Кот на удачу

— Не думай, что ты можешь свалить меня с ног, глупый слизень! Нечего соваться в мой лес! ~VenerumStella!— несмотря на милые искры от этого заклинания, луч из чистой кислоты поразил полупрозрачную жижу. Существо взвизгнуло, и стремительно начало убегать, ну, уползать, изредка зыркая на хозяина леса своими маленькими глазками; несмотря на довольно опасное и сильное заклинание ведьмака, слизь быстро восстановилась. Через минуту её и след простыл, а о том, что она тут была, напоминал лишь голубой шлейф на земле. — Еще одна моя великая победааааа~, –ведьмачок рассыпал свой искрящийся смех, который был слышен во всех уголках леса, –Но они стали слишком часто сюда соваться. У-у-у~, что же придумааать? Неужели снова распылять частицы древних рун по всей границе леса, хотя это так до-олго! Хфм, дома буду думать… Ува, надеюсь мой любимый фамильяр уже вернулся~       Он сел на свой невероятно прекрасный желтый зонт, и плавненько поднялся ввысь, а вскоре с небольшой скоростью покинул место стычки. Ему не нужно было управлять своим транспортным средством, ведь его обожаемый козырек сам доставлял его туда, куда ему нужно, так что Рамуда принял лежачее положение, совершенно не боясь свалиться с огромной высоты, устремив взгляд своих голубых глаз на небо. Небо сегодня было действительно прекрасно: рассыпчатые, маленькие звездочки мерцали довольно лениво, но их количество напоминало колдуну выпавшие драгоценные камушки или сахарный песок. Тучки появлялись редко, да и были они небольшими. Зонт начал снижать высоту и пробираться вглубь ветвей деревьев, окутанных легкой дымкой. Листья приветливо шуршали, а в воздухе запахло сладостями. — Ах~, дом милый дом! Дааайсу-у~? Ты дома? — дверь открылась сама, и всё также вальяжно, верхом на парасоле, Рамуда влетел в дом, надеясь, что его любимый фамильяр уже дома, но, видимо, нет. Обиженно хмыкнул. Рамуда взглянул на календарь. Семь дней. Неделя. Почему он всё еще удивляется этому? С Дайсом нельзя привыкать к чему-либо. — Иногда я думаю, а стоило ли заводить себе такого фамильяра, нфу-у-у~? Неделями нет дома-а-а~ Меня никто не люби-и-ит~ –он разочарованно плюхнулся на засыпанный подушками диванчик.       В доме пахло сладостями с легким табачным оттенком, был слышен треск горящих дров в камине, а в казанке только-только начало закипать очередное долговарящееся зелье. Сколько там он готовит его? Кажется, месяц… От мысли, что у него накопилось много работы, у Амемуры резко заболела голова. Своей красивой рукой в кружевных перчатках он поманил лежащую в отдалении кисэру и мешочек. Он не ленивый, просто эта боль отнимала у него слишком много сил, даже на то, чтобы элементарно встать. Жалко рядом нет его обожаемого фиолетовошерстного кота, потому что только он мог опекать его в этот момент и нежно обнимать.       Хрупкие пальцы набили чашу табаком со смесью странных блестящих осколков. Мерзко. Хорошо, что табак перебивал этот отвратительный сладкий яд, иначе проще не употреблять его и подохнуть; хорошо, что Дайсу догадался добавить в эту смесь немного табака, ведь он хорошо перебивает вкус, да и привык уже розововласый к этому терпкому запаху, горьким ощущениям, лучше всяких сладостей, которые он терпеть не мог. Дым затанцевал, пока вся эта смесь горела в чаше кисэру, иногда вспыхивая из-за кристаллов яркими маленькими искрами. Импульсы в голове начали стихать, боль постепенно уходила. Глаза бегали вслед за летящими искрами, но бессмысленное наблюдение прервал странный шорох. Розововласый повернул голову на шорох и краем глаза заметил, что форточка у лестницы была открыта, а у лестницы валялись листья. Его настроение сразу вскочило так, словно он увидел что-то, что