Слизеринец и гриффиндорка, огонь и лед, ненависть и любовь

      Скорпиус Малфой       Какой же болью в сердце отдавалась в нем каждая попытка Уизли с ним заговорить, обнять, поцеловать. Скорпиус вновь начал загоняться. Не понимал, как лучше поступить. Что рассказывать Розе, что нет. Как безопаснее для нее — быть с ним рядом или же ему лучше опять уйти в сторону.        После письма деда сон окончательно ушел из его жизни. Пасхальные каникулы приближались с каждым днем. И Скорпиус совсем не знал, чем это обернется. Каждое прикосновение к Розе для него было как последним. И он не любил это чувство. Ему так не нравилось.       Скорпиус не понимал, что с ним происходит. Он даже перестал обращать внимание на МакМиллана. Либо доверял Алу как себе, либо в его голове не осталось места никому, кроме нее.       Но не всегда в его силах было оттолкнуть ее. Она действовала на него как лекарство, успокоительное. И ему сейчас это было надо. Вот так вот сидеть на трибуне, прижавшись к ее горячему телу. Молчать, говорить. Когда изнурительная индивидуальная тренировка, которая всегда работала безотказно, совсем не помогла. А ее появление сделало эту дерьмовую жизнь снова лучше.       Когда Уизли была горячее, чем вода в ванной. Какая-то гадость со вкусом рыбы и риса, но из ее рук и губ он был готов есть даже это. Как же он ее любил…       Но почему сказать это вслух было настолько тяжело? Да, в этом была вся Уизли. Он уже прекрасно успел ее выучить. Знал, что, если он скажет ей эти слова, она снова будет жить мыслями о нем. А Скорпиус, действительно, с каждым днем вновь терял надежду.       Он обязательно скажет ей эти слова. Когда все закончится. Чтобы уже никогда и ни при каких обстоятельствах не забрать их назад. Он был готов дать ей все, что она хочет. Заботу, любовь, семью. Но не сейчас. Он не хотел давать надежду, которую, если все пойдет не так, придется забрать.       В ее словах была доля правды. Но которая осталась в прошлом. В том прошлом, когда она, действительно, была ему просто нужна. Он обещал Лоркану не делать ей больно. Но с ним это невозможно. Он не нормальный парень. С ним так будет всегда. Пока жив дед, пока существуют законы чистокровных, она всегда будет с ним страдать. Иначе не бывает. Разве быть любовницей это не делать больно всю жизнь? Разве эта постоянная боль может сравниться с той разовой, которую он причиняет ей сейчас очередным враньем?       Он говорил ей те слова, которые совсем еще недавно съедали его мысли. Но после очередного разговора с Алом Скорп понял, что может быть иначе. Что если не будет чистокровных законов, они смогут быть вместе. Почему он решил, что ему нужно на ней жениться обязательно после школы? Нет, они могут это сделать тогда, когда захотят. А не когда это будет надо. Поразительно, насколько глубоко в его голове чистокровные нормы и правила поведения пустили корни.       Я люблю тебя. Люблю. Слышишь?       Конечно, она не слышит. Ведь это все только в его голове. В его собственном аду, в котором слово «люблю» льется раскаленной лавой по его телу.       Миртл… Как она все время не вовремя. И сейчас был не самый лучший момент вспоминать всех его бывших. Хотя, то, что произошло после… Лучше бы Миртл перечислила всех, с кем он спал в этой ванной с пятого курса.       Роза ушла. А он не мог пошевелиться. Она все-таки узнала о его измене…       Скорпиус не знал, сколько он еще пробыл в ванной старост. Судя по тому, что коридоры были пусты, уже был отбой. Заходить в башню совершенно не хотелось.       Скорпиус вошел в гостиную. И незамедлительно последовало удивление. Роза сидела в кресле перед камином и читала книгу. Почему она не ушла к Роксане или просто не закрылась у себя? Ждет его извинений?       Скорпиус молча сел на диван и привычно уставился на огонь в камине. Он не чувствовал на себе взгляд Розы. Потому что она попросту на него не смотрела, не отрывая взгляда от книги.       