***
Кирилл медленно просыпался от колдовского сна. Он слышал, как Ильзат заканчивал свою долгую песню, крепко держа его за руку. Бок ныл, но уже не горел от чужого яда. Открыв глаза, он увидел посеревшего от усталости перевёртыша. Едва замолкнув, он с беспокойством открыл глаза, всматриваясь в бледное лицо Кирилла. — Как ты? Сиплый голос парня говорил о том, что колдовать ему пришлось без остановок очень долго. Слабо сжав в ответ руку Ильзата, Кирилл улыбнулся: — Я в порядке. А вот ты выглядишь не очень. Ильзат криво усмехнулся, собираясь уже подняться со своего места, когда Кирилл настойчиво потянул его обратно — откуда только силы взялись после колдовского сна? — Очень благородно с твоей стороны, поделиться со мной жизненной силой. Благородно и глупо. А если бы что-то пошло не так? Так бы и читал заговор Истока? Ильзат обиженно поджал губы, отвернувшись: — Простого «спасибо» было бы достаточно, Кирилл Анатольевич. Вздохнув, Кирилл потянул возмущённо шипящего Ильзата на себя, свободной рукой прижимая его лбом к своему лбу. Короткие чёрные волосы кололи ладонь, будто не мальчишка — ёж был в его руках. — Матери своей потом спасибо скажи с отцом, за такую выносливость. Ильзат со злой обидой сверлил взглядом так близко находящегося к нему оборотня: — И скажу! Для него, дурака, старался, а он недоволен! Кирилл вздохнул, перехватывая перевёртыша, покрепче прижимая к себе, заставив забраться на высокую казённую кровать под тихое возмущение. Дождавшись, когда парень притихнет, Кирилл продолжил: — Кто тебе сказал, что я недоволен? Ты мне жизнь спас. Ну, время на восстановление сократил уж точно. И я тебе за это очень благодарен. Но о тебе же, глупом, волнуюсь. Ты же ещё толком не овладел магией целительства, а если бы что-то не так пошло?! Ильзат с удивлением услышал ноты паники и страха в голосе Кирилла. Если бы он так крепко не прижимал его к своей груди — точно бы заглянул в глаза, чтобы убедиться, что это не блажь усталого мозга. Вместо этого он осторожно положил ладонь туда, где часто билось человеческое сердце. — Не показалось… Кирилл прикрыл глаза, слушая тихое, спокойное дыхание Ильзата, вспоминая тот первый взгляд, с которого глупое сердце оступилось и пошло выплясывать чечётку. Стоявший тогда рядом Алан только весело фыркнул, освобождая вместе с прочими пространство для тренировочного боя. Ловкий, хитрый лис уложил его тогда на обе лопатки, весело вскинув руки вверх в знак победы. А он сам будто дубиной великана по голове получил, лежал и смотрел на эту ямочку на щеке и весёлый прищур тёмных глаз. Глупый старый волк, он наверняка окончит жизнь в руках грозной матери перевёртыша, которая задушит его за вероломную любовь к сыну. Укрыв пригревшегося и успевшего заснуть Ильзата своим одеялом, Кирилл едва ощутимо коснулся тёмной макушки губами, проваливаясь следом в беспокойный сон.***
Настасья устало плелась по тёмному, освещаемому лишь тусклыми газовыми фонарями коридору в сторону библиотеки. Излечив руки Ивана и оставив его присматривать за спящим глубоким сном Виктором, девушка вернулась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Из головы не выходили приметы взломщиков, которые ей успел описать Марио, прежде чем его отправили охранять оставшегося совсем одного Дениса. Поэтому, сменив тренировочный костюм на шерстяное платье и убрав светлые волосы в простую причёску, девушка направилась на поиски информации. Взяв на входе масляный фонарь, Настасья направилась к высоким стеллажам. Бросив по пути искру в камин, девушка поставила фонарь на стол, грея руки. Даже тёплое платье с пуховой шалью не спасали от пронизывающего холода. — Это не вокруг холодно. Это ты сегодня истратила много магии. Вот организм и требует восполнения сил. Обернувшись на голос, Настя слабо кивнула: она и сам знала элементарные законы энергетической магии. Сергей подошёл ближе, обхватывая ладони девушки своими, грея дыханием совсем заледеневшие пальцы. — Ты хотя бы ела сегодня? Настя со стыдом поняла, что кроме утреннего отвара во рту не было ни крошки. Овчинников, поняв всё по виноватому виду девицы, тяжело вздохнул: — Вот бедовая. Ну, что с тобой делать? Подавшись порыву, Настя привстала на мыски, касаясь губами мужской щеки, так и замерев. Вздохнув, Сергей повернул голову, утягивая девушку в долгий поцелуй, делясь своим теплом, возвращая часть утраченных за день сил. Лишь когда Настасья перестала напоминать по температуре мертвеца, мужчина разорвал поцелуй, оставляя ещё один на её виске. — Зачем такому юному чистому котёнку такой старый некромант? Это был далеко не первый их разговор. Настасья обхватила потеплевшими ладонями лицо мужчины, с горячей нежностью заглядывая в его глаза: — И вовсе ты не старый. Для мага полвека — не возраст вовсе. Сергей ласково прижался губами к девичьей ладони, крепче сжимая её в своих объятиях: — Девочка моя, я бы с радостью назвал тебя своей женой… Настя прикрыла глаза, понимая, к чему клонит мужчина. Она лишь прижалась щекой к его груди, тихо выдохнув: — Тогда не кради у меня хотя бы эти короткие мгновения. Сергей молча смотрел в разгоревшееся пламя в камине, так и удерживая вместе с девушкой в своих руках короткие мгновения запретного счастья.***
