Hedeupon.

Намджун откидывается на спинку кресла и тяжело вздыхает. У него жутко болит спина, жутко болит голова, но трек нужно сделать в кратчайший срок. Ему ужасно хочется спать, но он не может просто пойти и лечь в тёплую, нагретую кровать, ведь может получить выговор от компании. Он разминает шею, пальцы и спину, слыша характерный хруст. Его глаза слипаются и не дают нормально вглядеться в экран, чтобы увидеть звуковую дорожку. Намджун зевает громко, что кажется, он вобрал в себя весь воздух из комнаты. Ему бы не помешал крепкий кофе, но десятая кружка не поможет зарядиться энергией до утра. Намджун тяжело вздыхает и решая немного отдохнуть, закрывая окно с программой. Он заходит в браузер и пишет в поисковой строке «расслабляющая музыка». Нажав на первую ссылку, он переходит на сайт и включает первую, попавшуюся музыку. Сделав музыку на громкость чуть выше среднего, он прикрывает глаза. Музыка настолько приятная, что хочется погрузиться в царство Морфея, и попасть в мир единорогов, какающих радугой, таких, которых любил Сокджин. Сокджин… Сокджин всегда был ребёнком в душе, но и умел оставаться серьезным парнем и любящим человеком. Человеком, которым Намджун жил, которому писал стихи, которому покупал на каждую зарплату плюшевых игрушек, и с которым Ким хотел связать всю жизнь. Но увы они разошлись, хотя их отношения всегда были прекрасными. Скорее даже идеальными, что о таких мечтали все. Их отношения будто застряли в конфетно-букетном периоде. Они были настолько приторно-сладкими, что некоторым людям хотелось блевать. У них даже секс был регулярным, как по расписанию. А из-за тонких стен вместе с ними весь дом не спал по ночам. Конечно, как у любой пары у них были ссоры и конфликты, но все заканчивались одинаково: бурной ночью и охрипшим с утра Сокджином и его больной поясницей. И вроде все нормально, живи да и радуйся, вот только если бы не новый начальник Сокджина на работе. Тот постоянно оставляет его после смены под предлогом «Сокджин-щи, помоги мне с документами.», позовёт к себе в кабинет «нам нужно обсудить кое-что», пригласит его в кафе или ресторан, или, подарить какую-нибудь дорогую безделушку, которую Джун сразу же отбирал и выкидывал в мусорку, скидывал с окна, чтобы старший не нашёл. Но тот все равно находил и говорил ему:       — Намджунн-и, ты такой идиот, что ревнуешь меня к Уджин-хённиму. Не делай так больше, хорошо? — и Намджун кивал, говорил «ладно», но все же выкидывался все подарки. Сокджин терпел все закидоны Намлжуна, терпел его визиты на к начальнику с «просто поговорить», возвращаясь с кровью на щеке, терпел его вечный над всем контроль. Сокджин терпел его потому что любил, любил всего, начиная от любви к крошечным крабом, заканчивая пальчиками на ногах. Ким тоже любил. И любит, но по-другому. Сокджин терпел до-тех-пор, пока младший не запретил ему разговаривать с коллегами по работе, включая Уджина, и запретил ему встречаться с друзьями. Тогда Джин устроил такой скандал, что соседи хотели вызвать полицию, услышав звук разбитой тарелки. Потом старший закрылся в ванной, а Намджун уехал в свою квартиру, хлопнув дверью, как в дешевой мелодраме. Возможно, Джун сам виноват в их разрыве, но он слишком привязан к Джину, чтобы перестать его контролировать. Джин был для него маленьким котиком, редко выпускающим коготки. Он всегда был рядом. Намджун не помнил ни дня, проведённых без старшего. Он был одержим Сокджином. Если бы они были в мире соулмейтов, то они точно были бы связаны не нитками судьбы, а толстыми веревками. Из раздумий его вырвал, вломившийся в комнату Хосок, его друг по совместительству, с которым он ещё квартиру снимает. (ведь так дешевле?) Тот размахивая руками, что-то