У него есть два пути. Сказать, что любит и то все было ошибкой, и, возможно, Роза его простит. Второй вариант ничего не делать и вновь наслаждаться тем, что жизнь подкинула ему возможность в очередной раз забыть ее. Но он не был бы Малфоем, если бы не хотел сделать все по-своему, выбрав свой, третий вариант. Доказать, что любит, не произнося это, как обычно, вслух.       Скорпиусу было даже немного обидно. Да, он много раз делал ей больно, вел себя ужасно, обзывал, посылал, даже отправлял Круциатус. Но, неужели, она делала больше акцент на его ошибках, а не на действиях, которые буквально кричали о его любви.       Ладно, если в самом начале года он сам их зажимания воспринимал как игру. А поцелуи и дикое возбуждение как какое-то недоразумение. Но потом?       Разве его ревность к МакМиллану и постоянные вопросы о том, было ли у них что-то не намекнули ей, что это он так проявляет свою любовь?       Разве тот раз, когда он обнял ее в коридоре не показал, что он любит ее?       Разве дикий стояк при каждом ее прикосновении, что уж говорить о поцелуях и ее языке, не доказывал его любовь к ней?       Да плевать на все это. Почему она не связывает то, что он специально бросился под бладжер, чтобы защитить от Розье? Ведь она говорила, что любит его так сильно, что готова пожертвовать собой ради него. Не это ли он тогда сделал? Не это ли он делает сейчас каждый день?       Не любовь ли это, когда он делал ей комплименты, говоря, какая она красивая, смотря прямо в глаза?       Не любовь ли это, что сам Малфой извинялся перед ней?       Не любовь ли это, быть единственной, кто ночует в его спальне в его объятиях?       Не любовь ли это, узнавать у Роксаны о ее предпочтениях, чтобы сделать сюрприз?       Не любовь ли это, дарить ей платье, украшения, цветы?       Не любовь ли это, играть ей на рояле и танцевать с ней?       Не любовь ли это, когда тебе доверяют свою душу?       Мама всегда говорила ему, что любит. Только этих слов он уже не помнил, они остались только в письме на бумаге. А тепло ее объятий до сих пор живет в душе.       Отец никогда не говорил ему, что любит. И Скорпиус был уверен, что он его не любит. Но только до того момента, как он взял его глупость на себя. Он не сказал, что любит его. Но Скорпиус это почувствовал.       Почему она всегда так верит его словам? Когда он ее обнимал, но посылал, она верила словам. Сейчас, когда он так нежен с ней и в постели готов доставлять ей удовольствие бесконечно, она вновь ждет от него каких-то слов?       Она же умная. Она прекрасно знала, какой он был до встречи с ней. Спал с любой, которую захотел. А она у него была одна и единственная. Тот месяц с Фоули…       — Я хотел забыть тебя, — прошептал Скорпиус, выдохнув и закрыв глаза. — Каждый гребаный день я хочу это сделать. Не знаю почему. А через пару минут думаю о том, что ты самое лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь.       — Знаешь, Малфой, мне даже больше обидно не то, что ты мне изменил, а то, что соврал, что не изменял, — слишком холодно ответила она, не отрываясь от книги.       — Я боялся тебя потерять, — спустя несколько минут молчания вновь заговорил Скорпиус. — Роуз, я не такой как ты. Я не могу вот так. Хотя и очень хочу. Не могу раствориться в тебе, забыть обо всем на свете, когда каждый день ты все ближе к смерти. Я не смогу жить без тебя. Я живу, пока ты поддерживаешь этот огонь во мне. И я могу собственноручно его потушить.       Скорпиус достал старое письмо от деда о наследниках из кармана и дал ей. Он внимательно смотрел, как она его читает. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Она просто его отложила и опустила взгляд в книгу. Безразличие.       — Игра, — хмыкнул Скорпиус, вспоминая свои слова. — В которой победитель всегда я. А на деле… Выиграла ты. Забрав мое сердце, разум, душу. Скорпиус Малфой, готовый броситься под смертельный луч, лишь бы он не достиг тебя.       — Нет, Скорпиус, я не выиграла, — сказала Роза, силой захлопывая книгу и вставая на ноги. — Я до последнего верила, что ты изменился. Что я смогла изменить тебя. Что тебе просто сложно. Нужно время. Что у нас есть доверие. Но ты не пошел ко мне. Если бы я не завела сегодня этот разговор, ты бы его не завел никогда. Ты никогда не пытался быть со мной. Ты сам признался, что каждый день хотел забыть меня. Ты понимаешь, что это значит? Пока я пыталась сделать все, чтобы мы были вместе, делала шаги навстречу тебе, помогала сейчас узнать у Эрика, чтобы ты избавился от помолвки. Ты пытался делать все, чтобы меня забыть. Ты чувствуешь вообще разницу?       Каждое ее слово резало сердце и душу. В клочья. Потому что она была как всегда права.       — Не знаю, говорил ли ты искренне или снова это твои игры, — Роза пошла к своей лестнице. — Но я согласна с тем, что у нас ничего не получится. Мне нужно другое. Я была готова пожертвовать чем-то ради тебя. Но отношения — это работа обоих. А ты при любых дальнейших проблемах просто побежишь искать утешения у другой.       — Роуз, это была моя глупейшая ошибка, — Скорпиус тоже встал и повысил голос. — Но сейчас я уверен в одном. Либо с тобой, если ты меня прощаешь, либо без тебя, если ты сейчас уходишь. Но больше никогда и ни с кем.       — Все кончено, Малфой, — грустно улыбнулась она. — Ты разбил мне сердце. Я тоже либо с тобой, либо без тебя. Только вот ты не со мной. И мне плевать, что произойдет скоро. Ты уже убил меня.       Она скрылась в своей комнате. А из глаз Скорпиуса потекли слезы. Он только сейчас понял, насколько ей все это время было хуже, чем ему.       Хлопок.       В гостиной перед ним стоял домовик с конвертом.       — Мистер Малфой, Вам просили передать, — пропищал он, вручая конверт и с таким же хлопком исчезая.       Скорпиус снова и снова перечитывал строчки. Это же почерк тети… Он был уверен, что, то письмо, которое пришло ему у озера, было написано точно также.       Тетя не погибла. Дед подстроил ее смерть. Забрал в Мэнор, чтобы Грейнджер не узнала ни о чем.       Лишь спустя пять минут Скорпиус вник в смысл этих строк. Дед имеет власть над обоими МакМилланами. И если с Розой все было ясно, то зачем ему нужна Кьяра?       Свадьба. Конечно, свадьба. Дед уверен, что отца посадят, а, значит, ему жизненно необходимо, чтобы он как можно быстрее вступил в наследие рода.       Скорпиус взял письмо и направился к Альбусу. Его это тоже касается. И совсем не известно, каким образом во всем этом будет участвовать Кьяра.       Ожидаемо, девушка была в комнате у Ала. Скорпиус думал, стоит ли ей знать. Но все же решил предоставить этот выбор Алу.       — Не оставишь нас? — выдавил улыбку Скорпиус.       — У тебя все нормально? — спросила Кьяра. — Ты плакал?       — Что? — поразился Скорп ее проницательности. — Нет, я был в ванной старост и просто пена… В общем, все нормально. Спасибо за беспокойство.       Кьяра бросила на него обеспокоенный взгляд и вышла.       — И давно ли староста школы, имея личную ванную, ходит по обычным, пусть и для старост? — спросил Альбус, который тоже не поверил в версию с пеной.       — Мы с Уизли расстались, — вздохнул Скорпиус, растягиваясь на кровати. — Окончательно.       — Ты ей так и не признался? — поджал губы Альбус.       — Нет, я не могу, — покачал головой Скорпиус. — А еще Миртл ей сказала, что я тот месяц спал с Фоули. Ладно, сейчас не о душевных страданиях надо думать. А спасать наших девочек.       — Наших? — напрягся Альбус.       Скорпиус протянул ему письмо. С каждым словом лицо Альбуса становилось суровее. В конце концов он поднял полные ужаса глаза на Малфоя.       — В общем, с Розой все ясно, — подытожил Скорпиус. — Она на мне. Но. В библиотеке с этим… когтевранцем продолжай следить. Если дед управляет им через какое-то проклятие с помощью амулета… То любой их поход в библиотеку может закончиться плачевно. А с Кьяры глаз не спускай. Пусть не ходит одна. Пока что мне дед не давал никаких указаний на этот счет. А если он скажет это сделать Яксли… Та только с радостью ее в Мэнор на казнь доставит.       Скорпиус направился обратно в башню. Оставлять Розу одну, учитывая, что МакМиллан может спокойно зайти к ним в башню, он не хотел. Но в Слизеринской гостиной на него налетела Фоули, у которой тоже было письмо в руках.