Ролевка

Он вился вихрем в три спирали И катался в серой пыли, Он был юродивым снаружи И больным внутри, Он ночью мне читал морали, Но слова его остыли И в муках умерли, к тому же, С наступлением зари. Канцлер Ги — Canzone di Azzo

Николай, несмотря на предварительный звонок, открыл дверь в совершенно домашнем виде, и, кажется, был сонным. Конечно, на пороге стояла его блудная Катька со следами недавнего загула на лице. Здоровая, целая и невредимая. И не одна. Отругать бы ее за такие фокусы, но, видимо, она в этот раз настроена серьезнее некуда. — Явилась, довольная, — цепкий недружелюбный взгляд Коли был направлен на Жданова, хотя говорил он с подругой. — А что мне, плакать? — тихо, но вызывающе спросила Пушкарева. — Полный аллес капут. Дядя Валера рвет и мечет, тетя Лена плачет, меня лишили пирогов и сказали, что сообщников и предателей на порог дома не пустят. Конечно, плакать. — Да будут тебе пироги, отец отойдет и даст тебе доступ на кухню. Чудовище ненасытное, — Катя улыбнулась. — Так и будем через дверь говорить? — Входи, — смилостивился Зорькин. Кинул быстрый взгляд на Жданова и добавил. — Вы тоже проходите. Николай Зорькин. — Андрей Жданов, — отозвался Андрей, протягивая руку для пожатия. Коля с секунду раздумывал, но на жест ответил. — Пушкарева, у тебя мозгов вообще нет? Ты чего устроила, знаешь? — не сводя с Андрея глаз, быстро проговорил Николай. — А что я устроила? Папа сказал валить, где гуляла, вот я, собственно, папу и послушалась, — усмехнулась Катя. — Сказал бы ехать домой — поехала бы домой. — Злыдня ты! Маме хоть позвонила бы! — Вся в тебя, Коленька. Я вчера уже звонила, спасибо, больше не хочу. Сигарету лучше дай. — Обойдешься! Я тебя еще не простил. — За то, что послала, я уже извинилась, — фыркнула Пушкарева. — Ну хоть на этом спасибо, в комнату не надо, пойдем на кухне посидим,— язвительно отозвался Коля. Андрей наблюдал за этими двумя и чувствовал себя остро лишним. Казалось, все реплики между Катей и Николаем озвучиваются исключительно для него. На кухню его тоже позвали, словно для компании. А ведь говорила Катюша, что сама съездит, нет, уперся, как осел, Пушкарева отвесила подзатыльник другу и спросила, оглядев помещение: — Коля, это что за свинарник? — Мишка приходил. Я не успел убрать. — Мишка, значит. Судя по количеству стаканов, не один. — С Яркой. Она у меня сейчас, спит. — Девчонку не испортьте, кобели, — устало сказала Катя. — Откручу причиндалы и головы заодно, все равно не пользуетесь. — Я? Не, я это... ну, знаешь, Пушкарева, твои бессовестные комментарии ни в какие ворота! — Еще скажи, что ты весь из себя благородный рыцарь и ограничиваешься томными вздохами в сторону Яры, а Миша в кои-то веки не распускает хвост. — Вообще-то я с тобой ругаться собрался, — буркнул Коля. — Андрей, вы будете что-нибудь? Андрей отрицательно качнул головой. Упоминание Миши его взбесило. Но как же интересно наблюдать за Катей! Не стесняется, не зажимается, не играет ни во что. Почти «его» Катенька, только чуть более несдержанная. Ну прав Малиновский, ей-богу, прав: огонь. А кухня, хоть и небольшая и захламленная, ему понравилась. Видно было, что тут действительно жили, а не ночевали, как он у себя. Старенький изрезанный ножом стол был чем-то залит и усыпан крошками, уставлен стаканами, тарахтел холодильник, в раковине гора посуды, из приоткрытого шкафчика почти вываливались какие-то баночки. Действительно, свинарник, но почему-то было уютно. Катя, не стесняясь, залезла в холодильник и выудила оттуда мандарин, уселась на подоконник