кричал, матерился, но из-за немного выключенного разума, Джун мог с уверенностью ста процентов сказать, что Хосок назвал его «тупоголовой амёбой». Чуть оклемавшись младший смотрит на Чона и хлопает вопросительно хлопает глазками:       — Мон, выруби свою нудную симфонию! Если ты хочешь расслабиться, то сними себе проститутку, расслабься, или, на крайняк надень наушники, а то спать мешаешь. А то, у меня завтра концерт, и если я буду с километровыми мешками под глазами и недосыпом — ищи себе новое жильё. — пригрозил Хоуп, тыча в него пальцем, прямо в нос. Что-что, а Чон Хосок в гневе страшен. Взглянув, пугливым взглядом, Намджун сглотнул скопившуюся, вязкую слюну, кивнул. Хосок, который уже собирался хлопнуть устрашающе дверью, как суровый-настоящий-мужик, остановился, после кимовского отклика:       — Хён, а можно твои наушники взять? Мои, кажется, у Джина остались… — тихо спрашивает Ким с хрипловатым голосом, под который обычно все текут кипятком, но сейчас он слышатся очень жалко. Принципе, как сейчас. Чувствуется, пахнет горелым? А. Нет, это просто у Чона из ушей пар идёт… — думает младший, представляя перед собой картинку: Злой, как чёрт Хосок с взрывающейся головой, пытается убить Кима. Прям картина маслом. А Джей-Хоуп потихоньку взрывается.       — Иди в задницу, Ким Намджун! Чтоб потом ты мне вернул их в виде кучи разных разноцветных проводов?! Езжай лучше к хёну, собирай свои наушники. Я тебе даже денег на такси дам. — на полном серьезе говорит он, подходя к сейфу, стоящему в углы и вводя пинкод. Да, Хосок хранит деньги в сейфе, так их хотяб не возьмёт и не вернёт его младший брат Чонгук. — Сколько там нужно? — бурчит Хо, считая купюры. Намджун злится. Он один из нескольких миллионов людей, которые могут моментально, вот так, по щелчку пальцев. Он меняет эмоции на лице с «страдающий идиот» на «мне похуй, я иду к Джину». Он хватает висящую на спинке стула куртку, и в разваленку идёт в коридор. Ударив кулаком по стене, он попадает прямо по выключателю и врубает свет. Вообще, он не против идти к Сокджину. Он даже в какой-то степени хочет этого. Вдруг они смогут поговорить, вдруг они снова будут вместе. Если Сокджин хочет того же, что и он. Он не будет настаивать. Он будет стараться. Надев ботинки, Джун «вываливается» из квартиры. Посмотрев на то место, где только, что был Ким, Хоуп тяжело вздыхает, и наверно жалеет, что познакомил двух Кимов.

~

Намджун смотрит на наручные часы и понимает, что сейчас не самое лучшее время для неожиданного визита. 01:32. Возможно, Сокджин не спит. Он раньше не спал в это время. Они оба не спали. А, если и засыпали, то в обнимку, сжимая друг друга в медвежьих объятиях. Намджун успел позабыть какого это. Выдохнув горячий пар, Намджун продолжил идти, смотря себе в ноги. Снег противно смешался с грязью, отвратительно хлюпая под ногами, и пачкая замшевшие ботинки.       — Их потом точно нужно постирать. — бурчит Мон. Всю дорогу пролетав где-то между другими мирами, он и не заметил, как дошёл до знакомого пятиэтажного здания. Возле подъезда стоит старая скамейка. Намджун помнит, как ему на голову упал снег с сокджинова подоконника, пока тот пытался извиниться. История, которую можно рассказывать правнукам. Подъездная дверь такая же, как и раньше, поэтому Наму без труда заходит в сырой подъезд. Тут приятно пахнет мокрым бетоном. Сокджин любил этот запах. Поднявшись на второй этаж, он видит знакомую темно-коричневую дверь с зелёной ёлочкой на ручке. Намджуну впервые так страшно. Может он не будет ему рад? Или может с ним кто-то другой, кому он сейчас дарит свою любовь, а сейчас они спят в обнимку на сокджиновом диване, забыв о фильме, который смотрели? И сейчас Джун помешает их