греет его сердце, а именно это он и увидел — кусочек самого пушистого хвостика на свете. — Да-а-айсу-у-у! — волшебник буквально взлетел с дивана и кинулся к тумбочке, потому что именно туда, под тумбу, кот и пытался залезть, но он был беспощадно пойман за задние лапы, так что к старым следам от когтей добавились новые полосы, — Где ты был, я так скуча-а-ал! В ответ только шипение и попытки покинуть цепкие объятия. Что не так? Обычно его любимого фамильяра нельзя выдрать с рук, потому что он любил объятия, да и вообще касания рук Амемуры, но не сегодня. Что за муха его укусила? Но тут же милое личико скрючилось… — Фу! Дайсу, где ты шлялся?! Ты так неприятно пахнешь!.. Мой плащ! След от лапок и склоченная шерсть, листья, и бонусом мерзкий запах, словно кот свалился в болото. Шерстка была покрыта грязью и болотной тиной, источающая неприятный аромат, где-то прилипли листья, пушистый, обычно, хвост напоминал тонкую ниточку, а мордочка была в паутине, которую кот пытался упорно струсить лапками.Беспомощный! — Я неимоверно люблю тебя, но ты же знаешь, что грязным ты со мной в одну постель не ляжешь~ Его аметистовые глаза расширились, а зрачок напоминал самую тонкую иголку, сузившись от страха. Он моментально спрыгнул с рук Амемуры, и тут же на всю комнату прозвучал взрыв. –Кха-кха! Дайсу! Я просил не взрываться таким способом у нас дома! Flareeam!— воронка унесла весь дым на улицу, и в фиолетовом дыме начал проявляться высокий крепкий силуэт. — А как еще мне было избежать ужасной участи быть помытым, когда я в кошачьей форме?! Рамуда, ты жесток! — он резко поднялся с колен, сдирая паутину со своего лица, в то время, как Амемура радостно улыбался. — Я бы никогда не помыл тебя в кошачьем облике! Я же люблю тебя! Люблю, люблю! ~– маленькое тело резко накинулось обнимать этого огромного и крепкого фамильяра, предположительно повиснув чуть-ли не на его шее, но увы, из-за ужасного запаха отстранился. — Буду любить тебя еще больше, если ты смоешь с себя всю эту болотную гадость! — То есть ранее, когда мы первые несколько месяцев жили вместе, и я тоже слегка вонял… — Не путай естественный аромат твоего тела с легким оттенком табака и пота от тренировок с тем, что ты свалился в болото, и источаешь запах тины и торфа, Дайсу! — Амемура начал сдирать с фиолетовласого султанки, в то время, как пояс с саблей уже свалился и путался под ногами. — Я сам могу раздеться! — его хвост начал вздыматься, а ушки шевелиться туда-сюда, одно иногда хаотично прижималось к шевелюре волос, стряхивая с неё листья; его длинная серьга мельтешилась из стороны в сторону вслед за движением ушка. — Да остановись ты, Рамуда! Розововласый поднял на него свой взгляд, и из такого себе надутого состояния его лицо сменилось на то, от которого хвост Арисугавы кисточкой встал, а кошачьи уши начали предательски выдавать его настроение, хотя всё было отлично видно по его лицу и бегающим с места на место глазам. — Сам так сам~– он отскочил от своего фамильяра, а сам не совсем торопясь направился в ванную комнату, — Наберу своему коту ванну. Буду ждать~ Дайс взглотнул. Не то, чтобы ему было страшно, просто — напряжение. Между ними такое напряжение, такой жар, да и то, как голубоглазый за одну секунду прожег в нём дыру единым взглядом, прямо в его бездонные аметистовые глаза — ему конец. Страшно было идти в ванную, хотя, ясно, что тут стоило ожидать. С Амемурой нужно привыкать к неожиданностям. Он поднял свои скинутые султанки и пояс, стараясь унести их в спальню, но понимал, что сейчас он разнесёт грязь по всему дому — лучше не стоит. Быстро достав из кармана мешочек с кристаллами, он оставил его рядом с кисамэ — не зря же он пропал на всю