Ролевка

«Назови мне свое имя, я хочу узнать его снова. Все по кругу, но все будет иначе, Я даю тебе слово» Lumen — Назови мне свое имя

Давно они не гуляли так. Держась за руки, бредя, куда глаза глядят. Словно даже не в прошлой, а в позапрошлой жизни, когда только-только все начиналось, когда она только начинала ему верить. Смущенная улыбка — его, кроткий взгляд, ну как мальчишка прямо. Таким он ей когда-то нравился. А сейчас… наверное, и сейчас нравится. — Давай кофе купим, — предложил он. — Я что-то замерз. — Давай, — кофе так кофе. Хотя она предпочла бы что-нибудь «от памяти». Даже в Питере не отпускало. Она понимала, что разговор с Мишей неизбежен, но оттягивала его как могла. Слишком много накопилось между ними, а драка с… со Ждановым только все усугубила. Черт его знает, до чего они договорятся в итоге. И это было страшно. — Я сейчас, Кать, — Миша неохотно отпустил ее и кинулся к ларьку. Так и осталась стоять, не зная, куда руки деть. И сигарет нет, как обычно. Не требовались как-то последнее время. Миша вернулся через несколько минут и протянул бумажный стаканчик Кате. — Спасибо, — Катя попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, искусственной. — Горячо, осторожно, — Миша ее ужимок, казалось, не заметил. — Хороший все-таки город, а? — Сыро тут как-то, — Катя поежилась; задул пронизывающий ветер. — Из-за близости моря, наверное. — А давай к Финскому заливу завтра съездим? Я только еще одно помещение гляну и буду свободен. — Я хотела по магазинам пройтись. Родителям подарки купить. Ну и себе что-нибудь. — Извечные женские развлечения, — Борщев коротко улыбнулся. — Составить тебе компанию, может? — Не стоит. Возьму плеер с собой, — девушка отпила отвратительный растворимый кофе. — Чувствую себя студенткой, прогуливающей лекции. — А ты прогуливала? Не поверю. — Один раз только, — Катя улыбнулась воспоминаниям. — Мы с Колей перебрали накануне, а утром, вроде, собрались, даже до универа доехали, а потом плюнули и пошли кофе пить. — Ну, Зорькин — понятно, а от тебя не ожидал, — Миша снова улыбнулся. — Кать… я хотел поговорить с тобой. Вот оно! Как знала. Вздохнув, девушка кивнула: — Что ж, если хотел, то давай поговорим. — Я бы хотел, чтобы ты со мной сюда приехала снова. Как… партнер по бизнесу и… ну, ты знаешь… Я не отказываюсь от мысли, что мы все-таки поженимся. Два года вместе все-таки… Да и тебе свободнее будет. — Мы уже обсуждали это. И мой ответ не изменился. Этот брак ни тебе, ни мне не нужен. Одно дело гулять от девушки, другое — от жены. — Я изменюсь, Кать. Я люблю тебя. Правда. Ну давай еще раз попробуем, с чистого листа, — когда Миша успел ее обнять? Нет, она не возражала, но это не то, что… Не Андрей, в общем. Только он умеет обнимать так, что заслоняет собой весь мир. А здесь ничего, кроме глухого раздражения. — Давай попробуем, — против воли и здравого смысла, ответила Катя. Может, потому, что Мишка смотрит на нее так, словно действительно любит? — Не торопи только меня. — Ну, я не прямо сейчас уезжаю. Успеешь дела закончить и уволиться из Zimaletto. Нет. Нет! НЕТ!!! Кажется, она сказала это вслух. По крайней мере, Миша перестал ее обнимать и сейчас некрасиво ухмылялся. — Это из-за него, да? — наконец, спросил он. — Я видел, как ты его целовала возле машины. — Ты о чем? — может, прикинуться дурой, прокатит? — Не понимаю. — Ты не хочешь ехать со мной из-за Жданова? — Андрей здесь ни при чем. Мы хорошие друзья, с ним приятно работать. Но я не могу сейчас уйти из компании. Мне нравится работа, там много людей, с которым мне приятно общаться, да и не могу я бросить с трудом выбитый проект. Как минимум, я должна довести будущую