***
Хёнджин смотрел вслед удаляющейся фигуре друга. А ведь он сегодня с утра себя по кусочкам собирал после трудной ночи, он ведь торопился на учёбу лишь только для того, чтобы наконец пересечься со своим некогда лучшим другом, чтобы попытаться наконец нормально поговорить. Что ж, разговор опять не получился. Несколько секунд парень думал о том, идти всё-таки сегодня на уроки или нет, но в итоге решил, что раз Феликс по-прежнему с ним не разговаривает, то это бессмысленно. Этот… придурок. Думает, что может делать всё, что захочет, думает, что может вот так просто его игнорировать. Думает, что если будет так делать, они снова подружатся, что всё снова станет как прежде? Дурацкий Феликс. Честно говоря, это начинало раздражать. То, как он игнорирует своего «лучшего друга», разве это нормально? Хёнджин негодовал, стоя на улице в одиночестве, но затем, словив на себе несколько любопытных взглядов развернулся и пошёл к своему мотоциклу. Вообще, он хотел эффектно появиться, но как только он подъехал и снял шлем, то увидел, как Феликса толкнул какой-то кусок говна. Хёнджин осудил себя за ругательство, хоть оно было и мысленным. А всё из-за Феликса, это он попросил при нём не материться, и Хёнджин сразу обзавёлся неким внутренним цензором. Хотя раньше такого не было. Никто не мог приказать Хёнджину вести себя по правилам, никто не мог его ограничивать, но в случае с Феликсом всё было иначе. Он всё ещё был особенным. Хотя они не дружат уже год. Хёнджин сел на мотоцикл, надел шлем и, преисполненный негодования, поехал домой. Возвращаться туда не хотелось, но больше было некуда, раз в школу он не пошёл. Хёнджин задумался о том, что он бы не смог жить как все. Каждый день утром ходить в школу, вечером возвращаться домой, делать уроки в своей комнате, как самый обычный человек. Хотя раньше у него получалось. Но только лишь потому что он всегда был с Феликсом — занудой Феликсом, который хотел хорошо учиться, хотел понимать все предметы, который делал все домашние задания и читал все книги, которые они проходили на уроках. Из-за такой дисциплинированности лучшего друга Хёнджин тоже был вынужден хорошо учиться, потому что, приходя к нему гости к Феликсу, они сначала должны были сесть за уроки и только потом играть в приставку или смотреть телик. Но теперь это в прошлом. Теперь он регулярно пропускает школу, потому что не может там находиться совсем один. Теперь у него нет лучшего друга. Теперь всё по-другому. Если бы его спросили, хочет ли он вернуть всё это назад, он бы сказал, что это бред. Если бы его попросили ответить честно, он бы признался, что хочет. Но не может. О том, что случилось год назад, Хёнджин предпочитал не думать. Он не мог найти адекватных причин, чтобы объяснить случившееся, он не мог понять, почему Феликс поступал так, как поступал. И почему Хёнджин почти сразу смирился с окончанием их дружбы и ничего не пытался предпринять. Просто в один день они вообще перестали общаться. Вот прям совсем. То есть, началось всё, конечно, с мелочей. «Эм, извини, Хёнджин, я сегодня пойду домой с Чонином, у нас совместный проект» «Я сегодня очень занят, нужно помочь маме по дому, давай посмотрим этот фильм в другой раз» «Я что-то плохо себя чувствую, сходи сегодня в караоке с Ханом» Вскоре Хёнджин понял, что происходит, но было уже поздно. Феликс максимально отдалился от него, разговор поддерживал будто бы с трудом, про свою жизнь ничего не рассказывал и про Хёнджина не спрашивал, больше не шутил и не был таким, как раньше. И это произошло настолько стремительно, Что Хёнджин почувствовал себя рыбой, выброшенной на безлюдный берег. Он терялся в догадках о том, что произошло, что он сделал не так, но не мог найти причину. Он спрашивал других своих причтелей о том, знают ли они что-то о причинах такого поведения Феликса, но все только пожимали плечами. Потому что и вправду не знали. В общем, всё это было странно. И спустя целый год Хёнджин не получил никаких ответов на свои вопросы. Их количество только увеличилось. А время, которое они с Феликсом проводят вместе, стремительно близилось к нулю. Ну вот хоть сегодня минуту поговорили. Хёнджин вздохнул и прибавил скорость. Когда он приехал домой, то уже знал, что его ждёт. Полный бардак и апокалипсис, будто в квартире прошёлся не то что ураган, а по крайней мере извержение вулкана, ограбление и пожар. Ну и… вечеринка на сорок с лишним человек, да. Хёнджин, героически преодолевая горы мусора, пробрался на кухню за мусорными пакетами и начал уборку. Ещё он поставил чайник, чтобы хотя бы наконец выпить