неделю. –Дааайсу-у-у~ Ванна готова, купаться! — снимая с себя гольф, фиолетовласый не мог справиться с цепочкой на ключицах и он чуть-ли не пытался разорвать её — неловкий; но в итоге она была благополучно снята, вместе с одеждой, обнажая так горячо любимые Рамудой руки и узоры на них: острые, словно наконечники молниеносных стрел, дуги, и слова заклинаний мертвого языка, который розововласый колдун знает на память и может говорить о нём часами, а звучать это будет словно самая зачаровывающая проповедь, которая вкрадется в твой рассудок и окутает подобно туману; так всегда, когда Рамуда рассказывает о чем-угодно — он любит это. Арисугава совершенно не заметил, как со всеми этими размышлениями, что он любит в своем условном хозяине, потому что Амемура не владеет им, он чуть было не прошел ванную комнату, но хрупкая ручка ведьмака потянула его за талию. — Не теряйся~ Отдавай мне вещи, я разберусь с ними утречком, а сейчас скорее запрыгивай! — слушать Амемуру и понимать, что «вдруг он всё же владеет тобой?», «а вдруг ты вещь в его руках?»? Но конечно же нет. Первое время может быть так и казалось, может быть это выглядело или выглядит со стороны, но всё это абсолютно не так. Не так с Арисугавой. — Что это за запах? Честно, не могу понять, просто их так много! Ты смешал всё что было в кухне? — резко расспрос о содержимом ванны прервался сам собой, когда пальцы мага прошлись рядом с ушками, а ответной реакцией фамильяра стали мурашки по всему телу и легкое вздрагивание. Рядом с ванной лежала маленькая кипа листьев и болотной тины. Сколько раз волшебник назвал своего спутника «грязнулей»? Честно говоря, фамильяр сам уже сбился со счету, но это «грязнуля», нежным, и в тоже время резким, громким потоком, отбивалось в ушках кота, радуя слух и заставляя сердце на секунду пропустить бешеную череду ударов. — Сейчас буду смывать пену с волос, закрой глазки.       Пока струи теплой воды с примесью молока и экстракта клубничных цветов стекала с этих колючих непослушных волос, ладошка Амемуры нежно перебирала их, чтобы жидкость лучше впиталась и очистила кожу от грязи. Дайс и не догадывался, что Рамуда делает тоже самое, что и он для него: для Дайса это просто помощь, жест заботы, благодарность в сторону Рамуды, ответ ему, а для Амемуры — целый ритуал, прелюдия, способ сказать «я тебя люблю», «хочу заботиться о тебе, как ты обо мне», хотя он часто говорит всё это словами, ведь это совершенно не трудно. Им двоим не тяжело в лоб сказать «я люблю тебя», просто иногда слова излишни, а признаваться в движениях, действиях, даже в банальном взгляде — интимно, вкусно, даже приятней? Дайс одним лишь движением перехватывает ручку Амемуры, и уже целует её, прижимая к своей смугловатой щеке. На вкус как молоко, которое он терпеть не может, но если оно на коже его горячо любимого волшебника, то можно и потерпеть… — Знаю, не твой любимый кефир, но ты был бы недоволен, если бы твоим любимым яствомя мыл тебе голову, ахахаха! — прыскает смехом, разжижая целую бурю — мастер в этом деле. Осталось совершенно немного, только вот: кто первый? Кот понял, что с мытьем головы покончено, так что можно спокойно закинуть челку назад и расслабиться, немного полежав, ведь на самом деле он набегался за эту неделю, а это такой длинный рассказ, который он уже пообещал поведать своему магу, но внезапно, ушки Арисугавы услышали, что сзади, что-то настойчиво шаркает, падает… –Рамуда? …Р-рамуда?! — Дайс наблюдал за этой прекрасной картиной и на секунду у него сперло дыхание, — У-удобно? — Конечно удобно, Дайсу, — он по-хозяйски закинул руки ему на плечи, зажав ногами бедра фиолетововласого, не давая убежать, –Мне всегда удобно~ А тебе~?

Бес, а не ведьмак.

