Ролевка

«Да-да-да! Живу как плесень в банке я четыре дня. Запой - серьезная проблема. Философия Открытия чудес интересует меня. Как выпить так сегодня, чтобы завтра все чих-пых соображала голова» Илья Черт (Кнабенгоф) — Блюз Чих-Пых

— Меня никто не любит. — Я тебя люблю. — Честно-честно? —Честно-честно. — Врешь! Ты меня не любишь! — Люблю! — Меня никто не любит. И так всю дорогу до дома. Андрей готов был взвыть. Благо, Катя сидела спокойно, не лезла под руку, не мешала вести машину. Иногда бесконечный диалог прерывался на классическое женское «Все мужики — козлы!», особенным козлом был почему-то сам Жданов. Потому что он бабник и Катю не любит. И не докажешь, что любит. И не рявкнешь — обижается тут же и дует губы. И никакие доводы до нее не доходят. — Господи, за что мне это?! — простонал, наконец, Андрей, когда припарковался возле своего дома. — А это тебе кара за то, что ты козел и трезвый! — хихикнула Катя. — Поцелуй меня! Ты обеща-а-ал! Андрей поцеловал. От Кати разит спиртным, поцелуи эти нужно закусывать. А она опять целоваться лезет и никакие «потом» на нее не действуют. Правда, отстала сама, и довольно быстро. Катя вышла из машины сама, поскользнулась, упала на спину и засмеялась. Достала сигарету и, лежа в снегу, пыталась прикурить. Поднимать себя не разрешила. Удобно, говорит, лежать. И смеется пьяным смехом, затягиваясь табачным дымом. Андрей раздражен и мечтает прибить и Малину, и Катю. Первого за то, что напоил, вторую, за то, что ведет себя как... В подъезд он ее внес, перекинув через плечо, как мешок с картошкой, игнорируя протесты и матюки. В квартире она неожиданно встала сама на ноги и даже разделась. Вещи, правда, кинула на пол. Андрей покорно все поднял и повесил. Срочно захотелось надраться до поросячьего визга. Так явно было бы проще воспринимать действительность. Катя дошла до гостиной и рухнула на диван, начала жаловаться, что ей категорически не везет с мужиками и любить никого нельзя. Помолчала чуток, а потом начала петь. Хорошо, хоть тихонько — у Андрея раскалывалась голова. У нее зазвонил телефон, она подняла трубку и что-то силилась объяснить, а потом послала собеседника по пешему эротическому. Трубку перехватил Жданов и наткнулся на «Коленьку». «Коленька» откровенно ехидничал и советовал потерпеть еще часок, раз уж дошло до песен, то скоро завод кончится, но номер телефона оставил «на всякий». Пообщались еще немного, и Андрей взвыл, когда ему сообщили, что веселье будет на сутки. Потому что назавтра Катька будет помирать с похмелья и заниматься самоедством по случаю своего поведения накануне. Катя телефон резво отобрала, сказала пару непечатных, и запустила несчастный мобильник в стену. Хрясь! Кусочки пластика разлетелись по полу. Потом Пушкарева порывалась то «пойти погулять», то объяснить Жданову, что ее такую страшную и глупую никто никогда не полюбит. Пришлось уговаривать, что она пойти гулять ночью не может, потому что очень устала, убеждать, что она самая красивая, умная и лично Жданов ее очень любит. Катя ненадолго замолкла, видимо, собираясь с силами для очередного захода. Андрей смылся на кухню, намереваясь выпить, пока Пушкарева снова не набрала обороты. — Ой цветет калина в поле у ручья! Парня молодого полюбила я! Парня полюбила на свою беду! Не могу открыться, слов я не найду! — донеслось из гостиной. Жданов заржал, не выдержав. Ну как тут не заржать? Зря он это сделал. Катенька вспомнила о его присутствии и отправилась на поиски, чтобы допеть песню лично ему. Увидев Андрея в компании виски возмутилась, что он от нее прячет спиртное и отобрала бутылку. Отвоевать не удалось, пришлось договариваться, что пьют вместе. Катя опять обозвала его бабником. И Андрей сдался, в голове шумело от сложного вечера, выпитого и... его волновала Катя. Притянул ее к себе, благо, она не сопротивлялась, и вдруг запел: — Как много девушек хороших, как много ласковых имен, но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблен. — Утесов? — перебила его Катя, улыбнувшись. — Люблю его песни. А у тебя вокальные данные как у скрипучего пола. — Как умею, — Андрей отобрал у Пушкаревой бутылку и глотнул виски.