кофе. Тут из соседней комнаты послышалась возня, бормотание и шум пытающегося подняться с пола тела. Хёнджин поспешил туда и застал замечательную картину: Хан пытался подняться с пола без помощи рук, потому что он их отлежал и они отказывались работать. Хёнджин, пользуясь случаем, сделал несколько фото. Его галерея была буквально олицетворением собирания компромата на друзей. Хан продолжал тщетные попытки подняться, стонал и проклинал всё на свете. — Эй, скорее поднимай свою задницу и идём убираться, — скомандовал Хёнджин и вышел из комнаты, не слушая возгласов друга о том, как он устал и что ему бы сейчас не уборку устраивать, а попить похмельного супа и отдохнуть. — Чего это ты подскочил в такую рань? — спросил Хан, наконец выйдя из комнаты. — Да так, дела были, — размыто ответил Хёнджин, потому что ему было стыдно признаваться, зачем он убежал так рано утром, во время сборов чуть ещё сильнее не разрушив квартиру. — Что это на тебя? Школьная форма? — зевнув, заметил Хан и через секунду на его лице появилось понимание. — Опять пытался поговорить с ним? Хёнджин ничего не ответил и только тяжело вздохнул, покачав головой. — Чувак, это уже полный бред. Ты понимаешь… — Хан изо всех сил пытался построить предложение, связать слова по смыслу, — …что он тебя кинул? Ты до сих пор суетишься и пытаешься что-то сделать, хотя он вообще не хочет с тобой общаться. — Спасибо, подбодрил, — недовольно ответил Хёнджин, хотя понимал, что друг прав. — Не обижайся. Но это реально так, он перестал с тобой общаться, полностью тебя игнорирует и всякий раз, стоит нам пройти мимо, делает такое лицо, будто его заставили съесть навоз. — Хёнджин поморщился. — Отвращение, в общем, ну ты понял. — Да-да-да, — согласился Хёнджин, — но я ничего не могу поделать с собой, ты же знаешь. Он… я… я скучаю по нему и хочу снова общаться. — Если бы ты хотел общаться, уже бы сделал хоть что-то, — цокнул Хан и в ответ на непонимающий взгляд продолжил. — Ты не хочешь просто снова общаться с ним, ты не хочешь снова дружить. Ты же понимаешь, о чем я? Ты любишь его. — Хёнджин дернулся от этих слов, но ничего не сказал. Раньше он даже себе не позволял произнести это вслух, не то что кому-то другому, но пару месяцев назад он по пьяни признался Хану, что влюблен в Феликса (на самом деле, это была двухчасовая тирада о любви, которую Хан до сих припоминает, а Хёнджин отрицает). — Я уже много чего делал! — возмутился Хван. — Я разговаривал, я подходил первым, я извинялся, даже если не знал, за что! — Значит, тут дело в другом. — подметил Хан. — Головой думать надо, а не своим влюбленным сердцем. — Ха-ха, очень смешно, спасибо, — разозлился Хван. Между прочим, он ведь действительно пытался помириться и не раз. — Головой думать надо было, когда ты вчера сальто назад пытался научиться делать. Чуть скорую не пришлось вызывать. — Хан поморщился — руки и шея до сих пор болели. — Знаешь что… ты, конечно, не просил совета, а я всё равно его дам. Тебе надо его пригласить к нам на вечеринку! — Гениально, вот только… упс! Я уже пытался раз десять, — Хван всплеснул руками и поджал губы. Все эти разы они получал грубый, лаконичный, категоричный, а самое главное одинаковый ответ: «Нет». Вот просто, блять, нет и всё. И хоть ты тресни, хоть ты умри, Феликс не пришёл ни разу из тех, что его звали и ни разу из тех, что Хван подговаривал кого-то другого его пригласить. — Значит, надо как-то по-другому. Тебе надо выяснить, чем ты его обидел. — Хан увернулся от устремившейся в него подушки. — Да спокойно! То, что тебе надо выяснить, не значит, что ты будешь выяснять. Этим, уж так и быть, займусь я. — Ну попробуй. — А вообще, как по мне, идеальный вариант это просто во всём ему признаться. И пусть делает, что хочет, но он по крайней мере будет в курсе. И он же хороший парень, он не станет разбивать тебе сердце, — Хан увернулся от летевшего в него пипидастра. — С такими советами иди в баню, я ни за что не признаюсь. Тогда он вообще меня возненавидит. — ответил Хван и скрестил руки на груди. — Ок, тогда возвращаемся к нашему изначальному плану. Я выясню, что случилось, а ты сиди тихо и не отсвечивай. И возможно, тебе даже придется снова начать ходить на все уроки. А ещё лучше, снова стань зубрилой! Точно! Опереди его в рейтинге, и он с ума сойдет! Он же так трясется над оценками! Тебе нужно привлечь его внимание, и это, скорее всего, единственный способ. — Да?.. — Хёнджин задумался. А ведь это мысль. С тех пор, как Феликс отдалился, он потерял интерес к учёбе, но во-первых, что, если получится привлечь