      Господи, как дышать? Водичка была слегка теплой, но сейчас было ощущения, что они не иначе как в бане, чёрт возьми! Давно не было такого. Небольшое легкое скольжение, и по спине Дайса пробежался табун мурашек. Он спокойно считал позвонки, зная, что Арисугава чувствителен на позвоночник, что он слаб и беспомощен, стоит разочек погладить его по спине. Смешно прижимает ушки… — Скажи мне, Дайсу: как тот, в чьих венах сила демона, может сейчас так мило сидеть и прижимать ушки, вздрагивать от совсем невесомых касаний и сбивчиво дышать~? — он так приторно и сладенько тянет всю эту речь, что во рту предательски начинает сохнуть. Дайс начинает судорожно облизывать губы и конечно же показательно. Всё это показательно. Специально. — Спокойно, потому что меня покорил древний маг с частицей силы праматери. — Не вспоминай свою мать в такой момент~ Бесит~, — и еще как. Господи, не просто бесит, а бесит до пульсации в висках, до состояния, когда охота бить стены — проклятые ведьмы, хотя это так иронично… Дайс только улыбнулся, что значило, что он больше не будет, хотя рано или поздно он, или Рамуда, снова случайно упомянут этот любопытный факт, и снова произойдет это забавное препирание. Розововласый аккуратно приблизился, а его тонкие, но очень красивые губы, были вплотную к губам Арисугавы. В такие моменты Рамуда всегда думал, что с поцелуя всё и началось…       Лежащий при смерти с кучей порезов на спине и воткнутым между лопаток кинжалом, тот просто собирался умирать. Боролся столько лет в надежде выжить, один, совершенно, но с азартным желанием жить. Но сдался. Он не отдался в костлявые холодные руки, только из-за нежного касания, теплых и нежных ладоней, и внезапного терпкого, дающего жизнь поцелуя. Это тепло… Возвращения огня жизни в эти аметистовые глаза под крики агонии… – Ты уронил~, – весь в крови, но он так радостно улыбался, напоминал ангела, протягивающий ему красные прозрачные, кажется, оставшиеся ему от отца, игральные кости из граната.

Он в раю?

В самом настоящем раю.

      Рамуда целует его сначала так невесомо и нежно, немного чмокает, то приближаясь, отдаляясь, чтобы Дайс начал действовать. Нет ну что за человек такой? Намекай, подталкивай временами! Иногда нельзя просто взять и сделать, а охота растянуть всё это, поиграть… Оттягивать его губы, а потом сверлить его взглядом разжигая в нем столько чувством, пока ладонь разместилась на груди и от каждого удара сердца Дайса ощущать, как собственное тело пробивает дрожь, закипать от чертовых бегающих мурашек; вода с экстрактами скоро остынет, но кто сказал, что её снова нельзя нагреть, да даже без заклинания… Только воды в ванночке скорее всего не останется. — Скажи, если неудобно, я переживаю! — Удобно, удобно, хах, я не такой уж и нежный! — хотя было приятно, что розовласый так беспокоится о нём. Обычно такие реплики звучали от самого кота, в любое время: «аккуратно у казана», «будь осторожен летая, сиди на гребаном зонте нормально!», но принимать их в свой адрес иногда — приятно, до легкой дрожи и румянца.       Амемура худенький. Он самая настоящая куколка: изгибы, молочная кожа, прикасаться к которой сплошное удовольствие, ни одного изъяна на теле, ни одного родимого пятна или шрамика, но рассматривать его от этого ничуть не скучно, потому что где-нибудь да взгляд задержится, возможно на легких выпирающих косточках; у него острые ключицы, но в тоже время плавные, вытесанные чьей-то рукой, легко выступающие кости на бедрах, но это не выглядит отвратительно; а самое главное — ножки. При его телосложении, можно было бы подумать, что ножки у него, как спички, но они прекрасны, от ляжек до икр, которые, пожалуй, были самой любимой частью тела у Дайса. Так что, скользит и двигается он легко, но точно зная как, задевая своего фамильяра, который абсолютно не умеет терпеть, но нужно, потому что волшебнику обязательно нужно поиграться. — Ещё немного и ты начнешь скулить~, — зачем об этом напоминать? Арисугава и так зубы сцепил. — Можешь потереть немного~? Конечно розовласый не стал дожидаться ответа и начал водить пальцем по лобку. Кот начал тихо шипеть, а легкая розовинка на лице сменилась винным окрасом; Рамуда знал где и как нужно гладить, как его любимый фамильяр обожает, потому что сделать ему приятно важнее всего, это не сложно и действительно доставляет им двоим удовольствие.       