— А эту знаешь? Ночь коротка, спят облака... и лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука. После тревог спит городок. Я услышал мелодию вальса и сюда заглянул на часок. — «Случайный вальс»? Ну отлично! Кате приспичило тут же потанцевать с ним. Пришлось выполнять каприз, все равно она не отстанет. Танцем их перемещения по кухне назвать было нельзя, но Катя была довольна, как никто. А Жданову мерещился пустой пыльный зал разграбленной войной усадьбы. Стекла выбиты. Некогда отполированный паркет вытерт, позолота слетела с лепнины и осыпалась штукатурка. Шелковые обои потускнели. Он в гимнастерке, с медалями на груди, неловко топчется в обнимку с Катюшей в легком платьице, наспех накинутом на плечи платке. В окна заглядывает разбитая бомбежкой луна. Кончилась песня, кончился танец, Катя схватила бутылку, глотнула и хихикнула. — Все, в меня больше не лезет. — Пойдем спать, Катюш, — взмолился Андрей. — Нет, спать я не хочу! — Пушкарева помотала головой. — Знаешь, чего я хочу? Я тебя хочу. — Давай выспимся, а потом все, что хочешь. Я очень устал, Катюш. — Это потому что я пьяная и тебе противно, да? — Это потому, что я устал, мы оба пьяные, и с тобой я предпочитаю заниматься любовью на трезвую голову. — А с остальными ты по пьяни значит, да? Андрей закатил глаза. Привычно вырвались слова, что у него нет никого. Катя хихикнула и неожиданно согласилась, вспомнив, что у нее расписание Жданова лежит на столе и она его сама составляет. Правда, бабником он не перестал быть, потому что на него вешались модельки на показе. И все это под бутылочку виски. Андрей что-то пытался ей объяснить, но она и слышать ничего не желала. Жданов банально заткнул ее поцелуем, усадив к себе на колени. Кружилась голова от выпитого, кружилась голова от поцелуя, от того, как Катя совершенно без стеснения отвечала ему. Против здравого смысла и вопреки выпитому между ними заискрило, против всех мирных планов Андрея он чувствовал ее горячее желание, и это льстило. Пусть это всего лишь убойное количество алкоголя, но Катя хотела именно его. В конце концов Андрей уговорил Катю пойти полежать. В спальне Катя вдруг улыбнулась, видимо, вспомнила свой прошлый визит. Рухнула на кровать и пробурчала, что очень хочет Андрея, но сейчас сдохнет, потому что устала и пьяная. — Чертов коньяк, — пожаловалась она подушке, — почему, когда я напиваюсь, оказываюсь в чужой кровати? — И часто у тебя так? — Сегодня третий раз. Хорошо, хоть, что не с Малиновским. — Малиновского тут еще не хватает для полного счастья. — Я тебя люблю, Жданов. Подыхаю, но люблю. Это неправильно и я очень хотела бы забыть тебя. Но я дура. Не могу тебя забыть. Думала после ночи с тобой перегорит, но... — Я не понимаю. — Люблю тебя! Я не знаю, как так получилось, но люблю! Я Кольке поклялась, что больше никого и никогда! А тут ты со мной случился! Знаешь, как я тебя ненавижу? — Катюш... — Не перебивай. Хочешь, я тебе расскажу, хочешь, я тебе расскажу все? — Расскажи. Кать... я... — Заткнись и слушай. Катя Пушкарева всегда была одна, с самого детства. Дети не принимали ее в игры, порой насмехались и оскорбляли. Да и дружить Катя не умела. Бегать, прыгать и лазать по деревьям она побаивалась — папа говорил, что девочки себя так не должны вести. Летящий в ее сторону мяч вызывал ужас, потому что из-за плохой реакции и неуклюжести Катенька не могла ни отбить его, ни поймать. В общем, детство у Кати было так себе. Одна отдушина — книги. Книги не осуждали и не смеялись над ней. Это потом случился с ней Колька, который стал другом, братом, жилеткой и товарищем для поиска приключений на пятую точку. Катя закончила школу с золотой медалью. Без проблем поступила в престижный вуз на бюджет. Папа так гордился! Дочка самая умная, самая красивая, да еще и в театральном кружке в школе выступала! А Катенька молчала о том, что ее просто не принимают в общество. Сначала обижалась на злые шутки и откровенные издевательства, а потом ей резко стало все равно. Ну, страшная, ну носит юбки и блузки, вышедшие из моды где-то в середине прошлого столетия. Зато она умнее всех. Менять она ничего не хотела вплоть до третьего курса, когда к ним перевелся Денис Старков. Красив, зараза, прямо как с обложки журнала сошел. Все девчонки по нему сохли, все, кроме Кати, которая на любовные дела