коллекцию до момента, когда она поступит в продажу. Это месяц-два, как получится. Да и на мое место нужно будет кого-нибудь подыскать. — Тебе нравится до ночи сидеть за монитором и слушать, как этот бешеный Жданов на тебя орет? — с кривой усмешкой спросил Миша. — В своих отношениях с работодателем я разберусь сама. Я люблю то, чем занимаюсь. Закрыли эту тему и не поднимаем, если ты действительно хочешь хочешь попробовать все сначала. Со Ждановым у меня ничего нет, не было и не будет. И больше я не собираюсь обсуждать это. — Как скажешь. Пойдем в отель, Колька нас заждался, наверное. Обратно шли, погруженный каждый в свои мысли, за руки уже не держались. Да уж, с чистого листа будет начинать очень просто. Проще будет закончить, чем начать. Слишком много стоит между ними. Катя даже не сразу поняла, что все это время сжимала в руках стаканчик с уже остывшим кофе. Безо всяких сожалений она выбросила его в первую попавшуюся урну. Плакать не хотелось, обсуждать что-то тоже. Об Андрее она старалась не думать. Зазвонил мобильник, а она даже не сразу поняла, что это у нее. На дисплее красовалась похабная надпись «Кукурузник Ромашка», но Катя немного расстроилась. Не этот звонок она хотела бы дождаться. — Катенька, до тебя, как до Кремля, — жизнерадостный голос Малиновского показался поначалу раздражающим. — Не дозвониться. И на смс не ответила мне. — Я в Питере просто, — отозвалась Катерина. — Чего тебе надобно, старче? — О, отдыхаешь? Круто, — Рома усмехнулся. — Да соскучился просто, и совет нужен. — Неделя всего прошла с того момента, как ты меня выпроводил из кабинета со словами, что ты очень меня любишь, но я тебя достала, — Катя хихикнула. Нет, Ромка неизменно поднимал настроение, как бы паршиво ни было. — И что тебе посоветовать нужно? — Я тут на днях был в баре, заехал, так сказать, стресс снять, а там такая девушка, ну прямо персик! Я к ней и так, и этак, мол, давайте познакомимся да поговорим, а она возьми да согласись, только грустная какая-то, а почему так и не сказала. Ну, телефонами обменялись, еще пару раз встретились, а у нее настроение как было паршивое, так и осталось. А так хочется ее улыбку увидеть… Эх, Катенька, пропал я, кажется… — А я прямо сплошная жизнерадостность, — пробурчала Пушкарева, косясь на мрачного Мишу. — Вот поэтому и звоню, вот тебе что подняло бы настроение, Царевна-Несмеяна? Ну, кроме очевидного, — Роман хмыкнул, а Катя представила, как он сейчас хитро щурится и ухмыляется. — Шоколадка и на ручки, — фыркнула Катя. — И мировое господство. — А ты когда приезжаешь? — Восьмого днем. — А можно я тебя встречу? Ну, чтобы шоколадку и на ручки? Мировое господство не обещаю, правда, не привык обещать девушкам невозможного. — Ром, ты самодеятельностью занимаешься или по просьбе? — Вот в кого ты такая умная? — жизнерадостно спросил Малиновский. — По просьбе, конечно. А, хочешь, я в Питер прилечу? Я такие места знаю, закачаешься! — Выслуживаешься? Не надо, не приезжай. А то от твоих мест у меня печень в отдельную коробочку переселится. У меня все нормально, Ром. — Тогда восьмого встретимся? Андрюха же с меня спросит. Ну, Кать, ну, пожалуйста! — Ладно, Малиновский. Уговорил. Я смс-ку сброшу, когда и во сколько. — До встречи. Катя отпустила руку с зажатым в ней телефоном. Андрей сам не вмешивается в ее жизнь, как и договаривались, но лучшего друга подсылает поразвлечь. И последить, наверное, за ней. А обещал ведь… А, может, он тебя любит, дура, переживает, беспокоится, а не пытается контролировать? В размышления пробился голос Миши. Интересовался, кто звонил. Вот никогда не спрашивал, а тут вдруг любопытство проявил. Да друг с работы