Пробираться тонкими пальцами вверх и ощущать пульсацию, естественное тепло, а потом слышать стоны и шипение из-за своих же быстрых движений — любимое занятие Амемуры. Дайс стыдливо прикрывает глаза, откидывает голову назад, а крепкая рука цепляется за бортик ванны. Голубоглазый кидает взгляд на них, и с трудом отрывается от созерцания: крепкие, огромные, с излюбленными узорами, которые сам же Рамуда и сделал, запечатав силу фамильяра, и сам же пожалев об этом, потому что создал себе самую сексуальную проблему на загорелой коже. — И конечно, ты не дашь мне кончить… Предсказуемое издевательство, ч-черт! — ноги предательски то сгибались, то разгибались, подпирая Рамуду всё ближе и ближе. С лица мага не слезала сладкая улыбка, в глазах метались черти. Прыснув легким смешком, он молниеносно приблизился к темновласому, лизнув его губы, которые всегда были солеными, но довольно вкусными. Убрал руку… Что тут думать? Зная сценарий, слуга сам начинает разводить ноги и цепляться за бортики ванночки обеими руками. Голодный взгляд мог бы порвать Амемуру, там так и читалось «скорее», «я не выдерживаю». Арисугаву обделили терпением, когда его раздавали, увы~. — Попроси~ Я так люблю, когда ты меня просишь, Дайсу-у-у~ Не будь противным котиком~–Дьявол!Он тянет руку, начинает гладить за ушком, а Арисугава тут же начинает прижиматься к ней, издавая на удивление громкое мурчание, даже порыкивания. Черт, даже при всём контроле ситуации, Амемура и не замечает, как закусывает губу, чуть-ли не начиная облизываться… Дайс так легко выводит его из себя на новые эмоции, но чего греха таить — Амемура делает это всегда. –Блять, ну наконец-то! — Мне немного щеко-о-отно, Дайсу~ Убери хвостик~– он как змея обвернулся вокруг ноги. — Знаешь же, если бы хотел убрал, но нет к-куда деть, — так сложно говорить собрано, когда тебя буквально таранят, когда тебя всего кидает в жар, а на члене еще и чужая рука, которая двигается туда-сюда, рвано и очень быстро. В ушах стоит шум, практически звон, в глазах потихоньку начинает плыть… И это великолепно. Ощущения словно барахтаешься в кипятке, но вода — ледяная. Одно движение, одно слово и она могла бы стать кипятком, но Амемуре не до этого — поглощен неприличными звуками, эмоциями, чужим телом. — Т-ты собираешься меня целовать или нет? — Дайс не был скуп на простые просьбы, на то что хочется ему. — Уф-уфу~, Дайсу такой требовательный~! Тебе мало всего что я делаю, развращенный котик~? Не могу поверить, что тебе мало моей ма-а-аленькой рученьки на твоем огромном члене, моих похотливых и грубых движений внутри тебя… Абсолютно ненасытный… –Дайс не мог прижать ушко к себе, потому что этот грубый шепот, следующий за ним укус и посасывание кончика ушка — он испытывает от этого неподдельное удовольствие, настолько, что прорезается улыбка. Амемура смотрит на него, и сам не может сдержаться от поцелуя; ему тяжело признаваться, что Дайс точно также управляет им, не мастерски, но абсолютно искренне, и самый главный рычажок –его прекрасная улыбка.       Поцелуй с Арисугавой — это словно драка: драка за равенство, за возможность доставить удовольствие. Немного покусывая язык и губы, но не до крови, ведь розововласый совершенно не любит этот привкус металла во рту — некрасиво, не романтично и грубо! Разве он похож на того, кто будет причинять своему любимому котику боль? Только удовольствие. Темновласый не мог сдерживать свой животный порыв, всё пытаясь помочь ведьмаку, двигая своими бедрами ему на встречу, ведь заниматься сексом изнурительно, особенно с таким тяжелым парнем, как он. Маг, пусть и двигался уверенно, но одышка и усталые вдохи выдавали его; закинутая назад челка, ладони, которые сжимали края ванны, но еще немного, совсем чуть-чуть — и приятный финал… — Господи, умоляю, просто