Пыточная камера

Эль смотрит с нескрываемым ужасом. Кэмпбелл крепко держит пистолет в своей руке, его палец на курке. Второй рукой прижимает её к себе и легко одними пальцами гладит по предплечью. Он что-то говорит ей, повторяет второй раз, третий и затем срывается на крик. Эль совсем не собиралась плакать, она всё время прикусывала нижнюю губу и периодически незаметно закидывала голову назад, стараясь оставаться сильно девочкой, не имеющей права проронить даже слезинку. Кричи сколько угодно – хоть сорви голос. Пусть все, кто находятся в комнате, оглохнут. Его голос отдаётся эхом в голове, но ни слова разобрать не получается, потому что все её мысли сейчас сосредоточены на Элли, которая стоит прямо перед ними. Её лицо одновременно испуганное и злое, а тело натянуто как струна. И никакого осуждения в глазах, отчего Эль сама себе становится ещё ненавистнее. Какого знать, что человек, который готов был тебя спасти, не требуя взаимен ничего, поплатится прямо сейчас своей жизнью за это? Омерзительно, должно быть? Больше всего на свете Эль боится услышать выстрел. Она поднимает голову и смотрит на Кэмпбелла. Он улыбается, как будто читает её мысли и насмехается над ними. Рукой, свободной от пистолета, прижимает девушку к себе ещё крепче и закрывает ей глаза. И уши закладывает то ли от крика, то ли от резкого хлопка - Кэмпбелл стреляет. Засовывает пистолет обратно за пояс и, не давая Эль возможности в последний раз увидеть почти уже безжизненное тело подруги, уводит её обратно в свой дом. Элли лежит на полу в луже крови ещё живая, но уже не способная бороться за жизнь. Медленно догорающая спичка. Выстрел в голову мог бы убить её в долю секунды, должно быть, девушка бы не почувствовала даже ничего. Но ему так хотелось подарить ей надежду, что, возможно, она не умрёт, возможно, сейчас её обязательно кто-нибудь спасёт. Только вот никто не спасает. Эль на трясущихся ногах, всё ещё прижавшись к Кэмпбеллу, идёт с ним и даже не думает сопротивляться. Она заведомо проиграла ему, когда согласилась быть с ним. Заведомо проиграла, когда он впервые увидел её. Вынесла сама себе смертный приговор, заговорив с ним впервые. Поднялась на эшафот и подставила голову под топор палача, придя к нему домой. Залезла в петлю и толкнула стул под собой, ответив на его чувства взаимностью. - Я же сказал, что защищу тебя от чего угодно. Кроме себя, разумеется, верно? Они возвращаются домой. Она – заключенная на пожизненный срок преступница в его маленьком, состоящем из двоих человек, авторитарном государстве, не казненная лишь потому, что он не хочет. Он – одновременно законодательный орган, судья, надзиратель и, конечно же, палач. Его комната – тюремная камера, со всеми удобствами, но пропитанная холодом и отчаянием. Жить здесь всё равно, что спать в дорогом гробу под слоем земли. В комфорте, но какая разница, ты уже не человек, а кусок гниющей плоти. Элиот проводит рукой по светлым волосам и понимает вдруг, что она до сих пор не проронила ни слезинки. Он аккуратно сажает её на пол перед кроватью и садится сам рядом. Совсем как в их первую встречу. Эль смотрит перед собой и как будто совсем его не замечает. Это начинает раздражать. Он аккуратно берет её за подбородок и поворачивает к себе. Улыбается. Прижимается лбом к её щеке и только сейчас совершенно точно понимает одну вещь. Она дрожит. Это не просто лёгкая дрожь, её буквально трусит. - Тебя больше никто не посмеет тронуть. Говорит это, но сам понимает, что её страх не перед тем, что происходит за пределами дома, не перед другими людьми, а перед ним самим. И это осознание как никогда ранее приносит ему чувство успокоения. Боится – не сможет сбежать, не станет пробовать. Она для него как дом, которого никогда не было. В том самом очевидном смысле – что-то тёплое и родное, искренне-настоящее. Эль должна чувствовать то же самое, но чувствует ли? Скорее нет, чем да. Они ведь так похожи, почему только она не ощущает того же? И это дико выводит из себя, побуждает силой заставлять почувствовать. Кэмпбелл знает, что делает всё правильно, в его голове даже нет зародыша я-что-то-делаю-не-так мыслей, а непонимание его методов со стороны Томкинс уже не его проблемы. Он поднимает её на руки и аккуратно кладет на кровать, а сам садится рядом. - Убьёшь меня? – девушка произносит это тихо. В голосе нет ни страха, ни злости – да вообще ни черта. Эль смотрит на него совершенно безжизненными сухими глазами. Элиот наклоняется и целует её в лоб. - За что? За то, что ты убила свою подругу? Её как будто ударяет током. Как он смеет такое говорить после того, как сам нажал на курок? Эль отталкивает его от себя и встает с кровати. В её глазах полное непонимание. - Я же говорил, что убью каждого, кто захочет отнять тебя у меня. И ты знала об этом, но всё равно ушла, спряталась за спинами чужих людей. Ты виновата куда больше, чем я, признай уже. Думаешь, я ненормальный? Посмотри в зеркало. Совсем как в тот раз. Хотела отравить меня, и плевать, что будет с другими. Да ты та ещё психопатка. Смеётся. Он смеётся над ней? Похоже на то. Эль вдруг срывается на крик и впервые за долгое время даёт волю своим чувствам. Она плачет и проклинает его, кричит, что хочет уйти. Может, доля правды есть в его словах. «Думаешь, я ненормальный? Посмотри в зеркало». В этой комнате два совершенно безумных человека, кардинально разные и одновременно как будто точные копии друг друга. Девушка закрывает лицо руками и изо всех сил давит ладонями на глаза до появления цветных бликов, как будто хочет совсем ослепнуть, а не просто закрыться от него. Кэмпбелл берет её правую руку и с силой тянет на себя. Она чувствует непривычный железный холод и от этого невольно вздрагивает и замолкает. Пистолет. У неё в руке его пистолет. - Хватит решимости выстрелить? Ты так этого хотела. Я даю тебе шанс уйти. Эль смотрит сначала на него, а потом на пистолет, снова на него. Губы растягиваются в ироничной усмешке. Она обхватывает оружие двумя руками и направляет на парня. Он совершенно спокоен, отчего на секунду у неё в голове закрадывается пугающая мысль. Пистолет не заряжен, она выстрелит, ничего не произойдёт. Тогда он точно её убьёт. - Заряжен. Не бойся. Он снова как будто читает её мысли. И улыбается. Они стоят так несколько минут, по ощущениям – вечность. Он смотрит на неё, совершенно неподвижный, в этот момент до отчаянной невозможности похожий на дьявола. Если ад не место, а состояние, то прямо сейчас она горит в его пламени. Эль медленно кладет палец на курок и, уже готовая выстрелить, опускает оружие. Яростно отбрасывает его в сторону и снова в бессилии падает на кровать. Не смогла, что-то остановило. Кэмпбелл ложится рядом так, чтобы их лица были на одном уровне. Гладит её по щеке тыльной стороной ладони и обнимает так крепко, насколько только может, до хруста рёбер и ощущения, что ещё немного, и они оба задохнутся. Она – его дом, такой родной, пахнущий морковным пирогом и зелёным чаем. Он же открытая клетка, пыточная камера, в которой она не привязана, а значит остается по своей воле.