его внимание таким способом? И во-вторых до экзаменов осталось не так много времени. — Ещё бы желательно нам снова влиться в жизнь класса. Поездки-хуездки там всякие. Как раз снова планируют собраться совсем скоро. Там жестко докопаемся до твоего ненаглядного. А то я уже не знаю, что с тобой делать. Другого парня ты не хочешь… не хочешь же? — Хёнджин покачал головой. Хан обреченно вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям и объявил. — Операция «Поможем Хену наконец признаться своему любимому голубку»! Хенджин оглянулся вокруг в поисках подходящего предмета, а Хан, смеясь, скрылся в комнате, чтобы в него больше ничего не прилетело. Но для начала нужно было прибраться…***
— Если честно, я супер нервничаю. — поделился Хёнджин, глядя на школу, откуда расстроенный он уехал час назад. В квартире они всё-таки прибраться не успели, потому что Хан спохватился и начал быстро собираться на учёбу со словами «Если уж становиться ботанами, то с сегодняшнего дня!» — Не паникуй, всё норм будет, — успокоил Хан. — Я вообще-то побольше тебя должен нервничать, у меня пропусков выше крыши. — Ага, а всё потому что мы какой-то ерундой страдали вместо того чтобы учиться. — осуждающе проговорил Хван. На самом деле, его пропуски начались через некоторое время после того, как они перестали общаться с Феликсом окончательно. Конечно, он посещал школу, но теперь использовал любую возможность, чтобы удрать домой. Дома он обычно занимался не пойми чем — иногда устраивал вечеринки, иногда просто собирал всех своих друзей и приятелей, кроме Феликса, вместе. — Всё, теперь уже возьмёмся за ум, начнём учиться, всё-таки экзамены скоро. Да и твой ненаглядный всё время в школе тусуется. Между прочим, надо было мне раньше взяться за это дело. Я-то сначала думал, что вы просто обоюдно решили перестать общаться, так что ничего не делал. А уж когда ты мне признался, я всё ждал, когда ты сам что-то сделаешь. Но, видимо, тебе нужен хороший пинок под зад. А то не погуляю я на вашей свадьбе, — сказал Хан, и они пошли в школу. Хёнджин был с ним, в общем-то, согласен. Когда дело касалось Феликса, он становился ужасно нерешительным, робким и стеснительным. Когда Хван и Хан зашли в школу, на них устремились несколько любопытных взглядов. Они действительно приходили сюда нечасто, как в гости. И чувствовали себя соответствующе неловко. Сначала им пришлось пойти в учительскую и выслушать целую тираду претензий о своих пропусках. К счастью, успеваемость Хёнджина оставалась неплохой, а вот у Хана проблемы были куда серьёзнее. Но Хван слезно поклялся учителям, что проследит за ним и поможет. Они несколько раз пообщелаи, что больше не будут пропускать и, учитывая то, что раньше они так не делали, учителя им поверили. — Физика? Жесть, я и забыл, что у нас есть такой предмет, — с досадой заметил Хан. — Не парься, вывезем. Ты же сам меня успокаивал. А физика — изи катка, я тебе всё объясню. — Хенджин был преисполнен веры в то, что у него наконец получиться поговорить с Феликсом, так что ради этого даже был готов снова начать учиться. — Это ты у нас мистер секси мозг. Ну ладно уж, ради вашего с голубком счастья можно и физику поучить, — засмеялся Хан и тут же получил толчок в плечо. — Лучше признайся, что ты решил начать учиться из-за экзаменов, чтобы маму не расстраивать. Кстати, как она? — Хёнджин подмигнул и увернулся от подзатыльника Хана. Впрочем, тот тоже начал смеяться и так они дошли до нужного кабинета. Когда они зашли, все удивились и даже притихли. Парни сели на свои места, даже достали учебники и тетради и были готовы впитывать знания. Несколько одноклассников подошли к ним, поприветствовали и пожали руки. Они были заинтересованы, в чём дело, и Хан всем ответил, что они решили взяться за ум по наставлению родителей. Хёнджин согласился с этой версией, и на этом вопрос был исчерпан. Прозвенел звонок, и урок начался. Учитель физики уже видел этих двоих в учительской, но всё равно был приятно удивлён тем, что они и вправду пришли на урок. Хёнджин весь урок смотрел на доску и был поглощен новой темой, даже умудрялся отвечать на вопросы учителя, а еще он очень стеснялся смотреть на Феликса, поэтому не видел как тот на него шокированно пялился. И так начался новый этап в жизни Хвана. Он снова начал ходить в школу, хотя поначалу ему было трудно снова привыкнуть каждый день делать домашние задания, что-то учить и к чему-то готовиться, носить школьную форму и общаться с одноклассниками, однако всё пришло в норму даже быстрее, чем он ожидал. Одноклассники были рады, что он