счастью? Да, определённо. Именно поэтому он бьет кулаками по бедной двери, как-то по сумасшедшему улыбаясь. Сейчас он будет стараться говорить адекватно. Будет стараться. Дверь открывает Джин с гнездом на голове, в растянутой белой футболке, похожую на намджуновскую, розовых штанах от пижамы, а на ногах красуются его любимые вязаные персиковые носочки. А в руках он сжимал большую плюшевую альпаку. Намджун впервые за всю жизнь хочет стать игрушкой. По сонному лицу старшего было понятно, что тот спал, и совершенно не ждал гостей. Намджуна и подавно.       — Зачем ты приперся? Время, вообще, видел?! — Сокджин кричит на него, как раньше. Кажется, Джуну пора прекращать думать о нём.       — Я за наушниками пришёл. А что ты так взрываешься? Я отвлёк от важного дела? Или, может от нового хахаля?! — язвит младший, с наглостью снимая обувь по среди коридора. Он пинает их к коврику, который лежал возле входной двери.       — Что совсем больной, что ли? Давай ищи свои наушники, и пиздуй отсюда! — отвечает громко Джин, идя на кухню, чтобы выпить стакан воды. Вообще, старший всегда был вежлив. Он иногда даже не позволял себе говорить слово «блять», но после вечных ссор и расставания, что-то в нем всё-таки поменялось. А Джуну обидно. Неужели, Сокджин прогоняет его? Почему он не прыгнул к нему на шею, простил и они не пошли спать в тёплую, нагретую, им постель? Да, Намджун мудак, он не спорит и не отрицает. Но каким бы тупым мудачьём он не был, каким бы грубым он сейчас он не был, все равно он скучал. Он так хочет обнять парня напротив, но не может. Он не может, да и Сокджин, видимо, не хочет. Мон хватает свои наушники, валяющихся на тумбочке, стоящей по правую сторону кровати. Сокджин смотрит на него таким взглядом, будто сейчас схватит его за выкрашенный голубые волосы и с трудом вытащит эти семьдесят килограмм за дверь. Потому что ещё чуть-чуть и он не сдержится и налетит на него с множеством быстрых поцелуев и градом нежных чмоков. Сокджин тоже скучает. Но младший сам виноват, а крушить свою какую никакую гордость, Сокджин не собирается. Он видит как Джун выходит в коридор, и идёт обуваться. Он следит за его движениями, но так хочет его схватить за обе стороны куртки и затолкать в обратно. В кровать. Чтобы спать и крепко обнимать, так чтоб позже оставались синие пятна. А Намджун злится ещё сильнее, не зная даже причины. Он видит, что Джин преподносил к пухлым зефирным губам стакан, делаю ещё один глоток прохладной воды, и чёрт! Он такой идиот, он ревнует своего бывшего парня к чёртовому куску стекла! Он завидует этому стакану за то, что он может сейчас прикоснуться к таким желанным чужим губам. Он смотрит жалостливо, но в тоже время выглядит устрашающе. Любой другой бы уже при виде такого взгляда, схватили бы свой паспорт и уехали куда подальше, но не Джин. Он знает этот взгляд.       — Что смотришь? Давай бери ноги в руки и уходи! Мне вставать в шесть утра! — устало выгоняет Джуна Джин. Ну всё. Намджун устал терпеть. Он откинув обувь, снимает куртку и кидает её на рядом стоящий пуфик. Он медленно подходит к Сокджину, как голодное животное к перепуганной жертве. А вся сокджинова храбрость и гордость по-тихонько сбежали в его задницу, уже догадываясь, что будет позже. Намджун ехидно усмехается, буквально выдирает игрушку из рук старшего, которую тот сильнее прижал к себе. Будто надеясь, что она спасёт его от Кима. Ох, зря надеется.       — А что боишься, что опоздаешь опаздывать и твой любимый босс лишит тебя премии? — грозно спрашивает тот, прекрасно понимая, что под словом «премия» он имел нечто другое. Нечто более приятное и желанное, чем деньги, которые на следующий день будут не так важны. — Мм? Чего молчишь?       — Да, я боюсь, что он лишит меня премии. А что завидно стало? — Сокджин понимает, что язвить в такой ситуации не самое лучшее решение, но ничего больше поделать не может. Просто он слишком вспыльчивый. Всё внутри младшего взрывается, вулканом, заставляя невольно представлять то, как чужие руки касаются на джиновской шее, затем спускаются на тонкую осиную, словно женскую талию, а потом с силой сжимают мягкие упругие ягодицы, принося ему неописуемое удовольствие. Намджун убивать за Сокджина готов, но сейчас он докажет свою любовь другим способом. Потому что никто, кроме него не смеют прикасаться к его Джину. Младший хватается за тонкие запястья и заводит их над головой шатена. Он наклоняется к бледной шею и громко дышит, заставляя кожу покрываться табуном мурашек. К щекам Сокджина приливает кровь, окрашивая их смущением.       — Ты-ты что делаешь?! — пищит старший, вырываясь и пытаясь оттолкнуть Наму. Но тот явно сильнее. Сокджину страшно хочется Джуна, но в тоже время безумно страшно. Намджун выглядит, как сумасшедший. Младший просто тяжело дышит, и отпускает джиновы запястья, перемещая руки на талию. Он окольцовывает её ладонями, после резко поднимает Сокджина на руки и закидывает на плечо, не обращая внимание на крики и жалкие попытки освободится.       — Ты подлец! А ну отпусти меня! — брыкается Джин. Он дёргается, чуть ли не падает, но Джун его ловит и замахивается, оставляя смачный шлёпок по левой ягодице. Нежная кожа начала пылать красным огнём, а на месте удара оставался красный отпечаток ладони младшего. Джин выкрикивает, но брыкáться. Мало ли, вдруг Намджун его пороть будет. (?)       — А ты, хён, не подлец? Говорить, то чего не было? — едко спрашивает Джун, облизывая шершавые губы, в предвкушении сегодняшней ночи.       — Что?! Я говорю правду! — кричит старший, одновременно начиная бить чужую крепкую спину кулачками. — Понял? Теперь поставь меня на место, я спать хочу! У Намджуна внутри ликует демон похоти, который уже собрался отыметь хён во всех знающий ему позах, Намджун тоже собрался.       — Чшш…не буянь, хён, а то я не буду с тобой сюсюкаться. — шепчет Намджун куда-то в сторону Джина и входит в спальню, пропитанную запахом последнего.       — Ты не будешь… Что?! Ты что меня насиловать собрался?! Мы с тобой расстались, ты не имеешь право! — злится он и ощущает телом мягкую поверхность, на которую его кинул Наму. Тот вздохнул, пытаясь понять как он жил с такой истеричкой. Он хватает одеяло и закутывает в него Джина, чтобы тот немного замедлил свой «побег». Он укутывает его с ног до головы и отворачивается к тумбочке, чтобы достать оттуда один из галстуков Сокджина, ибо его ручонки не дают долгожданную увидеть правду. Спал ли Сокджин со своим начальником или нет? Об одной этой мысли, Намджун готов свернуть ему шею. И даже Всевышний не знает, что ещё он может сделать. Ким пыхтит, пытаясь освободиться от «плена» пухового одеяла, а когда не особо получается он начинает вертеться и не нарочно ударяет младшего ногой, и замирает, понимая свою оплошность. Хорошо, что на ней был толстый вязаный носок, смягчая удар. Намджун, который уже поворачивался получает достаточно сильный удар по предплечью, шипит от боли. Он хмурит брови и тихо, но Джин все равно слышит, рычит. Он наваливается на него и прижимая всем телом к поверхности, зажимает руки и смотрит в глаза с угрозой.       — Ты видимо не понял? — рычит Ким. Он отодвигает край одеяла, для того чтобы видеть лицо парня. У Сокджина подрагивают губы. Своим бедром он чувствует чужое возбуждение. Достаточное весомое возбуждения. Младший смотрит на него голодным взглядом, и выглядит так что сейчас он сожрет его полностью. Ему страшно, прям как в их первый раз. Не будь Сокджин не девственным, то расплакался бы он страха, но он же знает, что после такого намджуновского взгляда всегда наступает настоящая эйфория. Младший выпутывает его из кокона ткани, и приближается ближе к чужим губам, опаляя их горячим дыханием. Сокджин выдыхает, накопившийся воздух и… страх? И первым прилипает к губам Наму, тот слегка удивлён смене действий старшего, но отвечает на поцелуй, и начиная проталкивать язык в ротик своего хёна. Их поцелуй был нежным, без похоти и пошлости, но у Мона другие планы. Они переплетает языки, словно они танцует сальсу, смакуя губы друг друга, и вкладывая все чувства в этот долгожданный ими поцелуй. Глаза Намджуна хоть и закрыты, но он ловко хватает тот самый галстук, который он доставал и крепко связывает руки Джина. Сам Джин распахивает глаза и отстранившись, шепчет:       — Развяжи, мне неудобно. — хныкает Ким, тыча руками в лицо Джуна.       — Не-ет, не сегодня малыш. Твои ручонки будут мне мешать. Он снова целует губы Сокджина, параллельно запуская шаловливые руки под футболку, поглаживая мягкую кожу. Приподняв футболку, Джун перешёл с губ на грудь парня и принялся посасывать затверживающее ореолы сосков, вдобавок прокручивая их между указательным и большим пальцами. Джин томно и часто дышит, а когда младший оставляет засос тихо постанывает, не видя как другой улыбается, но продолжает свои «пытки». Спустя маленький промежуток времени, Джин застонал чуть громче, а у Намджуна член ноет, прося горячее нутро старшего. Ким спускается ниже: оставляя беглые поцелуи на плоском животе. Оставив последний поцелуй в районе пупка, он снимает с Сокджина штанишки вместе с нижним бельём. Он делает это быстрее обычного, совсем не замечая влажные пятна на боксерах Сокджина. Намджун встаёт с кровати, чтобы раздеться. Он снимает футболку, открывая вид на в меру накаченное тело. После снимает с себя джинсы и носки, возвращается к Сокджину. Сокджин всегда был красивым, а возбужденный и раздетый Сокджин он всегда порнографически прекрасен, вытекающей смазкой из дырочки, зажмуренными глазками и связанными руками. И носочки… о Боже мой, с ними Мон точно в Бога поверит. Член полезно упирается в ткань трусов, поэтому младший решает быстрее запустить процесс. Ким оглаживает ноги хёна и раздвигает их в стороны, и пристраивается между ними. Войти ему мешает Джин, который дергает его за руку, умоляюще смотря.       — Намджун, растяни меня… пожалуйста… — просит он, толкаясь к Джуну тазом. Тот лишь усмехается и раздаёт смешок, наклоняется и спрашивает:       — Зачем, хён? Ты же спал с ним, значит должен быть растянут. Сегодня же среда.       — Пожалуйста, Джун, пожалуйста… я не спал с ним. Честно-честно! — хнычет Джин, а в уголках глаз скапливаются слёзки. Он сейчас расплачется, как девственница. Наму всё-таки согласившись растянуть и подготовить Джина к собственному размеру, подносит два пальца ко рту старшего, приказывая сосать. Тот моментально вбирает пальцы, принимаясь смачивать слюной. Он двигает головой «туда-сюда» и смотрит в глаза младшего. Чёрт, так невинно, что кажется перед ним не двадцатипятилетний летний парень, а шестилетний ребёнок. Намджун умирает. Когда пальцы были хорошо смазаны джиновским ротик, Джун подставляет их к анальному отверстию и резко вставляет их до конца, заставляя Сокджина вскрикнуть. Он не ждёт, пока он привыкнет и принимается растягивать его в манере ножниц, слыша шипение в перемешку со всхлипами в ответ. В Сокджине горячо, в Сокджине хорошо. Намджун хочет его всего и сразу. Пару минут спустя, Джин начинает самостоятельно насаживаться на длинные пальца и громко стонать, откидывая голову назад. Он хочет Намджуна не меньше. А тот понимает, что растягивать Джина