и принялась его чистить. — Ругайся давай, я заберу манатки и отчалю. — Ты серьезно? — Более чем. — С ума сошла. — Ага, мозгов нет, совесть пропила, если что, то приду к тебе. А это что за бумажки? — Совести у тебя не было, а последние мозги ты как раз пропила, Миша принес, просил поработать в выходные. У него там стряслось что-то в ресторане, а тебя с собаками не найдешь. — Дай гляну. Чуть смятые листы перекочевали со стола в руки Кати. Она долго просматривала ровные столбцы цифр, начала бродить по кухне из угла в угол, дошла до Жданова и осталась стоять там, хмурилась, кусала губу и как-то неосознанно прислонилась спиной к Андрею, стоящему позади нее. Жданов не удержался, положил руки ей на талию, но в бумаги не стал заглядывать. Это не его дело. Неприятно кольнуло воспоминание одного из разговоров с Ромио, дескать, чуть что, побежит Катюша любимого выручать из передряги и плевать ей будет с высокой колокольни на Андрюшу и его компанию. Стало страшно и неуютно, особенно под взглядом этого Коли.А вдруг Катя все-таки кинется на помощь этому поваренку? — Вы два придурка, Коль. Ладно, Мишка безнадежен и дальше плиты ничего не видит. А ты куда смотрел? Завтра позвонишь Славе и будешь слезно его умолять о кредите. Потом поднимешь последние контракты с поставщиками, прозвонишь всех и уточнишь, почему они запрашивают такую сумму. — А, может... — Не может. Миша тебе зарплату платит, ты и ковыряйся. У меня ни сил, ни времени, а тебе полезно будет. — Пить надо меньше, работать тоже, — отпарировал Николай. — Мы сейчас все работаем на износ, — вмешался Андрей. — У нас достаточно проблем, а Катя... ну не могу я без нее. — Работать? — ухмыльнулся Зорькин, по-пушкаревски склонив голову набок. — И работать тоже, — Андрей опустил взгляд, словно в убийстве сознался. — Эксплуататор, — фыркнул Коля, игнорируя возмущенный взгляд подруги. — Вы б ее хоть вовремя кормили что ли, раз уж почти в рабство забрали. — Коля, — прошипела Катя. — Заткнись. — Обязательно буду кормить, — усмехнулся Андрей. И Коля как-то по-иному взглянул на него. Взгляд как у ребенка, поверившего в новогоднее чудо. Едва заметно улыбнувшись друг другу, мужчины отвернулись. Для Андрея такой немой диалог был в новинку, но ему внезапно стало комфортно на маленькой обшарпанной кухоньке среди крошек на столе, початой бутылки и толпящихся пустых стаканов. Катя выпуталась из его рук, кинула бумаги на подоконник и молча взялась за тряпку, хлестнула ею друга и указала взглядом на стол. Неожиданно для самого себя Андрей вдруг ринулся помогать. И ему стало весело от мысли, что Кира бы упала в обморок, узнав, чем он занимается. Потом грели еду, кормили Зорькина, а после Коля вдруг посерьезнел и сказал: — Я обещал тебя отругать, — Давай, — состроив скорбную мину, покорно согласилась Катя. — Ты — безответственная, легкомысленная особа, которая могла бы предварительно договориться с Мишкой, чтобы мое вранье хотя бы напоминало правду! — Если ты помнишь, то я с ним не разговариваю с игры. Откуда папе вообще стало известно, что я не у него? — Так он это... заходил вчера. У тебя мобильник отключен, до меня он не дозвонился, я свой забыл... — Вот как, интере-е-есно. С бумажками, я так понимаю, заходил? Зорькин кивнул. Катя продолжила: — Ты, Коля, мне друг, но вы оба оборзели в край. Я уже говорила, что свои проблемы вы решаете самостоятельно, вы мальчики большие, ты специалист, не хуже меня так точно. Тему закрыли, завтра сам поднимешь задницу, сам возьмешь телефон и сам позвонишь. А теперь подробно и обстоятельно, что