Письмо,
которое я никогда тебе не отправлю.
Старомодно ли изъясняться женщинам в строках? Ты бы сказала: «Да!», горделиво вскинув подбородок с едва заметной ямочкой. Но всё же я это сделаю, Джейн. О, эта ямочка… Твои чувственные губы. Пламя в волосах. Невероятной глубины глаза. Невозможно стереть из памяти то, какой ты была в нашу первую встречу. И я не о той, что отпечаталась в тебе тёмным пятном с проблеском наручника на тонком запястье. В тот апрельский день ты ещё не знала, что я наблюдал за тобой. Решительная. Смелая. Острая на язык. И с таким достоинством проигравшая апелляцию. Помню твой сердитый и неприступный взгляд, когда ты выходила из зала суда. Продолжала озираться по сторонам, наверняка чувствуя моё внимание. А после… Удачей было после поймать твой взор на кладбище, проезжая рядом. Раздавленная. Потерянная. И уже испугавшаяся. Каков контраст! Достигший своего апогея твой страх на складе. Я впитывал его вместе с едва уловимым прохладным ароматом дорогих духов. Пойми меня верно — я не жалел, что вызвал в тебе этот страх, он должен был жить в тебе в любом случае, но не думал, что ты прочувствуешь его настолько сильно. Для меня всё решилось в этот день. Я заполучил тебя, как адвоката, но уже видел бликующее впереди неизбежное — я желал заполучить тебя саму. Твои провокации, колкие фразы, удававшийся сарказм в ответ на мои слова и действия вдохновляли. Распаляли. Возбуждали. Не только тело, но и нечто глубоко сокрытое внутри. Я получал истинное удовольствие от нашего «общения», хоть оно и не вписывалось ни в какие рамки простоты и обыденности. Дни завертелись метелью. Меня одолевала неутолимая жажда рассматривать каждую деталь твоего очередного образа. Причёски. Движения. Мимики. Боже, как же хороша ты была на выставке в том простом чёрном платье… Невольно под стать моему костюму. И как же по-девичьи краснела от моих фраз. Вкус твоих губ долго хранился на моих, когда я сорвался в твоей квартире. С какой же пылкостью ты тогда отвечала! И я понял, что должен. Должен сначала дать тебе знак. Позволить взглянуть на себя иного ещё раз. Показать то, с чем ты соприкоснёшься, если будешь моей. Тогда я ещё полагал, что всё держу под контролем. Пытки шпиона Монтеры ты перенесла слишком стойко. Больше не боялась меня. Я не ожидал увидеть нездоровый блеск в твоих проникновенно разглядывающих меня глазах и желание мести в солидарность мне и моему бизнесу. Ты покорила меня. Снова. Разве подобное возможно?.. А когда не сопротивлялась моим объятьям в «Плазе», хоть я и тревожился, что вечер сказался на тебе не самым лучшим образом, то попросту уничтожила. Твой первый стон — я никогда не забуду… Во мне прочно поселилась потребность услышать это вновь, а твоё тело… Такая отзывчивость, такая готовность, такая податливость — это поистине стало наградой. Наградой, потянувшей за собой и муку, пока я был после в отъезде. На меня рухнул ворох нескончаемых дел, и среди вариантов нанесения ударов Монтере я слишком часто думал о тебе. О твоём странном отказе. О твоих сообщениях. И намеренно не брал трубку, зная, что не вынесу слышать твой твёрдый и женственный голос и при этом не видеть тебя. Зная, что должен дать тебе время. Одна из ветвей моего синдиката добывает золото, сапфиры, алмазы… А я всё забываю, что на самом деле является истинной драгоценностью. Время. Время, которого нам с тобой не хватило. Когда это произошло, когда ты разъярённой фурией ворвалась в свой кабинет, застав меня после поездки, я осознал, что сделаю всё, лишь бы ты вновь оказалась в моих руках. Вновь скрывала свои заинтересованные взгляды в мой адрес и пробегающие, почти читаемые по лбу мысли обо мне. Вновь восстала из пепла. Общие враги сближают, но я прекрасно знаю, что твой шаг навстречу был не только из-за этого. Стоит поблагодарить их за эту внеплановую поездку в Испанию. Видеть тебя в своём доме, улыбающуюся, благодарную, преданную и… чертовски страстную, было безумием. Безумием, которое я хочу повторить. Тогда я всё ещё полагал, что держу клацающую зубами правду под контролем. Твоё любопытство забавляло, и я как мог усыплял его — ты соприкоснулась лишь с частью меня и не должна была перейти за проведённую мною черту. Ты и так, Джейн, пережила слишком много горя, чтобы ещё и смириться со всей правдой обо мне. Но я не смог. И ты не смогла. Знала бы ты, как я ненавижу случайности. Выстраиваемые в смертельно длинную цепочку, влекущие одно событие за другим, — ненавижу, потому что здесь моя власть заканчивается… С другой стороны, благодаря этим случайностям, раскиданным на пути моей судьбы, я набрёл на тебя. Но не смог сберечь ровно из-за них же. Смотреть на твои слёзы после суда было невыносимо. Выслушивать колючие упрёки, когда я обнаружил тебя в моем кабинете, — невыносимо. Когда ты ушла, я не мог думать ни о чём, кроме тебя. Ты всегда принадлежала тьме, Джейн. Мне. И я не понимал, почему с такой внешне кажущейся лёгкостью отпустил тебя. Не должен был. Не должен. Моя разбитая на осколки. Я был рядом, как и обещал, в момент твоего падения. Но, увы, так и не смог стать для тебя исцелением…