снова начал учиться, а учителя, боясь спугнуть, даже потихоньку начинали хвалить его за успехи в учёбе. Так прошло две недели, но общение с Феликсом не сдвинулось с мёртвой точки (на самом деле, Хван его даже на всякий случай игнорировал), что огорчало, поэтому Хёнджин подумал, что пора перейти к более решительным действиям. — Что?! Пойти в библиотеку? — Хан был, мягко говоря, шокирован. Он теперь тоже старательно учился, но в библиотеке не был ни разу за всю старшую школу. Он даже не знал, где она находится, не то что приходил туда и брал книги для чтения. А именно это сегодня уговаривал его сделать Хёнджин (несколько минут назад он видел, как туда зашёл Феликс со своими «новыми друзьями» (да, Хван очень ревновал). — Ну пожалуйстаааа, — упрашивал он. — Ты забыл? Нам очень нужно взять книгу о писателях для совместного проекта. — Ты уже и легенду придумал? — поразился Хан и позволил утянуть себя внутрь этого странного помещения. Он даже не знал, как они сюда пришли. Да и Хёнджин тоже, он просто следил за Феликсом, когда тот шёл по коридору. Так они и оказались здесь. Хёнджин сразу увидел Феликса между книжными стеллажами и направился туда, потянув за собой Хана. По дороге он шептал ему указания. — Делаем вид, якобы ищем книгу, и разговариваем так, будто мы умные прилежные ученики. Ни одного неприличного словечка! — друг кивнул и они очутились между книг и стали их рассматривать, будто видят в первый раз. Им не оставалось обсудить ничего, кроме как контрольную по математике, которая сегодня была. Хван справился с ней довольно быстро и в остальное время усиленно помогал Хану, пока учитель не видел. — Да, и я смотрю на это задание, и я сразу же его узнал, мы с тобой вчера вместе повторяли эту тему, — Хёнджин нёс какую-то пургу в надежду, что Феликс услышит. Он заглянул между книг и увидел, что Ли там нет. Не успел он расстроиться, как услышал рядом с собой возмущенный шепот. — Что вы тут делаете? — Книгу ищем, — быстро сориентировался Хан. В руке он неправильно держал какое-то пособие. И для убедительности решил добавить. — Для совместного проекта по литературе. — Во-первых, будьте тише. Тут нельзя так громко разговаривать. Во-вторых, — Феликс смерил их недовольным взглядом и скрестил руки на груди, — здесь книги по информатике. Художественная литература, — он указал пальцем в противоположный конец зала. — вон там. — Спасибо, ты такой умный, ты так хорошо здесь ориентируешься. Ты часто тут бываешь? — начал допрос Хан, пока Хёнджин замер в шоке от того, что Феликс заговорил с ним первый. — По необходимости, раза два в неделю, — ответил Феликс вполне доброжелательно. — Ну, мне пора, у нас тоже проект. Хан поблагодарил и для пущего эффекта поклонился чуть ли не в пол. Феликс усмехнулся и исчез среди книжных шкафов. Хёнджин повернулся к Хану в шоке, тот взял его предплечье и потянул туда, куда указал Феликс. — Нифига себе, он и вправду задрачивается учебой. Мне его даже жаль немного, ведь ещё чуть-чуть и ты опять опередишь его в рейтинге. — Это будет еще не скоро, — заметил Хёнджин. Он всё ещё был в шоке с того, что этот дурацкий план сработал. Нужно просто начать учиться и ходить в те же места, что и он, и так они снова подружатся? Вау. Это было так очевидно, но Хёнджин никак не мог додуматься до этого гениального и простого решения. — И кстати, вообще-то нам реально задали проект. Пока ты мечтал о том, чтобы поесть и поспать, я выбрал нам тему. Они взяли нужные книги и сели за стол рядом с тем, где сидел Феликс и его одногруппники, хотя помимо этого были и другие пустые столы. К счастью, в библиотеке они всё-таки были не одни, иначе Хёнджин бы умер от стыда. Они начали работу, но получалось из рук вон плохо. Хёнджин уже и забыл как это делается. Раньше они все работы делали вместе с Феликсом у него дома. Интересно, почему он не приглашает своих новых друзей в гости? Может, потому что он хочет приглашать только Хёнджина…? Парень выбросил из головы эти мысли. Надеяться было не на что, всё-таки Феликс с ним даже не хотел разговаривать. Какие уж тут ночевки? Хёнджин искал информацию в книге, когда краем глаза заметил, что группа Феликса закончила работу, и ребята засобирались домой. Он расстроился, что Ли сейчас уйдет, но когда они встали, к ним подошёл какой-то парень и завёл непринужденный разговор, в который Хёнджин не вслушивался, так как пытался наконец сделать. Через пару минут он повернулся к ним и узнал Хана. — Хан? Хан Джисон? — похоже, он был рад встрече. Уставший Хан поднял глаза от книги и посмотрел на знакомого. И тут на его