и Урарака держала мост, там было слишком много народа. Если бы счёт не шёл на секунды — Мидория вытащил бы всех, настолько он был хорош. Шигараки мог чувствовать личную неприязнь, но всеобщее обожание и пост героя номер один ему уж точно дали не за красивые глаза. Он знал точный момент, когда Урарака уже не могла выдерживать. Её лицо полностью побледнело, не считая потёкшей из носа крови, и она повалилась вперёд, прямо за край обрыва. Мидория спас её — среди всего этого бетона, металла и падающих в реку автомобилей, он подгадал момент, чтобы прорезать воздух, поймать её и приземлиться у берега реки. Они были вне поля зрения камеры, и Шигараки вскочил на ноги, как будто мог их так увидеть. Это было тупо. Она была без сознания. Она была на волоске от смерти. Упади она в воду — могла запросто утонуть, либо же её придавило бы ко дну обломками. Мидория мог в этот момент точно так же спасать падающих гражданских — но вместо этого спас одну её. Внутри так сильно скрутило, что Шигараки едва не затошнило. Выглядело до ужаса похоже на то, что сделал бы он в период расцвета своих нападений — герои стояли перед садистским выбором без выигрышного варианта: выбирать, кого спасать (точнее, кому важнее сейчас сохранить жизнь), или ловить Лигу и садить в тюрьму. Урарака сама столкнулась с подобным ещё будучи школьницей. Это была не мать-природа, но он, монстр, специально создавший эту ситуацию, лишь бы его не поймали. Сколько раз она едва не умерла его стараниями? А Мидория? А всё тот же Всемогущий? Но ты больше не такой, и она это знает. А кого оно интересовало? Он уже всё это сделал. Сколько народу полегло из-за него даже при условии, что это Все-за-одного годами манипулировал им и пользовал, как личный инструмент воплощения своих амбиций? Да, в итоге Шигараки с Лигой отошли от его планов и занялись своими делами, но даже тогда он не превратился в хорошего парня. Технически он оставался преступником, даже если в новостях кто-то называл его «линчевателем». Он всё ещё сеял хаос. Он всё ещё конфликтовал с Мидорией и всем его окружением. Шигараки рухнул на диван и мог только оцепенело смотреть на экран, пока репортёрша озвучивала статистику погибших и раненых. Всё могло быть хуже, но он знал, что основная цифра — погибшие на мосту, и эта цифра продолжала расти по мере извлечения тел из воды. Он тут же вспомнил Урараку, когда она позвонила — по ней было видно, что она долго плакала ещё до звонка. Она пыталась скрыть за улыбкой при виде Юкико, но по лицу и поведению это было видно. Она была уверена, что провалилась. Она повесила эти смерти на собственные плечи. Она была круглой идиоткой. Без неё погибло бы куда больше, и она должна была это признавать. Она же была самой настоящей спасительницей — ёбаной героиней посреди разрухи. А он в её геройской истории был самым настоящим злодеем. Зачем она вообще пыталась с ним общаться?