забила давно и прочно. Их познакомил одногруппник. Катя еще удивилась, что на нее внимание кто-то обратил. А Денис кинулся ручки целовать да признаваться в своем восхищении. Имя, говорит, как у царицы. Катюша только фыркнула и ответила, что в России были только императрицы с таким именем. А Старков начал таскаться за ней, объясняясь в любви и задаривая всякой ерундой. До Кати не сразу дошло, что он за ней ухаживает, и ухаживает серьезно. Сначала не верила, а потом поняла, что влюбилась. Влюбленная девушка — дура, а если она страшная, как черт, то вдвойне дура. А если к страшной дуре прилагается бонусом строгий папенька, который считает, что юбки выше середины голени разврат и растление, а обнаженные в вырезе футболки ключицы — стриптизом, и вообще нечего свои «прелести» прилюдно демонстрировать, то втройне. В общем, влюбилась Катька, да так, что голову потеряла напрочь. Учебу, конечно, не забросила, но в облаках витала, особенно, когда ей, хихикая, передавали очередную романтичную записочку от Дениса. Через месяц целования ручек Денис перешел к целованию Кати, смущая ее до паники. Не привыкла она, чтобы ее обнимали да в губы целовали. Денис имел репутацию опытного ходока по женским постелям и знал, что с ней делать и как запудрить мозги наивной девчонке. А она и рада была поверить. Денису хотелось большего, но Катя на близость не соглашалась ни в какую. Денис своего добился. Напоил коньяком дурочку-Катюшу да, по сути, изнасиловал на день всех влюбленных. Это через неделю Катя узнала, что на нее банально поспорили и что Денис просто счастлив, что больше не нужно ублажать «это чучело». Выяснение отношений было при куче народа. И все они смеялись, обзывая Катю наивной дурой. И Катя понимала, что они все правы как никогда. Только умение играть и скрывать эмоции помогло ей тогда уйти с гордо поднятой головой. Сорвалась она позже, дома у Кольки. Пила, как проклятая, впервые выкурила сигарету, рвала на себе одежду, орала, что вокруг все лжецы и лицемеры, поклялась, что больше никого никогда не полюбит, потому что верить людям нельзя. В эту ночь Катя впервые не ночевала дома. Коля ее уложил у себя. Благо, родители у него в отпуск уехали. Домой пришла только на следующий день с тяжелой похмельной головой... в колиной одежде, потому что ее наряд не подлежал ремонту. Дома был скандал. Кричал отец, что не позволит дочери одеваться, как пацан, давил авторитетом и пытался напомнить, как должна выглядеть приличная девушка. Кричала Катя в ответ, что все эти юбочки-косички ее достали, и если отец не успокоится, то побреет голову налысо, а потом и вовсе покрасится хоть в фиолетовый, хоть в зеленый. И отец немного отступил, махнул рукой, но в покое не оставил ее до сих пор. Потом Кольку пригласили на игру. А где Коля, там и Катя. Оказалось, что не все люди смотрят на внешность. Оказалось, что даже страшная Катя может нравиться просто так. Ролевики стали ей семьей, а Катя Пушкарева научилась играть с самой собой в пуленепробиваемую пофигистку и особу с крайне длинным и острым языком. Два года назад с ней случился Миша, практически по тому же сценарию, что и Денис, разве что Миша ни с кем на нее не спорил, ухаживал искренне, терпеливо и постепенно она ему поверила. А потом снова компания-коньяк-постель, здрасьте, кто я и что я с утра. Это потом выяснилось, что Мишенька не только хороший любовник, но и очень... полигамный. Извинялся, ходил с опущенной головой, вымаливал прощение, а Катя вдруг поняла, что ей все равно, где он и с кем он, лишь к ней не терял интереса. А Андрей ей с первого взгляда напомнил Дениса, но уж больно нужна была работа... И вот снова на те же грабли, любовь, такая, что дышать порой тяжело, страшно до одури, что это все кошмарный сон. Желание, сжигающее изнутри, и выворачивающее наизнанку. Неверие, что он не играет с ней ради пополнения коллекции «бабочек»-однодневок. Но Жданов гад обаятельный и действительно ведет себя по-человечески, хоть и поорать любит. И ничего Катька с собой сделать не может. Потому что любовь. Потому что не верит. Потому что хочет поверить, но боится до потери рассудка. Еще одного такого раза она не выдержит... И вот, пожалуйста, снова коньяк, заполированный вискариком, а она несет