лице появилась широкая улыбка. — Сынмин? Ничего себе, это правда ты! — Хан встал из-за стола, и парни обнялись. Похоже, они были и вправду близки, но этот Сынмин Хёнджину был не знаком. — Мы так давно не виделись! «Что за…?», — Хёнджин вообще не понимал, что происходит. Он быстро взглянул на Феликса, боясь поймать его взгляд, и увидел, что тот тоже не понимает, что происходит. Он был весьма шокирован. Тем временем эти двое вели себя так, как будто не виделись сто лет, но были очень рады встрече. Из всего их диалога Хёнджин успел выхватить только «сто лет не виделись!» и «нужно сходить в караоке!». Очнулся Хван, когда Хан уводил его из библиотеки под руку, другой рукой он приобнимал своего друга, имя которого Хёнджин забыл. Хенджин посмотрел по сторонам и увидел «Что?! Феликс идёт с нами?». Именно, Феликс и его друзья шли вместе с ним, Ханом и неким Сынмином в караоке. Прямо сейчас? Но Хван даже не подготовился, он был одет в унылую школьную форму, совсем ненакрашен и вообще… он был не готов к тому, что ближайшие несколько часов, похоже, проведёт в компании Феликса!!! И ещё пятерых людей, но это не так важно. В любом случае, он решил не сопротивляться, ведь Хан наверняка знает, что делает, ха-ха. Они ввалились в небольшое помещение всей толпой, Хан и остальные ребята что-то заказали, пока Хёнджин пялился на Феликса, который не посмотрел на него ни разу. Но однажды, когда тот брал меню, он случайно посмотрел на Хвана, и тот так засмущался, что стеснялся ещё хоть раз на него взглянуть. И так прошёл весь оставшийся вечер. Они по очереди пели вместе, Хёнджин пел, ужасно смущаясь, а Феликс поначалу не был настроен веселиться, но вскоре под влиянием всеобщего веселья он тоже втянулся и спел несколько песен. — Круто, Феликс, у тебя такой необычный низкий голос! Ты мог бы стать айдолом! — сказал Хан, и все остальные его поддержали. Хёнджин был с ними согласен, но он всё ещё не понимал, может ли он хвалить Феликса как раньше, может ли он говорить ему о том, какой он крутой, будто они снова друзья, и не было этого непонятного молчания. — Хаха, спасибо! Кто хочет петь следующим? — улыбнулся Феликс, и, как это обычно бывает в такие моменты, сердце Хёнджина сделало кульбит. Тут Хан повернулся к нему и начал толкать его локтём в бок с такой силой, что Хван чуть не упал с дивана, и все это заметили. Феликс посмотрел на него с недоумением и как будто маленькой радостью (всё-таки даже несмотря на такой большой перерыв Хёнджин всё ещё достаточно хорошо понимал эмоции Феликса), и делать было нечего, пришлось встать. Выбирать песню почему-то взялся Хан, и Хёнджин вскоре понял почему. Он выбрал нечто… ну, как бы так сказать. Короче, он выбрал самую романтическую песню из всех, которые только могли быть. Половина песни это было пропевание слов «я тебя люблю» на самый разный манер. Хёнджин знал эту песню, её пели парень и девушка, и почему-то первый пацанский куплет начал петь Феликс, поэтому Хёнджину ничего не оставалось, кроме как принять свою судьбу и петь за девушку. Вообще такие песни он слушал слишком часто в последнее время. На него накатывала печаль от того, что они с Феликсом не общаются, и он не знает, как это исправить. Он пытался много раз, но каждая из этих попыток натыкалась на равнодушие со стороны друга, поэтому единственное, что ему оставалось делать, это слушать романтические песни и мечтать. Так что песня, которую они пели, была Хёнджину знакома, не то что бы она была самой лучшей песней о любви, но всё же Хван знал слова почти наизусть и порой глубокий смысл текста мог натолкнуть его на ностальгические слезливые мысли. Так, Хёнджин любил вспоминать детство. Как они с Феликсом ходили в школу вместе. Они жили недалеко друг от друга, и Хёнджин всегда выходил из дома на несколько минут раньше Феликса и шёл к нему. Так продолжалось очень долгое время, они действительно были лучшими друзьями. Феликс всегда хорошо учился и старался помогать Хёнджину, но вскоре тот стал учиться чуть ли не лучше него. Но Хван всегда старался быть с Феликсом наравне, он на самом деле никогда не стремился обогнать его. Он никогда не соревновался с Феликсом, он дружил с ним и любил его по-настоящему. Так он не любил никого больше, ни родителей, ни любых других родственников, ни даже Хана, с которым в последний год они стали очень близки. Он очень поддерживал Хёнджина и стал для него новым почти лучшим другом. Хан — добрый и веселый, внимательный и интересный человек. Но он всё еще не мог заменить Феликса. В те года, когда они попадали в разные классы, Хван и Ли