я пропустила и кому мне рога открутить? — Кать, не злись, — Зорькин засмеялся, — а рога только если у Мишки твоего. — У меня длиннее, и ты сам прекрасно знаешь. — Понял, осознал, заткнулся, — Коля посерьезнел, видимо, тема была больная для обоих. — В общем, захожу я к вам вчера с утречка, так как Лена Санна мне сырников пообещала накануне, а на меня папа твой налетел и спрашивает, где тебя носит, ну я вроде как не знаю, говорю... Жданов вдруг улыбнулся. С ним Катька была, с ним! Рога Мишеньке наращивала! — Врешь, говорит, — продолжил Колька, — она тебе все рассказывает! Ну я и говорю, что, наверное у Мишки осталась, а позвонить забыла. Ну дядь Валера успокоился вроде, даже разрешил к завтраку приступить, а я сижу и мне кусок в горло не лезет, так он на меня смотрел... Ну, в общем, я пятый сырник еле успел дожевать, а тут Мишка притащился, мол, что-то Катю найти не могу, телефон недоступен, почему, кстати? — Да разбила она его об стену, — Андрей фыркнул и уже не стесняясь обнял девушку. Коля, хоть и болтливый, как сорока, расположил его к себе. — Жданов, — буркнула Катя, покраснев. Мужчины рассмеялись. — Коля, прекрати ржать. — Как вы ее терпите? — Привык. — Коля! — Да-да... Ну дядь Валера меня к стене припер и давай допрашивать, где тебя носит, раз уж Миша не в курсе. Мишка, кстати, молодец, сразу смотался, пока до него не добрались. Ну, в общем, дядь Валера вроде мне все высказал, успокоился немного, когда я сказал, что ты вечером звонила. Послушал я, значит, какая ты нехорошая, даже покивал головой. Я почти уже домой собрался, а тут ты звонишь. Ну а дальше ты знаешь. Только дядь Валера перед твоим звонком наливочки хлопнул. Не знаю, где я прокололся, но он понял, что я в курсе, где ты и с кем. Как ты сказала, чтобы мама твои вещи собрала, думал, что меня там на месте пришибут. В общем, в доме мне отказано, выгнан с позором, а вечером Мишка заехал, а с ним Яра. — Ну, отлично, — Катя вздохнула, — как всегда, ничего нового. — Наворотила ты дел, — Николай состроил оскорбленную рожицу. — Не видать мне теперь теть-лениных пирогов до конца жизни. Может, домой все-таки пойдешь? — Нет, что ты, Коленька, — Катя усмехнулась. — Я послушаюсь папу. Сказал валить — свалю. Через недельку, как поостынет, вернусь. Мне, в конце концов, не пятнадцать лет. А ты тоже хорош друг, за пирожки продать готов. — Ты мне вот что скажи, Пушкарева, как тебя вообще угораздило так напиться? — Уж больно повод и компания были хорошими. — Про повод не спрашиваю, ты все равно не скажешь, а вот про компанию поподробнее. Андрей Палыч, спаиваете? — Да можно просто Андрей, — Жданов улыбнулся. — Не уследил, попросил Малиновского присмотреть, а он решил не предотвращать, а возглавлять попойку. Когда освободился — эти двое уже лыка не вязали и очень глубоко уважали друг друга. Домой Катя не захотела, поэтому привез ее к себе. Ну и готов предоставить политическое убежище. — Серьезно? — от Колиной болтливости не осталось ни следа. Он глянул на Жданова очень долгим взглядом, словно хотел удостовериться в чистоте его намерений. Андрей взгляд спокойно выдержал, только Катю поплотнее к себе прижал. Зорькин еле заметно кивнул. То ли «бери, Андрей Палыч, Катьку, люби, корми, выгуливай», то ли «сошлись два одиночества, фиг с вами». — Вполне, — подтвердил Андрей. Катя молчала, внимательно наблюдала за сменой выражения лица друга. От враждебной настороженности до интереса и признания ее начальника «своим». Коля поверил Андрею, уж неизвестно, что он там разглядел такого, может, и ей стоит? Ну, хотя