звонил, тебе-то что? Две с половиной тысячи километров до Москвы. Еще несколько бессмысленных дней, когда, вроде, пытаешься вести себя, как обычно, но мыслями далеко, а сил на игры нет. Не умеет он играть, права она. Жизнь — не ролевая. Но, сцепив зубы до скрежета, терпишь объятия невесты, которая жизнерадостно выложила дорогой мамочке все прегрешения непутевого сыночка. Он стерпел. И легкомысленное заявление мамы, что, дескать, он немножко сильно увлекся несчастной некрасивой девочкой и путает любовь с благодарностью, и предположение, что коварная соблазнительница спит и видит залезть к нему в кошелек и поправить за его счет положение, и установку, что лучше Кирюши у него никого нет и нет более подходящей пары для него. Все стерпел. Молча. Не стал ничего доказывать и объясняться. Все равно не услышат. Только потом, когда мама ушла пить чай, оставив «влюбленных» наедине, очень тихо сказал, что Кире нормальной жизни он не даст, и она будет счастлива избавиться от него сама. В ответ она пообещала позвонить Леночке Шестиковой и преподнести его взаимоотношения с ручной обезьянкой в таком свете, что его Кате будет стыдно выходить на улицу, если он хотя бы дернется с поводка. А заодно лишит его кресла президента. Это его несколько остудило, но не сломало. И Андрей решил пока подождать. Почему-то вспомнилось, как он, напившись, пел на кухне «Highway to Hell». Вот теперь действительно он на шоссе, ведущем в ад. Всего-то нужно — послушаться маму с папой и жениться на Кире. Легко и просто, дорожка ровная, катись себе и катись. Улыбайся, Андрей, ты же счастливый жених. Скулы сводит? Не страшно, может, примут твой оскал за улыбку. Наивное предположение, что все дело в том, что они не знают Катю, ту, которую знает он. Кира расписала ее как невоспитанную самодовольную хамку, которая за языком не следит и вообще выглядит как чучело. Он не был готов расстаться с компанией. Из-за Кати, из-за Ромы, которым придется уйти вместе с ним. Воропаевы им жизни не дадут. Его, может, и оставят в покое, Ромка и сам отлается, а Катя… хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с которой нужно сдувать пылинки, при всем ее стальном характере, нежная, ранимая, готова пожертвовать всем ради него. Единственная, кроме Малины, кто ценит и принимает его со всеми недостатками и страхами, не требует и не просит ничего. Что ж, в ад, так в ад. Ради Кати. Только, любимые мои, родные, Андрюша Жданов не обещает быть пай-мальчиком. Жаль, подставить Катю, которая с трудом выбила из Милко согласие одеть женсовет, с коллекцией нельзя. Пустить под хвост ее труды было бы нечестно. А то бы его преспокойно сняли бы с поста, попинали бы коллективно под ехидное хихиканье Сашеньки Воропаева, да погнали бы на все четыре стороны. Ну и сукой же оказалась Кира. Знает, что добровольно он не откажется от президентства, и пользуется этим на всю катушку. Ну что ж, напросились сами. Ни к Кате, ни к любому из сотрудников компании никаких претензий не будет. Все претензии предъявляйте к президенту. Быстрее бы вернуться в Москву! Он знает, что делать. По крайней мере, решил, что знает. А там посмотрим. Катя говорила, что играть в ролевые в реальной жизни чревато последствиями. Она права. Лишь бы она не отказалась от него потом, когда его свергнут с трона и раздавят, как таракана! А любит ли? Или все-таки играла? И Малиновский молчит, не звонит, забыл, что ли, о поручении? Или решил не выполнять? Вроде, они с Катей подружились, он мнение о ней поменял… Лишь бы она его любила, лишь бы ее пьяная исповедь оказалась правдой! Как теперь верить людям, когда самые родные совсем его не слышат? Господи, ну зачем ему все это?!