не переставали общаться. Между ними ничего не менялось, они так же ходили в школу вместе, просто были вынуждены идти в разные кабинеты. Они так же обедали вместе, шутили и пакостничали, ходили друг другу в гости на ночёвки, рассказывали друг другу все самые тайные свои секреты. Но… один секрет Хёнджин всё же сохранил. То, как он относился к Феликсу на самом деле. Сначала он думал, что это чувствуют все друзья, но шло время, и это чувство приятного волнения в груди, когда Феликс улыбался ему, это учащающееся дыхание и сердцебиение, когда они спали в кровати Ли во время ночёвок. Феликс всегда засыпал почти сразу, а Хван проводил долгие часы, слушая его дыхание и наблюдая за тем, как вздымается его грудь. Смотря фильмы, читая книги и общаясь с людьми, Хёнджин понял, что такое происходит не у всех друзей, даже самых лучших. В фильмах и дорамах, когда с персонажем происходило что-то подобное, остальные говорили, что он влюбился. Влюбленность? Но ведь это Феликс, и он… парень, а влюбиться можно только в девушку. С этими мыслями в голове Хёнджин жил с тринадцати лет. Сейчас ему восемнадцать, и ничего толком не поменялось. Он всё так же любит Феликса, а тот всё так же об этом не знает. Настала очередь Хенджина петь, и он неловко начал, он ужасно стеснялся. Стеснялся Хана, который их внимательно слушал, стеснялся своих одноклассников, стеснялся Феликса, который смотрел на него так странно, что Хенджин не мог понять, о чем тот думает. Чем более лиричным и романтичным становился текст, тем больше Хенджин краснел, бледнел и потел, а Феликс, кажется, вообще не смутился, только смотрел и слушал. Когда песня наконец закончилась, Хенджин плюхнулся на диван без сил. Он был настолько потрясен и смущен, что не смог ничего ответить на подначивания Хана. И когда тот сказал: «Видел бы ты, как он на тебя смотрел, когда ты увлекался пением», Хенджин не знал, что ответить. Вскоре на улице уже стемнело, всем пора было домой. Ребята вышли на улицу и стали прощаться, оказалось, что всем, кроме Феликса и Хенджина, нужно было в другую сторону, поэтому они пошли домой вдвоём. Такого не было уже очень давно, и Хван просто не мог в это поверить. Неужели это было так просто — снова подружиться? Он решил прервать текущее неловкое молчание, которое создавало неловкую атмосферу, но Феликс опередил его. — Весело было, — произнёс он, смотря куда-то в сторону. — Да, особенно смешно было, когда Хан пытался уговорить сотрудника продать нам алкоголь, — вспомнил Хёнджин, и Феликс засмеялся. Черт… его смех это слишком. Быть рядом с Феликсом так близко и наедине это слишком. Они немного поговорили про учёбу и сегодняшний день. Феликс вспомнил про проект Хана и Хенджина по литературе, который они, впрочем, сделали едва ли наполовину. — Не знаю, когда мы будем его делать, вроде времени ещё много, — занялся Хенджин. Он и забыл уже о проекте. — Это очень важный проект, от него в том числе будет зависеть итоговая оценка, так что вам стоит постараться! — занялся нравоучениями Феликс. Хенджин подумал: «А где ты был раньше? Почему тебя не волновались мои оценки весь этот год? Почему ты игнорировал меня? Почему сейчас вдруг такой добрый стал? Если бы не ты, мы бы делали проект как обычно вместе.» Повисло молчание, потому что Хенджин не мог озвучить свои мысли, в которых были только лишь претензии. Он не понимал, что произошло с его другом тогда, в прошлом году, и тем более не понимал, что с ним произошло сейчас. Они уже подходили к дому Феликса, было пора прощаться, когда Хенджин наконец осмелился спросить. Ведь это возможно, его последний шанс. — Почему? — Что? — не понял Феликс. — Почему ты… так поступил со мной? Феликс сверлил его взглядом несколько секунд, он молчал и явно не знал, что ответить. — Вот только честно скажи, просто признайся. Просто объясни, в чем дело. Я сделал что-то не так? — Дело не в тебе, — покачал головой Феликс, и это было буквально худшее, что он вообще мог ответить. — А в чем? Что случилось? — Я… я не могу тебе рассказать, — ответил Феликс. — Можешь, ты можешь рассказать мне всё, я постараюсь понять и принять это. Мне просто нужно знать. Я уже год не понимаю, что происходит. Мы дружили буквально всю жизнь. Почему всё закончилось вот так? Странно? Без объяснений? Без хотя бы прощания? — Хенджин почувствовал, как в уголках глаз скопилась влага. Вот еще не хватало ту и заплакать. — Ты ни в чем не виноват. Прости, что не объяснил ничего. Прости, что так вышло. Ты… ты был хорошим другом. Ты лучший человек в моей жизни. Не вини себя ни в чем. Виноват только