бы Кольке, раз уж Жданову доверять боится? Скрипнула дверь в комнату, в коридоре показалась заспанная девушка, почти девочка. Катя чуть отстранилась от Жданова, но позволила ему обнимать себя дальше. — Коль, а у нас гости? — зевая во весь рот, спросила девчонка. — А Мишка укатил, что ли? — Гости-гости, — фыркнул Зорькин. — Ой, Катька! — взвизгнула девица, подпрыгнула на месте и, позабыв о сонливости, кинулась навстречу Пушкаревой. — Катька! — Привет, Ярка, —с уютными ждановскими объятиями все-таки пришлось расстаться, чтобы дать подруге повиснуть на ней. — Ты снова из дома убежала? — Ну, почти, — Яра улыбнулась. — Завтра вернусь, наверное. Бабуля с батькой квасят пятый день. — А ты с этими балбесами, — Катя усмехнулась и кивнула на Колю, — квасишь? — Я чуть-чуть! Просто Колька растяпа, пролил вино мне на штаны, пока застирывали, пока Мишка по кухне крутился, чтобы Кольку накормить, пока они с Колькой из-за тебя ругались... В общем, устала я, а Коля спать меня уложил. А ты надолго? — Уеду скоро. Я по делу заскочила. — Яра, ты б оделась, что ли, — буркнул Зорькин, старательно отводя взгляд от девушки. — У нас тут гости вообще-то. — Ой, — девушка покраснела, заметив, наконец, Жданова. Андрей оторвал взгляд от пола и улыбнулся, разглядывая девушку. — Извините. Коля, можно я у тебя в шкафу пороюсь? — Ройся, — Зорькин махнул рукой. — Все равно всю квартиру разгромила. — Ну, чума, — в один голос выдохнули Катя с Колей, когда Яра унеслась обратно в комнату. Только у Кати это прозвучало как констатация факта, а у Зорькина — как восхищение. Андрей молчал, любовался Катей, которая улыбалась и перестала нервничать после рассказа «Коленьки». До полуголой девицы дела ему не было. Раньше он бы непременно восхитился юным телом, тем более, там было, на что посмотреть. Яра, как ее звала Катя, была симпатичной, хорошо сложенной девушкой, но ничего, кроме профессионального интереса она у Андрея не вызвала. Не перехватило дыхание, не захотелось распустить хвост, ничего. Зато воспоминание о сегодняшнем завтраке заставило улыбнуться: Катюша точно такая же, заспанная и лохматая, в одной футболке выползла на запах кофе и заявила, что пока не выпьет хотя бы одну чашку, что-то делать и куда-нибудь двигаться категорически отказывается. Девушка вернулась обратно на кухню все еще слегка румяная от смущения. Спортивные штаны, судя по всему, принадлежащие хозяину дома, были ей велики и не сваливались только чудом. Катя посторонилась, пропуская ее на кухню. — Я Ярослава, — девушка откинула светлую челку и протянула руку Жданову. — Можно Яра. — Андрей, — руку он пожал и отпустил. — Приятно познакомиться с вами. — Это мой шеф, Яр, — уточнила Катя. — А, я думала, он с нами играть поедет, — протянула девушка. Коля рассмеялся, улыбнулась и Катя. — Не лучшая идея, Андрей играть не умеет, да и дел у него слишком много. Я тебе лучше Рому приведу попозже, если уговорю. — А ты ему налей, — фыркнул Жданов. — Он пьяный с тобой на все согласен. И пьете вы с размахом. — Ла-а-адно, — протянула Яра, ныряя в холодильник с головой. — Кстати, Коль... Тебе Мишка звонил, грозился приехать сейчас. Он меня и разбудил. — Андрей, — взгляд Пушкаревой стремительно похолодел. — Нам пора. Коль, спасибо, Яра, еще увидимся. Пока! И стремительным шагом Катя вышла из кухни, оставив растерянного Андрея наедине со своими друзьями. — Катя права. Андрей, вы звоните, если что, — подал голос Зорькин. — И... ну, спасибо, наверное... — За что? — Чуть позже поймете. — Жданов! — из коридора. — Иду, Катюш! Ну... до встречи.