На перроне

       — Знаешь, я решил на выходные съездить к сенсею в Осаку. Поезд сегодня в полдевятого.        — Хах, оставишь меня одного на целых два дня?        — Извини…        Я ненавидел, когда он передо мне извинялся. Каждый раз это вызывало у меня неподдельную злость, которую еле удавалось сдерживать. Из уст Синдзи извинения всегда звучали жалко… Или я просто не хотел, чтоб он чувствовал себя виноватым.        — Можно хоть проводить тебя до вокзала?        — А? Да, конечно, я только за!.. Если тебе не трудно…        — Да, да, я принимаю твои извинения за предоставленные неудобства. Всё в порядке.       Мы стали хорошо общаться не так уж давно. Я даже не заметил, в какой момент простые приветствия перед занятиями в колледже перешли в ночные посиделки с фильмами, закусками и шампанским. Не скажу, что с другими одногруппниками у меня плохие отношения, но только он мне доверяет. Поэтому я доверился ему.        — Каору, может сходим куда-нибудь перед отъездом? Всё-таки, тебе все выходные одному сидеть дома.        — С чего ты взял, что я буду один?        Румянец, покрывший его лицо полностью нужно было видеть в живую.        — Ох… Извини, я не подумал…        — Не извиняйся. Мне действительно будет нечего делать. Куда хочешь сходить?        — Не знаю… Может в парк? Или просто по городу походить?        — Как на счёт Никорай-до?        — В церковь? Зачем нам в церковь?        — Хм… Венчаться будем.        — Т-ты что такое говоришь?        — Да ладно тебе, я же шучу. Просто давно хотел посмотреть на этот собор. Говорят, он красивый.        — Хорошо, идём туда.        На самом деле я уже много раз там был. Не зря говорят, что он красивый. Просто первое место, которое пришло в голову. Мы часто гуляли с Синдзи просто по городу: по оживлённым перекрёсткам, вроде Шибуи, по спокойным спальным районам, по узким улочкам Санъя и так далее. Если бы я прошёл такое расстояние один, у меня бы, наверное, отвалились ноги и расплавились мозги от количества мыслей. Но рядом с ним я не могу думать об усталости. Я, вообще, ни о чём особо не могу думать.        — Да… Воскресенский собор действительно достоин посещения. Странно, что мы до этого там не были.        — Я знал, что тебе понравится. Скоро уезжать, нужно направляться к вокзалу.       Я всегда любил атмосферу вокзалов. Особенно хорошо там, когда ты не уезжаешь. Можно прийти и часами наблюдать за людьми, постоянно куда-то спешащими, опаздывающими и уже опоздавшими.        — Какой вагон?        — Третий.        — Это в ту сторону.       Синдзи, кажется, не очень любил вокзалы. Он совсем терялся среди такого количества людей, не мог отделиться от толпы. А, может, и не хотел. Мне всегда приходилось держать его за руку, чтоб человеческая волна не отнесла его на другой «берег». Поезд стоял три минуты, но мы пришли заранее, поэтому нашлось время попрощаться.        — Даже не поцелуешь меня на прощание?        — Ты с-совсем дурак? Тут же куча людей!        — И что?        — Извини, но я не могу…        — Ну как хочешь. Удачи в дороге.        — Удачи.       Его поезд почти прибыл. Я развернулся и пошёл против течения, чтобы оно не занесло меня в вагон, но привычный гул вокзала пронзил женский крик. Часть толпы, что поближе к краю перрона, замолкла. В этом молчании читался ужас. Я оглянулся, желая увидеть реакцию Синдзи, но не увидел его самого. В голове всё смешалось: стук колёс, голоса людей, ещё не осознавших происходящего, или не заметивших, и тех, кто и не хотел замечать. Мимо меня пронеслась девочка, утирая слёзы, и её мать, что не могла поймать беглянку, и пара полицейских, что сразу после отправления поезда оцепили часть перрона, и какие-то люди с носилками, чемоданчиками и пакетами. В тот момент я ещё ничего не понял. Точнее, ничего не хотел понимать. Гул вокзала заменил гул в ушах, но сквозь него было слышно, как женщина с пойманной беглянкой на руках даёт показания.        — Он столкнулся с Юми… Растерялся… Стал невнятно извиняться… Попятился назад…       Только не это.       Не помню как, не знаю зачем, но я подошёл к краю платформы и посмотрел вниз. Люди в костюмах собирали что-то в мешок. Через несколько мгновений я осознал, что это не что-то, а кто-то. С железнодорожных путей на меня стеклянными глазами смотрел он. Ни на что, кроме глаз, я не обратил внимания. А, может, ничего, кроме глаз и не было. Или даже их не было… Но почти сразу полицейские оттащили меня оттуда и стали задавать странные вопросы. Не знаю, отвечал ли я им вообще…        На похороны я не пришёл, хотя, меня и не приглашали. Но я до сих пор каждую неделю молюсь за его душу в Фуккацу дайсэйдо.