я, — Феликс опустил голову, и Хенджин не мог видеть его лица. «К черту вечеринку и наш с Ханом план, я должен выяснить всё сейчас», — подумал он и в два шага преодолел разделяет их расстояние. Сердце дико колотилось, когда он ладонью прикоснулся к подбородку Феликса и поднял его. — Ты можешь объяснить всё так, чтобы я понял? — спросил он и только сейчас осознал, насколько близко они стоят. Между их лицами было не больше десяти сантиметров. От такой близости их обоих бросилось в жар. Феликс поднял на него свои мокрые от слез глаза и долго смотрел, ничего не отвечая. — Могу, но тебе мой ответ не понравится, — ответил он наконец. — Мне не нравится то, что ты меня игнорируешь, что делаешь вид, будто мы друг другу почти никто, что ничего не объяснять. Если скажешь всё, как есть, я успокоюсь. Я просто смогу успокоиться. Хотя я всегда буду скучать по тебе. По нашей дружбе. Ты мой самый близкий друг. По щекам Феликса начали течь слёзы. Хенджин не мог понять, что же он такого скрывает. Неужели его секрет страшнее, чем секрет самого Хвана? Хотя что может быть хуже, чем влюбиться в лучшего друга? — Я… я… — Феликс попытался отойти подальше, но Хенджин его не отпустил. Только не сейчас. Ему нужно услышать ответ, он не может отпустить его сейчас, иначе завтра… они уже не смогут ничего выяснить. — Хочешь, я сначала расскажу тебе свой секрет? — «К черту план!» Они часто так делали, когда были младше. У Феликса в гостях, когда пора было ложиться спать, они иногда перед сном накрывались одеялом с головой и рассказывали друг другу те секреты, которые хотели рассказать. Но Хёнджин не всегда мог быть честен. Часто он понимал, что у него уже нет секретов, кроме… его чувств. А это был секрет будьте-здрасьте, и им он поделиться не мог. Похоже, что не один он хранил тайны. И Феликс тоже не мог быть честен в чём-то до конца. Но ведь если они поговорить об этом, то им станет легче? Они ведь снова смогут дружить? Хёнджин готов простить Феликсу очень многое, учитывая то, что тот его никогда не обижал и не предавал. Он всегда был его лучшим идеальным другом. Наверное, он мог бы стать и идеальным парнем, но это уже мечты. Хёнджину хватит и того, что он просто рядом. — Давай, если хочешь, — вслипнув, ответил Феликс. Хенджин поднялся большой палец и осторожно стёр дорожки слез с его щёк. Он решил, что либо сейчас, либо никогда. Он планировал ещё подождать, но понял, что смысла нет. Пусть лучше Феликс узнает обо всём сейчас, а потом сам решит, что делать с этой информацией. Он ведь хороший, он не обидит Хенджина и никому не расскажет его секрет. Даже если испытает Отвращение и ненависть. Хенджин рассказывал ему в детстве и более мерзкие секреты, как он, например, решил узнать, что внутри у дождевого червя и провел ему операцию, а потом зашил. Феликс тогда чуть убил его там, под одеялом. — Я… я тебя люблю, — протараторил Хенджин и вперился взглядом в лицо Феликса, ожидая увидеть как изменится его лицо. Сморщится, скривится. Но никакой реакции не последовало, Феликс только открыл рот и закрыл его обратно. Видимо, он не понял. — Я люблю тебя… как парня, — во второй раз сказать это было уже значительно легче. — Я люблю тебя, очень сильно. И очень давно. Прости, что не говорил, но похоже, я гей. Мне никогда не нравились девочки, хотя мы их и обсуждали. Мне нравился всегда только ты. И нравишься. Очень сильно нравишься. Прости, что я так… — и не успел он закончить, как почувствовал на своих губах прикосновение. О боже моооооой, это что, Феликс целует его? Божеееееее. Хенджин чуть не подавился воздухом. Феликс отстранили и продолжать смотреть на него, не говоря ни слова. А в голове Хенджина был миллиард и один вопрос. А можно… можно ещё раз? Вдруг это последний раз? Вдруг Феликс поцеловал его только из жалости? Ладони вспотели, сердце выпрыгивало из груди, щеки горели и губы горели, и всё тело было словно в огне. Хенджин наклонился ближе и посмотрел на Феликса. Тот не отстранился и только прикрыл глаза. Значит, можно, да? Хенджин осторожно коснулся его губ своими и его снова прошибло током. Вау, вот это… он прижался чуть сильнее, почувствовал ладонь Феликса на своей щеке и чуть не умер. Рука двинулись назад, коснулась уха, и тело стало непослушным, руки и ноги отказывались функционировать. Хенджин постарался сосредоточиться на прикосновении губ. Он слегка отстранился и поцеловал верхнюю губу, затем нижнюю, смял их и услышал тяжёлый выдох Феликса и какой-то странный звук, будто… очень тихий стон. — У меня… нет никого дома, — проговорил Феликс, и Хван всё понял. Он отстранился, взял его за руку и повёл к дому. Они зашли внутрь и не выдержали уже в лифте. Хотелось сделать это ещё раз. Они приехали, двери открылись, и Феликс отстранился с громким чмокающим звуком, который смутил их обоих. Голова кружилась, а ноги подкашивались. Они кое-как вошли в квартиру и закрыли дверь.***