пургу, которая неинтересна человеку, который ей начальник, хоть и говорит, что они друзья. Андрей никак не комментировал эту пьяную исповедь. Только тщетно пытался сглотнуть комок, вставший в горле. Хотелось... не знает он, чего хотелось ему. Утешить Катю? Бесполезно. Ну, хоть рожу кому-нибудь начистить, что ли. Кому? Да некому. И уверять ее, что он «не такой» бессмысленно. Потому что он именно такой. Бабник и редкий козел. Но и отказаться от Кати он не мог. Потому что до Кати он не жил. Потому что впервые любовь. Потому что пьяные люди патологически честны и неспособны врать в принципе. Потому что она сейчас плачет. Тихонько, стараясь не всхлипывать. Потому что горит синим пламенем вся суть Андрея Жданова, который срываясь на бессвязный шепот, целует залитое слезами лицо своей Катеньки. В этот раз близость была не желанием, но необходимостью. Андрей любил отчаянно-яростно, не сдерживаясь, оставляя следы на Кате. Она — его. Только его. Лишь бы поняла, какой раздрай у него в душе, лишь бы догадалась, что он ревнует ее ко всему, что шевелится в поле зрения. Потому что Андрей отчетливо понял: она соберется с силами и отойдет в сторону, а то и вообще исчезнет из его жизни. А он этого категорически не хочет. Утром было мучительно стыдно обоим. Проснувшийся раньше нее Андрей взял на себя заботы по избавлению от похмелья, но вскоре сдался и плюхнулся рядом. Есть Катя отказалась, сославшись на тошноту, выдула литровую бутылку минералки и сказала, что легла умирать, а завещание в верхнем ящике стола. Андрей рассмеялся и спросил, похмелье у нее или продолжение банкета. Катя ответила, что не разобралась пока. В таком полубредовом состоянии она провалялась почти до вечера, немало поволновав Андрея. Похмелье было тяжелым. Голова тяжелая, мысли тяжелые, тело не слушалось, во рту великая пустыня. Ломило виски и затылок. — Ни хрена себе я погуляла, — простонала Пушкарева в подушку. — Да уж, дала жару. — Есть, что вспомнить? — Только детям рассказать нельзя будет, — усмехнулся Жданов. — Иди сюда, буду сказки рассказывать. — Андрей Палыч, не надо. Сама вспомню. — А ночью Андрей Палыч был козлом и бабником, так что он жаждет отмщения. — Прости. Сильно буянила? — Да нет, обложила весь мужской род, меня особенно, признавалась мне в любви, капризничала и несла всякий бред, что тебя никто не любит, валялась в снегу и категорически отказывалась вставать, распевала песни, танцевала и выпила полбутылки виски к тому, что успела науважать с Малиновским на показе, пыталась меня изнасиловать, разбила мобильник, послала Колю, рассказывала какие мужики козлы. Вроде бы я ничего не забыл. — Пела, надеюсь, не на показе матерные частушки? — простонала Катя, не поворачиваясь к Андрею. — Нет, «Ой, цветет калина» уже дома, — с садистским удовлетворением произнес Жданов, подгребая пылающую от стыда Катю к себе поближе. — Кать, а ты меня правда любишь? — Люблю, — в подушку. Значит, пока не пришла в себя. — Позорище, просто позорище. Еще и Кольку обидела. — Бывает, — Андрей засмеялся возле ее уха. — Не пей так больше, ладно? — Ближайшие полгода не буду. Прости меня. — Не извиняйся, не за что. Я виноват, думал, Рома за тобой приглядит, а вы вместе набрались. — Козлом тебя не Рома называл. И в любви не он признавался. — Пойдем поедим чего-нибудь? Или домой будешь собираться? — Гауптвахта, Андрей, — напомнила Катя. — Лучше получить за отсутствие дома, чем за отсутствие дома и похмельную рожу. — Остаешься? — Остаюсь. Только позвони Роме, узнай, как он там. — Да мне Кира звонила. Живой твой собутыльник. Стонет, за голову хватается, клянется, что больше в жизни пить не будет, — Андрей рассмеялся. — Не смешно. Нечего над похмельными смеяться. — Пить надо меньше. — Как Андрей Палыч похмельный на работе, так нормально, как я раз в жизни напилась, так «Не пей, Катенька», — пробурчала Пушкарева. — А ты, Катенька, не пей, — засмеялся Андрей, развернув девушку к себе лицом. — А то... — Козленочком стану. Андрей, отпусти, я пока еще умираю. — Я знаю прекрасное средство от похмелья. Чай, легкий перекус и немножечко секса. Ну, первое и второе не обсуждается, а третье только если ты хочешь. Люблю тебя, дурную. Ты себе представить не можешь... Будь со мной, Кать. Пожалуйста...