кончи уже! Ты меня изводишь! — ощущать на себе трение этого молочного тела приятно… Обычно Арисугаве до души более липкие ощущения, к примеру, то, как они трахаются под пышным одеялом или… Просто где угодно… Липкое приподнимающееся тело, трущееся о твою горячую грудь, вызывает больше эмоций, жара, который расплывается по телу и заставляет скулить, но разве сейчас всё хуже? Ледяная вода контрастирует с жаром их тел, что не дает им отвлекаться друг от друга, согреваться, а более быстрые движения всё также сводят с ума. Дайс вскрикивает. Рука цепляется за бортик ванны, а вторая тянет Рамуду вплотную к себе. Маг немного болезненно шипит — когтистая рука прошлась под правой лопаткой оставляя яркую полоску… Не самый приятный жест страсти, но ведь Дайс не специально… Он не контролирует себя и своё бьющееся от оргазма тело –бедняжка… Его тело дрожит, бедра трусит, он даже не собирается выпускать горячо любимый член из себя. Он пульсирует изнутри, стыдливо прикрывает глаза и ластиться к руке. Тонкая улыбка на лице Амемуры– всё, что он видит перед собой, падая в темноту…       Сладкий запах с самого утра щекотал нос огромного кота, словно пальцем манил, приглашая на завтрак; легкий оттенок дымки и, ощутимые только на кошачий слух, потрескивания дров в камине, а из окна был слышен щебет птиц, что еще не успели улететь на юг. Утро, как из книжки, но живя в лесу, это вполне обычная ситуация. Дайс немного повалялся, потянулся, сминая простыни, которые и так были скомканы и спадали с кровати, и не очень торопливо встал. Ушки смешно вздрагивали, хотя в этом диком вороньем гнезде, которое обычно Арисугава называл прической, сложно было понять, где же ушки. Парень забрел в гардероб и вытащил бережно уложенные султанки, собираясь надеть их. От сладкого запаха, точнее, просто от самого факта, что любимый готовит им завтрак, в животике начало побуркивать: совершенно забыл, что жил без нормального питания целую неделю… –Рамуда! Доброе утро! Так вкусно пахнет, что ты там готовишь? — в ответ ничего, тишина, но возможно колдун просто не слышал его. Рядом с входом в кухню стояла огромная посудина с прекрасными наливными и сочными карамельными яблоками на палочке. Дайс еще вчера заметил огромную корзину из южного леса, догадываясь, что их прислал знакомый библиотекарь, причем прислал их любимые яблоки — заботливый друг. — Какие красивые! Такая золотистая карамель! Рамуда, ты чу…до? — Амемура медленно повернулся, а в его руках блеснуло нечто маленькое — ножницы… –Дайсу~ Доброе утро~ Яблочко в зубы, иначе всю живность распугаешь своими криками~ — …Нет, нет! Нет! Убери! — грохот и беготня, погром и бардак с самого утра — не совсем типичное утро, но и неудивительно, что всё началось так… — Твои когти! Пора с этим разобраться, иначе на мне живого места не будет! — как бы Амемура не носился туда-сюда, но поймать этого пронырливого и очень быстро бегающего Арисугаву у него не выходило. Те царапины после ночи болели, ныли, щипали! Да кому это понравится?! –Дайсу, ты меня не люби-и-ишь! — он обиженно хмыкнул, надулся и плюхнулся на диванчик, отложив «орудие пытки» на столик. Не хочет, как хочет, но в постель с ним не ляжет в таком случае! Как всегда…       Это мурчание над ухом… Снова неожиданно, точно также, как и вчера. Вылез к розовой голове и терся об неё, вымаливая прощения или еще что, ну просто, чтобы Рамуда не дулся, как бы это мило не было. Кому хотелось бы видеть грустное личико любимого человека? Он пробирается к его груди, расталкивая лапками рубашку, потому что зачем она, если кот хочет лежать на теплой груди? Смотрит, и своими острыми зрачками пытается разрезать печаль, которая на самом деле даже не обида… Дайс трется, а его серьга предательски щекочет грудь колдуна, и он сдается, прыская легким смешком — невозможно! — Я не могу и не хочу на тебя злиться, Дайсу~ Коготочки мы подрежем, но позже. Давай завтракать, мой милый кот! — гостиную полную солнца озарил яркий громкий смех и кошачье мурчание, пока на тумбочке всё еще блестели розовые камни… — А потом на задание!