Феликс проснулся первым. Несколько секунд не понимал где он, а потом вспомнил. Вспомнил всё. Как они были в караоке, как пели песню, глядя друг другу в глаза, как шли домой вдвоем и разговаривали, словно они всё ещё дружат, как и раньше. И Феликс помнил, что было потом. Он поцеловал Хенджина. Черт… а тот перед этим сказал, что любит его. Не как друга, а как парня. О боже… и они пошли к нему домой, целовались в лифте, в коридоре, на кухне и в спальне. И всё это явно закончилось бы чем-то, о чём Феликс стеснялся даже подумать, если бы не… — Феликс, стой… подожди… — пытался остановить Хёнджин, чувствуя, как в зад ему упирается светильник, стоящий на тумбочке, к которой его прижимал Феликс, покрывающий его шею хаотичными поцелуями. — Феликс, мы сейчас… Тишину разрезал громкий звук разбивающегося стекла и фарфора, а еще единственный источник света в комнате погас. — …опрокинем твой светильник, — договорил Хёнджин. — Ебать, — не выдержал Феликс. — Сам же говорил мне не материться, — посмеялся Хёнджин, который не верил в происходящее. Он стоит у Феликса дома с наполовину растегнутой рубашкой и стоящим, как кол, членом. — Твою мать, Хёнджин, нам придётся прерваться и убрать это дерьмо, — проигнорировал его Феликс. — Окей, конечно, — согласился Хван. Он подумал, что им следует сначала всё-таки нормально поговорить, прежде чем делать всякие развратные вещи. Не дай бог, Феликс пожалеет об этом завтра и, что ещё хуже, захочет сделать вид, что ничего не произошло. Феликс отстранился от Хенджина, чем он, конечно, был очень растроен. Не успел парень сделать и шага в полностью темной комнате, куда не попадал из окно даже свет фонарей, как послышалось сдавленное «Ай!» и потом более продолжительное «Пиздеееееец». — Что случилось? — забеспокоился Хёнджин. — На стекло наступил… очень больно… блять, Хён… помоги… — и Феликс чуть не грохнулся на пол, к счастью, Хёнджин успел его поймать и не позволил ему собрать все осколки лампы, которые лежали на полу. Хенджин постарался не паниковать, осторожно уложил Феликса на кровать (и почему они сразу на неё не легли?), щелкнул выключатель, и комната озарилась теплым светом. Открывшаяся перед глазами картина выглядела и вправду странно. Полуголый Феликс, лежащий на постели и стонущий от боли, пол, усеянный ошметками светильника и небольшая лужица крови на полу. Блять. Хёнджин начал устранять последствия их безумной страсти, обработал Феликсу рану, они отправились на кухню попить чай и несколько часов рассказывали друг другу всё, о чем стеснялись рассказывать. Про то, как Феликс ревновал Хенджина ко всему, что движется, про то, как боялся признаться и в итоге предпринял гениальное решение отдалиться в надежде, что если у Хенджина всё-таки были к нему чувства, он это покажет. Про то, как мучал себя догадками, любит ли его Хван всё-таки или нет, и про то, как каждый раз отметал эти мысли, про то, как хотел вернуть всё обратно, потому что скучал без лучшего друга, но боялся сделать первый шаг. Про то, как пытался себя убедить в том, что прежде чем снова начать дружить, надо сначала разлюбить, и про то, как увидел, что у Хёнджина появился новый лучший друг Хан, и подумал, что тот забыл про него окончательно. И даже если Феликс извинится, то друг его всё равно не простиn. А если Ли признается в своих чувствах, то его непременно отвергнут. — Ну ты заебанный, конечно… — пробормотал себе под нос Хёнджин, но Феликс всё равно услышал и посмеялся. — Мог бы просто подойти и сказать: «Хёнджин, я люблю тебя, ты самый лучший мужчина в моей жизни», — Феликс толкнул его в плечо и улыбнулся. И Хёнджину тоже пришлось рассказать обо всём, что он скрывал с тринадцати лет. Они слушали друг друга внимательно и не перебивали. Когда время перевалило за час ночи, а они, кажется, накачали мышцы языка, разговаривая так много, что их рты устали смеяться и улыбаться, а щёки болели, парни всё-таки решили лечь спать. К счастью, следующий день был выходным. И у них будет достаточно времени, чтобы всё осознать и поговорить ещё раз. Феликс любовался спящим Хёнджином и тут услышал звук поворачивающегося в замке ключа, а затем голоса в прихожей. Что? Родители приехали раньше? — Блять, — сказал Феликс, который обычно вообще-то никогда не матерится.