Перенастройка

Прошло много времени с тех пор, как Урарака была на выходном. Дела шли вяло, многие в офисе ушли в отпуск, и раз уж в жизни ничего не происходило, то она брала дополнительные смены — деньги-то лишними никогда не бывают. В первые недели агентство процветало — настолько высоким был уровень преступности. С тех пор, конечно, всё поутихло, но ответ бы не заставил себя ждать. Подъём преступности способствовал подъёму работы законников. Этот вечер она позволила себе провести в компании своих девчонок. В последний раз они виделись уже давненько — практически у всех графики были забиты вплотную, было тяжело выкроить время даже на встречу втроём, не говоря уже о большой компании. Мина, Момо и Цую работали в разных уголках страны, а Момо и вовсе часто была за границей, тогда как Цую в основном ходила в океан. Мина же работала в агентстве неподалёку, но даже так они тщательно составляли план, чтобы у каждой было время на девичник. Бедную Тору в последний момент вызвали на работу, а Кьёка всё ещё не вернулась из США. Урарака любила их девичники, но иногда хотелось бы, чтобы они не были такими приставучими — не то чтобы они все поголовно сами были счастливо замужем и с детьми.  — А я говорю, выбирайся из своей раковины уже! — скомандовала ей Мина, прежде чем откинуться на спинку своего стула и отпить саке. Урарака, спрятавшаяся в самом углу приватного столика довольно приличного ресторана, не волновалась, что её могут подслушать вездесущие журналисты, но всё равно не горела желанием распространяться о личной жизни.  — Всё хорошо, правда, — настаивала Урарака. — Я всё равно слишком занята работой для отношений. Мне бы карьеру нормальную построить.  — Угу, — Мина бросила на неё хитрый взгляд. — У тебя когда в последний раз мужик-то был?  — Мина! — залилась она ярким румянцем. — Мне сейчас не до того.  — О, боже… — Мина звякнула стаканом о стол и рванула вперёд. — Да с тех же пор, как ты с ним была! — когда Урарака не стала спорить, Мина поняла, что попала в точку. — Я угадала! Подруга, тебе точно нужно кого-то подцепить. Веселись! Живёшь же один раз, не профукай всю молодость на работу. Даже он уже…  — Да знаю я, знаю! — замахав руками, резко перебила она. Зачем вообще его упоминать? Они наладили отношения, она была за него счастлива. Да, было больно видеть, как он нашёл ей замену — но даже если между ними не сложилось отношений, он оставался её хорошим другом, и сам её уважал. Момо отставила свой бокал вина.  — Всё хорошо, если ты не готова к свиданиям. Мы ещё так молоды.  — Вот именно, мы так молоды! — с искренней заботой вставила Мина. — Нужно пожить для себя! Цую приложила палец к подбородку.  — Но ты и правда как-то отрезала себя от всех после вашего разрыва, — задумчиво протянула она. — Было совсем не здорóво. Урарака посмотрела на подругу, как на врага народа. Она-то надеялась хотя бы на поддержку Цую в этом вопросе, но та, как всегда, была предельно честна. Она оказала самую большую поддержку во время разрыва (да и после него тоже), хотя дело даже не в том, что она болезненно переживала, просто… Ей никто не был особо интересен. Может, потому что не она первая нашла в себе силы двигаться дальше. Может, настроения не было. Она не знала.  — Я же не говорю «вали и трахай первого же, кому хватит решимости перезвонить», — продолжила Мина слишком уж серьёзным для подобной темы тоном. — Но есть разница между «у меня нет настроения ходить на свидания» и «я избегаю светиться в компании какого-либо парня». А ты, милая, как раз избегаешь, — указала она пальцем.  — Клянусь, ничего я не избегаю! — начала оправдываться Урарака.  — Когда ты в последний раз флиртовала? — спросила Мина.  — Не знаю, — пожала плечами та. Она и вправду не помнила.  — Хорошо, когда с тобой в последний раз флиртовали?  — Ты же знаешь, что я флирта не понимаю, пока мне пальцем не покажут.  — Ты вообще ходила гулять хоть с кем-нибудь после разрыва? Ладно, признаваться было неловко, но…  — Я… просто сейчас не заинтересована, хорошо? Мне не горит. У многих героев нет романтических интересов, как нет на это времени. Никто же не обязан находить любовь всей жизни к двадцати пяти годам. Может, я хочу построить успешную карьеру? В нашей профессии, вон, это нормально.  — Половина твоих знакомых в стабильных отношениях, — заметила Цую. Включая бывшего. Урарака разочарованно фыркнула. Это было так нечестно — она знала, что друзья не пытаются специально её терроризировать, но иногда в это совсем не верилось. Они действительно переживали, пытались помочь ей с кем-нибудь познакомиться, хотя у Мины сводничество было самым настоящим хобби. Подруги просто хотели быть уверены, что она не замкнулась в себе, потому что они жили вдалеке друг от друга, виделись редко, и большинство свободного времени Урарака проводила в одиночестве. Это было тяжелее, чем ей хотелось признавать, учитывая, что со своим парнем она жила очень долго.  — И ты можешь одновременно заниматься карьерой и семьёй, — добавила она.  — Но мы всецело понимаем, почему такие отношения тебя сейчас не привлекают, — мягко сказала Момо, прежде чем одним взглядом попросить Мину не вставлять свои пять копеек. — Иногда тяжело найти правильный баланс между личным и профессиональным, особенно, когда оба этих аспекта жизни находятся под прицелом. Я помню, каким… тяжёлым был период разрыва для вас обоих.  — Да, таблоидам было где разгуляться, — пробормотала Урарака.  — Разумеется, после такого ты ещё долго не решишься на серьёзные отношения, — сказала Момо, и была полностью права. Какое же унижение. Всю свою жизнь она хотела быть героем, спасать жизни, помогать людям, побеждать преступность и вдохновлять, а не служить бесплатным источником громких сплетен. Когда она думала, что всё наконец-то закончилось, он нашёл новое увлечение, и медиа снова принялись портить ей кислород. Конечно, он по-своему пытался загладить вину и делал всё возможное, чтобы сохранить это в тайне, но всё равно было неожиданно больно. Мина протянула руку, чтобы сжать её ладонь.  — Эй, могло быть ещё хуже. Этот желтяк мог бы вести список всех, с кем ты, скорее всего, уже переспала. Я, вон, о многих героях как раз из таких статей узнаю. Как классно, что они разбираются в моей сексуальной жизни лучше меня самой. Это было не особо смешно, но Урарака всё равно хохотнула.  — Извини, я знаю, что это не смешно.  — Нет, хочешь — смейся! — хихикнула Мина. — Мне вот тоже весело. Кто же знал, что я вот так вас всех в популярности обскочу? Момо хватило приличия порозоветь.  — Они иногда такой грязью тебя поливают…  — Мы-то знаем, что в большинстве случаев это враки, — подмигнула Мина. — Так что я не переживаю и получаю определённое веселье. Момо и Цую засмеялись, когда Мина завела последнюю журнальную байку о том, как она, оказывается, пыталась разорвать помолвку Леди Горы и Древесного Камуи. Ей, как раз-таки работающей в агентстве Леди Горы, повезло, что начальство умеет отличить правду от абсурда. Судя по настроению, на работе с этой истории очень долго смеялись (но Камуи немного расстроился), и агентство приложило все усилия, чтобы опровергнуть слухи. Урараку по-своему утешали эти рассказы, так что она сидела и слушала, пока не отвлекла вибрация телефона. Достав тот из кармана, она ожидала, что это звонят из агентства, но нахмурилась при виде незнакомого номера. Когда Цую бросила заинтересованный взгляд, она улыбнулась, подняла палец и бросила «сейчас вернусь», прежде чем отойти в место потише. Она приняла вызов.  — Алло?  — Уравити? Нет, она всё ещё не поняла, кто это. Какой-то фанат добрался до её личного номера? Хотя вряд ли, человек по ту сторону звучал слишком уж напряжённым, да и энтузиазма особого она не слышала, так что наверняка дело было не в этом. На заднем плане кто-то громко плакал.  — Кто?..  — Это Шигараки.  — Оу! — теперь и плач обрёл смысл — наверняка плакала его дочка. Урарака тут же замерла. Шигараки всё-таки перезвонил. Ему хватило решимости. Конечно, она предлагала свой номер хоть на самый крайний случай, но не думала, что он и вправду позвонит. Он же таким гордым был. Но если судить по этому болезненному голосу, плачу и самому факту задвинутой на второй план гордости — он осознал до конца, на что подписался. — Я же говорила, меня зовут Урарака.  — Откуда я знаю, работаешь ты сейчас или нет, — буркнул он, едва слышимый за рыданиями. Урарака бросила беглый взгляд на веселящихся за столом подруг, прежде чем повернуться спиной.  — Всё хорошо? Ребёнок в порядке? — она закусила губу. — Плачет слишком уж больно.  — Я… — он резко вздохнул, наверное, собираясь с силами. — По ходу, я кусок пальца ей отрезал. Её сердце ушло в пятки, из лёгких выбило воздух.  — Блядь, нет! Я неправильно выразился! Она себе лицо расцарапала, я попытался ей ногти подстричь, и первый получился нормально, а второй… это пиздец. Она не может успокоиться, я за последние три дня спал где-то час в общем, в квартире бардак, и она начинает меня ненавидеть, если я выпускаю её из рук больше, чем на пять минут, и сейчас она истекает кровью, у меня нет на неё никакого пластыря, кого я вообще наебать пытался, я не могу…  — Успокойся! — перебила она, почти что кожей чувствуя его панику. — Успокойся, всё хорошо. Держу пари, у всех родителей хотя бы раз такие моменты были. Даже у нас такое было, и мама с папой несколько часов потом нервничали. Ты же не специально это сделал, ты просто вымотался. Всё хорошо, это нормально.  — Легко тебе сказать. Она всё плачет. Ей уже даже на руках сидеть не нравится. Она меня ненавидит и будет считать меня куском дерьма, как и все остальные.  — Не выдумывай, — поморщилась Урарака, снова оборачиваясь к подругам. Они там веселились от души, и отчасти она сейчас хотела угомонить его одной этой телефонной беседой, чтобы вернуться, но понимала, что его просто так не успокоить. Да и она здесь уже столько времени просидела, всё равно через час-другой пришлось бы собираться. — Хочешь… чтобы я приехала? Я привезу аптечку и организую тебе перерыв.  — Ты же… Блядь, как же тупо, — судорожно выдохнул он. — Нет, забудь. Зря я позвонил.  — Ага, уже забыла. Разбежался, — отрезала она. — Ты наверняка в полном отчаянии, и по крайней мере вторая пара рук тебе пригодится, иначе ты бы мне не звонил, — он что-то заворчал, что за криками было не разобрать, но она не обращала внимания. Она знала, что права, так же, как это знал он. — Я на другом конце города, так что приеду… минут через двадцать.  — Ты не работаешь?  — Нет, везунчик, у меня выходной.  — И ты вообще не занята? Урарака прекратила жевать нижнюю губу, когда поймала взгляд Цую.  — Я всё равно домой уже собиралась.  — Боже, какой же блядский цирк, — выдал он и был совершенно прав. Она собиралась уйти с девичника пораньше, чтобы помочь бывшему террористу — что могло быть смешнее? — У меня из всех зол только ты, он и Тойя, и этим двоим я бы даже за деньги звонить не стал. Просто она…  — Всё хорошо, — начала успокаивать Урарака. Ей было немного интересно, что это за таинственный «он», помимо Тойи, но она знала, что лучше не уточнять — тем более, что Шигараки всё равно предпочёл набрать её. — Помнишь? Если так будет легче, считай, я помогу ей, а не тебе.  — Да-да, понял. И резко отключился. Ну что ж, этого стоило ожидать.  — Всё в порядке? — спросила Цую, едва она вернулась.  — Что? А, всё замечательно. Мне Рюкю позвонила, спрашивала, могу ли я подъехать… Урарака не совсем понимала, почему не сказала правду (ладно, отчасти потому, что они вряд ли бы одобрили), но она точно так же не рассказывала ни Деку, ни Тодороки, даже если в каком-то смысле их это тоже касалось. Но Тодороки наверняка узнает через брата с сестрой, а Деку, казалось, рано или поздно сам всё выясняет. Просто… она не хотела, чтобы о её причастности кто-то знал. Они снова начнут волноваться, беспокоиться, а она ненавидела доходящую до абсурда гиперопеку. Даже если друзья понимали, что она уже большая и самостоятельная девочка — это их не останавливало.  — Оу, уходишь уже? — надулась Мина. Урарака состроила виноватую улыбку, промямлила что-то про «дежурный вызов» и, оставив свою долю за чек, собралась. Не хотелось бы говорить, что она научилась хорошо врать, но кое-как жизнь этому её научила. Она всё равно в конце концов всё расскажет, просто сейчас это казалось неправильным — это был не столько её секрет, сколько секрет Шигараки, и он уж точно не хотел бы рассказывать всем встречным. Нужно будет потом уточнить у него этот вопрос, чтобы она потом не чувствовала себя последней лгуньей или предательницей. Спустя крепкие объятия и обещания списаться, если она управится пораньше, Урарака выскользнула из ресторана в сторону ближайшей станции. Стояла ночь, погода была прохладной, как и полагается ранней осенью, но умиротворяющей, хотя скоро похолодает серьёзнее. Совсем скоро перчатки Шигараки будут к месту. Она вспомнила остановку, с которой уезжала, когда была у него дома в прошлый раз, и более-менее припомнила маршрут до самой квартиры. Ночные путешествия по окрестностям её не пугали. Если бы на неё напали какие-нибудь мелкие воришки — она доходчиво объяснит, почему это было плохой идеей. Урарака была уверена в своих способностях, даже будучи наряженной в юбку, колготки и красивый лёгкий свитер. Ей никакой наряд не помешал бы надрать кому-нибудь задницу — только в этом случае она ещё и будет потрясающе выглядеть. «Ага, и наверняка кто-нибудь на свидание позовёт», — подумала Урарака, фыркая про себя. На остановке она зашла в круглосуточный за пластырями и антисептиком. Идти домой к Шигараки не то чтобы нервировало, но снова вызывало очень странное ощущение. Она знала, что это — полное безумие, но не могла отказать, когда её просили о помощи (тем более, он настолько отчаялся, что вправду позвонил). Какой же она герой, если отвернётся от человека, попавшего в беду? Хотя нет, дело было не только в этом — но в нём, подавленном достаточно, чтобы идти на крайние меры. Добравшись до пункта назначения, Урарака несколько раз постучала в дверь его квартиры. Её сердце разрывалось от звуков плача по ту сторону — малышка сильно расстроилась — и спустя адовый грохот с руганью дверь ей всё-таки открыли. Невероятно истощённый Шигараки со встрёпанными светлыми волосами и тёмными кругами под глазами чуть ли не физически излучал напряжение, а на его груди не самыми приятными криками разрывался ребёнок. Урарака даже порог переступить не успела, как протянула руки и забрала у него младенца — он, так же, без лишних приветствий, отошёл в сторону, чтобы она могла пройти. Присев на диване, она уложила рядом ребёнка и принялась обрабатывать рану, пока Шигараки, запустив пятерню в волосы (хотя и без того на голове был полный беспорядок), молча наблюдал процесс. Порез был не таким уж глубоким, но всё равно, маленький ребёнок, истекающий кровью, никогда не был особо приятным зрелищем. Не прошло и минуты, как пальчик продезинфицировали, перевязали и Урарака взяла девочку на руки.  — Всё плохо? — спросил Шигараки. — Я кусок пальца ей отрезал, наверное.  — Всё будет хорошо, — сказала она, встала и начала ходить по комнате, негромко воркуя себе под нос. Девочка начала успокаиваться, её глаза и щёки налились кровью, и она вся запыхалась — наверняка сама уже устала столько плакать. — Ты бы в душ или ванну сходил, пока я за ней присмотрю.  — Настолько кошмарно выгляжу?  — Как ядерная война, — улыбнулась она. Шигараки нахмурился, но не стал с ней спорить — и сам понимал, что смотрится не ахти как. Молча он развернулся и пошёл к себе в спальню, а секунду спустя, уже со стопкой чистой одежды и полотенцем шмыгнул в ванную, не забыв смерить её недоверчивым взглядом. Урарака закатила глаза. — Не смотри так, будто я сейчас украду твоего ребёнка. Прищурив глаза, он захлопнул дверь. Она услышала, как зашумела вода (старые трубы чуть ли не выли от напряжения), и засобиралась укладывать ребёнка спать, но та тут же начала ворочаться и хныкать, так что на этом все попытки прекратились. Осмотревшись, она заметила пакет с так и не распакованной детской переноской и подавила желание снова закатить глаза. Ну да, неудивительно, что он ничего сделать не мог — комната была красноречиво завалена пустыми банками энергетика и коробками с едой на вынос. Он же наверняка из квартиры вообще за последние дни не выходил. Девочке не понравилось, что её пытаются куда-то там упаковать, но Урарака быстро вытащила переноску, минут пять соображала, как это носить, и смогла засунуть сопротивляющегося ребёнка так, что она теперь безо всякой причуды была прижата к груди. Она, правда, не знала, удачно ли посадила ребёнка, но выяснять это как-то не хотелось, так что ещё пару минут она корректировала положение, пока не стало удобно им обеим. Она помахала руками, пробуя, насколько те свободны. Идеально. Совсем скоро девочка успокоилась, и Урарака про себя улыбнулась. Теперь можно было заняться чем-то по дому. Она не собиралась «генералить» в чужой квартире, но даже небольшая помощь могла сотворить чудо. Откопав мусорный пакет, она причудой приспособила его летать за собой и складывала весь мусор, что видела. Она бы и мусор вынести могла, конечно, но Шигараки наверняка бы поднял панический ор, если бы вышел и не увидел ни её, ни ребёнка. Без мусора и вездесущих упаковок гостиная и правда выглядела неплохо. Можно было бы, конечно, лампочек сюда поярче вкрутить, или люстру вообще заменить — было бы прекрасно. Она нашла в уборной метлу и как раз подметала пол, когда Шигараки вышел из душа уже в свежей одежде и вытирал волосы полотенцем.  — Ты чего творишь? — замер он на месте так же, как от его голоса застыла с метлой сама Урарака.  — Э-э-э, помогаю.  — Ты убираешь, — подчеркнул он и спасибо, кэп, а что ещё она могла посреди комнаты с метлой делать? Летать на ней? — И в этой хрени выглядишь смешно.  — А мне кажется, я выгляжу отлично, — выдала Урарака и, положив руку на бедро, принялась демонстративную позу, как какая-то модель. — И смотри! — отставив метлу к холодильнику, она подняла руки и пошевелила пальцами. — Руки свободны! Я же говорила, что переноска — классная штука, а ты даже не пытался.  — Пососный рюкзак, — буркнул он и открыл дверь в спальню, чтобы бросить там полотенце. Урарака всё равно на эту территорию заходить не планировала — вроде такая же часть квартиры, как и гостиная с кухней, но всё же, это была его личная комната. Вломиться туда без разрешения было бы ещё страннее, чем весь её сегодняшний визит в принципе.  — Мне вынести мусор? — предложила она.  — Я сам, — проворчал он. — Жаль, нельзя просто выбросить его из окна прямо в помойку. Урарака перевела взгляд на единственное окно.  — Контейнер под ним? Он только кивнул. Она чувствовала, что нужно ещё как-то облегчить ему общее истощение, и в голову пришла идея. Она схватила все мешки с мусором, обнулила им вес причудой и потянула всё к окну. Открылось гораздо легче, чем она ожидала (починил бы замок, пока ворьё не вломилось), и Урарака неловко выглянула в поиске мусорного контейнера. Действительно, практически под окнами, и даже открыто. Она осторожно вытолкнула пакеты один за другим, чтобы они парили прямо над общим мусором.  — Издеваешься? — фыркнул Шигараки.  — Знаешь, если умеешь летать — нужно уметь и прицеливаться, чтобы приземляться, где нужно, — заметила Урарака и прижала ладони. — Отпустить. Она не возвращала сразу весь вес — было бы неудобно, если бы всё плюхнулось мимо — и примерно с четвертью своего веса пакеты спланировали вниз. Проверив, что ничего не упадёт, она отменила действие причуды до конца, прежде чем повернуться с гордой «та-да!» улыбкой. Шигараки смерил её совершенно не впечатлённым равнодушным взглядом, но она и бровью не повела. Она не то чтобы была гением «невесомости» — до конца она освоила причуду только на третьем году обучения. Шигараки натянул перчатки и протянул руки — ему даже говорить ничего не было нужно, чтобы она поняла, что ребёнка пора возвращать. Это было даже по-своему мило — он держал её на руках последние три дня, и всё равно хотел забрать её обратно. Ну, или ему не нравилась идея постороннего человека и профессионального героя на таком близком расстоянии к его ребёнку. Он сильно её опекал. Осторожно вытащив из переноски, она передала ему ребёнка, и он уложил её на одеяло, которое Урарака расстелила на полу.  — Она сегодня ещё не лежала на пузе, — пояснил Шигараки.  — Ого, а ты уже профи, — почти что просияла Урарака.  — А что ещё делать с этим ребёнком? Только в телефон втыкать, — сухо ответил он, прежде чем улечься на полу. Урарака много младенцев видела, и практически никому из них не нравилось лежать на животе, но эта девочка, по ходу, вообще не была против. Она расслабленно лежала на полу, а Шигараки, ткнув её пальцем в бок, провёл рукой ей по спине. На их лицах были такие задумчивые выражения, со стороны Урараке могло показаться, что они в «зеркало» играют — особенно с этими одинаковыми красными глазами и характерной родинкой на подбородках. Спустя минуту колебаний Урарака присоединилась — сложив под собой ноги, села по другую сторону. Они ничего не говорили, только смотрели, как девочка что-то булькает и кое-как толкается ногами, хотя ползать ей было ещё очень рано.  — Выглядишь неплохо, — вдруг сказал Шигараки, не отвлекаясь от ребёнка.  — Что? — вздрогнула она.  — Говорю, вырядилась вся, — поправился он и на секунду глянул на неё, прежде чем продолжить следить за ребёнком. — Ты говорила, что откуда-то домой собиралась? Она не знала, почему ей стало так неловко, но всё равно медленно кивнула.  — Могла бы и не приходить. Мне твоя жалость не нужна, — с нечитаемым лицом сказал он. — Я должен справляться сам, а не выдёргивать тебя посреди свиданки, чтобы ты мне полы подметала.  — Я не на свидании была! — порывисто возразила она. — Просто с подругами сидели. Они всё равно как раз достаточно выпили, чтобы компостировать мне мозги по поводу свиданий, так что я бы в любом случае скоро уехала.  — Даже звучит раздражающе.  — Есть такое, — признала Урарака. — Но они просто переживают.  — Как хорошо, что у меня таких проблем нет, — пробормотал Шигараки, скорее, самому себе. Он не сводил взгляда с ребёнка, но было видно, как он устал — она бы не удивилась, если бы он отключился прямо здесь, на полу. Может, предложить присмотреть за ребёнком, пока он поспит? С утра нужно было идти на смену, но несколько часов она бы ему уделила. Он заслужил отдохнуть. — Я и так не подарок, и спорим, со спиногрызом на меня тем более никто не посмотрит? На меня, по ходу, только маньячки могут запрыгивать, и это как-то под условия амнистии не подходит.  — Ну, не знаю. Многим девушкам нравятся молодые отцы. Думаю, у них начинает материнский инстинкт играть, — пожала плечами Урарака. Шигараки поднял глаза, чтобы откровенно уставиться, и пришлось бороться с порывом покраснеть. Он же ни на секунду ей не поверил. Откашлявшись, она вернула тему к ребёнку. — Ты, кстати, так и не сказал, как её зовут. «Ещё не придумал» не считается. Шигараки с раздражённым вздохом зажал переносицу.  — Ёбнутая мамаша называла её Принцессой.  — Как? — хохотнула Урарака, но зажала рот рукой, чтобы сдержаться.  — Да, это идиотизм, — сказал он. — Но она вроде и так не особо умная была. Мало того, что прыгнула ко мне в койку (хотя знала, кто я такой), так ещё и решила, что будет круто оставить мне ребёнка, чтобы не отвлекаться от мочилова. Её немного удивило, как он говорил о самом себе, но сейчас неподходящее время было это обсуждать. Она пришла помочь с ребёнком, а не со страдающей самооценкой — тем более, что у неё самой иногда такие проблемы проскальзывали, и это достаточно удручало.  — Как ты её называешь тогда? — спросила она, чтобы перевести разговор в более мирное русло. — Не думаю, что это просто «ребёнок». Впервые за вечер Шигараки показался ей откровенно смущённым и даже начал избегать её взгляда.  — Я, как бы… в голове называю её Зельдой.  — Ха-ха, как же это по-геймерски! — засмеялась Урарака.  — Классное имя! — попытался защититься он.  — Нет, её нельзя так называть, — покачала головой Урарака. — Её же всю жизнь дразнить будут. Для сравнения, «Принцесса» точно так же ужасно. Шигараки сердито на неё посмотрел, явно раздражённый, что она не оценила.  — Ладно, твои идеи? Девчонки в детстве, вроде бы, постоянно детям имена придумывают?  — Я не могу давать имя твоей дочери. И я никогда имена своим детям не придумывала. Я, конечно, планирую когда-нибудь завести детей, но кто его знает, когда это случится? Она хотела детей — действительно хотела — и он был прав, с детства знала, что хочет, но о деталях всё равно не задумывалась. Семья была туманным будущим, и с парнем она особо этого не обсуждала… до одного случая. Тогда она и поняла, что им в этой жизни не по пути. Никто из них не был в этом виноват, и она это понимала, но сейчас было немного не в тему это вспоминать. Она пришла помочь Шигараки с ребёнком. Боже, какой же сумасшедший дом — она бы и в самом странном сне такое не вообразила.  — Давай, я верю в твоё воображение, — подначила его Урарака. — Ну, Зельда — это, конечно, провал. Шигараки забарабанил пальцем по колену. Она не могла не обратить внимание на перчатки — он что, все три дня их не снимал из-за ребёнка? Это наверняка было очень неприятно, и она это прекрасно знала — сама в детстве постоянно ходила в перчатках, чтобы не отправлять в воздух всё подряд. Со временем Урарака привыкла не хватать вещи всеми пальцами, и Шигараки наверняка такую же привычку за собой имел, потому что она заметила, как он иногда приподнимал один из пальцев, когда хотел прикоснуться к ребёнку.  — Юна? — предложил он.  — Это же из «Final Fantasy»? — нахмурилась Урарака. Шигараки перестал барабанить и выпрямился, наверное, удивлённый, что она узнала. Она ухмыльнулась. — Я тоже люблю видеоигры. Первые «финалки» были очень хороши.  — Ладно. Касуми?  — Легкотня! — заявила она. — «Dead or Alive». Люблю файтинги с горячими девчонками. Он странно дёрнул губами, как будто не мог выбрать, улыбнуться ему или нахмуриться.  — Я как бы «покемонов» в виду имел.  — Да ну тебя! — засмеялась она. Он что-то задумчиво промычал.  — М-м-м, Азура?  — Хм-м, — Урарака приложила палец к губам. — Этой игры я не знаю. Ты серьёзно собрался перебирать все женские имена из игр? — разочарованно посмотрела она. Он только пожал плечами.  — В отличие от тебя, я себе как-то будущих детей не особо представлял, — без особого тепла сказал он. И правда, она бы в жизни не представила его посреди Лиги, предающимся влажным мечтам о большой семье с кучей отпрысков. У него о собственном-то детстве тёплых воспоминаний немного было. — Я в основном придумывал имена персонажам в RPG и нашим Ному. Как понимаешь, кличка для монстра с кучей причуд ребёнку не особо подойдёт. Она не была уверена, это была такая попытка держать с ней дистанцию, механизм самозащиты или врождённое чувство юмора. Тодороки тоже иногда мог грубо пошутить, но от него примерно этого она всегда и ожидала. А вот чтобы Шигараки так говорил о своём прошлом…  — Ладно, если мои идеи настолько говно, придумай что-нибудь получше, — махнул рукой Шигараки. — Вдруг твоя идея мне зайдёт? Будешь потом хвастаться, что придумала имя ребёнку бывшего террориста. Урарака задумчиво свела вместе пальцы.  — Ничего в голову не приходит…  — Да ла-а-адно, — протянул он. — Что, никогда не слышала имени и не думала «о, назову-ка я свою будущую принцессочку как-то так»? Возникло желание протянуть руку и дать ему подзатыльник, но она это подавила — он всё ещё не стал бы терпеть какой-либо лишний физический контакт с другим человеком. Да, при определённых конкретных обстоятельствах он не возражал, но Урарака была посторонним человеком, и она сама несколько лет назад была только рада держаться от него подальше. Было бы совсем не весело испытать на себе «разложение».  — Хватит вести себя, как дебил, — сказала вместо этого она, впрочем, без особого раздражения. Конечно, она выросла в мечтах о крепкой любви и счастливой семье, что такого? С родителями, которые друг друга любили и поддерживали даже в худших из времён, иначе было бы невозможно. Шигараки было издевательски усмехнулся и начал выдавать какую-то очередную колкость, как его прервал звук открывающейся входной двери. Перемена в атмосфере была такой резкой, что Урараке едва не стало плохо. От равнодушного спокойствия он резко перешёл к напряжению — он был готов драться с любым незваным гостем и уже снимал одну из перчаток — и Урарака точно так же сжала руки в кулаки. Но, едва он увидел, кто пришёл, всё напряжение сменилось хмурым лицом да лёгкой пренебрежительной аурой.  — Какого хера ты здесь забыл? — выплюнул Шигараки и повернулся, чтобы проверить ребёнка.  — Это я тебя спрошу, какого хера здесь забыла профессиональная героиня? — тут же осадил его Тойя Тодороки, но без излишнего интереса. Он скользнул по ней типичным тодороковским взглядом — было трудно понять, о чём он сейчас думает, но она знала, что героев он до сих пор не особо любил (не считая младшего брата). На короткий миг она подумала — вот, именно из-за подобной перспективы её друзья начали бы переживать, расскажи она, что уходит помогать Шигараки. Она сейчас сидела в одной комнате с двумя бывшими преступниками, которые не раз пытались её убить. Это уже даже в рамки абсурда не укладывалось. Они вряд ли бы на неё напали, у Тодороки не было проблем со старшим братом и сестрой, всё было нормально. Они бы не стали так легко нарушать условия амнистии, даже если вот она, лакомый геройский кусочек. Сейчас эти парни были обычными мирными гражданами. С другой стороны, если в Шигараки было ещё легко поверить (учитывая ребёнка и всё такое), с Тойей было сложнее, учитывая, что его шрамы так полностью и не сошли, и выдавали в нём печально известного Даби. До какой-то степени он их, всё же, вылечил, но никакая причуда исцеления не вернула бы на места ожогов полностью здоровую кожу — да и не то чтобы он горел желанием исцеляться или менять собственное агрессивное поведение.  — Ладно, мне насрать, — поднял руки Тойя. — Делай, что хочешь.  — Зачем тогда явился? — снова спросил Шигараки. — Хотел проверить, что здесь никто не сдох?  — Не-а, я пришёл твой контроллер свистнуть, — ответил он. — Мой сломался.  — Точнее, ты снова его расплавил, когда ливал из просранной игры.  — Одно и то же, — Тойя подошёл к игровой установке (которая была просто столом с телевизором и приставкой) и схватил один из лишних контроллеров. Неужели он… в любой момент мог вот так вломиться домой к Шигараки, как будто так и надо? С каждой секундой наблюдать это было всё страннее. — Ну, и, чем втроём страдаете? Со стороны выглядите, как милая любящая семейка, аж тошнит.  — Он придумывает ребёнку имя, — наконец, прорезался голос у Урараки. Не то чтобы она боялась говорить, но было так… интересно молча наблюдать их динамику. Очевидно, они были хорошими друзьями, но вряд ли бы друг друга так назвали даже на смертном одре. Они хорошо друг друга знали, через многое вместе прошли (включая тяжелейшие периоды в жизни — от тягчайших преступлений до подобия катарсиса и искупления) и подобные вещи создавали между этими двумя сильные чувства и связи, даже если они сами это отрицали. Так мило. Два дебила — это сила. Тойя перешагнул через них, чтобы посмотреть на ребёнка.  — Не понимаю, чем Принцесса Пич Шигараки тебя не устраивает.  — Ты последнее чувство вкуса вместе с лицом себе сжёг? — уточнил Шигараки.  — Главное, что моего чувства вкуса хватает, чтобы не спать с первыми встречными маньячками, — ухмыльнулся Тойя. Шигараки хотел было ему врезать, но тот уклонился. Они совсем друг друга не боялись — фактически, постоянные подтрунивания Шигараки вносили определённые краски в унылую мирную жизнь Тойи. — Как успехи? Он никогда не мог придумать нормальных имён. Слышала бы ты, как он бедных Ному обзывал, пока мы не уломали его обойтись без кличек.  — Да нормальные клички были! Тойя глянул на девочку так, как будто ему законом предписали не подходить к ней ближе, чем на три метра. Неужели он тоже совсем не знал, как обращаться с детьми, или просто детей не любил? Пусть он был старшим из четырёх детей, но это могло и не значить, что он обязательно хорошо ладил с младенцами. В любом случае, дом семьи Тодороки тоже не особо ассоциировался с понятием «счастливого детства».  — Назови её Саске, — предложил он.  — Ты специально пытаешься меня разозлить? — рявкнул Шигараки, пока Урарака снова сдерживалась, чтобы не прыснуть. Из всех вариантов, к которым она могла морально подготовиться, имя персонажа аниме она ожидала услышать в последнюю очередь. Шигараки, вот, совсем не было весело, отчасти из-за гаденькой ухмылочки на лице Тойи. — Пиздец, нашёл, кого спрашивать.  — Эй, я помочь пытаюсь! — сказал Тойя тоном настолько невинным, что никто его притворству не поверил.  — Испытать моё терпение ты пытаешься — это да, — отрезал Шигараки и махнул рукой: — Если не собираешься помогать, то можешь съёбывать. Расплавишь мой контроллер — купишь новый.  — Да разбежался, без тебя мне скидку в магазине не дадут.  — Я не буду давать тебе скидку, потому что ты не умеешь играть.  — Кто бы говорил, ты сам четыре штуки разложил. Урарака чувствовала себя, как зритель, наблюдающий странный спектакль. Она осознавала, что Лига была бóльшим, чем просто группой собравшихся злодеев, но видеть, как Шигараки и Тойя подкалывали друг друга, как нормальные люди, было совершенно другим опытом. Пусть они больше не были преступниками, но общее прошлое связывало их крепче любых представлений о дружбе. Их организация, как-никак, встряхнула всё геройское сообщество, и многие известные герои из-за них потеряли в рейтинге, а то и вовсе ушли в отставку.  — Так, то, за чем я пришёл, у меня есть, — поднял контроллер Тойя, — мартышка вроде бы живая и даже здоровая, Фуюми будет спать спокойно. Он снова перевёл взгляд на Урараку, уставившись так, будто насквозь её видел. Это действительно у Тодороки было семейным, хотя насколько она помнила, ему не нравилось, когда его зовут по фамилии. Лучше уж «Даби», чем так.  — Уравити, оставляю его на тебя, — она даже не стала его поправлять. Тойя выглядел человеком, который будет принципиально звать её только по геройскому прозвищу, чтобы сохранять дистанцию. — Смотри, чтобы он не обозвал ребёнка в честь какой-нибудь тупой игрушки. Шигараки сжал руки в кулаки — наверное, сейчас бы он схватил первое, что руку попадётся (не считая ребёнка) и запустил Тойе в голову — но ничего не сделал. Вместо этого резко расслабился и отвернулся.  — Скажи Фуюми, чтобы не нервничала.  — Шутишь? — усмехнулся Тойя, направляясь ко входной двери. — Она так не умеет. Фуюми — один большой комок нервов.  — А ничего, что она на себе двух людей тащит? Ты же ни хрена ей не помогаешь. Ого, а он, оказывается, был довольно близок с сестрой Тодороки. Получается, у него всё-таки было, к кому обратиться за помощью, просто Шигараки не хотел беспокоить близких людей, которые и так слишком за него переживали. Как человек извне, Урарака была идеальным вариантом, а раз уж никакие другие герои не стали его беспокоить — он уже догадался, что она не стала рассказывать ни одноклассникам, ни кому либо ещё. Тойя задержался у входной двери.  — Фуюми зовёт тебя на обед в эту пятницу, — вздохнул он. — Думаю, для неё это предлог, чтобы проверить ребёнка. Если она начнёт долбить мне мозги этими детьми — я тебя прибью.  — Посмотрим, — неопределённо бросил он. Послезавтра. Это, наверное, будет первый раз, когда он выйдет на улицу с ребёнком. Что ж, рано или поздно этот день бы наступил. Бросив на него последний взгляд (на Урараку тоже, и свой фирменный), Тойя покачал головой, прежде чем выйти из квартиры. Едва дверь хлопнула, между Ураракой и Шигараки повисла откровенно неловкая тишина. Она не хотела думать, что означает этот прожигающий взгляд — это было что-то более серьёзное, чем просто подозрение, как будто он не доверял ей находиться с Шигараки или его ребёнком — и учитывая все обстоятельства, ситуация сложилась вполне себе ироничная.  — Иди, — резко сказала она. Шигараки уставился на неё одновременно вопросительно и осуждающе — у него действительно всё было плохо со сближением с незнакомцами (она не могла его винить), и дело обстояло ещё хуже, чем у Бакуго в своё время. Ей понадобится много времени, чтобы проломить стену. — В смысле, сходи к ним на обед. Тебе и ребёнку будет полезно проветриться, здесь вы оба только сильнее нервничаете. К тому же, младенцам полезно находиться в обществе.  — Бывшим террористам тоже?  — Бывшим террористам тоже, — сквозь зубы процедила она, прежде чем покачать головой. — Не нужно напоминать мне об этом каждые пять минут. Поверь, уж кто, а я тебе этого не забуду, но не стоит сковывать себя этим ярлыком. Ты же с чистого листа жизнь начал? Он глубоко вздохнул — наверное, решил, что спор с ней того не стоит. Было даже немного обидно. Получается, он считал, что недостоин лучшей жизни с чистого листа? Сколько людей были о самих себе того же мнения? Общество оказывало такое сильное мнение на людей с непримечательными или слабыми причудами, что складывалось ощущение, что люди без причуд совсем ничего не стоят. Идеалом жизни в этом обществе была успешная карьера героя, и Урараке даже удалось этого идеала достичь, но сколько людей остались позади, неспособные даже на какую-либо попытку?  — Как тебе имя «Юкико»? — спросил Шигараки. Урарака моргнула от неожиданности вопроса.  — О, э-э-э… — она поджала губы. Юкико. Наверняка он тоже в какой-то видеоигре это имя видел, но она не могла вспомнить. Да и в сравнении с Зельдой и Азурой имя было вполне себе приличное. Звучало красиво. — Мне нравится! Милое имя.  — Милое, — медленно повторил он. — Да ну?  — А какая фамилия будет?  — Этого точно не знаю, — нахмурился он.  — Ну, здесь пока что можно не торопиться, — успокоила его Урарака. На самом деле, она знала, что он хотел сказать. Ещё по слушанию в суде она знала, что Шигараки — не его настоящая фамилия, но если честно, было тяжело воспринимать его под каким-либо другим именем. Шимура Тенко. Звучало странно (особенно, если учесть, что только по псевдониму она его всю жизнь и знала), примерно так же странно, как называть Даби Тойей. Может, он даст ей свою настоящую фамилию? Хотя, вряд ли, если он даже в отношении себя этого избегал. Наверное, фамилию матери оставит. Девочка — Юкико — начала ворочаться, устав столько лежать на животе. Урарака на автомате протянула руку, чтобы её поднять, но столкнулась ладонью с рукой Шигараки, который как раз потянулся одновременно с ней. Она пролепетала какие-то извинения (он то ли не услышал, то ли проигнорировал) и отодвинулась, чтобы он взял дочку на руки. У него, наверное, была та стадия отцовства, когда он чувствовал только себя обязанным держать её на руках, и другим в руки давать ребёнка не решался. В его руках Юкико прекратила хныкать, но продолжала вертеться.  — Она спать хочет?  — Должна бы, — пробормотал Шигараки. — Она спит только минут двадцать, если не держать её на руках.  — Ты, получается, с ней вообще не расстаёшься? — пошутила Урарака, на что получила несколько равнодушный взгляд, но спорить он не собирался. Бедняга, скорее всего, вообще не отдыхал. Она поднялась, чтобы разгладить несуществующие складки на юбке. — Может, вздремнёшь? Я могу посидеть с ней несколько часов…  — Нет. Она от неожиданности снова упала на ноги.  — Мне не тяжело…  — Нет, — повторил Шигараки уже твёрже. — Иди… где ты там была. К друзьям.  — Они наверняка уже разъехались. Прижав Юкико крепче, Шигараки неловко поднялся на ноги. Урарака не двигалась с места.  — Помощь мне больше не нужна, — он так покривился, как будто сама идея признать, что он не справился в одиночку, доставляла физический дискомфорт. — Я… ценю, что ты сорвалась и приехала, но сейчас всё нормально.  — Фу, какой же ты душнила, — фыркнула Урарака. Шигараки озадаченно на неё уставился, явно не ожидавший, что она перейдёт на оскорбления. Она знала, что даже с возрастом, когда натренировала фигуру и приобрела определённый авторитет, в ней оставалась девичья миловидность, которую люди всегда отмечали, когда доходило до обсуждения её внешности. В новостях её чаще всего описывали «милой героиней», так что, она не переживала — наоборот, преступники её не всегда воспринимали всерьёз, и она получала преимущество в схватках. Интересно, считал ли Шигараки её всего лишь милым личиком, или она даже не привлекала его внимания настолько, чтобы уделить ей место для рассуждений.  — Тебе нужно спать. Тебе нужно есть. Тебе нужно кое-как за собой следить, как и убираться в квартире, — перечислила Урарака, поднимаясь на ноги. — Что ты собрался делать, когда выйдешь на работу, если ты даже в магазин выйти не можешь? Его красные глаза опасно сверкнули.  — Я сказал…  — Да-да, ты сам справишься, разберёшься, это я уже слышала, — перебила Урарака. — Ты справляешься, разбираешься, и через сколько дней ты снова впадёшь в отчаяние? — он открыл было рот, но она не дала вставить и слова: — И я тебя не виню! Всё хорошо! Ребёнок вызывает проблемы даже в полных семьях, а ты совсем один, и предпочитаешь отмахиваться от помощи, пока совсем не прижмёт. Хватит уже выделываться.  — Ты разговариваешь так со всеми, кто пытался тебя прикончить?  — Начнём с того, что ты не только меня пытался прикончить, — парировала она и ткнула его пальцем в грудь. Она знала, что ему это не понравится (он даже будучи злодеем держался ото всех на расстоянии), но нужно было как-то вбить в него голые факты жизни. — И я уже попросила мне об этом не напоминать, мне неприятно. Я прекрасно знаю, кто ты такой и что делал, уважаемый Томура Шигараки, бывший лидер Лиги Злодеев и человек, который пытался уничтожить всё, чем мы жили. Теперь ты всего лишь обычный торгаш в магазине, задрот в RPG и отчаявшийся отец-одиночка. Она не знала, что на неё нашло, но ей это уже осточертело. Она чувствовала, как он отталкивает, и не то чтобы она сгорала от желания с ним сблизиться, но было неприятно видеть, как он снова самого себя в угол загоняет, когда ему нужна была помощь чуть ли не на каждом шагу. Он очень долго пытался делать всё в одиночку, а единственным человеком, который хоть как-то его направлял в жизни, оказался психом-манипулятором с манией величия. Неудивительно, что Шигараки теперь избегал принимать любую помощь (он, скорее всего, ещё несколько часов думал, какие же скрытые мотивы она преследовала, когда пошла с ним в магазин).  — Ёб же твою мать… Хорошо, ты победила, — озадаченно покачал головой Шигараки и прошёл на кухню, чтобы достать из холодильника заранее готовую порцию смеси. — Тебя вообще кто-нибудь может переспорить? Ему бы к Бакуго с этим вопросом, но разговор вряд ли бы задался. Отчасти спасибо ему за то, что она научилась отстаивать свою точку зрения. Конечно, до ссор доходить ей никогда не нравилось, но и мириться с откровенным бредом она была не намерена. Она не мирилась с истериками Бакуго. Она не собиралась мириться с закидонами Шигараки. Конечно, на него столько всего навалилось, но это был не повод вытирать о неё ноги. Судя по отношениям с Тойей, с Шигараки дружбы не получится, если не уметь его вовремя заткнуть. Но она смягчилась, увидев, как сильно он был напряжён.  — Я просто хочу сказать: если тебе не с кем оставить ребёнка, можешь позвонить мне. Мои друзья либо живут далеко, либо вечно заняты, так что помимо работы, я ничем не занимаюсь. Только в спортзал хожу, квартиру вылизываю и в сериалы пялюсь.  — И что твои друзья скажут, когда узнают, что ты мне помогаешь?  — А, не знаю, — пожала плечами она. — Я что, рассказывать им собираюсь? Мне показалось, ты не хотел, чтобы все мои одноклассники об этом знали. На секунду он задумался. Она никому не рассказала, потому что ему бы этого не хотелось, хотя они оба прекрасно понимали, что рано или поздно о Юкико узнают все.  — Тогда… Можешь… присмотреть за ней в субботу утром? — ему, казалось, физически было больно спрашивать, но спасибо, что хотя бы рот открыл. — Мне просто столько говна нужно переделать, с этим ребёнком такая туча документов связана, а теперь ещё и выяснилось, что о её существовании вообще никаких записей нет.  — Конечно, — нежно улыбнулась Урарака. — Мне как раз в субботу в ночь, так что весь день свободен.  — Точно?  — Мне до агентства здесь рукой подать, — пожала плечами Урарака. — От тебя сразу на работу пойду. На секунду у него как будто не осталось слов — он, поглощённый мыслями, просто смотрел, как Юкико поглощает свой ужин — и она даже не могла винить его в такой настороженности. Она сама не знала, почему так сильно старалась помочь. Просто так странно сложились обстоятельства. На самом деле, спонтанная навязчивая помощь была больше в стиле Деку — вот его таким напористым она представить бы смогла. Он старался помочь людям ещё до того, как они бы поняли, что помощь им нужна (или до того, как сам бы понял, что человека нужно спасать). Может, поэтому она была такой же — он вдохновлял её даже сейчас, особенно сейчас, когда стал героем номер один. Со временем она переросла свою в него влюблённость, но восхищение и глубокое уважение всё ещё были крепки в её сердце.  — Какой же я криворукий дебил, — наконец сказал Шигараки.  — Идеальным родителем сразу никто не становится, — заметила Урарака.  — Нет, у меня просто не получается… — он махнул рукой, и она подошла к импровизированному входу на кухню. Она не совсем понимала, что он хочет сказать и как это ей понимать (ну, зато он, вроде бы, не пытался её оскорбить). — Ну, знаешь, просить о помощи. Заводить, э-э-э… связи.  — Друзей? — уточнила она. Шигараки только фыркнул. Нет, не друзей — именно, что связи. Звучало даже не совсем странно — но опять же, вся эта ситуация сама по себе была странной для них. Она не могла сказать, что уже стала ему другом (он определённо собирался ещё долго держать от неё дистанцию), как и не решалась ломать между ними все стены. Иногда эти стены возникали по понятным причинам — она понимала его желание защитить себя и своего ребёнка. С другой стороны, она могла лично ему не нравиться, и это было… нормально, что ли. Он тоже не был обязан быть ей глубоко симпатичным, чтобы предлагать помощь. Наверное, они могли считаться знакомыми? Хотя, если Тойя спросит, как бы он её представлял, как няньку его дочери? Юкико была милой малышкой, но судя по тому, что она успела увидеть и услышать, она вполне могла унаследовать от Шигараки склонность к истерикам и излишней драме. Хотя, все маленькие дети любили покапризничать. Ох, блин, она как-то не подумала о последствиях встречи с Тойей. Что, если он сдаст её Фуюми или Шото раньше, чем она сама признается? Ей же всем классом голову откусят, если узнают о её новом статусе через какого-то совершенно левого амнистированного террориста. Но даже так не возникало желания немедленно схватить телефон и выдать всё как на духу. Шигараки не говорил ей, что не против распространяться — этого было достаточно, чтобы её остановить. Пока что он не хотел, чтобы широкая публика всё знала. В итоге, рано или поздно, он не сможет хранить всё в тайне, особенно, когда разберётся со всеми документами. Люди будут задавать вопросы, когда увидят его с ребёнком (и это она ещё не вспомнила про вездесущих журналистов, которые с него не слезут, тем более, узнав, кто мать ребёнка). И кстати об этой матери — Урарака хотела бы узнать о ней побольше. Было бы соблазнительно воспользоваться статусом героини и получить доступ к информации посекретнее, но нет, этого она делать не собиралась. Она не была какой-то особенной. Может, спросит кого-нибудь между прочим. А что? Такая новость — и прошла мимо, естественно, что ей было любопытно.  — Больше не задерживаю, — сказал ей Шигараки, вырывая из потока мыслей. На секунду она не знала, что сказать, а потом поняла, что её фактически выставляли. Она бы могла поиздеваться над его внезапно прорезавшейся вежливостью, но было такое предчувствие, что если она не поймёт первый намёк, то он пошлёт её по известному адресу открытым текстом.  — А, м-м-м, точно, — и, когда она сделала шаг в его сторону, он смешно попятился. — Расслабься, обниматься на прощание не буду.  — Я знаю, — буркнул он.  — Да-да, — бросила она и продолжила двигаться в его сторону, пока не оказалась достаточно близко, чтобы погладить Юкико по голове. Та продолжала сосать свою бутылочку. — Эх, милая, тебе бы поспать. Не мучай так папу. Я вернусь в субботу, устроим утренний девичник. Она сделала шаг назад, чтобы не нервировать Шигараки лишний раз.  — Как поест, попробуй выкупать её в тёплой воде. Её должно разморить.  — Я уже на всё готов, лишь бы она спала, — пробурчал он и шумно выдохнул, когда Урарака ободряюще ему улыбнулась.  — До субботы, — сказала она, помахав рукой, и пошла к выходу. Шигараки не попрощался, но хотя бы кивнул, раз уж обе руки его были немного заняты. На этот раз она не чувствовала себя настолько неприятно, когда спускалась по лестнице к выходу — даром, что прилетела она на самый настоящий панический крик о помощи. Всё оказалось не так ужасно, как она ожидала увидеть. Он выкручивался ничем не хуже остальных родителей с новорожденными детьми. Может, Шигараки и правда мог с этим справиться. Конечно, не обойдётся без проблем, но такова уж была жизнь — одни дни проходили легче, другие хуже. Во многом отцовство зависело от здравого смысла, и Шигараки мог быть каким угодно, но не откровенно тупым. На самом деле, он был умнее большинства людей, даже если жизнь в своё время завела его на кривую дорожку злодея и террориста. А теперь жизнь завела его на не менее кривую дорожку отца.