уже — огромное наслаждения. Намджун решив, что хватит тянуть, он убирает пальцы, и подставляет уже давно готовый член к пульсирующему колечку мышц. Он резко входит в подготовленный анус и сразу же начинает двигаться, но размеренно, постепенно. Сокджин издаёт протяжный стон, и толкается навстречу. Вдобавок он обнимает Намджуна руками, а из-за того, что они связанны он обнимает его сильнее. Наму утробно рычит от узости старшего, но ускоряет темп, принося им обоим огромную дозу удовольствия. Джин всегда был узким, сколько бы младший его не разрабатывал, он всегда остаётся ужасно узким, как в первый раз. Мон ускоряется до бешеной скорости, уже окончательно втрахивая его в кровать. Кровать ходит ходуном и неприятно скрипит, кажется, что она вот-вот сломается. Сокджин уже кричит, мечется по кровати и будто впадает в нирвану. Ему настолько хорошо, что не верится что это всё взаправду. Он так долго хотел этого, что ему пришлось врать впервые за долгое время. И это того стоило. Галстук натирает кожу на запястьях, принося неприятные ощущения, но все это перекрывает трахающий его Намджун. Тот кусает его за гладкую кожу на шее, оставляя укусы, которые сойдут не скоро и будут приятно болеть и закидывает молочные стройные ножки себе на плечи, одну сгибая в колене. Он делает глубокие толчки, проходясь по эластичным, сжимающимся стенкам и через раз попадая точно по комочку нервов внутри, от чего заставляет Сокджина выкрикивать его имя. Ему нравится слушать стоны старшего, он бы записал их на диктофон и слушал бы их на repeat двадцать четыре на семь. Джун идеально подходит Джину, как и он, словно два кусочка пазлы, складывающие одно целое. Намджун открывается от шеи старшего и смотрит на лицо: Сокджин такой покрасневший, такой затраханный и такой счастливый. Намджун улыбается и целует. Чувствуя скорую разрядку, Мон принимается надрачивать Джину, двигая рукой по аккуратному члену туда-сюда, туда-сюда, стимулируя. Джин, которые сорвал уже голос, хрипит, притягивая Намджуна ближе.       — Теперь я убедился, что я был прав. — тяжело говорит младший, делая последнии движения. Джин всхлипывает и выгибается, как гибкая кошка, кончая, забрызгав свою футболку и сильную грудь Джуна белыми пятнами спермы. Младший делает толкается ещё пару раз и изливается, не выходя из старшего, глубоко внутрь, заполняя его своим семенем. Он падает на Кима и тяжело дышит, слушая сердцебиение своего любовника.       — Теперь ты будешь спать только со мной. — первый подаёт голос Наму, смотря на Джина, влюблённым взглядом, как раньше.       — У меня же все равно нет выбора? — кряхтит Джин, лежащий под тяжелым телом, чувствуя внутри растекающуюся жидкость.       — И то верно. — подтверждает Мон, и не выходит из старшего, прекрасно зная, что тот не особо-то любит, когда младший так делает.       — Хён, — зовёт Намджун. Джин поворачивает голову на него и смотрит. — Будешь ли ты моим снова? Тем-более, после того, что между нами было.       — Опять? — улыбается по-доброму Джин, смотря на Намджуна, такого усталого и домашнего.       — Да, опять… — Джун отводит взгляд на окно, за которым уже светает. — Пожалуйста. Вместо ответа Сокджин смеётся заразно, привлекая внимание, говоря да. Джун улыбается во все тридцать два и показывает любимые старшим ямочки, в которые хочется ткнуть пальчиком и сказать «буп», но из-за рук, находящихся в временном «отдыхе» не позволяют, поэтому он просто прижимает ногами Намджуна к себе, утыкаясь носом ему в голубые мягкие волосы. Завтра у Джина будет болеть задница, поясница и руки, но сейчас это не важно, сейчас он рядом с Намджуном. А Намджун теперь по-настоящему счастлив, прижимая к себе родного Сокджина, которого он уже не отпустит.