Давид сидел на берегу озера, бездумно разглядывая открывшийся перед ним холодный зимний пейзаж. Вокруг сновали мракоборцы, оцепляя заклинаниями местность, чтобы избежать лишних жертв, пока в этом магическом куполе не оказалось всего четверо: он сам, Алан и Матвей с Игорем. Давид старался не приближаться к Матвею, разумно опасаясь лишний раз обжечь его своей магией. Алан опустился рядом, разглядывая растаявшее озеро. Они бы даже не подумали лезть туда, если бы не обнаруженные чертежи с подводными коммуникациями, соединяющими все пресные воды Царицыно в одну огромную систему. Нужно было проверить каждое озеро, пруд и речушку, чтобы исключить трагические ошибки. Внезапно, Давид зажёг в ладони магическое пламя, тихо обращаясь к наставнику: — Знаешь, я почти перестал бояться этого, бояться самого себя, когда произошло то несчастье. Я в ту ночь увидел кошмар. Из прошлого. Алан молча смотрел на пламя в руках подопечного, слушая его. Раз Давид решился сказать, что привело его к срыву, значит он посчитал, что это важно. Погасив от греха подальше пламя, пиромант продолжил: — Я будто болтался между сном и явью, как в колдовском сне. Я видел детей, кидавших в меня камнями, и слышал чей-то голос. Он был мне незнаком. Я не помню слов, но чувствовал, что-то очень жуткое в них. А когда очнулся, увидел, что натворил. Алан, зажмурился, стискивая ладонь Давида своей. Он не смог поехать с ним на те учения. И до сих пор корил себя за это. Будь он рядом, быть может, того срыва бы не произошло. Давид перевёл уже осмысленный взгляд на Алана, тихо закончив: — И я рад, что тебя не было в ту ночь рядом. Пострадай ты из-за меня, я бы не пережил. Алан притянул Давида ближе, оставив короткий поцелуй на едва заметном шраме на виске, оставленном теми самыми камнями, которыми когда-то закидали мальчишку жестокие дети маглов. Он не находил слов, но знал, что они не так уж и важны Давиду. Стоявший у самой воды Игорь отвёл взгляд от мужчины, державшего парня в своих объятиях. Он смутно помнил Давида ещё по магической академии, но замкнутый ото всех парень не подпускал к себе никого ближе, чем на расстояние вытянутой руки, хотя желающих сблизиться было достаточно. Зацепившись взглядом за Матвея, он хмуро сжал в кармане амулет, наспех собранный им днём. — Моть, иди сюда. Тритон обернулся, откладывая в сторону сигнальный канат. Не то, чтобы он боялся не вынырнуть на поверхность — он же тритон! Но Игорь настаивал на том, чтобы Матвей был обвязан канатом, чтобы вовремя подать сигнал об опасности. — Что случилось, Гарик? Игорь вытащил запаянный амулет-флакон из кармана, повязывая его шнурком особого плетения на шею тритона: — Это частица мощей святого Гавриила, святая вода и шнурок из висельной верёвки святого Киприана. Это должно защитить тебя, если вдруг столкнёшься с теми тварями под водой. Знаю, это твоя стихия, но мне спокойнее… Матвей обхватил Игоря ладонью за шею, лбом и носом притираясь к нефилиму. Игорь вспыхнул, повторяя движение тритона, тихо выдохнув: — Ты не можешь не быть в курсе того, что это означает у русалок… Матвей широко улыбнулся, со смешком ответив: — Удивлён, что ты в курсе. Игорь сглотнул вязкую слюну, вздохнув: рано или поздно, но они поговорят начистоту про все те мелкие, будто случайные касания и жесты, которыми Матвей одаривал Игоря с первого дня их знакомства. Теперь ясно было, почему более старшие товарищи тихо свистели и посмеивались, а преподаватели спешно отводили взгляд и краснели, когда видели подобные проявления привязанности тритона к своему другу. — Мне пришлось перелопатить немало литературы о повадках русалок и тритонов, Моть. Из-за тебя, между прочим. И не думай, что мы не поговорим об этом, когда всё закончится. Матвею так хотелось сейчас поцеловать Игоря, его умного, чертовски умного нефилима. Но он боялся, что в порыве может поранить его острыми русалочьими зубами, которые спрятать, увы, возможности не было. Поэтому приходилось довольствоваться русалочьим вариантом поцелуя, при котором его возлюбленный оставался целым и невредимым. — Поговорим, Игорь. Обязательно поговорим.